Дорога в ад

– Ты тут? – Спросил охранник.

Я ответила:

– Да.

Охранник прикрыл дверь с той стороны. Вова посмотрел на меня.

– Да там Дима с Сережей подрались…

– Кто?

Это его развеселило. Ничего себе? Две совершенно разные весовые категории.

– Дима? С Сергеем?

В этот момент зашел Саша, сел напротив нас. Вова что-то по-армянски спросил у него. Он тоже развеселился и сказал мне:

– Из-за тебя ведь все.

Я с криком отмахнулась:

– Не – ет! Просто Сережа Диму на х…й послал!

– Из-за тебя, из-за тебя, – смеялся Саша.

– И че? – Встал на локоть Вова.

– И теперь меня из палаты не выпускают.

Я босиком прошлепала туда – сюда по палате.

– Не ходи босиком, – сказал Саша. – Сережа расстроенный в палате плачет лежит.

– Я сейчас приду.

Перед самой дверью в Сережину палату я услышала за спиной:

– Ты куда? Иди обратно.

Это был охранник.

Я прикрыла едва открывшуюся дверь:

– Но я только хотела…

– Иди в палату! – Повысил тот голос.

И я пошла в палату.

К Вове.

*****

Мне нельзя было тебя целовать,

Я не должна была влюбляться!

И нужно было сразу бежать,

Как только стал ты ко мне наклоняться.

Мне нельзя было с тобой танцевать,

Танец не мог столько продолжаться!

И я должна была сразу понять,

Не суждено вдвоем нам остаться.

Но я растерялась

И все позабыла.

И я целовалась,

Тебя я любила.

Все было случайно,

Но я привязалась.

Теперь я в отчаянье,

Что с тобою связалась.

Я знаю теперь – мне нельзя было, нет,

К губам твоим тогда прижаться.

Случайное счастье – сумасшедшего бред,

С ним не легко потом так расстаться.

Я от тебя отрекаюсь —

Это любовь.

Я забыть все стараюсь —

Это любовь.

И, когда понимаю —

Это любовь,

Все опять начинаю —

Страдать и плакать вновь.

Я прошлое свое читаю —

Это любовь.

От злости книгу закрываю —

Это любовь.

Лучше не думать, не знать,

Лучше бесчувственной быть.

Лучше когда-то сбежать,

Чем так вот сложно любить.

Глава 19

Ревность

– Пойдем в столовую со мной, не люблю есть один.

Мы пошли в столовую. Я пила чай, а он ел. Медленно. Закрывая рот на несколько секунд, что б прожевать, а то все меня спрашивал:

– У тебя есть дома парень?

– Есть.

Зачем ему это надо было? А зачем это мне надо было? Рассказывать ему про Валика. На самом-то деле, его, вроде, как и не было уже. Наверно, что б Вова больше меня любил. Да. Не могло же это Вову испугать? Он ведь и боксом занимался, и плаванием восемь лет…

У нас в палате было полно людей. Пустая кровать оставалась справа у двери. Я подняла подушку и села, облокотившись на спинку кровати. Вова сел возле меня. Напротив, на кровати был Сережа. Вове, наверно, кровь прилила в голову, и вместе с подушкой он меня опустил вниз. Я увернулась от него раз, второй… я не шутила. Причем если он из-за Сережи, то я тоже из-за Сережи.

– Да не буду я тебя целовать!

Встал и пошел куда-то за дверь.

В среду после капельниц, пока нас еще не начало ломать, Вова лежал у меня на коленях в моей кровати. Точнее, пока меня не начало ломать. На него арменикум не действовал так, как на остальных. По-моему, Вова вообще ничего не чувствовал.

Через полчаса мне стало плохо, но я продолжала сидеть, пока Вова не поднялся:

– Я пойду. А то ты так и не попросишь меня сама уйти.

Сережа нашел время, когда я в палате была одна, и зашел, прикрыв за собой дверь. Он сказал:

– Я не хочу видеть, как тебя обнимает кто-то другой!

Я могла рассмеяться, но не сделала этого, потому, что сама дала повод ему так себя вести:

– А чего ты хочешь от меня?

– Хочу, что б мы познакомились ближе.

Мне показалось, что это понятие очень широкое.

– Поедешь со мной в Москву?

– И что мы там будем делать?

– Придумаем что-нибудь. Что, мы не найдем в Москве что делать? Ты не бойся, мама против тебя не будет.

