4,5 товарища

– Бережно. Стараемся не падать со второго этажа на металлические штыри. Почки нам за это благодарны и позволяют пропустить по одной, второй, пятой и десятой. Что касается одной, второй… Это правда, что при заказе одного бокала гиннеса, а потом ещё и второго, третий в подарок?

– Так и есть, – подтвердил бармен, указывая пальцем на нарисованный на доске мелом рисунок, гласящий «1+1=3».

– Ага, хорошо, – биолог обдумывал предложение, – а вот этот третий бокал, это то же самое пиво, или подешевле.

– Нет, разумеется, то же самое, кто вообще так делает?

– Понятно, ясно, – снова закивал клиент, – а вот в подарок, значит, что я не должен платить деньги? Или просто по сниженной цене?

– Бесплатно, разумеется! К чему такое недоверие?

– Один раз я уже обжёгся, больше так не поступлю. Пришёл как-то в заведение отведать прекрасного стейка, тоже по акции. Заказал себе его, и попить, соответственно – два стакана колы по ноль двадцать пять. Принесли мне две бутылочки и два стакана. Подумал, вот тупые, зачем мне кола в бутылочке и стаканы. Перелил, выпил. Съел стейк. Немного суховатый, но за триста рублей мне он показался необычайно вкусным. Гарнир вдобавок. Прекрасно посидел, меньше четырёхсот рублей отдал – настроение было вообще просто на пике. А тут приносят мне счёт, и выясняется. Что стейк по акции – только стейк, без гарнира, надо было это уточнить, сказать, что заказываю по акции. Кола, которую мне принесли, стоит в три раза дороже, потому что из стеклянной, мать её бутылочки. А дело было летом, я очень хотел пить, поэтому заказал стразу два стакана. В итоге, вместо четырёхсот рублей, я заплатил в два раза больше. А если ещё посчитать, сколько лет жизни потратил мне этот стресс, то выйдет, что я вообще должен на них в суд подать.

– Трагичная история, – согласился Громов, – у меня один раз такое было. Пошёл я с коллегами отмечать в тандыр получение научного звания. Ясное дело, я проставляюсь. Специально выбрал место, где виски по акции продают. Заказал на всех виски, думал, всё, посидим сейчас нормально. Вот раньше пили виски с колой, и никто не жаловался, а тут у всех паника, дескать, сказали по новостям, что куча палёного виски, десяток жмуриков по всей стране, и давай нос воротить. Пришлось поить их коньяком, а самому давиться виски. Нет, я конечно против виски с колой ничего не имею, но только в качестве аперитива, а тут два десятка бокалов на столе, и никто их пить не хочет. Такого вреда мой организм никогда не получал.

– Ещё бы, двадцать бокалов, – усмехнулся Вульф.

– Вот-вот, – закивал Громов в знак согласия. – Я с тех пор на эту газировку смотреть не могу. Норма сахара превышена в десяток раз! А это нереально вредно для организма. Так можно и диабет получить, в худшем случае, вообще задница слипнется.

– Не слипнется, – серьёзно прокомментировал Айсберг, – а вот с сахаром действительно лучше поаккуратнее. Вы бы видели, как страдают люди с диабетом. Ты смотришь на них, и в глазах читаешь, как они готовы убить за что-нибудь сладкое, а тут ты стоишь напротив них с тройным шоколадным мороженым… Наверное, в этом причина, почему у меня не самые лучшие отношения с отцом.

– Поэтому мне ром, будьте так добры, – Гром прищурил глаза, примеряя тару, – в бокале. Не в стопках, которые жёстко ограничивают меня и загоняют в рамки, а в бокал, который я сам решать, когда опустошать.

– Вот, это выбор взрослого и независимого мужчины, – согласился Тэнгу. – А мне текилу. Всё равно как, доверюсь вашему выбору.

