4,5 товарища

– М-м, – тихо протянул Вульф, – тогда понятно. – Впредь, тоже постараюсь яснее выражаться, я ведь не МС по боксу, а КМС по лёгкой атлетике, если что случится, только убежать и смогу.

– А большего и не надо. Главное – не забывай уточнять, детали, чтобы не произошло, как с Михаилом Евграфовичем.

– Точно, – согласился Сергей Анатольевич, – некрасиво получится, если меня посадят, так ещё, может, и тебя с должности снимут.

– Рада, что ты понял, – облегчённо выдохнула Светлана Юрьевна. – Хочешь поговорить о чём-нибудь ещё?

– Конечно! – подтвердил Вульф. – Но потом. А сейчас, кушай давай овощи, а то так совсем остынут скоро.

***

Утром на работу Сергей Анатольевич собирался полный энтузиазма. Такого не было уже давно. Последний раз, это был день перед Новым годом, когда его институт оплачивал банкет для сотрудников. А до этого, только когда им сообщили, что выплатят зарплату, после двухмесячной задержки. И хотя этими обещаниями их кормили ещё месяц, надо сказать, в отсутствии денег на еду, всё-таки необходимо было хоть чем-то питаться. Вульф не брезговал и обещаниями.

Мысли о знакомстве с новым коллективом приводили физика в восторг, поэтому он ещё с вечера, вместе с сестрой придумывали фразы, которые нужно применять при знакомстве.

Из списка были исключены фразы вроде «Я четыре года работал в НИИ за копейки, а теперь решил работать за рубли здесь», «Странно, что вас скоро уволят, вы все прекрасно выглядите», и прочие, которые могли бы быть неправильно истолкованы.

Также физик специально поискал в интернете несколько анекдотов – два пошлых и три нет – каждый для своей компании и для своей ситуации.

По совету Раисы Ивановны, Сергей Анатольевич режим произвести фурор в новом обществе, заявившись туда в чистой глаженой рубашке. Правда, гладить рубаху он не стал, просто постирал и повесил на плечики, чтобы она высохла. А небольшие помятости всегда можно назвать свежими, полученными от той же езде в машине.

Джинсы физик менять не решился – пришлось бы освобождать карманы, всё перекладывать, поэтому, было решено, что ничего страшного не произойдёт, даже если директор расскажет всем, что видела Вульфа в тех же самых штанах.

Рюкзак Сергей Анатольевич решил оставить дома, стало бы неловко, если его в первый же день, хоть и нерабочий, перепутают с учащимся. Именно поэтому бриться он тоже не стал, оставляя на лице трёхдневную щетину. Конечно, дети нынче развиваются непогодам, и не только щетину, но и комплекцию как у Сергея Анатольевича они могут иметь уже к девятому классу. Вульф ничего не знал и про национальный состав учащихся. Просто-напросто могло оказаться, что школа №121 является не обычным МОУ, а специальным учреждением, для обучения детей из малочисленных народов кавказских республик. В таком случае, по внешнему виду их различать будет очень трудно. Хотя, если подумать… Наверное, по внешнему виду их будет очень легко различить, поэтому в этом случае, вероятно, не стоит опасаться конфуза. Но всё-таки стоит уточнять такие детали заранее, чтобы можно было нормально подготовиться.

Доев для храбрости оставшееся с вечера овощное рагу, Вульф отправился на встречу с коллективом, запланированную на десять часов.

Ехать было недалеко, но физик предпочитал тренироваться перед холодными зимами. Идти в лютый мороз даже пять минут пешком слишком ужасно, чтобы жертвовать своим здоровьем. И хоть старая машина Вульфа заводилась только с ключа, он сделал себе запасной, оставляя один ключ в машине, и спокойно уходил домой, поспать лишние семь минут, с учётом спускоподъёмных процедур.

Машину Сергей Анатольевич поставил там же, где и в прошлый раз, поближе ко входу, не смотря на то, что сейчас идти всё равно надо было к лестнице, правда, прислонённой уже у другого окна.

Едва физик вышел из машины, к нему, прихрамывая, подбежал какой-то человек средних лет в спортивном костюме.

– Вы зачем здесь машину поставили?! – сразу же начал незнакомец катить телегу на Вульфа. – Это моё парковочное место! Вы вчера здесь машину тоже ставили, я же просил вас, не ставить здесь!