Теперь я смеялась и продолжала с ним этот глупый разговор. Мне так хотелось услышать от Сережи, что он меня любит. Но Сережа обиделся и ушел, стукнув дверью как раз перед носом Вовы.

– Что ему надо было?

– Хотел поближе со мной познакомиться.

Мне пришлось ловить Вову уже за дверью:

– Подожди! Это я виновата, он не при чем.

Я скороговоркой рассказала Вове о том, что я сама сказала Сереже, что тот мне нравится. Кажется, Вова ничего не понял, но я его втянула в палату, и мы начали целоваться.

Глава 20

На крыше

Карен и Полина сидели на ее кровати друг против друга, скрестив ноги по-турецки.

– Поцелуй меня, – попросил Карен.

Полина переварила просьбу и отрицательно покачала головой.

Я с Вовой сидела напротив и очень хотела, что б сейчас что-нибудь произошло.

– Ну пожалуйста.

Полина быстро его поцеловала.

– И все?

Удивлению Карена не было предела. Так не целуются. Целуются дольше.

Полина сама не знала, что делать. Он был ее на 7 лет младше, и любила она Хусейна. Но противиться Карену не было сил.

На тумбочке лежали ножницы.

– Я сейчас возьму ножницы и порежу твою майку.

– Да пожалуйста, – сказала Полина.

Он взял ножницы, она повернулась к нему спиной, и он медленно, с улыбкой на губах разрезал майку как распашонку.

Полина выгнала его, переоделась, и мы с ней пошли на крышу загорать.

Из восьмой палаты через окно можно было попасть на крышу. В некоторых случаях туда разрешалось ходить больным.

Полина взяла с собой одеяло и бутылку воды.

За нами в окно перелез Карен. Подошел и лег возле Полины. Она загорала, лежа на животе.

– Тебе не жарко? – Спросил он у нее.

– Жарко.

– Полить тебя водой?

– Полей.

Он полил чуть-чуть:

– Так?

– Да.

– Так?

Карен выхлюпнул ей на спину полбутылки.

– Ой! Ты что делаешь?

Одеяло намокло, и лужа быстро поползла ко мне. Я встала.

– Ну что ты делаешь? – спросила я у Карена.

Он тоже встал. И посмотрел на Диму за моей спиной. Дима держал в руке бутылку с водой. Которая в ту же секунду полилась сверху на меня.

– И – и… – сказала я.

Карен смеялся. Я разозлилась и выхватила у того из рук бутылку. Он не успел меня остановить, и я вылила на его грудь, – потому, что до головы не достала, – остатки воды. Теперь уже смеялась и я.

Моя черная майка прилипла ко мне. Я захотела переодеться. В палате у себя застала Вову.

– Это кто тебя облил?

– Дима!

– Пойду, поговорю с ним.

Его долго не было. Я застала его у Димы, с которым они сидели и вместе над чем-то смеялись.

Возвращаясь в мою палату, мы прошли мимо комнаты голубого Паши.

Глава 21

У гадалки

– Он тебе уже гадал? Пойдем, – не дожидаясь моего ответа, открыл дверь Вова и подтолкнул меня внутрь.

Паша был на месте.

– Погадай ей, Паша.

– Только ты выйди.

– А мне, что, послушать нельзя?

– Это ты у нее спрашивай.

– Пусть остается.

Ну не знаю я, какие вопросы задавать гадалкам!

Я рассказала Паше, что до этого встречалась с одним парнем:

– Ты можешь сказать, любит он меня, или нет? И будем ли мы еще с ним вместе?

Паша чего-то там посчитал на цифрах, потом по-своему разложил карты. И оказалось, что Валик, может, меня и любил, но вместе будем мы уже вряд ли.

Своим ответом Паша вызвал к себе отрицательное отношение с моей стороны. Вова будет моим, в лучшем случае, до окончания лечения. Дома же у меня остался только Валик. А теперь, оказывается, уже и не остался.

Но Вова пока меня не бросил. Он обнял меня, когда мы выходили от Паши, открыл дверь первой попавшейся палаты, – свободной, – и потянул меня к кровати.

– Я бы занимался с тобой любовью… два раза в день. Утром и вечером.

Я не поняла:

– А это хорошо или плохо?

– «Это хорошо или плохо».

Теперь уже он и сам не мог понять:

– Все остальные, кому я это говорил, спрашивали у меня: «А почему так мало»?

Конечно, я бы тоже это спросила, но не хотела быть похожей на всех остальных. И даже две секунды думала, два раза – это мало или много?

– Где ты была? – В первой палате спросила у меня Полина.

