Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили

Услышав это, царица, дабы избежать великого несчастья и возмущения, вышла на большую лестницу царского дворца и изъявила желание говорить; увидев ее, все принялись так громко кричать, что, казалось, земля и небо сойдутся вместе: «Дай Бог здравия нашей царице», и тотчас все смолкли, чтобы услышать, что она скажет, и она сказала народу следующее:

«Православные! Муж мой и милостивый царь по воле Бога, Николая чудотворца и всех святых переселился из сего мира в царствие небесное, где все мы уповаем быть. Да будет вам ведомо, что при кончине Федора я должна была дать клятвенное обещание посвятить себя Богу, удалиться от мира и стать монахинею, ежели я достойна молиться о спасении его души, предков наших и всех нас. И так как я сама расположена к тому всем сердцем, то смиренно прошу вас освободить меня от этих великих тягот и мирского дела, передать управление тому, кто достоин, кому по праву надлежит принять его; так как я не желаю царствовать и хочу послушно исполнить просьбу моего покойного мужа, то прошу всех вас более не неволить меня, ибо я никогда не соглашусь; за сим усердно молитесь всемогущему Богу, дабы Он даровал вам набожного и богобоязненного владыку, который беспорочно, справедливо и ревностно управлял бы отечеством, и я тоже буду молиться всемогущему Богу, дабы он ниспослал свою милость».

Народ, услыхав такую речь из уст царицы, принялся громко плакать, пал ниц и умолял ее не отказываться от престола, но все было напрасно. Она была тверда, сказав, что Государством будут править Бояре, вместе с Патриархом и в тот же день выехала в Новодевичий монастырь и под именем Александра вступила в сан инокинь.

У современника тех времён пастор Московской лютеранской церкви Мартин Бер вспоминает: «После 6 недельного траура, Борис сложил полномочия жезл и скипетр, и ушёл из собрания Бояр и уехал в Девичий монастырь к своей сестре Ирине, принять схиму и уйти в монастырь».

Государственный Дьяк и печатник Василий Шелканов требовал всех целовать крест Думе Боярской. Но все граждане ничего не хотели слушать и при том только кричали: «Ни знаем ни Князей, ни Бояр, знаем только Царицу; ей мы дали присягу и другой не дадим никому, она и в Черницах мать России».

Дядя покойного царя, Федор Никитич, снова обратился к Борису, но тот не желал и слышать, притворялся весьма изумленным, отказывался с великой мольбой, говоря: «Кто я такой, чтобы управлять таким несказанно большим государством, мне довольно трудно управлять и самим собою», и просил, чтобы его более тем не утруждали.

Великий страх обуял бояр и придворных, они все время взывали к Федору Никитичу и желали, чтобы он был над ними царем; народ меж тем повсюду кричал: «Сохрани, Боже, царя Бориса»; и почти все толпой побежали ко дворцу, и поклялись, и присягнули повиноваться царю Борису, как следовало верноподданным; принял от них присягу Иван Васильевич Годунов. Всей толпой московской пошли в монастырь, где Патриарх заклинал Монахиню Александру благословить её брата на Царство.

Однажды Борис, с печальным лицом направился в церковь, для того чтобы присутствовать на заупокойной обедне и принять участие во всех молитвах и церемониях по усопшем царе, народ с великим шумом бежал за Годуновым и громко кричал: «Да здравствует наш царь и великий князь всея Руси Борис Федорович, наш царевич, сын его, Федор Борисович. Да будет он нашим государем милостивым»; при этом падали ниц.

Годунов спрашивал у народа: «Почто хотите вы обременить меня короной? Почто избрали вы меня в цари, самого скудоумного и ничтожного во всем государстве? Чего ради спешите выбором царя? Прежде следует помолиться за упокой души нашего благочестивого царя, а потом будет довольно времени для избрания царя из рода достойного. Теперь нет никакой надобности так спешить, когда помер царь Иван Васильевич, то по причине долгих войн земля была в великом разорении и крайней нужде, тогда, по правде, нужен был государь благочестивый и богобоязненный, и Бог нам даровал такого; во время его кроткого правления с помощью наших ничтожных услуг земля вновь оправилась и разбогатела, того ради не следует спешить».