– Тогда я тоже хочу чего-нибудь специфичного. Раз Моисей сказал, что джин с тоником смысла нет пить, тогда я и не буду. Удиви меня, – обратился Вульф к бармену.

Рыжий зловеще улыбнулся.

– Одно мгновение, господа, сейчас всё будет готово. Можете вернуться пока к столику.

Друзья последовали совету.

– Вы заметили, как он странно улыбнулся? – испуганно спросил физик. – Я уже жалею, что отклонился от своего нормального заказа. И чего мне не пился этот джин с тоником? Неизвестно же чего он намешает в этот свой напиток! Я не хочу найти себя утром в ванне льда с вырезанной почкой. Я сам хотел продать её, если прижмёт, а так мне эти эксперименты могут очень дорого обойтись!

– Он определённо что-то задумал, – подтвердил опасения Вульфа Тэнгу. – Вообще ни в каком сервисе, кроме, пожалуй, пластической хирургии, нельзя доверять свой выбор местным «профессионалам». Однажды, по молодости, пришёл я в парикмахерскую, и так как мне хотелось новую стрижку, а старая мне уже порядком надоела, решил я, так сказать, обновить свой стиль. Говорю парикмахерше «на ваш вкус» за ценой, разумеется, дело не постоит. Ну и по традиции закрыл глаза, и принялся спать, чтобы скоротать время. Подвох заметил только тогда, когда непривычное действо начало совершаться с моими волосами, как будто, мусс какой-то наносят, или ещё что. Я то что, думаю, доверюсь профессионалу, продолжил спать. Но когда открыл глаза, на меня смотрел другой человек. То есть реально другой, как-то полиция проводила на рынке рейд против нелегалов и я там случайно оказался. Так вот, с этим новым образом не сошлась моя фотография в паспорте. В итоге меня забрали вместе ещё с тремя десятками китайцев. Это был не лучший день моей жизни… Поэтому, я пришёл к выводу, что лучше доверять своим вкусам – они не приведут тебя в обезьянник забитый китайцами. Если честно, подстригли меня неплохо. Причёска мне понравилась, правда, приходилось каждое утро укладывать её мусом. Но это не главное. Я для себя усвоил наверняка, рыжий цвет мне идёт, но, во-первых, куча шампуней для ухода за окрашенными волосами, а во-вторых, потом корни начинают пролезать и портят всё впечатление, а я не готов так часто ходить на покраску. Хоть в суши-барах встречали более радушно, за японца принимали.

– Твоя история действительно заставила меня побеспокоиться, – ужаснулся Вульф. – Может быть, он меня неправильно поймёт и вообще сделает мне молочный коктейль!

– Я не понял, ты что-то имеешь против молочных коктейлей? – удивлённо спросил Гром. – Ты должен радоваться, что у тебя есть возможность их пить. У меня вот нет…

– Разумеется, я радуюсь, – Сергей Анатольевич замотал головой, – я обожаю молочный коктейли. Но не фруктовые, только ванильные. А фруктовых вкусов так много: банановый, апельсиновый, клубничный… Кстати, я имею аллергию на клубнику.

– Да, я тоже, – кивнул Адольф Иосифович, – не совсем аллергию, просто неприязнь. Последний мой ученик отдавал мне плату за обучение клубникой. У его семейства, где стояла их дача, место какое-то проклятое было, так там кроме клубники ничего больше и не росло.

– Кстати, – Тэнгу постарался переключить поток откровений о прошлом на диалог по специальности, – как проходило обучение студентов в иностранные университеты? Признаюсь, я никогда вообще не слышал о том, что в нашем городе идёт подготовка студентов в Оксфорд!

– А, – Гром в знак траура склонил голову, – не слышал ты потому, что идёт довольно-таки очень плохо. За всё время – лишь два студента объявили желание поступить в этот английский университет. Ни один, правда, не поступил. По-английски ни один не бельмесы, но, в свою оправдание, хочу сказать, что математику они решили на твёрдую четвёрку и это – даже без знания языка. Не знаю, что они полагали за задание им предстоит, но найти решение, увидев только математическую формулу – заставляет меня гордиться моими студентами.