– С Вовой.

– Понятно. Что у вас с ним.

– Не знаю…

В нем столько было энергии! По сравнению с ним, с другими мне было не интересно и скучно.

Нет, все не то. С ним мне не нужна была ни водка, ни Ширка.

С остальными я дружила как бы из вежливости. А может, я просто пользовалась ими, что б не оставаться одной.

Вова же то приходил, то уходил. Никогда не оставаясь надолго. По-другому ему было бы скучно. Он был взрослым, я же, по сути, еще ребенок. И обижалась на бога, за то, что Вова проводил со мной не все свое время.

Например, он много времени уделял игре в нарды с Сашей, который его почему-то обыгрывал:

– Ты учишься в институте?

– Да.

– В каком?

– В экономическом. На менеджера.

– А как же сейчас?

– Академ – отпуск взял.

– А Карен?

– На юриста. – Вова хихикнул, – когда я шел на первый курс, я один был наркоманом. К концу я весь институт подсадил.

– Почему вас не лечат?

– Как не лечат?! Папа даже в доме на первом этаже в комнатах решетки на окнах поставил. А к нам приставил телохранителя. Я раз послал его, думал, что он побоится мне ответить, но он как въе… ет мне по морде… я больше не стал с ним ругаться.

– А как ты первый раз вмазался? – Спрашивает Саша.

– мне 15 лет было. В нашем доме папа устроил ремонт, бригада ломала стены. И я увидел, как один рабочий «втыкает». Я подхожу к нему и спрашиваю: «Что это с тобой»? Он мне и рассказал, что с ним. Я попросил его, что б он в следующий раз принес и мне. И он принес. Самое интересное, что Карен в этот же момент тоже укололся первый раз, только на другом конце города.

Полина в палате рассказала:

– Меня папа задолбался уже лечить. Я его обманываю и обманываю. Закрыл он меня однажды дама, а я в залог барыге свою кожаную куртку оставила. Так и сказала отцу. Он дал мне денег на выкуп, и пошел со мной. Остался на площадке меня ждать. А я заплатила себе за дозу и вмазалась. Выхожу к нему, он спрашивает: где куртка? Я отвечаю, что нет куртки. И он как влепит мне посчетчину! После этого я тоже под охраной ходила. Но всё равно я умудрялась его обмануть. Например, брала дома видеокассеты, что б обменять в прокатном ларьке. Телохранитель ждал меня снаружи. Я давала продавцу – молодому пацану – деньги и просила, что б он сбегал и купил мне дозу. Пока я рассматривала кассеты и думала, что взять, он прибегал обратно, и приносил то, что я просила. Оставляя себе сдачу.

Ночью мне приснился сон, который я видела уже не первый раз, и сильно испугалась. Во сне я понимала, что я сплю, и хотела проснуться. Я пыталась силой открыть глаза, звала маму, потому, что это был не просто сон, а кошмар. Но очнуться у меня не получалось, хоть раз за разом я вроде бы просыпалась, но это был обман. Вновь и вновь.

Глава 22

Давай займемся любовью…

Дни проходили. Прошел день четверга. Завтра Полина должна была улетать в Киев. У меня же был билет на понедельник. Честно говоря, мы дома не думали, что в день после капельницы можно улетать.

Охранники прокричали отбой, и ушли в свою комнату.

Полина пошла к Карену. Через 10 минут я набралась смелости и пошла за ней к Вове.

Сидит Полина возле Карена, радует его глаз… она, хоть и высокая, но по сравнению с ним, как кукла. Ну просто не хотелось вспоминать про того болгарина, и, что Полина любит его. И не хотелось вообще это знать.

Карен ничего не знал:

– Пойдем, займемся любовью…

Полина пару минут потянула, а потом потянула Карен:

– Ну, пойдем.

Он сам не ожидал, но поплелся за ней, держа ее за руку.

Вова притянул меня к себе:

– Если он трахнет ее, то и мы с тобой займемся любовь. А он… ее трахнет.

– Ладно, я пойду в палату.

– Иди. Спокойной ночи.

Как-то быстро вернулась и Полина:

– Ничего не было. В общем, у нас не было презерватива, и мы решили этого не делать.

Открылась дверь:

– Ты куда сбежала?

– Подожди, давай поговорим. – Он лег возле нее. – Карен, а Вове нравится Саша?

– Очень, – выдохнул тот.

Вздохнул и добавил:

– Пошли?

– Пошли.

