Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили

После появления слухов о «возвращении» царевича Дмитрия в Польше, Борис Годунов приказал привезти в Новодевичий монастырь Марию Нагую (инокиню Марфу). Мать погибшего царевича Борис допрашивал о том, жив ли ее сын, вместе с патриархом Иовом, а затем к ним присоединилась его жена. «На это инокиня Марфа будто бы отвечала, что она точно сама не знает; тогда царица Мария Григорьевна, как истая дочь Малюты Скуратова, схватила горящую свечу и захотела выжечь старице глаза».

Иссак Масса так описывает допрос Марии (Марфы):

«Сперва Марфа отвечала, что не знает, тогда жена Бориса возразила: „Говори, б..дь то, что ты хорошо знаешь!“ -и ткнула ей горящею свечою в глаза и выжгла бы их, когда бы царь не вступился, так жестокосерда была жена Бориса; после этого старая царица Марфа сказала, что сын ее еще жив, но что его тайно, без ее ведома, увезли из страны, но впоследствии она узнала о том от людей, которых уже нет в живых; так сказала она по попущению божьему, ибо сама достоверно знала, что сын ее умер и погребен. Борис велел увести ее, заточить в другую пустынь и стеречь еще строже, но когда бы могла ею распорядиться жена Бориса, то она бы давно велела умертвить ее, и хотя это было совершено втайне».

Борис Годунов и княгиня Мария. Художник Н. Н.Ге

Далее продолжаю и не буду тут много говорить, как Лжедмитрий появился на службе у князя Адама Вишневецкого, как потом «открылся» ему и как произошла встреча с Воеводой Сендормирским, как они потом донесли Сигизмунду и Папскому Нунцию Клавдио Рангони и решении Иезуитов о приобретении Польшей, Литвой и Римом покорного сторонника Латинской Церкви в виде правителя России.

Вместе с Сендормирским и Вишневецким, Гришка Отрепьев в марте 1603 года явился в Краков, где польский Нунций Рангони сразу же посетил его. Присутствующий при этой встречи Королевский Секретарь по фамилии Чилли писал позже: «Я сам был тому свидетелем и видел, как Нунций обнимал и ласкал Дмитрия, беседуя с ним о России и говоря, что ему должно торжественно объявить себя Католиком для успеха в своём деле. Дмитрий с видом сердечного умиления клялся в непременном исполнении данного им обета и вторично подтвердил сию клятву в доме у Нунция, в присутствии многих Вельмож. Угостив Царевича пышным обедом, Рангони повёз его во дворец. Король Сигизмунд, обыкновенно важный и величавый, принял Дмитрия в кабинете, стоя и с ласковой улыбкой. Дмитрий поцеловал у него руку, рассказал ему всю свою историю».

Дмитрий Самозванец у Вишневецкого. Художник Николай Неврев 1876год.

Чиновник королевский дал знак Царевичу, чтоб он вышел в другую комнату. Король остался наедине с Нунцием Рангони и через несколько минут снова призвал Дмитрия. Король Польши Сигизмунд с весёлым видом, приподняв свою шляпу, сказал: «Да поможет вам Бог, Московский Князь Димитрий! А мы, выслушав и рассмотрев все ваши свидетельства, не сомнительно видим в вас Иоаннова сына, и в доказательство нашего искреннего благоволения определяем вам ежегодно 40 тысяч золотых на содержание и всякие издержки. Сверх того, вы, как истинный друг Республики, вольны сноситься с нашими Панами и пользоваться их усердным вспоможением».

Царевич Дмитрий. Неизвестный польский художник 17 века.

Папский ставленник Нунций Клавдио Рангони так описывает Дмитрия: «Дмитрий, имеет вид хорошо воспитанного молодого человека; он смугл лицом, и очень большое пятно заметно у него на носу, вровень с правым глазом; его тонкие и белые руки указывают на благородство происхождения; его разговор смел; в его походке и манерах есть действительно нечто величественное. Дмитрию на вид около двадцати четырех лет. Он безбород, обладает чрезвычайно живым умом, очень красноречив; у него сдержанные манеры, он склонен к изучению литературы, необыкновенно скромен и скрытен».

Это мы сейчас всё знаем, а в те времена не было такой возможности получать достоверные сведения. В России только появились первые книги на Славянском языке – это «Геометрия, Арифметика и География».

Библия в основном была писана от руки и лишь некоторые напечатаны для общего пользования. Перевели с польского и напечатали первый «лечебник» по заказу лекарей.