– Так что в итоге тебя привело в школу? – с любопытством спросил Тэнгу.

– Творческий кризис, – печально ответил математик. – Перельман раньше меня решил задачу, над которой я бился около двух недель! Это разочарование привело меня к депрессии, я начал заедать своё горе, в итоге, это привело меня к двадцати килограммам избыточного веса и полной творческой импотенции. Я начал работать со студентами, в надежде, что они смогут привнести мне вдохновение, которого так не хватало последнее время, но учитывая их столь малое количество на наш город, я решил найти другое место, которое сможет вдохнуть в научную карьеру новую жизнь.

– Как ты себе это представляешь? – недоумённо спросил Ким.

– Друг мой. Я уже и забыл, когда последний раз я не использовал логарифмы или дифференциалы при записи очередной формулы. Иногда очень полезно встряхнуть воспоминания. Освежить их, чтобы осознать, что и в простейшей математике куча нерешённых задач, которые так и жаждут первооткрывателя, способного простым (или не очень) языком объяснить, что все неразрешенные вопросы сразу встанут на свои места.

– А я ведь тоже пошёл из корыстных побуждений, – признался Вульф, попав на общую волну – я ведь тоже рассчитываю на то, что дети помогут мне совершить научно-технологический прорыв, и позволят мне стать учёной знаменитостью мирового масштаба.

– Тоже рассчитываешь на открытие века? – с любопытством спросил Ким.

– Нет, – замотал головой Вульф, – просто мне необходимо провести несколько процедур, за которые обычным рабочим придётся заплатить кучу денег. Я всё-таки верю в бескорыстность учеников, которые готовы работать ради научно-технического прогресса.

– Прямо чувствую, как среди нас присутствует эта бескорыстность молодых преподавателей, которые пришли в школу только потому, что считают преподавание своим признание.

Ким посмотрел на Айсберга.

– Не так ли, господин учитель биологии?

– Не смотрите так на меня, – из-за своего роста, биолог смотрел на коллег сверху-вниз, – я действительно пошёл устраиваться в школу лишь по той причине, что считаю, что смогу поделиться с детьми той частицей знаний, которую я приобрёл за свою, может быть непродолжительную, но очень насыщенную карьеру.

– Да не, я серьёзно, – расхохотался Тэнгу. – Зачем ты пошёл в школу? Ты, конечно, можешь рассказывать пятидесятилетним учительницам, что пошёл в школу, чтобы привнести знания в светлые головы детей, но нам-то ты можешь сказать.

– Ещё раз повторяю, – ответил Моисей, демонстративно нахмурившись, – в школу я пошёл, чтобы учить детей. Точка.

Тэнгу непонимающе пожал плечами.

Не хочешь говорить – не надо, потом скажешь, когда созреешь.

На стол прилетела смятая белая салфетка, означающая, что заказ готов.

– Ваши напитки, господа, – отчитался Рыжий, после того, как привлек к себе внимание. – Три бокала пива, прошу. Бокал рома. И ещё один, так. Теперь перейдём к этой половине стола. Прошу. Текила с солью и лаймом, три стопки…

– За соль и лайм я доплачивать не буду, – грозно обозначил свою позицию Тэнгу. – Мне уже ребята всё рассказали про ненасытных капиталистов, которые готовы на что угодно, лишь бы собрать ещё по три копейки с и так ободранных посетителей.

Рыжий пожал плечами, и с недовольным выражением лица что-то перечеркнул в своём блокноте.

– А тебе, мой друг, коктейль, по моему секретному рецепту.

– Я думал, ты понял, что я пришёл сюда, чтобы выпить, – запричитал Вульф. – И насколько я могу судить, это не кумыс.

Физик взял стакан и поднёс его к носу, сделал глубокий вдох и тут же закашлялся.