Когда Полина закрыла за собой дверь…

В общем, когда она вернулась снова, я обрадовалась, как дурочка:

– А я не спала, и слышала, как ты спрашивала.

– Знаю я, знаю. Я это специально для тебя сделала.

Алина открыла глаза:

– Я тоже не сплю!

– А что у вас с Кареном?

– Он, просто ох… ый любовник! Но и я вела себя с ним по-взрослому. Карен теперь не забудет меня.

– А презерватив?

– Он нашел. Он спрашивает у меня: «Ты знаешь, что с ним делать?» Я говорю, что нет. Он говорит: «И я не знаю». И, в общем, мы наплевали на презерватив.

Утром у меня начались периодические, критические дни.

Вовы что-то не было видно. Я отправилась в душ, и увидела, как он идет мне на встречу:

– Ты уже знаешь? Да?

Он улыбнулся, и я улыбнулась. Он сказал:

– Ну-ну.

– Я тебе потом скажу.

– Что?

Я прошептала ему на ухо о нашей беде.

Он выматюгался и пошел своей дорогой.

Эх, обидно! Он так просто это пережил. Даже потом улыбался мне, даже затянул в пустую палату, даже вел себя, как обычно: целовал меня. Обнимал…

– Слушай, эле, расскажи мне еще раз ту сказку, что ты рассказывала мне утром.

Я не поняла, что он от меня хочет. А когда поняла, мне стало смешно. Я смеялась и с себя, и с него. Он мне не поверил.

– Это правда!

– Ох, что ты со мной делаешь! – шептал он. – Ты мне напишешь свой телефон?

С этим у меня была проблема. Я не знала, что придумают родители, куда они меня денут на эти три недели. Наверно, я поеду с папой за 600км к нему на работу. Но там он снимает квартиру, и телефона там нет. Да и Вова как-то не серьезно у меня спросил мой телефон. Слишком тихо. Я не хотела знать, что он может мне позвонить и не делает этого. А я бы только и смотрела на телефон.

– Вова, я не знаю, где я буду это время…

– Понятно.

Я чертыхнулась про себя. И решила подождать, когда он снова заикнется об этом. Тогда я что-нибудь придумаю. В следующий раз…

Я пошла в столовую, взяла чашку и попросила себе кофе. Я не пью кипяток и, поэтому под краном разбавила кофе холодной водой.

Я сидела на кровати и пила свой кофе. Вова зашел и попытался забрать у меня кружку. Я отвела руку назад.

– Ну дай я глотну!

– Не дам, он холодный! Сделай себе другой!

– Я хочу твой попробовать!

Я скривилась, и он скривился, когда сделал глоток:

– Он же не сладкий совсем!

– Я тебе сразу сказала, что б ты сделал себе другой, – обиделась я.

Я очень сильно не люблю, когда меня критикуют.

Глава 23

Не плачь, Полина

Полина переоделась к самолету. Как раз приехали ее друзья – Лена и Алеша. Они с Леной долго разговаривали одни, а потом Полина пришла прощаться. Карена в палате не было. Полина обещала, что в следующий раз снова останется на две недели. А потом у нее из глаз скатились две слезы. Вова забыл про меня и подпрыгнул со своего места:

– Полина! Прекрати плакать! Ненавижу, когда женщины плачут…

Она успокоилась. Появился Карен и увел ее.

Затем он взял чемодан Полины, и они пошли к двери. Охранники открыли им дверь и молча выпустили. Карен провел Полину до лифта и вернулся назад.

Вова грустно все это наблюдал.

Наверно в честь первых хороших результатов анализов, врачи согласились в субботу на легальную попойку.

Так же, как и в первый раз, в этот раз у нас в понедельник взяли из вены кровь на анализ. И полученные результаты говорили о том, как прошел первый курс лечения. У меня ни в ДНК, ни в РНК вирус не обнаруживался.

«Стол» накрыли в палате у Вовы и Карена. Вова был увлечен Леной и Алешей, и забыл меня пригласить.

Я ждала долго. А потом плюнула и пошла без приглашения.

Открыла дверь, прошла и села возле Карена.

Лена и Леша рассказывали новости, которые мы в больнице пропустили. После серии взрывов, их дом каждую ночь сторожили сами жильцы.

– Как раз была наша с Ленкой очередь, когда мы улетали в Ереван, – опрокинув кружку, сказал Леша.

Лена проявила такт:

– А где та девочка, что лежит с нами в палате?

Лену положили пока к нам с Алиной.

– В палате.

– Она, что, не пьет?