Однако народ не хотел ничего слушать, продолжал кричать, как и прежде, показывая сильное желание иметь Бориса своим государем, а сына его – наследником; на что и все вельможи изъявили свое согласие. Но Годунов решительно отрёкся от короны.

Патриарх и Бояре ждали Великого Собора, который должен быть пройти в Москве через шесть недель после смерти Фёдора. Разослали гонцов по всей стране, списки выборных людей были использованы с прошлого Земского собора 1584 года.

Приведу ряд цитат из книги В.Л.Черепнина «Земские Соборы Русского государства 16—17 веков»: «Созыв Земского собора представляется как результат общенародной инициативы „всего многобезчисленного народного християнства, от конца до конец всех государьств Росийскаго царьствия“. Главная роль в организации царского избрапия отводится патриарху Иову».

В. Н. Латкин писал в своём труде «Земские соборы древней Руси» в1885 г. про Бориса Годунова и патриарха Иова, что они «оказались ловкими политиками и соорудили такое представительство, которому позавидовал бы даже Наполеон III. Неудивительно, что собор без всяких прений и долгих разглагольствований избрал „государем царем и великим князем всея Русии“ Бориса Федоровича Годунова». И далее автор замечает: «Хитрый шурин умершего царя довел комедию до конца и достиг своей цели: шапка Мономаха была на нем, и он, незнатный потомок какого-то мурзы, превратился в могущественного самодержца всея Руси!..»

С. М. Соловьев. в «История России с древнейших времен» подчеркивает, что Борис «…хотел быть избран земским собором», ибо «только в выборе всею землей он мог видеть полное ручательство за будущую крепость свою и потомства своего на престоле… Годунов был избран голосом всей земли… издано было соборное определение об избрании Годунова в цари».

С. Ф. Платонов в работе «К истории московских земских соборов»1912г. указал, что «возможна различная оценка политики собора, но невозможно сомнение в ее правомерности и в правильности самого собора».

Перечислю состав Земского Собора: патриарх, митрополиты, архиепископы, архимандриты, игумены, весь иноческий чин, затворники, пустынники, протопопы, иереи, весь причт церковный, весь «освященный собор», бояре, окольничие, весь царский синклит, воеводы, дворяне, стольники, стряпчие, жильцы, дьяки, дети боярские, головы стрелецкие, сотники стрелецкие, всякие служилые люди, гости, торговые люди, черные люди. Всего было от 500 до 600 человек. Из них духовных лиц – 109, бояр, окольничих, думных дворян, думных дьяков – 52, приказных дьяков – 30, лиц дворцового ведомства – 18 (два бараша и 16 дворцовых ключников), военно-служилых людей по перечню (стольников, дворян, стряпчих, стрелецких голов, жильцов, «выбора» из городов) — 267, гостей – 21, старост гостинной, суконной и черных московских сотен – 15. Одним из выборных был от казаков Дона Атаман Зимовых станиц Андрей Корела.

22 февраля 1598 года с утра начался колокольный звон по всей Москве. Все горожане, царский двор, духовенство, воинство, приказы, выборные люди городов, чернь, жёны и дети двинулись крестным ходом в Новодевичьей монастырь.

Патриарх и Борис Годунов. Художник Б. Чориков.

Народ заполонил всё Девичье поле. Патриарх Йов направился в кельи Царицы, а весь народ упал на колени с неслыханным воплем. Патриарх рыдая заклинал Царицу долго, та то же вся в слезах дала согласие и сказала: «По изволению всесильного бога и Причистыя Девы Марии возьмите у меня единородного брата на Царство. Благословляю избранного вами и предаю Отцу Небесному, Богоиатери, Святым Угодникам Московским и тебе Патриарху и вам Бояре. Да заступит мое место на престоле!».

