Дорога в ад

– У тебя же есть Лена?

– Я не люблю ее. Ищу способ от нее сбежать. Я хочу, что б она сама меня бросила. А ты мне нравишься по-настоящему.

– А мариупольская тебе тоже нравилась? Ты с ней тоже искал способ сбежать?

– Ты знаешь об этом?

– Я знаю, что ты с ней спал.

Если это был секрет, то его должен был знать один человек. Потому, что если секрет знают двое, его знают все.

– С ней у меня было не серьезно.

И я оставила его одного.

Лежа в кровати, я закрыла глаза. Но не уснула, потому, что от Леши не так-то, оказалось, легко отделаться. Чего взять с пьяного человека? Он, как боров, прошел в палату, и уселся возле меня. За ним прошел Дима и сел к одной из сестер.

Одного поцелуя ему показалось мало. Он все пытался меня поцеловать, но я закрывала лицо руками и не давала к себе прикоснуться. Поднялся такой шум, что женщина – армянка заорала так, что услышали охранники. Дима с Лешей и грузином совсем страх потеряли, забыв, что за стеной спят охранники, которым я была благодарна за то, что они прогнали отсюда Лешу.

Утром он меня попросил:

– Только не рассказывай никому, пожалуйста, о том, что произошло вчера?

– Хорошо.

А зачем мне это кому-то рассказывать, если это уже знают все, кто был тогда в палате?

Интересно, пообещали ли ему то же самое еще пол больницы?

Утренним самолетом я улетала в Киев.

Глава 25

Дом. Меньше знаешь – больше спишь.

На свете не было человека, который бы разделил мою радость. Или мою печаль… маме нужно было от меня, что б я училась и лечилась от СПИДа. Папе нужно было, что б я не кололась и бросила курить. Еще им хотелось, что б я перестала грызть ногти. Им хотелось другую меня. И их, конечно, все поймут. Но что делать мне? Я рассказывала маме о Вове, о том, что мы самые красивые, о том, что мы будем вместе. Но я знала, что при первой же ссоре это выльется мне во вред. Скажет: «Нашла себе очередного наркомана»! пока же она успокоилась и этим:

– Смотри ж не ляг с ним в постель, когда полетишь туда в следующий раз.

В общем, мне нельзя было ей ничего говорить. Даже если сначала мама могла и порадоваться со мной, впоследствии она начинала меня высмеивать. Ну и я в долгу никогда не оставалась. Я вообще боялась и не понимала, как она может жить так, как живет? Сутками дома, выходя на улицу раз в день, утром, что б сходить на рынок. А потом щелкает семечки и разгадывает кроссворды.

Папа часто за меня заступался и, честно говоря, был мне даже ближе, чем мама. Где-то в глубине души я знала, что люблю ее, а она меня. Но, когда мы ругались, то вызывали друг у друга отвращение.

Иногда я посвящала в события своей жизни сестру, и она верно хранила мою тайну. Мне просто так надо было вылить кому-то душу!

Что ж рассказывать о человекоподобной обезьяне? Хорошо тем наркоманам, которые не понимают как им плохо. Но, например, у меня или у Вовы были нормальные родители, которые не давали нам подохнуть, погрязнув в наркотической яме. Они раз за разом возвращали нас к нормальной жизни. Но мы ничего не могли с собой поделать. Только бог.

Вова рассказывал, как его и Карена родители привели в церковь. Мама попросила:

– Поклянитесь здесь, перед иконами, что больше никогда в жизни не будете колоться.

И Вова не смог, он не поклялся. Перед кем угодно можно было поклясться, но перед самим собой…

Я не собиралась писать любовный роман, это – мой дневник. Но как-то увлеклась, хоть и не люблю романы о любви. Если честно, ближе к правде было б, если б я убрала из своего лексикона слово любовь. Например, как у Гарольда Роббинса, его герои живут, встречают женщин, занимаются с ними сексом, затем кто-то кого-то бросает. Хотя, нет, извините, даже у Гарольда Роббинса мне встретился герой, который влюбился.

Даже тот же Леха Николаев из всех серий парочку вел себя, как влюбленный дурак.