– И вам здравствуйте, – вежливо ответил начинающий учитель. – Это же школьная парковка. Любой может здесь припарковаться

– Не любой, – возразил человек, – а только работник школы или родитель кого-нибудь из учеников, и если честно, вы не похожи на молодого родителя. Хотя зная нынешние нравы молодёжи…

Мужчина хмыкнул, и с пренебрежением посмотрел на не лысеющего парня.

Физик почесал затылок, а затем, в знак согласия, кивнул.

– Истину говорите, – подтвердил Сергей Анатольевич, осуждающе смотря на мужчину, – нынешние дети про секс знают больше взрослых.

При слове «секс» человек собеседник залился краской.

Вульф не унимался.

– ЗПП, беременности, роды, аборты. Кто за это всё должен отвечать? Правильно, учителя. Согласитесь, ужасно будет, если выпускница вашей школы, я так понял, вы работаете здесь, придя на собеседование, укажет в графе дети «Первый свой аборт я сделала в шестнадцать лет». Невообразимо!

– Что вы такое говорите! – взревел мужчина, на его виске запульсировала вена. – В нашей школе чрезвычайно высокая мораль у каждого, начиная от охранника, заканчивая директором! Я, как учитель физкультуры, лично слежу за поведением каждого ученика!

– Правду говорю, – с обидой ответил Вульф, – надо следить за уровнем морали в школе. А учителя должны быть примером. Вот как вы считаете, это нормально, когда жена младше мужа?

– К чему это всё?! – непонимающе спросил физрук, ища подвох в словах Вульфа.

– Не надо опасаться, – успокаивал Сергей Анатольевич собеседника, – вопрос выведет меня как раз к ответу, а вы ответьте, пожалуйста.

Физрук, прищурившись, с недоверием посмотрел на молодого нахала, но всё-таки ответил:

– Может. Если по любви.

– Я конечно как вас в первый раз увидел, так сразу понял, что вы бы хотели в сорок лет иметь шестнадцатилетнюю жену. Разве я не прав?

– Да что же вы такое несёте! – негодовал незнакомец. – Как вы смеете…

– Подождите, подождите, – Вульф поспешил охладить праведный гнев учителя, – ничего такого я не имел в виду. Это абсолютно нормальный вопрос, цель которого совсем не для того, чтобы вас спровоцировать. Я, вот, к примеру, не отказался бы.

– Возмутительно! – мужчина ткнул физика пальцев в грудь. – На вас надо сообщить в правоохранительные органы, чтобы вас проверили, как следует!

– Глупости говорите, – нахмурился Сергей Анатольевич. – Возраст согласия в нашей стране – четырнадцать лет, ничего противозаконного в мыслях о том, чтобы жениться на любимой девушке тоже нет. Вот вы бы женились на девушке, которую любите?

– Разумеется, но не шестнадцатилетней же! – крича и стуча себя кулаком в грудь, ответил физрук.

– А если я вас скажу, что её родители против ваших отношений, и вообще, планирую забрать вашу любовь в другой город, да так, что вы больше никогда не встретитесь. И единственное, что может спасти ваши отношения – это свадьба. Что тогда?

– Зачем вы бросаетесь из крайности в крайность?! Вы описываете события, которые в принципе маловероятны! Такого никогда со мной не произойдёт!

– А вот тут вы неправы, – Сергей Анатольевич насупил брови и укоризненно посмотрел на физрука. – Я, как физик, ответственно заявляю, что маловероятные события, это просто события, шанс произойти которых не очень велик. Но если рассматривать пределы Вселенной, то они происходят постоянно. Поэтому, надо быть готовым ко всему. Я ведь и хочу узнать, какой вы человек. Ответственный или нет? Готовы вы ли пойти навстречу этих дурацких предрассудков, ради любви и своих учеников? Ответьте мне, хороший вы учитель или один из этих, которым абсолютно плевать на детей?

– Ну, я… – замялся физрук.

– Отвечайте! – учительским тоном скомандовал Вульф.

– Да, я готов ради своих учеников на всё! – разошёлся мужчина.

– Скажите полностью! Скажите, на что вы готовы ради них!

– Я готов пойти против человеческих предрассудков, и жениться в сорок лет на шестнадцатилетний ученице! Это вы хотели от меня услышать?!

Слова прогремели, как гром. Сергей Анатольевич попятился назад и обречённо опёрся спиной на свой автомобиль.