Все упали к ногам Царицы, которая печально взглянув на смиренного Бориса, дала ему повеление властвовать над Россиею. Борис изобразил неуверенность, но потом решил и сказал: «Буди же святая воля Твоя Господи! Настави меня на путь правый и не вииди в суд с рабом Твоим! Повинуюсь тебе, исполняя желание народа». Все упали к ногам его. Патриарх вышедший к народу возвестил, что Господь даровал им Царя.

Море народа, плакало и веселилось обнимая друг друга. Борис вслед за Духовенством вошёл в храм Новодевечьей обители, где Патриарх благословил его на Государство Московское и всея России, нарёк Царём и возгласил ему первое многолетие.

В Кремле, в разных местах, были выставлены для народа большие чаны, полные сладким медом и пивом и каждый мог пить сколько хотел, ведь на это русские мастера, а более всего пили водку. Во время всеобщей радости царь приказал выдать тройное жалованье всем высшим чинам, дьякам, капитанам, стрельцам, офицерам всем, состоявшим на государственной службе. Одна часть жалованья выдана была на поминовение усопшего царя, называлась она Поминания т. е. память, другая-по случаю избрания царя, третья-по случаю похода и нового года, и все по всей стране радовались, ликовали и благодарили Бога за то, что Он даровал им такого государя, усердно творя за него молитву во всех городах, монастырях и церквах.

Земский собор. Художник С. В. Иванов.

Из книги В.Л.Черепнина; «Бориса избрал собор, и в его царствование этот орган сословного представительства принимал участие в некоторых актах внутренней и внешней политики. Собор, по-видимому, не был распущен сразу после коронации Бориса Годунова: 1 апреля пришло донесение Воеводы Оскольского, что пленник взятый козаками за Донцом в сшибке с толпою Крымских разбойников, говорит о намерении Казы-Герея вступить в пределы московские со всею Ордою и с 7 тыс. Султанских воинов.

20 апреля 1598 г. Борис доложил на Соборе о подготовке к серпуховскому походу. Об этом узнаем из разрядной книги, где читаем:

«…царь говорил патриарху Иеву московскому и всеа Русии, и митрополитом, и архиепискупом, и епискупом, и всему освященному собору, и бояром, и приказным людем, и дворяном: вести учинилися, писали к нам из Белагорода воеводы вести, что недруг наш крымский царь Казы-Гирей идет на наши украины. И яз за светые божие церкви и за православное христианство иду против недруга своего крымскова царя Казы-Гирея в Серпухов, и на Тулу, и на поле, где он будет, на прямое дело».

В мае1598г. назначено было собраться всем на реке Оке, куда со всех сторон стеклось такое войско, какого еще никогда не было у московского князя, ибо с царем («сам в ратном доспехе») явились из Москвы бояре, дворяне, придворные, офицеры и стрельцы, всего тридцать тысяч человек при пятистах тысяч воинов, готовых к бою; и лагерь простирался на 5 миль в длину и 5 миль в ширину по квадрату; сверх того, вдоль реки Оки были расставлены пушки и к прибытию царя посреди лагеря разбили целый город из шатров, где были залы, канцелярии, башни, конюшни, кухни, церкви – все так искусно устроено, что издали принимали его за красивый город; и войско было так неимоверно велико, что поистине нельзя было и представить. Под Серпухов прибыл Борис со всем своим двором, оставив в Москве Царицу с дочерью и юным Фёдором и патриарха Иова, оберегавшего московские святыни, и Дмитрия Ивановича Годунова, оберегавшего в Москве царский престол.

Из книги Н.М.Карамзина: «10 Маия, в селе Кузминским, представили Царю двух пленников, Литовского и Цесарского, ушедших из Крыма; они уверяли, что Хан уже в поле и действительно идёт на Москву».

Всадник. Старинная гравюра, неизвестный художник 18 век.

Борис разослал грамоты «спросить о здравии» всех Воевод, Сотников. Дворян, Стрельцов и Козаков, по всей России, такая же пришла и на Дон: «Я стою на берегу Оки и смотрю на степи: где явятся неприятели, там и меня увидите».

Борис ежедневно осматривал полки и дружины, приветствовал и знакомился с начальниками и рядовыми, угощал обедами всякий раз не менее 10 тысяч за столами, на серебряных блюдах.