Во всех случаях женщины были нехорошие и красивые. Одна попользовалась мужиком, вторая вообще, чуть не убила Леху…

А если меня представить глазами Вовы? Может, и я в его жизни была та, плохая? Я заполняла пробел, который образовался в моей жизни. Любовью. Пусть, даже, позови меня Вова с собой, я бы пошла за ним на край земли…

Я-то знала, что не смогу ему дать ничего, кроме боли. Взять к примеру меня и Валика. Я с ним ссорилась, ругалась, а все для того, что б снова начать колоться. Так бы и с Вовой вышло. Если бы он даже ради меня и нормальной жизни бросил героин, я бы этого сделать еще не смогла.

Конечно, черт знает о чем думал Вова. Но мне мое чувство и не нужно было вовсе. И, если бы кто-нибудь сказал мне, что я влюбилась, я бы обиделась. Я изо всех сил держалась!

Дома только и разговоров было, что Колесников вот – вот должен ехать в Германию. Но результаты его анализов застанут меня позже, уже когда я буду в больнице, через три недели. Мы и представления не имели на что могут пойти люди и чем это все закончится. Германия это самый большой и первый производитель лекарств от СПИДа. Количество их прибылей даже в нулях не берусь измерить. Я не имею в виду панацею. Я о тех таблетках, которые киевские врачи не рекомендовали мне принимать.

Чем раньше вы начнете пить эти лекарства, тем быстрее организм к ним привыкнет и перестанет вообще вырабатывать собственный иммунитет, (мне даже запретили пить обычные иммуналы и т. п.).

И, что самое интересное, когда папа пробивал мне пропуск в Ереван, он разговаривал с одним большим начальником, который сам столкнулся лично с этой бедой. Он объездил весь мир и пришел к выводу, что тритерапию принимать вообще нельзя. В Украине люди бедные и эти лекарства покупать не в состоянии. Но и смертность от СПИДа, оказывается, в Украине отсутствует. Так, что этот мужчина советовал папе отказаться от мысли везти меня куда-то и лечить.

Не знаю, может, шесть лет назад в Украине просто СПИДом еще не болели, потому и не умирали…

Но когда-то мой папа вылечил бабушку от рака, просто не сказав ей, что она больна. И теперь он твердо внушал мне, что… СПИДа, может быть и вообще не существует. А придумали его ради денег. Его теория в последующем не раз подтверждалась. Однажды об этом писали в газете «Секретные материалы». Но чем же объяснялось, что умирают, например, дети с этим диагнозом? Тем, – отвечали в газете, – что все эти дети заразились от своих родителей – наркоманов так же и гепатитами, и сифилисом… и вот эти дети умирали как раз от этих болезней. А сам вирус СПИДа-то никто и не видел никогда! Просто предполагают, что есть что-то такое, чему дали название СПИД.

Хотя мы с мамой не поверили в эту статью. Не дай бог этому поверит наш президент и вообще в стране перестанут лечить и делать анализы, которые нужно было делать постоянно. Не важно то, например, что иммунитет у меня в два или в три раза ниже нормы. Надо было знать с какой скоростью он у меня падает. Или с какой скоростью увеличивается количество вируса в крови.

Между прочим так и случилось. Кучма сказал, что в Украине СПИДа нет, и закрыл в Киеве СПИД-центр.

Даже если б у меня и были деньги на тритерапию, мне нужно б было быть уверенной, что деньги будут у меня всю жизнь. Потому, что если перестать принимать тритерапию, можно сгореть за недели.

Арменикум же обещал совсем другое. Он обещал полное и бесповоротное выздоровление. Л. А. говорил:

– Вы даже детей сможете иметь.

Л.А. уважали. Например, у Полины заболел зуб, так, что опухла щека. Он ее отвез к стоматологу и сам заплатил за лечение. Врач у него спрашивает:

– А что теперь делать с инструментами?

– Положи в спирт на полчаса и пользуйся дальше.

Например, так и вошло в историю, как больные достали своим поведением охрану. Приехал Л. А., и те ему пожаловались: тот обкололся, то обкурился, тот напился,…но Геворкян только крикнул:

– Они все – равно, когда вернуться домой, будут колоться! Оставьте их в покое.

А с другой стороны, даже Колесников когда-то смеялся, что не дай бог Л.А. прикоснется к его Марине!

Но со всех сторон Л.А. это была сила. Как-то в аэропорту с Полиной пошутил молодой человек на рабочем месте, он не хотел ее пропускать, пока она не даст ему свой телефон. Полина по глупости брякнула об этом кому-то из охранников. Через три недели я слышала, как он сказал Полине:

– Того парня в аэропорту уволили.

Полина расстроилась, что из-за нее пострадал человек. Работу найти в Ереване очень не просто.