Когда Лжедмитрий был в Кракове его стали тут же обрабатывать, епископ Краковский Мацейовский вручил «царевичу» книгу о соединении католической и христианской церквей и позже уже слушал поучения у бернардинцев и в других местах. Первый иезуит явился к «царевичу» 31 марта 1603 года. Это был отец Савицкий, знаменитый богослов, модный духовник, человек светский; в то время он был настоятелем монастыря св. Варвары. Несомненно, он явился, чтобы говорить о перемене веры; Дмитрий не мог не знать этого. Но оба чувствовали себя стесненными, и разговор ограничился простыми учтивостями. Но при приближающемся празднике Пасхи, выразил желание вкусить причастия по обряду католической церкви.

Дмитрий приступил к делу начал собирать армию, первое стояло привлечь на свою сторону казаков другими словами, выполнить тот план, который поддержали поляки. И вот в днепровские и донские степи полетели гонцы, чтобы вербовать там добровольцев. По слухам, дошедшим до Сигизмунда, сам Дмитрий тайно ездил к казачеству. Первые откликнулись запорожские казаки, благо до Польши рукой подать. Возбуждение, вызванное Дмитрием, приняло такие размеры, что обеспокоенный король счел нужным вмешаться в дело. 12 декабря 1603 года Сигизмунд издал суровые указы, запрещая казакам образовывать вооруженные отряды, а мирным гражданам -продавать этой опасной вольнице оружие и амуницию. Конечно, как и всегда, все эти распоряжения оказались совершенно бесплодными. Запорожские Казаки не обращали на них ни малейшего внимания.

Присяга Лжедмитрия I польскому королю. Художник Н. Неврев.

Дмитрий прибыл в Галицию, где близ Львова и Самбора в местностях Вельможи Юрия Мнишка начали собираться военные и казаки.

Борис Годунов послал от «имени Бояр», дядю Лжедмитрия боярина Смирного-Отрепьева к Сигизмундовым Вельможам, чтобы в их присутствии изобличить племянника.

Исаак Масса пишет:

«В этом месяце сентябре 1603года крепостные холопы, принадлежавшие различным московским боярам и господам, частию возмутились, соединились вместе и начали грабить путешественников, от них дороги в Польшу и Ливонию сделались весьма опасными, и они укрывались в пустынях и лесах близ дорог; против них царь послал отважного молодого человека, Ивана Федоровича Басманова, и с ним примерно сотню лучших стрельцов, чтобы захватить тех воров, но те воры скоро проведали о том и подстерегли его (Басманова со стрельцами) на узкой дороге посреди леса, окружили и перестреляли почти всех бывших с ним, и царя весьма опечалило, что так случилось с таким доблестным витязем, и он повелел проявить рачение, и тех разбойников изловить, а изловив, повесить всех на деревьях на тех же самых дорогах».

Донской Казак. Неизвестный художник 18 века.

Дмитрий, зная свойство строптивых Донских Казаков, зная, что они не любили Бориса, казнившего многих из них за разбои, послал на Дон Литвина Свирского с грамотою. Отрепьев писал, что он – сын первого Царя Белого, «коему вы, вольные Христианские рыцари, присягнули в верности»; звал их на дело славное: «свергнуть раба и злодея с престола Иоаннова».

Из книги Сергея Фёдоровича Платонова «Очерки истории Смуты»

Цитата из книги С. Ф. Платонова.

В сентябре 1603 года состоялся многолюднейший Войсковой Круг. Прочли грамоту Лжедмитрия. Никто не спорил. Всем хотелось верить, что призывающий их под свои знамена человек есть подлинный Димитрий. Но казаки оказались людьми далеко не легковерными. На Кругу они долго совещались, как узнать, что человек, зовущий их на такое важное, кровавое дело под свои знамена, есть подлинный сын Грозного царя, а не ловкий обманщик? Положение их было тем более затруднительно, что никто из донцов никогда не видал в лицо царевича Димитрия.

Войсковой Круг пришёл к решению послать к Дмитрию сперва своих доверенных людей с крепким наказом: всяческими способами разузнать, подлинный ли царевич зовет их? И эту важную задачу войско возложило ни на кого другого, а на самых лучших и самых опытных людей в своей среде; послать на разведку самого Войскового Атамана Андрея Корелу (он знал польский язык и латынь) с ним неподкупного старейшину Михаила Межакова, Юрия Беззубова Григория Акинфеева и ещё 5 казаков.

Тут же Круг выбирает нового Войскового Атамана Смагу Чертенского (Иван Степановича), так как старый войсковой Андрей Карела уезжает и не понятно, когда вернётся. Многие историки пишут, что атамана выбирали на Новый год (зимой) забывая, что этот праздник справляли до 1700 года не иначе как 1 сентября.