– Не это… Господи, вы ужасны… – только и смог вымолвить он.

– В смысле? В смысле?!! – заметался физрук. – Вы же сами сказали…

– Так это я про себя! Мне двадцать семь лет, округлим до двадцати пяти, считайте – девять лет разница, даже не десять, ничего такого страшного, просто мечты молодого парня. А вам сколько, наверное, лет тридцать пять! Стыдно!

– Мне всего тридцать два, – начал оправдываться побледневший мужчина.

– Тридцать два! – пропел Сергей Анатольевич. – Плюс-минус пять, это тридцать семь! Ничего себе! Больше, чем двадцать лет разницы! Понятно, чего вы пошли в школу работать…

– Прекратите паясничать! – не вытерпел обвинений Вульфа учитель. – Вы сами меня заставили сказать это!

– Я?! – изумился физик. – Да вы же сами сказали мне, что жениться по любви на шестнадцатилетней вполне нормально!

– Вы меня подводили к этому!

– Да я речь вёл вообще, про ситуацию в целом! Когда тебе восемнадцать, двадцать, двадцать семь, а твоей пассии шестнадцать, пару лет разницы погоды не сделают. Но не в сорок один же! Двадцать пять лет разницы, да вы с ума сошли, это же статья! Понятно теперь, почему у текущей молодёжи такой низкий уровень нравственности. Когда учителя их развращают, возможно, даже прямо на дому!

Физрук снова побагровел, и смотрел на Сергея Анатольевича глазами, в которых читалась жажда крови, убийств, а также различные виды насилия. Получается, что в общем и целом, мнение Вульфа о неблагоприятной учебной обстановке подтверждалось, хоть и косвенно.

Увидев, что физик не отводит взгляд, а даже наоборот, смотри на физрука с любопытством, мужчина плюнул, и пошёл вдоль школы, как понял Вульф, к лестнице.

Выждав пять минут, и точно убедившись, что учителя физкультуры нет поблизости, Сергей Анатольевич сам направился к лестнице, которая вела на второй этаж. Для пущей надёжности он кинул в стекло пару камешков, и, убедившись, что недавнего собеседника нет и там, начал аккуратно карабкаться наверх, немного всё-таки опасаясь, что его в отместку за представленное шоу, скинут вниз прямо на холодную землю.

Поднявшись по лестнице так, что через окно было видно только глаза, Вульф осмотрел кабинет, и, удостоверившись, что никто не затаился, поджидая, залез внутрь.

По книжкам, стоящим на полках, Сергей Анатольевич понял, что в этот раз лестница вела в кабинет литературы. Кабинет был неплох – со стен не облетала штукатурка, с потолка не свисали пауки, а некоторые книги датировались даже две тысячи десятым годом. Учитывая символику на стенах школы, Вульф полагал, что самое старое издание здесь будет помнить даже руку Ленина. Взяв первую попавшуюся книгу, Сергей Анатольевич всё-таки убедился, что его предположение было верно – на форзаце книги действительно красовались раритетные закорючки.

Тем не менее, состоянием кабинета молодой учитель остался доволен. Если все остальные учебные места выглядят также, или хотя бы приблизительно так, то детей действительно можно будет научить чему-нибудь. Если так пойдёт и дальше, глядишь, окажется, что в кабинете хранится книжка с подписью самого Льва Ландау!

Настроившись на позитивный лад, Сергей Анатольевич отправился в учительскую. Пройдя металлическую дверь с надписью «директор», Вульф дошёл до двери с надписью «учительская», и, рассудив, что коли он учитель, а это его резиденция, то и входить он может без стука.

Набравшись смелости и воздуха в грудь, Вульф потянул дверь. Дверь не поддалась. Тогда учитель толкнул дверь, и уже со второй попытки она открылась.

– Странная дверь, – прокомментировал физик, входя в помещение.

– О, а вот и наш последний сотрудник! – доброжелательно представила Вульфа Раиса Ивановна. – Пожалуйста, Сергей Анатольевич вставайте сюда в ряд, к своим новым молодым коллегам.

Новички стояли в шеренге. Остальной педагогический состав сидел на диванах вокруг, изучая новых сотрудников. Вульф решил последовать их примеру.