В течение шести недель войска выезжали в поле на смотры и каждый старался отличиться перед царем: кто верховою ездой, кто оружием. Слухи о неприятеле вдруг замолкли, тишина царствовала на берегах Донца. 18 июня в южные приделы явились мирные послы от Казы-Герея. Крымцы действительно собирались походом на Русь, но их разведка донесла о таком большом войске и поменяли решение.

Конница. Старинная гравюра, неизвестный художник 18 век

Княжич. Старинная гравюра, неизвестный художник 18 век

Прибыв в лагерь, посол Мурза Алей весьма удивился драгоценным украшениям, блестящими панцирями носимым московскими воинами их отличном вооружении, 29 июня вокруг лагеря «заговорили» до 100 пушек. Послы шли в шатёр к Борису издалека пешком через строй Московского воинства. Царь сидел на троне в доспехах и золотом шлеме, вокруг располагалось большое число князей и царевичей, то же не блестящих доспехах с мечами и топорами. От такого блеска у Мурзы Алея и его людей прошёл не большой озноб. Они сказали Борису что Хан желает вечного союза с Россией, возобновляя договор, заключённый с предыдущим царём «будет в воле» Борисовой.

Послов угостили пышно и отправили наших дьяков для утверждения новой союзной грамоты. После к Борису в лагерь пришло духовенство с крестами и хоругвями просить его возвратиться в Москву, каковую просьбу он исполнил и распустил все войско; все ратники отправлены были по домам, только один отряд иноземцев был послан на быстрых конях в степь, в татарскую сторону, дабы очистить землю от некоторых возмутившихся казаков; они возвратились, не найдя никого, и царь обещал заплатить тройное жалованье после венчания. И каждый возвратился к себе домой.

Но вернёмся на Дон. В начале апреле 1598 года атаман Андрей Корела вернулся из Москвы, куда он ездил на Земский Собор и выборы Царя Бориса Годунова. Борис ещё до окончания работы Земского собора срочно отправил Корелу на Дон, провести разведку по Азовским землям, и доложить в Москву. Пленник схваченный Донскими Козаками сказывал, что крепости Азов было предписано подготовиться к возможным боевым действиям. Срочно ускакал гонец в Москву.

Немного хочу затронуть как передвигались по Руси. Существовали так называемые «военно-дозорные дороги». Они шли по шляхам (Муравскому, Изюмскому), положенным и протоптанным вдоль рек. Главная, протоптанная из Москвы к Крымскому хану, шла по левой стороне Донца. Она входила в Дикое Поле, возле речки Деркула, после шла вдоль течения рек Глубокой и Калитвенец к Сокольим горам. За Сокольими горами, за речкою Быстрою лежал первый казачий городок Раздоры Верхние. Следующий городок Нижние Раздоры, или «первая станица атаманская» находились под Кобяковым городищем.

Летом 1599года началось строительство крепости Царёв-Борисов, была необходимость создания опорных пунктов для станично-сторожевой службы в Диком Поле, а также стремление пробить коридор к донским и казацким городам южного Дона (прежде всего к Раздорам), чтобы отделить орды, кочевавшие к востоку от Северского Донца, от кочевавших в Северном Причерноморье.

Царь Борис Годунов дал приказ воеводам Богдану Бельскому и Семёну Алфёрову незамедлительно начать строительство. «Придя на место городъ обложить по чертежу и по росписи каковы им чертеж и роспись даны. И велети плотникомъ городъ рубити и делати не на спех, а делать имъ городъ образцомъ какъ пригоже то государь царь и великий князь Борис Федоровичь всея Руси положиль на окольничихъ и воеводе на Богдане Яковлевиче. А башни делать круглые или четвероугольные смотря по месту какъ государеву делу прибыльнее и крепче и прочнее… а делати имъ городъ изъ загородью въ две стены а меж бои техъ стенъ была сажень косая да третья стена делати внутри… а делати имъ городь такъ чтобы ево глиною обмазать мочно… а самимъ имъ у городового дела быть неотступно день и ночь беспрестанно чтобъ имъ прося у Бога милости городъ заделати крепко вскоре да и тайникъ имъ въ городе зделать присмотря место к озеру или к реке и в городе сделать колодезь. Если колодезь в городе сделать нельзя, то сделать подкоп».