– Пахнет бензином, – наконец переведя дыхание, подметил он. – Я надеюсь, высокооктановый, ты же не жалел своих запасов для друга?

– Не бензин, – обиженно ответил Рыжий, – а алкогольный молочный коктейль.

– Так и знал. Но никогда не слышал о таком, – пожал плечами Сергей Анатольевич.

– Да, я тоже, – почесал затылок бармен. – Вообще, я его придумал сам, и это первый раз, когда я его делаю.

– И я буду первый, кто его попробует? – расчувствовался Вульф.

– Надеюсь, не последний, – заметил Гром, помешиваю трубочкой в бокале с ромом.

– Я тоже надеюсь, – согласился Рыжий.

– Интересный напиток, – Айсберг принялся рассматривать бокал с коктейлем. – Я смотрю, здесь в основном молоко?

– Молоко там тоже есть, – уклончиво отметил бармен. – В любом случае, хорошо вам посидеть. Вульф, у меня к тебе просьба, опиши потом все свои ощущения от выпитого напитка. Если будешь записывать, я сделаю тебе второй коктейль за счёт заведения. После него тоже всё запиши. Вот, – Рыжий протянул Вульфу карандаш и листок бумаги. – Рассчитываю на тебя, приятель. Надеюсь, моя научная работа, как и ваши, будет успешной.

– А кем он работает? – решил уточнить Айсберг, после того, как Рыжий вернулся за стойку. – Я думал он просто бармен.

– Он действительно бармен – пожал плечами Вульф, – и он определённо не связан с наркотиками и их распространением.

– Это ты сейчас так друга выгораживаешь? – решил уточнить Тэнгу.

– Не совсем, просто год назад в бар вломился отряд госнаркоконтроля и принялся досматривать клиентов и сотрудников. У предыдущего бармена нашли несколько грамм белого порошка, а Рыжий после этого получил его место. Потом, правда, выяснилось, что это были совсем не наркотики, а стрептоцид, которым он пытался лечить язвочки на своём члене, но всё равно, осадочек остался.

– Печально, – вздохнул Громов, – выходит, единственным местом, где пока что можно достать хоть какие-то галлюциногены будет школа.

– Больше нет, – отрицательно покачал головой физик, – я поговорил с охранником, он обещал, что избавится от всех своих запасов, и больше не будет торговать наркотиками в школе.

– Наш охранник торгует наркотиками в школе? Возмутительно! Я думал у нас полностью бесплатное среднее образование в стране, а тут приходится доплачиваться за дополнительные услуги! Но я не об этом вёл речь. Айсберг, ты же планируешь открывать небольшой уголок живой природы в классе биологии?

– Ну… Вероятно.

– Чудесно. Ты был в джунглях реки Амазонка, должен знать местную флору и фауну. Есть там какие-нибудь галлюциногенные растения, которые вот немножко съел, и чтобы сразу приход?

– Есть, конечно… – уклончиво протянул Моисей, – но привозить их сюда я точно не буду. За этими тропическими растениями очень трудно ухаживать, просто-напросто не приживутся. Да и дети могут съесть. Зато там есть жабы, если лизнуть которых, можно улететь в далёкий-далёкий трип. И дети не будут жаб лизать. Наверное. Здесь вот в чём беда. Если кто-то её лизнёт, начнутся серьёзные проблемы, дескать, почему не оповестили учеников о том, что так делать нельзя, нельзя лизать токсичных тропических животных. Если же всех предупредить об этом… У нас половина школы будем с глюками ходить. Или лежать. А мне разгребать потом.

– Ладно-ладно, я услышал тебе. Но ты всё равно подумай.

Вульф ударил рукой по столу, так, что бокалы подпрыгнули.

– Ну что, ребят, выпьем уже? А то мы до утра сидеть будем языком трепаться. Нет, мы и так будем сидеть до утра и трепаться, но на хмельную голову. Поэтому, предлагаю поднять свою посуду и огласить тост.