Сергей Анатольевич взглядом изучал своих новых коллег, они отвечали ему тем же. На диванах сидел весь старый школьный состав, прошедший первую и вторую войну с министерством образования. Лет им было за пятьдесят, кроме, пожалуй, учителя физкультуры, с которым Вульф уже успел познакомиться, и трудовика, которому, на первый взгляд, было где-то сорок девять. В основном же все преподаватели были пожилыми дамами, которые примолодились, узнав, сколько новых душ вливается в их коллектив.

– Ну же, Раиса Ивановна, представьте нам скорее новых преподавателей, раз мы уже все собрались, – кокетливо предложила сморщенная как изюм бабушка, с фиолетовыми волосами.

– Действительно, – согласилась директор, – и правда, что зря время тянуть, позвольте вам представить наш новый молодой педагогический состав, который, я надеюсь, вольётся в коллектив.

Физрук хмыкнул и грозно посмотрел на физика.

– Как я уже говорила, это – Сергей Анатольевич Вульф, – наш новый учитель физики. Очень образованный молодой человек, который прекрасно разбирается в своём предмете, что даже работал в НИИ при университете в отделе…

– Это секретная информация, – прервал директора Вульф.

– Что даже работал в секретном отделе НИИ, – закончила свою мысль Раиса Ивановна. – Поприветствуем нашего нового коллегу!

Раздались вялые аплодисменты. Но как понял Сергей Анатольевич, это не потому, что он не приглянулся коллективу, просто для учителей в их-то возрасте вообще трудно и ленно совершать хоть какие-то лишние телодвижения.

Участь быть представленным следующим настигла другого молодого кандидата. Это был крупный мужчина, с небольшим животом, и густой каштановой бородой, пусть недлинной, но опрятной. Собственно, борода и являлось его внешностью, потому что он выглядел точно так же, как любой бородатый мужик.

– Следующий наш сотрудник, который будет вместе с нами поднимать уровень образования среди молодых умов – наш новый математик – Адольф Иосифович Громов.

В зале началось перешёптывание. Вульф присмотрелся к бородачу. Нет, никакой нацистской униформы, татуировок, как впрочем, и никаких красочных звёзд Давида или серпа с молотом. Самое главное, что человек не выглядел, будто у него было тяжёлое детство. Наверное, потому, что уже в детстве он был такой здоровый и с бородой, что другие дети просто боялись издеваться над ним.

Математик внимательно оглядел присутствующих, и, как показалось Вульфу, внимательно запоминал всех, кто его обсуждал.

– Очень талантливый математик. Занимался подготовкой студентов нашего города на поступление в Оксфорд!

Раздались такие же хлипкие овации, бородач снова запоминал тех, кто хлопал тише всех, или вообще не хлопал.

Очередь дошла до следующего человека. Это, как и все остальные, был молодой человек, высок, худощав, с вытянутым лицом, носом горбинкой и бледной кожей. На его лице был небольшой черный пушок, а одет был в белую рубашку, заправленную в чёрные брюки.

– Наш новый учитель биологии, Айсберг Моисей Генрихович. Провёл три года в джунглях, близь бассейна реки Амазонка, изучая новые виды животных и растений. И, по своему признанию, даже открыл парочку. Всё верно?

Биолог кивнул, а директор вернулась к представлению сотрудников.

– Похлопаем ему!

Снова раздались редкие хлопки.

– А теперь наш последний учитель, который будет преподавать русский язык и литературу – Ким Чен Ым!

Раздались бурные овации. Как оказалось, старушки умеют отбивать ритм, просто не сочли никого из трёх предыдущих кандидатов достойным такой награды.

– Давайте без фамильярностей, – ответил представленный учитель.

Это был азиат.

– Ким, простите, я не хотела вас обидеть!

– И всё же, даже сейчас вы называйте меня неполным именем.

Директор покраснела от стыда, и, покашляв в кулак, представила учителя литературы так, как положено.

– Новый учитель русского языка и литературы – Ким Чен Ым Ким Чен Ым Ким Чен Ым!

Снова раздались аплодисменты, но в этот раз представленный педагог вежливо поклонился.

– А теперь, когда все новые сотрудники представлены, – директор села в одиноко стоящее кресло и продолжила речь, – давайте обсудим то, зачем мы сегодня на самом деле собрались. Молодые люди, присаживаетесь.

Все четверо синхронно кивнули и уселись на единственный пустующий диван, как если бы мебель в кабинете была точно рассчитана на количество учителей.