Благодаря энергии воеводы Бельского Царёв-Борисов был возведён в кратчайшие сроки, но сначала он построил себе терем не хуже царского. Согласно росписи, Цареборисовская крепость имела 3 башни с воротами и ещё 6 глухих башен и 127 срубов с общей длиной стен между башнями в 397 саженей.

Стены крепости строились из соснового леса, были двойными и составляли 4 сажени в высоту. Вокруг стен располагались вал и ров. Население крепости в 1600 году составляло 2955 человек, среди них 2 выборных головы, 46 выборных дворян, 214 детей боярских, около 1500 конных стрельцов, казаков и иноземцев с пищалями (в том числе, около 100 черкас), 500 пеших стрельцов с пищалями.

Население крепости находилось в постоянном движении, одна партия служилых людей приходила на смену другой.

На карте видим расположение крепости Царёв-Борисова на месте впадения реки Оскол в Северский Донец, поляки называли его Borissa goroda, так же видим на Дону Атаманский городок Ебок или позже Стыднов, и другое название Стыдное имя (Ieboc vol Attamanskoi Gorod, у Мёртвого Донца), выше находится Красный Яр или Монастырский городок (Krasnoy Yair), далее Черкаск, Маныч, Бесергенов ещё выше Раздоры (Rosdoria).

Позже дьяки Посольского приказа, давая сведения составителям карты, сочли неудобным называть неупотребительное имя городка Ебок и заменили его другим, соответствовавшим его роли-Атаманский городок. Здесь на высоком месте происходил Войсковой суд, рассматривали споры между городками, наказывали провинившихся казаков (били плёткой указанное количество раз). В народе остались слова «пороть будут» или по казачьи «ебокать», а по нынешнему сленгу ещё срамней глагол существует.

Путь с Дона в Москву. Фрагмент карты 17 века.

Дорога на Москву по степи шла через Дикое поле вдоль реки Оскол, выше видим другой укреплённый пункт крепость Волуйка (Woloyca). На реке Сосне ещё одна деревянная крепость Лесина (Lesina).

«Казачьи городки судимы все тут, и атаман, и есаул, и дьяки тут бывают. От Стыднова до Азова 50 вёрст Доном-рекою, а степью 25 вёрст. Съезжаются казаки изо всех городков, часовня тут, попов по 10 и больши и дьяконы. А съехався, живут до Петрова дни (до конца июня), потом разъезжаются по городком».

Позже казачий городок Ебок постигла катастрофа, его разорили турки с Азака. Из бумаг, связанных с посольством П. Мансурова видим: «едва Мансуров отплыл из Азова, как беспокойные жители сего города стали нападать на донские юрты: в воровском набеге разорили передовой острожек, взяли в плен несколько казаков и после на площади казнили 50 человек. Загорелась война сильнее прежнего; оскорблённые казаки пустились на разорения: одни опустошали посады азовские, другие громили корабли и каторги на морском заливе.

Осенью большая партия казаков… разорив по берегам Черного моря многие селения, приступила к Трапезонту, истребила там посад и с добычею возвратилась на Дон»

Города и крепости: Азов, Ебок, Красный Яр, Черкаский, Маныч. Бессергенов, Раздоры. Фрагмент карты 17 века.

Но вернёмся к воеводе Богдану Бельскому. С этим московским правителем наладили хорошие контакты казаки Дона, хоть им и не нравилось приближение московского царства к своим границам.