Как же они определили того бедолагу?

В обратный путь Полину пошел провожать охранник. В аэропорту он спросил у Полины кто к ней приставал? Увидев его, Полина сказала, что его здесь сегодня нет. Может, проговорилась, как его зовут?..

Вообще наши охранники интересные были люди. Высокие, красивые они говорили:

– Женщин плохих не бывает. Бывают мужчины, которые не знают как себя с ними вести.

Глава 26

Армения, Хусейн

Две недели я провела в селе с папой…

Оставалось подождать два с половиной часа в самолете, затем взять такси, заплатить 5000 драм, а не 10 и не 20. Открыть дверь больницы и подняться на четвертый этаж.

В холле на диванах сидели ребята, одного из которых я смутно помнила. Он улыбнулся и кивнул мне. Я сделала то же самое.

Когда я стояла в комнате охранников, сзади подошла Алина и испугала меня:

– Привет!

– А ты что здесь делаешь?

– А я никуда и не уезжала.

– Все три недели тут жила?

Она забрала у меня сумочку:

– Пойдем, я по дороге тебе все расскажу.

– А где Полина?

– Уехала. Они тут с Хусейном…

– С Хусейном?

– Ну, в общем, любовь у них была большая.

Предательница, – подумала я. Предала и меня и Карена. Хотя я и без Алины понимала, что так оно и будет.

– …она еще в Ереване. Только ты врачам не проговорись. Хусейн каждую ночь в ее постели проводил. Они тут цыгана раскрутили на героин. Тут такое творилось все это время, пока была их группа! Цыган хотел скрыть от Хусейна, что у него есть героин, так Хусейн ему морду набил…

– А как тебя здесь оставили? Ты ж собиралась снять в Ереване квартиру.

– Собиралась. Я уже и ушла из больницы. Но мы с пацанами пропили все наши деньги в первый же день. Врачи сначала кричали, когда я попросилась обратно, но потом согласились.

Я переоделась и пошла к тому парню, который со мной здоровался. Он оказался другом цыгана. Последний, кстати, был еще ребенком, и тоже из Иркутска, как и второй Андрей, который домой не улетал, сегодня закончил свое лечение, и все это время был с Алиной.

Паренек мне говорит:

– У нас с цыганом не было шприца. Мы знали, что у Полины есть. Ну, мы и позвали ее, что б поделиться.

Понятное дело, что если у тебя до этого и не было гепатитов, то после лечения будут.

– …мы взяли с нее слово, что она никому не скажет, где взяла героин. А через полчаса пришел Хусейн…

Я, улыбаясь, вернулась к себе в палату, где встретилась с этим болгарином:

– Привет. Чего это ты цыгана обижал?

– Так сам он виноват, – можно подумать, я сомневалась. – Я пришел. Спросил: есть героин? Он ответил: нет. А потом смотрю, Полька убитая. Ну и где она взяла? Сразу понятно… я не виноват был. Просто, зачем врать? Я бы понял, если бы он приехал в системе, и ему самому нужен был героин, да каждый день. Сказал бы по-человечески, я бы понял. Но у него было пять грамм!

– Да знаю я все это.

Хусейн, как сказочник, рассказывал мне, что случилось, и мне не хотелось его прерывать.

– Знаешь? Я просто не хотел, что б ты думала, что это я…

****

Мы с Алиной решили напиться. У нее хранилась веревка, сделанная из лоскутков полотенец. Под окнами всегда дежурили пацаны, и им надо было просто сбросить деньги и сказать, что желаем. А потом спустить веревку, подождать, пока они привяжут к ней пакет с заказом, и тихо поднять наверх.

Но сегодня было уже поздно, и мы решили отложить все до завтра.

Утром пришел попрощаться Хусейн. Потом заглянул Андрей:

– До свидания, девчонки. Пока, Алина.

Я удивилась и подумала, что за эти три недели у них наметилась в отношениях какая-то нежность. А потом вспомнила, что Алина любит адлерского Андрея.

Она вышла за ним в коридор. А, когда вернулась, сама призналась:

– Я с ним переспала. Он такой хороший… проговорили всю ночь. У него в Иркутске есть девушка, но он не знает, осталась ли она у него еще. Он уехал в Ереван, после того, как рассказал ей, что ВИЧ-инфицирован. Мы договорились писать друг – другу письма.

Мне оставалось только переварить информацию.

– Ну, что, будем пить?