– Нет, – почему-то сказала я.

Я еще ни разу не видела, что б Алина пила.

– Так может мне пойти позвать ее?

Лена встала из-за стола, и пошла за Алиной. Через минуту они вернулись, и Алине налили штрафную.

Карен вызвал у меня улыбку:

– Что обо мне рассказывала Полина?

Она-то рассказывала.

– Ничего!

– Она ох… ая в постели.

– Она сказала о тебе то же самой.

Карену это должно было понравиться.

– А что еще она говорила?

– Честное слово, больше ничего.

Вова со мной даже не заговорил.

– Кто на улицу, собирайтесь на улицу!!

Больные попросили, и охранники вывели нас во двор. Закончилась водка, и парни решили, что смогут купить бутылку на улице.

Купили. Еле упросили охранника, и тот отправил их долой с наших глаз, что б они тихо выпили. А потом откуда-то взялся мяч, и пацаны на площадке стали играть в футбол.

Мы сидели вместе с Алиной на лавочке. Вместо мяча у футболистов летали тапочки. Им стало жарко и они поотдавали нам свои спортивные кофты.

Вова подошел ко мне:

– Нет, не дам я тебе свою кофту, – и протянул ее Алине.

Главное, и чужим не был. Дразнил, как родной.

«Ну и сдалась мне твоя мастерка». Я продолжала улыбаться.

Перед больницей был маленький базар, куда нас повели. Купили кто – чего хотел. Меня взял под руку Карен, и мы зашагали впереди всех. Слишком малая компенсация за равнодушие Вовы.

Я ела мороженое.

– Почему не сказала мне, что ты хочешь мороженое? Я б тебе сам купил.

Когда нам надоело гулять, мы вернулись в отделение. Первое, что бросилось в глаза, это то, что куда-то из чемоданов подевались пустые бутылки из-под водки. Одна такая была и у меня. Раньше. А теперь ее не было. Мне было не приятно, что в моей сумке рылись.

Вове стало скучно, потому, что все были в первой палате. Пришлось и ему идти туда. Он открыл дверь и вошел. Я, лежа на кровати, проводила его глазами. И у него вырвалось:

– Я вырву эти глаза…

Потом он мои глаза вроде сжал в кулак.

– …оформлю их в зеленую рамку и поставлю у себя на телевизоре, в спальне. Что б постоянно видеть.

Даже не было важным, что он сел напротив. Смотрел он на меня, или не смотрел… я была, как машина, которую заправили бензином.

В палате была кофеварка, и, увидев ее, Вова попросил меня сделать кофе.

Я растерялась, взяла в руки турку, – правда я тогда не знала даже, что она так называется, – и грустно посмотрела на нее.

Хорошо, что Лена сама захотела сварить кофе:

– Дай мне, я люблю это делать.

– Ты, что, даже кофе не умеешь сварить?

Мне было стыдно, но он был прав. Все у нас не ладилось.

Помнишь, как ты улыбался,

Глядя прямо мне в глаза?

Как забрать их собирался,

И жалел, что так нельзя.

Говорил тогда: «Сеньора»,

Руку ты мне целовал?

И, танцуя в такт минора,

Ты так нежно обнимал.

Помню, словно по приказу,

Вдруг остались мы одни,

Я почувствовала сразу

На своих губах твои.

****

В воскресенье Карен злился, что Вова все откладывает и откладывает момент, когда надо уходить из больницы.

Возвращаясь из кабинета врачей, я увидела, что Вова уже одет, а рядом стоит чемодан. Я еле проглотила ком в горле.

Они со всеми прощались. Я села на диван к ним спиной. И спиной почувствовала, что Вова идет ко мне. Он наклонился, уперся руками в спинку дивана возле моих плеч, мы поцеловались, и он сказал:

– А с тобой мы еще поговорим, потом.

Я смотрела, как они выходят за дверь. Карен обернулся и крикнул:

– Саша, только не плач!

И от этого, конечно же, я заплакала.

Подбежала к окну. Они мне снизу помахали. Подошла врач:

– Ты их любишь?

– Угу.

– А кого больше?

Я до боли не люблю таких разговоров:

– Обоих.

– Ну а все же?

Нет, от нее так легко не отделаешься. Да и зачем?

– Вову.

Я пошла к себе в палату, легла лицом в подушку и зарыдала.

Глава 24

Вино и слезы

Конец дня был сумасшедшим. В палатах было полно водки. И как ее только пронесли? Водка быстро таяла.