– Солидарен, – оживлённо закивал головой Тэнгу, откладывая в сторону лайм и стряхивая с края стопки соль.

– Подожди-подожди, что ты делаешь? – недоумённо поинтересовался Айсберг, увидев такое расточительство. – Зачем ты стряхиваешь соль и убираешь лайм? Они же бесплатные! Покупая текилу, рассчитывай на то, что тебе её принесут вместе с лаймом и с лимоном – её так пьют, сначала слизывают с рюмки соль, а потом закусывают долькой лайма.

– Я слышал и про другой способ, – добавил Гром, – ты можешь снюхать соль, а лайм закапать в глаза. Тоже эффектно, невероятно бодрит!

– Я, наверное, всё-таки выберу первый вариант, – решился Тэнгу.

– Как знаешь, – слегка обиженно проворчал математик, – ну что, будем?

– Ещё нет, сначала тост.

Вульф привстал, держа в руке бокал с легко воспламеняемой жидкостью.

– Дорогие коллеги, – начал Сергей Анатольевич, – я очень рад, что мне доведётся работать с такими образованными и порядочными людьми. Я понимаю, что работа в школе это новый этап в жизни каждого из нас. У всех нас своя история, но в итоге судьба свела нас здесь вместе. Уверен, что это не спроста, и эта встреча – начало чего-то большóго и вечного, под названием дружба. Ура!

– У-р-ра! – в зале раздался стук стеклянных бокалов и рюмок.

– Хорошо пошёл, – прокомментировал Громов, смакуя глоток, – Тэнгу, а у тебя как?

– Мерзко, – честно ответил филолог, морщась от напитка, – даже подходящего сравнения нет. Но чтобы вы поняли мои ощущения, практически так же неприятно, как жевать кактус. Был у меня по молодости и по глупости, случай в университете. Поспорил, что смогу организовать зачёт у нашей преподавательницы по философии для всех студентов нашего потока. Валентина Дмитриевна хоть и была дама в возрасте, четвёртый десяток был близок к завершению, но выглядел она на все сто. Точнее, на все тридцать пять. Тем не менее, характер у неё был скверный, не жената, не замужем, детей нет, отношений тоже. Зато была кошка и кактус. Но от кошки было слишком мало любви, а кактус вообще не любил ласки, поэтому, всю свою ненависть она вымещала на нас – студентах. Валила всех, кого могла, находила тему, в которой ты плохо разбирался, и начала топить, топить… У меня такой темой была философия Гегеля. Редкостная непонятная херня, в которой сам чёрт ногу сломит. У остальных дела были ещё хуже. Поэтому, в шутку, я предложил, что смогу сделать так, что никого валить не будут, а всем поставят зачёт. Но ситуация была настолько безнадёжна, что ребята согласились и пообещали мне по тысячной бумажке каждый. Тут, каюсь, на меня напал грех – жадность, и я согласился. Все знали, что если я дал слово, я его выполню, никто ничего учить не стал. Как я говорил ранее, подход к Валентине Дмитриевне был очевиден, поэтому, я и решил пойти этим путём. У нас на тот момент у девчонки из общаги кошка окотилась, я взял одного и пошёл на кафедру к Валентине Дмитриевне. Я знал, куда наносить удар, поэтому, как только достал этот пушистый комочек, сорокасемилетняя тётка превратилась в молоденькую девочку. Первый шаг был выполнен мы, сидели, разговаривали, пили чай, она игралась с котёнком, в общем, налаживали контакт. В итоге она оказалась очень интересным и понимающим человеком, и согласилась, что валить никого всё-таки не стоит, но зачёт просто так никому не поставит. Впрочем, даже за это мне бы каждый честно отдал по пятьсот рублей.

– Серьёзный ты бизнесмен, – похвалил Тэнгу Адольф Иосифович, – на что потратил сумму? Добавил, да машину свою купил?

– А я не говорил, что получил деньги.