– Надо посмотреть, кто остался и попросить, что б они спустили коня.

Оставались знакомые Алине два парня. Один эпилептик, и второй – его друг. Они нам и помогли. Первый рассказывал:

– Я недавно так напился, что врачи подумали, что у меня приступ эпилепсии.

Сегодня должны были приехать Вова и Карен, и я просто искала, чем занять время до того, как они приедут. Маялась, маялась, а когда осоловела, забыла.

Глава 27

Все из-за любви

Зазвонил телефон, и охранник крикнул мою фамилию. Я подбежала. Звонила мама. Пока я отвечала на ее вопросы, в холле кто-то мне мешал. Громко разговаривал, а потом позвал меня. Я положила трубку и выглянула в холл. У меня плохое зрение, поэтому, я развернулась и направилась к себе в палату. Сделав два шага, я поняла, что на диванах не увидела Вову и Карена, и звал меня кто-то из них.

С ума сойти. На их лицах было удивление, когда я вернулась к ним. Я не видела Вову всего три недели, и уже не узнала. А что же будет дальше?

Я подошла к Карену и поцеловала его в щеку:

– Я не узнала вас!

– Чего это ты?

Когда я наклонилась к Вовиной щеке, он поцеловал меня в губы.

– Пойдемте к нам в палату.

– Сейчас, – сказал Вова.

– Идемте, у нас там водка…

– А-а, – протянул Карен, – теперь понятно, что с тобой. Пойдем.

– Вова…

– Идите, я приду потом.

Пить он не хотел. Но, когда через пять минут зашел в палату, что-то сломалось, и он попросил налить и ему.

– Где Полина? – Спросил Карен.

Я ответила:

– Ее нет, она вчера ушла.

– Почему?

– Я не знаю.

Но Карен не хотел ее забывать так быстро, как хотелось этого мне. И все время ее вспоминал. Тогда у меня слетело с языка:

– Забудь, Карен.

Я как-то даже не подумала, что причиняю ему боль. А надо было подумать.

Он сказал:

– Понятно.

И усмехнулся.

Карен пил, и пил, и пил… пока не закончилась водка. В общем – то, как и все остальные. Только на душе у него было намного хуже, чем у других. Но он старался не подавать вида. Нет, так нет.

Карен сидел в своей палате, увидел, что я прохожу мимо, и позвал меня:

– Ну, чем ты тут занималась?

– А ничем. А вы?

– А мы в бар ходили. Там была такая официанточка! – он сделал ударение на слове такая. – Вова так и провожал ее глазами… но у него ничего не получилось.

Вова, быстро шагая, заглянул в палату:

– Саша! Пойдем в столовую.

– Опять?!

– Мы едим один раз в день: с утра до вечера.

В отделении нельзя было желать «приятного аппетита». На это отвечали: «не твое дело».

Вова кушал и спрашивал:

– Никто не приставал, когда меня не было?

– Нет, – засмеялась я.

– Точно?

– Ну… Алеша просил, что б я его поцеловала.

– И все?

– Да.

– Ты виделась дома со своим парнем?

– Нет.

– Почему?

– Да мне даже и не хотелось.

– Расскажи, почему.

– Потом. Пока рано.

– Я хочу знать это сейчас!

– Из-за тебя.

– И все?

Я обиделась и пожалела, что ему призналась.

– Ты ко мне тогда последние дни и не подходил.

– И ты не догадываешься, почему?

– Нет.

– Что, правда, что ли?

– Да…

– Мамой поклянись, что не знаешь!

Нет, он надо мной издевается. Ну, и я над ним:

– Клянусь.

– Ты же только и делала, что говорила о своем парне!

Я показала ему все свои зубы. И удивилась:

– Но ты ж сам меня расспрашивал!?

– А у гадалки? Зачем ты спрашивала про него?

Вот за этим и спрашивала.

– Ладно, а чем занимался ты?

– Да в бар ходили с Кареном.

– И ты там разглядывал официантку, только у тебя ничего не получилось, потому, что армянки не преступны.

Он и до того уже не улыбался:

– Это тебе Карен успел эту х…ю рассказать…

Вечером Карену стало скучно, и он додумался сбежать в город. Это можно было сделать через ту крышу, на которой мы загорали. Вниз с нее спускалась лестница. Правда, до лестницы оставалось еще доброе расстояние, но Карен бы спрыгнул.

– Пойдешь со мной, Вова?

Я затаила дыхание.

– Нет. Тебя ж выгонят?