– Нам предстоит бурные две недели, – Раиса Ивановна взглядом обвела присутствующих, пытаясь максимально привлечь их внимание к присутствующей проблеме. – Как вы видите, школа ещё совсем не готова, чтобы принять учащихся. Из-за предыдущего директора, это проклятого гада, который годами разворовывал бюджет при общем попустительстве…

Старый состав потупил взгляд, в то время как Раиса Ивановна всячески продолжала оскорблять предыдущего директора.

– Имя этого преступника больше не прозвучит в этой школе, достаточно будет и того, что разгребая всю ту кучу, что он заварил, мы будем вспоминать его недобрым словом.

Коллектив дружно закивал и также дружно похлопал речи директора.

– Работы много, но не стоит отчаиваться, у нас есть помощники. Мы привлекли к работе учеников, которые не смогли отработать школьную практику в начале лета, поэтому, они будут помогать нам облагораживать нашу школу.

Учителя дружно поддержали идею эксплуатировать детский труд в интересах школы и общества.

Раиса Ивановна повернулась к молодым учителям и серьёзным тоном дала наставление:

– Это будет ваше первое задание. У вас в подчинении у каждого будет по ученику, летнюю практику они будут отрабатывать под вашим строгим надзором. Целых две недели педагогической практики, на которой вы поймете, сможете ли быть учителем, сможете ли в принципе командовать детьми, и будут ли они вас слушать. Будет непросто, хочу вас сразу предупредить, вам достанутся не самые простые ученики, но именно так вы сможете пройти краткий курс, который вам частично заменит педагогический университет. Надеюсь, вы выдержите. В противном случае, дайте знать заранее, чтобы мы успели поискать других кандидатов на ваши места. Согласны?

Товарищи по работе поочерёдно кивнули, передавая друг другу эстафету.

– Хорошо, – удовлетворённо сказала Раиса Ивановна. – Остальным тоже не стоит волноваться, прогульщиков много, как и работы, и того и другого хватит на всех. Сейчас я каждому расскажу о плане работ, и дальше на сегодня вы будете предоставлены сами себе, если захотите, можете познакомиться с коллективом поближе.

Следующие полчаса директор занималась распределением ролей, обязанностей и учеников. Все четверо новых преподавателей были отправлены на уборку и благоустройство двора школы. Требовалось очистить его от строительного мусора, облагородить клумбы и установить во дворе лавочки, которые позже сделает трудовик, вместе с учениками.

Задача не из самых сложных. Всегда можно сказать, что сделано всё, что было в их силах, но из той разрухи, царившей не в головах, но в школе, ничего дельного выйти не могло.

Тем не менее, молодые преподаватели были настроены оптимистично на свои испытательные работы. Неизвестно, как с остальными, но Вульфу впервые пришлось бы командовать людьми, младше него, ибо хоть в НИИ он и был младшим научным сотрудником, он являлся уважаемым младшим научным сотрудником, поэтому, отдавал приказы налево и направо.

Наконец брифинг закончился. Раиса Ивановна отпустила всех учителей на поруку, дабы подготовиться к завтрашнему тяжёлому трудовому дню.

Как это обычно происходит в школе, все присутствующие разделись на группы. Молодёжь решила не отстаивать от своих пожилых коллег и собрала в углу свой кружок по интересам.

– Предлагаю собраться где-нибудь и посидеть, – внёс предложение на рассмотрение Вульф.

– И немедленно выпить, – закончил за него мысль математик.

– Все согласны? – Вульф обвёл своих коллег взглядом.

– Только если там не дорого, – вставил свои пять копеек Айсберг. – Выпить за знакомство – это неплохо. Напиться за знакомство – это здорово. А напиться за знакомство, да ещё и подешевле – вообще прекрасно. Это один из способов, как сделать так, чтобы получать от алкоголя наибольшее удовольствие.

– Я не буду пить, – ответственно заявил филолог, – я за рулём.

– О, это не проблема, – начал утешать коллегу Сергей Анатольевич, – здесь как раз бар есть «Три семёрки», в простонародье известный, как «Три топора». Находится он в трёхстах метрах от школы, поэтому можно просто оставить машину там.

– Но ведь мне надо будет домой, – не унимался филолог.