– Возмутительно! – вмешался Айсберг. – Типичные торгово-рыночные отношения, когда одна из сторон обманывает другую!

– Каюсь, тут я согрешил второй раз. Я же пообещал ребятам, что со всем разберусь, для меня это было делом принципа. Я решил продолжить налаживать отношения. После занятий приходил к ней на кафедру попить чайку, потом мы вместе ходили в театр, ну а в конечном итоге, оказались друг с другом в постели.

Учителя присвистнули.

– Ага, – кивнул Тэнгу, дожёвывая корочку лайма, – если честно, я сам не знаю, как такое произошло, но произошло, и я об этом совершенно не жалел. В теле сорокасемилетней преподавательницы философии скрывалась молодая гурия-кудесница. То, что она вытворяла можно записывать в лучшие индийские бестселлеры – хоть в Махабхарату, хоть в Камасутру. Она мне рассказывала про свои голландские корни, что я даже между делом думал, что всему, что она знает, Валя научилась в голландском борделе, употребляя наркотики и размышляя о смысле жизни. Основания так считать у меня были весомые, потому что те вещи, которые я увидел с ней, я видел только в одном художественном фильме про голландских проституток, больше нигде в жизни. Так или иначе, Валя сказала, что если я хочу, чтобы между нами всё продолжалась, я должен хранить случившееся в тайне. Я ОЧЕНЬ ХОТЕЛ! Поэтому, не смел никому ничего рассказывать. Просить её больше тоже не хотел. В итоге никто кроме меня и ещё нескольких студентов зачёт не сдал. В наказание, коллегиальным судом был вынесен вердикт – я должен был съесть её любимый кактус. Мне предложили на выбор – либо кактус, либо кошку, я всё-таки решил выбрать кактус. Эта сволочь заколебала меня колоть каждый раз, когда я пытался его полить. Объяснив Валентине Дмитриевне всю ситуацию, она с лёгкостью мне его отдала, ведь в её сердце появился я. В итоге, пришлось съесть любимый кактус любимого преподавателя философии. Так вот, к чему я это. Есть кактус было очень мерзко и неприятно, с текилой то же самое.

– Между прочим, текила – это водка из агавы, – пояснил биолог.

– Странно, а на вкус, как кактус – пожал плечами Тэнгу.

– Так ты продолжаешь свои отношения с этой женщиной?

– Нет. Она уехала жить в Голландию. Звала и меня с собой, но мои сердца и душа навсегда привязаны к России. Как известно, это проклятие так просто не снимается.

– Соболезную, – поднял бокал Айсберг. – Вульф, а у тебя напиток как?

– Если честно, именно сейчас я завидую, что я не литератор, как Тэнгу. Мне слов не хватает, чтобы передать всю ту гамму эмоций, которые я испытываю. Но я попробую. Несмотря на тот факт, что этот сомнительный коктейль пахнет, как бензин, выглядит, как бензин с молоком, на вкус он как бензин, в который добавили пуд табака. Я его пью, мне мерзко, но я не могу остановиться. Рыжий действительно гений. Осталось просто ещё раз позвонить своей сестре, чтобы она напрягла свои связи в госнаркоконтроле и порасспрашивала их про рейд в этом баре. У меня всё-таки появились некоторые сомнения по поводу кристальной честности нашего бармена.

– М-да, дела, – задумчиво выдал Айсберг, глядя в бокал Вульфа, – мне, в отличие от вас, просто невероятно повезло с заказом. Возможно, это благословение, которое снизошло на меня после прошлого лета. Я знал, что заслужил это. Пиво – просто невероятное! Вот эти два бокала, конечно, вкусны, но когда я делаю глоток из этого…

Моисей демонстративно пригубил.

– Как будто божья благодать вливается в меня. Амброзия! А бармен ещё говорил, что разливают из одного места!

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулся Сергей Анатольевич, – оно и понятно, почему тебе третий бокал больше нравится. Гиннес, конечно, не плох, но так его превозносить.