Войсковой атаман. Гравюра 17 века. Неизвестный художник.

Донские казачьи послы со свитой прибыли в Краков в то время, когда там собрался польский сейм с королем во главе. Съезд панов со своей многочисленной челядью, шляхты, духовенства и разного звания людей был чрезвычайный.

Андрей Карела и Михаил Межаков, твердо помня крепкий наказ Войскового Круга, знакомые с польским языком, толкались по всем базарам и площадям, вмешивались в народные толпы, зорко ко всему приглядывались и внимательно прислушивались к разговорам и толкам. Везде они слышали одно и то же, т. е., что в Кракове сейчас гостит сын Ивана Мучителя, чудесно спасенный от руки подосланных Годуновым убийц и что король, сейм, паны и духовенство готовы помочь ему добыть московский престол.

Наконец они встретились с Дмитрием. В обращении с атаманами Лжедмитрий выказал много ума, такта и обаяния, усердно честил их и, отпуская на Дон, посылал всем казакам ласковое слово свое и обещал щедрые царские милости. На простые сердца, обвороженные самозванцем суровых воинов, особенно убедительно подействовало то, что все польские вельможи и католическое духовенство оказывали Лжедмитрию такие почести, какие оказываются только особам царского рода, да и сам самозванец обращался с ними с царственным достоинством и приветливостью. Уезжая из Кракова, атаманы от лица войска клялись стоять за объявившегося молодого человека честно и твердо, как за сына прирожденного государя.

Александр Сергеевич Пушкин в своей трагедии «Борис Годунов» написанной в 1825 году спустя 120 лет так же упоминает Андрея Корелу, вот цитата:

Отрывок из трагедии А.С.Пушкина «Борис Годунов».

И далее А.С.Пушкин показывает причины почему Донские Казаки первыми присягнули Лжедмитрию. В то время все понимали роль которую съиграл в истории казак Андрей Корела, не то что молодёжь в нынешнее время.

Отрывок из трагедии А.С.Пушкина «Борис Годунов».

Далее у А. Ригельмана, видим, что в 1603 году Донские казаки, услышав о Царевиче, не из-за ненависти к роду Царскому, но ненавидя Годунова…

Цитата из А. Ригельмана.

Цитата из А. Ригельмана.

Исаак Масса вспоминает и описывает: «Прибыв в Польшу, они (Корела и Межаков) увидели, что они не смогут так скоро воротиться к своим товарищам, чтобы поспеть к утреннему времени, и отправили к ним несколько человек с известием для своих товарищей и с просьбою прибавить к тому положенному сроку еще четырнадцать дней, полагая, что тогда они смогут прибыть с самыми полными сведениями, что они и исполнили. В Польше, невзирая на самые прилежные розыски, они не сумели узнать ничего другого, кроме того, что-то был истинный Димитрий, сын Ивана Васильевича, коего считали убиенным в Угличе, и видя, что некоторые паны, а также при дворе Сандомирского уже делают великие приготовления к войне».

Н.М.Карамзин в «Истории Государства Российского» пишет: «Два Атамана, Андрей Корела и Михайло Нежаков же, спешили видеть Лжедмитрия; видели его честимого Сигизмундом, Вельможными Панами и возвратились к товарищам с удлстоверением, что их зовёт истиный Царевич. Удальцы Донские сели на коней, чтобы присоединиться к толпам Самозванца».

Поздней осенью и зимой Донские казаки проводили агитацию окрестных городков и крепостей и собирали войско. Есть сведения что в январе 1604 года Донские казаки разбили Окольничего Семёна Никитича Годунова (троюродный брат Бориса и «правое ухо царя»),который шёл через Дикое поле и Окраину в Астрахань. Нескольких стрельцов отпустили в Москву с наказом: «Объявите Борису, что мы скоро будем к нему с Царевичем Дмитрием!».

Далее возьмём у С.Ф.Платонова из книги «Очерки истории Смуты»:

Цитата из С.Ф.Платонова.

Цитата из С.Ф.Платонова.