– Ерунда, – махнул рукой Громов, – просто с утра все вместе пойдём в школу пешком, а когда практика закончится, дойдём до бара.

– Не знаю, не знаю, – всё ещё сомневаясь, ответил Ким, – а что если с моей машиной что-нибудь случится? Что если её украдут?

– По этому поводу вообще можешь не переживать, – Вульф похлопал филолога по плечу, – у меня сестра большая шишка в дорожной полиции. Если твою машину угонят и разберут на запчасти, то не переживай, заставим негодяев собрать тебе новую – помоднее и покруче.

Немного подумав, Ким Чен Ым кивнул, и товарищи направились к выходу, а точнее, к кабинету литературы.

– Вот она, моя будущая обитель, – сказал Ким, как только они вошли в кабинет. – Сколько времени я потратил, чтобы получить доступ к книгам, которые находятся в школьной библиотеке.

– А что в них такого особенного? – поинтересовался Айсберг, рассматривая одну из книг, которую он взял с полки. – Старые книги, ничего особенного. Вон, смотрю, исписанные рукой школьников былых времён.

– Редчайшие экземпляры! – воодушевлённо принялся объяснять филолог. – Если хорошенько покопаться в местных фондах, можно даже найти томик Маяковского с его стихами, и некоторыми дополнительными, которые он написал в подарочном экземпляре от руки. А если повезёт, так вообще можно будет найти копию конституции Советского Союза с личной подписью Ленина!

– Ну, это придётся всё вверх дном перерыть, – пожал плечами Вульф.

– Ничего, – азиат потер ладони и с ехидной улыбкой посмотрел в окно, – у меня будет куча времени, что бы здесь всё перерыть. Знаете, я ведь намеренно шёл устраиваться в эту школу. Из достоверных источников мне стало известно, что тут содержатся редкие экземпляры литературы, некоторые сохранились, быть может, со времён Российской Империи, и, кто знает, может быть и со времён Царской Руси! Весь педагогический состав либо не знает, либо просто не беспокоится, об этом, а для меня – это страсть!

– Странно, – Айсберг встал рядом с Кимом, около соседнего окна, и бросил взгляд куда-то вдаль, – а почему ты просто не попросился в библиотеку?

– Так я просился, – тяжело вздохнул литератор, – но, к сожалению, доступ к архивам дают только учащимся и сотрудникам. И раз на школьника я совсем не похож…

– Ну…

Раздалось синхронное «нуканье», означающее, что сказанное было не совсем правдой. Оратор поспешил исправиться

– Ладно, ладно, ценю вашу честность. Так вот, раз всё-таки рано или поздно вычислили бы, что я не учащийся, я решил пойти самым простым путём, который мгновенно пришёл мне в голову.

– И вот ты здесь, – закончил за него мысль Громов.

– Да нет же, – опомнился Ким, – я пошёл в детдом и подал документы на усыновление. Или удочерение. Мне было не принципиально.

Товарищи с подозрительным прищуром посмотрели на Кима.

– Оказалось, что усыновить ребёнка не так просто! Выяснилось, что они не дают ребёнка кому попало, им надо предоставить кучу документов, вроде справки с работы, характеристики и так далее. Кошмар! Поэтому я решил, что, наверное, проще будет устроиться работу в школу, чем усыновить ребёнка. Терпеть не могу всю эту ненужную бюрократическую волокиту.

– Как я тебя понимаю, – одобряюще поддержал товарища Айсберг.

– О, ты тоже пытался усыновить ребёнка?

Ким воодушевился и принялся делиться о наболевшем.

– Знаешь, что меня больше всего раздражает? Тот факт, что они действительно хотят, чтобы ты выбирал кого-то из детей. Я имею в виду, это же не интернет-магазин, что бы ты мог выбирать товар по характеристикам. Если уж захотел себе ребёнка, будь готов воспитывать того, который тебе случайно попадётся. Я вот, например, прекрасно понимаю это, и поэтому, мне бы сошёл абсолютно любой. Мне хватило бы, если бы у него имелись руки, чтобы он мог брать в школьной библиотеке книги и приносить их домой, но даже в противном случае я что-нибудь придумал.

– Если бы тебя не заставили отдать ребёнка в интернат для детей-инвалидов, ты бы мог навязаться всегда присутствовать вместе с ним в школе, на случай, если ему понадобится помощь, и заодно, конечно, смог бы спокойно заниматься своими делами.