Вульф сделал глоток из первых двух бокалов.

– М-м, действительно неплохо. Но третий абсолютно такой…

Физик пригубил пиво из третьего бокала и тут же прервал свою речь. Глаза его медленно закрылись, а мышцы на лице расслабились.

– Что!? Неужели настолько большая разница?

Гром нетерпеливо отпил из каждого бокала.

– Да пиво как пиво, ничего особенного. Чего вы сразу рожу начали кривить то?

Тэнгу, почувствовавший себя обделенным, тоже непромедлительно сделал глоток из каждого бокала.

– Все эпитеты и метафоры были использованы совершенно не к месту. Просто неплохое пиво, не более того.

– Здорово, теперь каждый из нас присутствующих обслюнявил мой бокал, это не может не радовать. А всё ради чего! Чтобы доказать, что у вас такой же изысканный вкус, как у нас с Вульфом! Хорошо, что есть ещё кто-то, кто может оценить этот напиток богов… Вульф?

Физик сидел, не шелохнувшись, всё также, с расслабленным выражением лица.

– Э-э-э, не думаю, что так и должно быть. Здесь есть врач? Кто-нибудь…?

– Успокойтесь, – бармен появился внезапно за спиной у Айсберга, – ничего страшного не произошло. Но похоже на то, что он пил другой алкоголь?

– Да, пиво, – подтвердил биолог.

– Нельзя так, – недовольно покачал головой Рыжий, – одна из особенностей этого коктейля, что он как любимая женщина.

– Одна на всю жизнь? – уточнил Тэнгу.

– Господи упаси! – перекрестился бармен. – Просто весь мозг вынесет, если заметит, что ты бросил взгляд на что-то другое. Ничего, в любой момент сейчас должен отойти.

Не успел Рыжий закончить мысль, как Вульф начал потихоньку оживать. Сначала заморгал его левый глаз, затем задергался правый уголок рта, а затем физик вновь вернул себе контроль над телом.

– Говорил же, – произнёс Рыжий, и победоносно удалился за барную стойку.

– Похоже, я задумался, – отстранённо заявил Сергей Анатольевич, – на чём мы остановились?

Айсберг постарался аккуратно ответить:

– Ты оценивал вкус пива в бокалах…

– Правда? Совершенно не помню такого? Наверное, не распробовал. Нужно повторить…

– Нет-нет-нет-нет-нет, – друзья синхронно выхватили бокал из рук Сергея Анатольевича, – не очень пиво, не очень.

– Хэй! – недовольно прокричал Рыжий из-за стойки.

Громов тайком кивнул на Вульфа, бармен понял всё без слов и вернулся изображать бурную деятельность.

– В общем, не стоит портить себе впечатление от этого прекрасного вечера этим безвкусным напитком, – резюмировал Айсберг.

– Ладно, уговорили. Но, Моисей, друг, как ты можешь пить это, если говоришь, что это пиво так ужасно?

– Ну-у… Мои вкусы очень специфичны, не думаю, что ты поймёшь.

– Каждый имеет свои причуды, – пожал плечами физик, и осушил одним залпом свой бензинообразный коктейль. – Эй, Рыжий, ещё один, пожалуйста. Бесплатный! А я тебе сейчас тут впечатления накарябаю. У меня хорошее предчувствие по поводу этого напитка…

***

Предчувствия подвели Вульфа, впрочем, не в первый раз. Последний раз он так ошибся, когда продал доллар за пятьдесят рублей. Однако не он единственный совершил такую досадную ошибку. Айсберг тоже наступил на эти грабли, и с тех пор его начала мучить не только совесть за такое ужасное преступление, но и кошмары, в которых Моисея преследует его покойный прадедушка, с которым, правда, он даже не встречался. Родители Айсберга говорили, что его прадед был человек невероятно сильный духом, так что, скорее всего, его дух и преследует правнука во время сна.