Войско шло в пяти колоннах, главную составляли поляки, а передовая и арьергардная колонны были казаки, пришедшие «депутатами» с Дона. Стоя три дня в Василькове дожидаясь главные силы Донских казаков, всё же решили переходить Днепр под Киевом, а Донцы присоединятся степной дорогой идущей с Крыма. 7 октября Дмитрий прибыл в Киев, далее отправился в Вышгород, где 13 октября переправил войска на левый берег и оказался выше на правом берегу Десны. Здесь начиналось Московское царство и стояли крепости Моравск, Чернигов, Новгород-Северский. Овладев этими городами и большой дорогой на Карачев и Болхов и другой дорогой на Кромы, Орел и Мценск, а далее на Тулу или Калугу и вот она Москва. Таковы были планы Лжедмитрия.

Походный Атаман Андрей Корела, с помощью Войскового Атамана Смаги Чертенского (который остался на Дону) собрав около 2000 казаков и минуя Ебок или Атаманский городок пошёл в августе 1604 года на крепость Царёв-Борисов. Гарнизон этой крепости состоял из московских стрельцов их к тому времени было 500 человек, как свидетель и человек видевший царевича Дмитрия приложив своё красноречие он убедил стрельцов идти «целовать крест». О его храбрости и дружбе с их бывшем начальником крепости князем Андреем Хворостининым все знали достаточно и разом переложились к казакам. Далее была земляная крепость Волуйка, в которой большинство служивых было из различных казаков. Видя такое войско, гарнизон перешёл на сторону Корелы. Далее продвигаясь по Муравскому шляху к казакам предался городок Оскол, крепости Белгород, Лесина и Елец за рекой Сосна. Далее крепости Деделов, Михайлов и ряд других городков. Войско Донских казаков уже составляло 6000 человек, с пищалями и пушками и большим обозом.

Казаки. Картина 18 века. Неизвестный художник.

Вот тут и прибыл царский посланник Дворянин Пётр Лукич Хрущов и стал обвинять казаков в измене присяге и склонять их на службу царю Борису, обещая им жалование за все прошлые годы и царские милости, заявив при этом, что тот человек, который зовет их под свои знамена, есть преступный самозванец.

Андрей Корела, атаманы и казаки конечно не вняли его речам, а, заковав посланца в цепи забрали с собой, так как раньше Хрущов видел царевича. Казаки сказали: «Ежели он говорил нам правду, тогда нехай эту правду скажет в глаза царевичу Димитрию Иоанновичу. Тогда мы ему поверим». Передовая и быстрая часть Донских Казаков соединились с Лжедмитрием после переправы на Десне около Моравска, жители которого видя такое войско так же присоединились к повстанцам.

Ниже приведу подлинную дознавательную записку из архива: Российский государственный архив древних актов. Ф. 149. Оп. 1. №5. Л. 1—10. 1604 года сентября 3 дня:

«Приехали к царевичю послы от донских казаков, объявляя так, как и прежде сего, что войско их в готовости и подданстве царевичю яко природному государю обретается. Во свидетелство того, от товарыщей своих и от неволника Хрущова Петра, знатного дворянина Борисова, царевичю отдали, которой Хрущов к ним от Бориса прислан был. Тот неволник признал то потом пред всем рыцерством, как ему сказано, что к царевичю его ведут, не верил (понеже о смерти его известен был).

Дознавательная записка. Из архивных материалов РГАДА.

А как к царевичю приведен был, и увидя лице его, сказал, что он собственному отеческому лицу подобен. И тако в кандалах приведенной, пал лицем до земли пред царевичем с пролитием великих слез, признавая, что он природный московской монархии государь и в неведении себя и прочих извиняя…»

Конечно он ослепленный страхом, в знак усердия уверял нового своего Государя, что народ и знатные люди дожидаются его прибытия с радостью и любовью; что Воеводы, Шереметьев и Салтыков, на пути его, Хрущова, к Дону будто ему сказали: «трудно противу природного Государя воевать». И поскакали вестники по всем округам крича и радуясь: «Да хранит бог здравым царя нашего Димитрия Ивановича всея Руси».

Любой человек поставленный в такие условия сказал бы так же как сделал Пётр Хрущов ставший фактически первым из московской знати кто перешёл на сторону Лжедмитрия. Андрей Корела раньше не видевший царевича Дмитрия и бывало сомневался в правоте своих речей, ещё твёрже стал в своих убеждениях.

Приверженцы Димитрия называли «московитов» изменниками и плутами, говоря: «Мы служим законному, наследственному государю страны, которого изменник Борис считает убитым, но он по чудесному промыслу божию остался в живых, и когда бы мы достоверно не знали того, чего ради пошли бы мы войной на своих соотечественников и, будучи рождены в одной стране, под одним государем, стали бы сражаться со своими собратьями».