– Ну и ладно, тогда я пошел.

В городе был праздник, и Карен решил потратить все деньги, что были у него и его брата.

В конце концов, его – то начали искать. Вова предупредил нас с Алиной, что мы ничего не видели. Я пожала плечами:

– Ты, что, нас за дурочек держишь?

В коридоре охранник подошел к нам с Вовой, и стал между нами. Обнял нас за плечи и стал весело допрашивать:

– Куда делся твой брат?

– Да не знаю я!

– Как он мог уйти?

– Ну, здесь только два выхода: через дверь и через крышу.

– Ты же его брат, пойди, поищи его.

– Где? Под кроватями?

– А от кого это спиртным тянет?

Охранник серьезно посмотрел на меня. Вова тоже серьезно отвлек его :

– Это мой одеколон.

И тот оставил нас в покое.

– А как твой брат думает незаметно возвратиться?

– Так же, как и ушел.

По-моему, это было не возможно, если, конечно, ты не умеешь летать. Спрыгнуть – можно, а вот запрыгнуть…

– Он может. Это же Карен.

Мы вошли в полутемную палату. Вова рассказывал мне какие-то сплетни про наших больных. Я его не слушала.

– Ты знаешь об этом?

– Да мне наплевать на них, Вова.

– Правда? Мне тоже здесь никто не нужен, кроме Карена и тебя.

Ближе к ночи беглец позвонил в дверь. Ему открыли. Карен в одной руке держал воздушный шарик на палочке – голову зайца, а в другой руке – молодежный журнал. Он, улыбаясь, прошел в свою палату, где прилепил на внутреннюю сторону двери постер из этого журнала с голой женщиной.

– Ты знаешь, как я люблю своего брата? – Говорил он тогда мне. – У меня есть вся такая же одежда, что и у Вовы. Просто мы здесь не хотим одинаково одеваться… я брата люблю больше всех в мире…

Вова зашел к нам:

– Ну, как погулял? Ты же все наши деньги пропил.

– А знаете, что самое интересное было?

– Ну?

– Когда я слезал по лестнице, меня в окно увидела какая-то женщина. Я попросил ее промолчать – Карен приставил палец к губам, – и она мне улыбнулась.

– Отбой!!

Я знаю, что тебя не знала,

Но я хотела тебя знать.

Что б вместе жизнь наша бежала,

Что б я могла тебя читать.

Твой каждый взгляд,

Твой каждый вздох,

Что говорят?

Ведь ты – мой бог.

Жизнь не могла тебя сломать.

Я помогу, и ты сумеешь

Подняться и опять шагать,

Туман вокруг себя рассеешь.

Но ты теперь не хочешь жить,

Но я одна сошла с ума.

Ведь вместе нам уже не быть,

И не рассеять тот туман,

Что между нами появился,

Когда судьба меж нами стала.

Ты на пути своем разбился,

Я ж сумасшествие узнала.

Глава 28

Ну, что, мы будем заниматься любовью?

Арменикум обладал многими хорошими свойствами. Мало того, что он лечил от всех болезней, так от него еще и прыщики проходили. Многие больные просили, и им из сейфа доставали эту черную мазь, что б намазать ею лицо. Но еще арменикум обладал другим свойством. Он на парней действовал, как виагра, (не знаю, была тогда уже виагра, или нет). Стоило после капельнице им подумать о девушке… о девушках им думать нельзя было.

Мариупольская влюбилась в женатого грузина. Тот все время проводил с ней. Но, когда она попросила у него какой-нибудь подарок на прощание, он принес ей из столовой бутылку джермука и сказал:

– Дарю.

Да и Андрюха не был влюблен в Алину. Он вообще запретил ей рассказывать кому-нибудь об их отношениях, хотя они по нескольку раз в день закрывались в душе.

Нам же с Вовой охранник ночью только свечку не держал. Мы с Алиной уже переоделись и легли спать, когда он зашел, недолго поиздевался надо мной, велел переодеться и идти к Вове.

Я открыла дверь их комнаты, и они уставились на меня.

– Заходи, – Сказал Карен, – а что там Алина делает?

– Спит.

– Как ты думаешь, я смогу раскрутить ее на секс?

По-моему, у Карена крыша поехала:

– Иди, попробуй.

И он ушел.

Я села возле Вовы.

– Ну, что, мы будем заниматься любовью?

– У-у.

Охранник заглянул, и что-то громко сказал Вове на армянском языке. Тот низким басом засмеялся.