Андрей Корела часто наведывался в крепость, где наводил нужные взаимоотношения с Бельским по поводу продовольствия и стал ему товарищем. Как-то раз они обсуждали Бориса и этот разговор «наушники» передали в Москву. Из-за слов Бельского по пьянке «Борис в Москве царь, а я в Царёве-Борисове!» он вновь был обвинён в измене и вызван на суд в Москву. Там один из телохранителей Годунова по имени Габриель, по приказу хозяина выщипал Бельскому всю бороду «по волоску». Богдан Бельский был приговорен к лишению чести чинов и владений, и отправлен в ссылку «на Низ в тюрьму». Вот такое отношение Царя к своим подчинённым портило его репутацию у народа. Донские атаманы задумывались над выкрутасами московского правителя, выходило что и они могут очутиться на месте Бельского.

Намного позже уже в 1643 г., во время мощного турецкого наступления в низовьях Дона, Ебок был взят и уничтожен азовцами. 22 апреля этого же года погиб Маноцкий городок, через неделю пали Монастырский и Черкасский городки, и тогда же, как свидетельствует Отписка 1644 г., «азовские татаровя… с турскими людьми поймали в городке Эбке казачьих жён и детей». Тогдашнему составу Войска Донского пришлось временно отступить с Нижнего Дона к Раздорам. Во времена атамана Андрея Корелы такое никогда бы не случилось, казачья воля была намного сильней и прочней, и руководители были намного пассионарнее, чем следующие поколение.

Казачий пост. Гравюра 17 века. Неизвестный художник.

Историк Пётр Краснов в своей книге «Исторические очерки Дона», так пишет о казацких городках: «Казаки ставили свои городки по течению больших рек. Городки эти были окружены тыном и терновыми плетнями, перед которыми были глубокие рвы. За тыном, ближе к городку, были валы с деревянными башнями по углам. Внутри такой крепости стояли большие избы, помещавшие по несколько десятков казаков. Иногда весь казачий городок состоял всего из нескольких таких изб-казарм. Возможно, что название Пятиизбянской станицы произошло от того, что когда-то в ее городке стояло только пять изб-казарм. Это были в полном смысле военные станы с военным устройством. Этого требовала суровая жизнь в степи, где казаки были окружены врагами-татарами».

Казачий городок. Неизвестный художник 18 века.

И ещё одна цитата от него: «К началу XVII века Войско Донское было настолько многочисленным, что нужно было выработать правила о том, кто же может избирать и законодательствовать в Войске?

Те времена, когда все войско едва насчитывало пять тысяч человек, прошли. Тогда действительно все казаки войска съезжались в Круг, чтобы избирать из своей среды атамана и вершить свои дела войсковые всем войском. Теперь в войске было много разного народа. Были казаки и были люди случайные, приезжие из России, были пленные -ясыри. Были женщины, чего раньше не было, были и прирожоные казаки разного возраста и нужно было определить права всех этих людей».

Ещё у одного знатока Дона Г. Губарева в «Казачем историческом словаре» находим сведения как собирался и действовал в те времена Казачий Круг: «В начале января каждого года Круг избирал Войскового атамана, его двух помощников – есаулов и судей, которых власть и юрисдикция распространялись не только на вооруженные силы, но и на гражданскую жизнь края. Местных атаманов, городовых, станичных, поселковых избирало само население в те же сроки. Походные атаманы назначались по выбору отрядов. Полковые головы, сотники и пятидесятники выдвигались самими полками и сотнями из людей авторитетных и опытных в боевых делах. Каждый атаман и каждый начальник в походной обстановке обладал непререкаемой властью и получал больший пай в добыче, чем другие бойцы, но в мирное время должен был весьма считаться с мнением общества, избравшего его, а сложив полномочия, становился рядовым гражданином. Постановления Войсковых Кругов могли отменять и изменять Крути Валовые. Они собирались в особенно важных случаях и состояли из лиц. специально для этого избранных населением. Ожидалось возвращение отрядов, бывших в походах, и тогда съезжались „всех рек Казаки“, Валовой Круг, своего рода. Высшая Палата, Конгресс, который решал дела совместно с Войсковым Кругом. Вообще же весь строй жизни Донских Казаков был приспособлен к войне; все учреждения их назывались „войсковыми“, а удовлетворение насущных потребностей гражданских и экономических зависело от положения на фронтах обороны, как и в каждой другой осажденной стране».