Казаки говорили, что-то поистине законный Димитрий, и заверяли в том страшными клятвами, так что достигли этим того, что с каждым днем все более и более людей передавалось Димитрию. Часть донских казаков под руководством Свирского, запорожские казаки, вольница и ополчение с Ратомским примкнули в Киеве к Дмитрию.

В октябре 1604 г. пограничный город Моравск сдался Самозванцу без боя, связали воевод и крепость с 700 человек гарнизона открыла ворота и признали Царевича. Приближение войск к Чернигову вызвало колебания в гарнизоне, который в большинстве состоял из казаков и с помышлявших о сдаче. Стрельцы численностью до 300 человек под руководством воеводы начали из цитадели бой с пришедшим войском, но вынуждены были сдаться, когда жители черниговского посада пошли сами на крепость, поддержав самозванца. Воеводы Чернигова были выданы Лжедмитрию.

Стрельцы. Рисунок из издания: А.Г.Брикнер «История Петра Великого».

Обратимся к записям Петра Петрея «Достоверная и правдивая реляция» подданного шведской короны, врача по специальности: «Как только его войска оказались внутри крепости Чернигов, он оставил там польского полковника, а сам отправился в глубь страны и захватил еще пять крепостей. Казаков было 12 000, они все время наблюдали за крымскими татарами и сообщали об их действиях. У них был полковник, которого звали Корела, он был большой колдун, и при помощи его искусства и волшебства Гришка достиг многого».

Третьем пунктом на пути войска Лжедмитрия был Новгород-Северский. У Сергея Фёдоровича Платонова в книге «Очерки истории Смуты» видим полный перечень защитников города:

Цитата из С.Ф.Платова.

В их число входили «жилецкое население» пушкарские, стрелецкие и казацкие дети, бортники дворцовых сёл, монахи, попы, пономари, но нет ни одного торгового или посадского человека, значит там не было посада, была одна крепость. Ещё столько же защитников т.е. около 1000 человек были люди вспомогательных отрядов из других окрестных городов Брянска, Белёва, Кром, Трубчевска. Главная же сила защитников состояла из 350 московских стрельцов окольничего П.Ф.Басманова и князя Н.Р.Трубецкова, которые шли на помощь Чернигову, но не успели, а остановились в Новгород-Северском и основательно оборудовали его. В ноябре 1604 г укрепили острог, сожгли вокруг все постройки, согнали в острог местных стрельцов и казаков и сами сели в осаду.

Ополчение. Картина 19 века. Неизвестный художник.

Началась осада, весь гарнизон стойко выдержал бомбардировку и штурмы. На третьей неделе 80 человек «московитян» открыли ворота и переметнулись в лагерь осаждающих, приверженцы Димитрия тотчас же со всех сторон устремились в город, но едва часть их вступила за ворота, как из домов, находившихся неподалеку от городских ворот, началась интенсивная стрельба, и наступающие тотчас отпрянули, ворота с трудом были заперты горожанами; те же, что вошли, по большей части полегли мертвыми. На следующий день осаждённые вышли из города другими воротами и напали на неприятельский лагерь и воротились с большою добычею.

Казак. Гравюра 18 века. Неизвестный художник.

В начале осады Дмитрия под городом Новгород-Северском не было, вот цитата из Иссака Массы: «По прибытии туда Димитрий нашел, что некоторые польские капитаны, дворяне и всадники, придя в уныние, говорили, что невозможно завоевать такую страну, равную целому миру, ибо у них для того так мало силы и войска, говоря: „Ежели мы не можем взять такого маленького городка и каждодневно ожидаем нападения большого московского войска, то что будем делать, когда подступим к большим городам? Все, что мы приобрели до сих пор, отпало к нам по большей части само; сверх того, мы ссудили его всем без малого вероятия что-либо вернуть“, и приводили еще другие подобные жалобы-и впадали в совершенное уныние; того ради Димитрий был весьма опечален, смиренно просил их не приходить в уныние и не впадать в трусость, а по его примеру не щадить своей жизни, ибо он надеется еще в скором времени сесть на царский престол в Москве, того ради просил их не покидать его, сверх того, впоследствии они воспользуются плодами трудов своих; он снял со своей шеи цепи и раздарил их некоторым, так что ему удалось убедить их, и они снова были готовы подвергнуть свою жизнь опасности и обложили этот город Новгород-Северский со всех сторон как можно теснее».

Пока Дмитрий стоял осадой Новгород-Северска, основные силы Донских казаков под руководством Андрея Корелы взяли города Рыльск, Путивль и Севск с его уездом, носившим название Комарицкой волости и так же как передовые отряды присоединились к осаждавшим войскам.