– Что он сказал? – когда он закрыл дверь, спросила я.

– Он сказал такое, от чего ты можешь обидеться.

Вова положил меня рядом с собой:

– Но я тебе три недели не изменял…

Я тянула резину.

– Знаешь, что он сказал? «Я бы ее уже 10 раз успел трахнуть»!

Я засмеялась.

– И выплюнь ты жвачку!

Я выбросила жвачку в мусорное ведро.

– Вова, а за что тебя чуть не посадили?

– Тебе не надо это знать…

****

Пока Алина не достала меня своими расспросами, я спросила у нее:

– Карен приставал к тебе?

– Нет! А что, он за этим ко мне приходил?

– Точно, именно.

– Ничего даже подобного! Мы просто разговаривали. Он все Полину вспоминает.

Завтра пришло воскресенье, а с ним и остальные больные нашей группы. Почти весь день Вова был занят с ними.

Глава 29

Героин

Посреди ночи я проснулась. Алина тоже, оказывается, не спала:

– Андрей только что заходил, взял у нас чайную ложку.

– У них, что, героин есть?

– Да, Джамал привез.

Самое интересное, что сам он бросил и колоться, и пить, и курить.

– А где они?

– В третьей палате.

Через минуту опять зашел Андрей спросить есть ли у нас еще сигареты.

– На, – я достала из чемодана целую пачку.

– Спасибо.

После того, как за сигаретами пришел вскоре Саша, спать мне совсем расхотелось. Вова весь день не подходил ко мне, и я решила, что если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе.

Вова сидел один на кровати, и я устроилась рядом. Передо мной Саша наезжал на Сережу. Чего-то там Сережа сделал не так. Пообещал, и обманул. Кажется, взял денег в прошлый раз на наркотик, и не принес ни наркотик, ни деньги.

Справа от меня сел один парень из наших больных:

– Ты бы пошла пока к себе. Зачем тебе смотреть на это?

Я сказала, что сама разберусь. Пока я была здесь, они б не посмели причинить Сереже какой-то серьезный вред.

В шесть часов утра невыспавшаяся медсестричка в который раз заглянула в палату. Мужики повысили голос:

– Да ладно тебе, уже подъем скоро…

Она было такая маленькая и добрая, что ничего с ними поделать не могла.

Когда мне надоело так сидеть, я вернулась к себе.

Под утро Вова пришел ко мне.

Все мои сигареты были выкурены, и через полчаса он собрался куда-то за сигаретами.

– Не уходи! Тебя и так целый день не было.

Он улыбнулся:

– Я сейчас вернусь, обещаю.

Через полчаса, час уже начинали ставить капельницы, а пока, что б не раздражать уборщицу, которая нас с шумом обычно будила по утрам, Вова подумал, что нам с ним лучше пойти на диван в холле.

Его голова лежала на моих коленях, а он рассуждал, – наверно от избытка героина в крови:

– Ты представляешь, что у нас могут быть дети? Ты кого б хотела: мальчика или девочку?

– Девочку, кон…

– Чего? Какую девочку? Мальчика. Я сказал.

– Нуда. Будет бегать, в войнушки играть. Девочка – ласковая. Хоть придет, сядет на колени…

– Нет, мальчик. Интересно, на кого он будет похож?

Я ничего не имела против Карена – брата Вовы – но лицо у него было не красивым:

– Представляешь, если он будет похож на Карена?

Вова меня не понял:

– При чем тут Карен?

Действительно, он здесь был ни при чем. Одному богу было известно, о чем подумал Вова.

Глава 30

Проклятый арменикум

Днем, когда меня перестала колотить после капельницы, я взяла полотенце и пошла в душ умыться. Там в котле была вода, а в палате из-под крана ничего не бежало. Возвращаясь назад, я увидела, идущего мне на встречу Вову. Мы подошли друг к другу вплотную. Я сделала шаг вправо, что б обойти его. Но он шагнул в ту же сторону. Я вяло улыбнулась и решила сделать шаг влево. И опять наткнулась на него. Потом я наконец-то поняла, что он издевается надо мной:

– Тебе что, после капельницы не бывает плохо?

– Нет, не бывает.

Вова обошел меня, обнял, и мы зашагали вперед. Я посмотрела на свое полотенце, а Вова швырнул его в мою палату на мою кровать, когда мы к ней подошли. Мы пришли в столовую. Вова взял себе большей кусок сыра.