Я сидела у Димы в палате. Рядом был и Леша, и еще один мужчина, которого я не видела раньше, и какого не увижу больше никогда. Он был пьян в зюзю. Водка пока кончилась, и они решили отправить его в магазин. Его б охранники отпустили.

– Только она пойдет со мной.

Это он меня имел в виду. Я перепугалась. А Леша за меня вступился:

– Не трогай ее. Она никуда не пойдет.

На нет и суда нет.

Все-таки хорошо, что в мире существуют мужчины. Как бы я смогла себя защитить сейчас, если б не Леша? Впрочем, если б не мужчина, мне б и защищаться не пришлось…

Я побелела и спросила у Леши:

– Чего он от меня хочет? Ну что я ему такого сделала?

– Не бойся. Я не дам ему чего-нибудь с тобой сделать.

В отделение пришли сестры – армянки и тот грузин. Прилетела девчонка из Мариуполя. Переоделась в шорты и рубашку, из-под которой этих шорт видно не было. А это вам не Киев.

Она потянула меня к себе в комнату:

– Говорят, ты девчонка Димы?

У меня глаза на лоб полезли:

– Кто говорит?

Она поняла, что сболтнула лишнего:

– Так, никто.

Не люблю таких не пробивных людей.

Нас позвали кушать. Действительно, не мешало бы закусить. И снова выпить.

У меня так болела душа, что я то пила, то спала, пока меня опять не будил кто-нибудь. То Дима, то Леша:

– Приходи ко мне в палату после отбоя, когда все заснут. Я хочу поговорить с тобой. Я опрокинула чашку:

– Угу, приду.

– Мариупольская вообще сдурела в таком виде тут расхаживать. Да еще с ее ногами…

Я была тоже в шортах:

– А с моими ногами можно ходить в шортах?

– Хм, у тебя очень красивые ноги. Тебе можно.

Вечером к нам с Алиной и старшей сестрой – армянкой, – их с младшей разложили в разные палаты, что б не шумели, – положили женщину – армянку. У нее только умер муж от СПИДа, и оказалось, что он заразил и ее. Она была убита горем, и ей пришлось поставить капельницу.

Старшая из сестер – армянок заметила, как ко мне относится Леша:

– Ты смотри, он такой. С мариупольской уже переспал.…А ты слышала, что она себе когда-то шесть дырок ножом в животе сделала? Харакири пыталась сделать.

После отбоя я легла, не переодеваясь, спать. Пришел грузин и забрал с собой старшую из сестер. Ей тоже не спалось, как и ему. Он ее трахал, когда дверь открылась, и их увидел охранник. Он прикрыл молча дверь. А что ему оставалось делать? Дождался, когда девка вернется к себе в палату, и громко ее окликнул.

15 минут он объяснял ей, что она ведет себя неправильно. Отпустил и позвал того гада. 15 минут объяснял ему, что он ведет себя не правильно. Отпустил и пришел ко мне рассказать, что случилось:

– Не, ну ты представляешь, открываю дверь и вижу его голую задницу!

Поговорить ему было не с кем. Я уснула, но меня разбудил Леша:

– Ты почему не пришла ко мне?

– Идем.

В его комнате оставалась еще в бутылке водка, и мы выпили. Я начала рассказывать, как меня ломало первый раз, когда мои родители все узнали. Как Валик обманул всех, что мне колют чай, и я сама поверила в это, и сошла с ума.

– Я тоже спрыгиваю без лекарств. Так быстрее и надежнее.

– Да? А где тут еще есть водка?

– А, там, в какой-то палате есть.

– Пойдем туда.

Мы сидели в темноте. Он встал и мы вышли.

– Подожди, давай зайдем сюда, – Леша кивнул на палату справа.

– Зачем?

– Пойдем – пойдем.

– Я не пойду.

– На пять минут. А потом пойдем к ним.

Мне было интересно.

Он стоял напротив меня:

– Поцелуй меня.

Я не хотела этого делать и направилась обратно. Леша меня схватил за руку:

– Поцелуй меня, и я тебя отпущу.

– Ну хорошо.

Поцелуй затянулся. Мне не было приятно. Я оттолкнула его от себя.

– Ну все, я пошла.

– Ты первая девушка, которая после этого от меня уходит.

Не знаю, что он имел в виду. Может, он думал, что его поцелуй разожжет во мне огонь? Это не имело смысла. Огонь разжечь во мне еще не удавалось никому. По этому, хоть и грубо, но мне на этого парня было плевать.