Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили

Снова и снова воевода Ф.И.Шереметьев бросал своих людей на штурм, но каждый раз откатывались с потерями. Положение усугублялось еще и тем, что они не могли воспользоваться своим численным превосходством. «Более восьмидесяти тысяч ратников, имея множество стенобитных орудий, не могли одолеть деревянного городка, не имевшего в защиту свою и тысячи воинов!», – писал историк Василий Сухоруков.

Потерпев неудачу в лобовых штурмах, воеводы решили стереть городок с лица земли своими 70 пушками, которые, как отмечено в одном из документальных источников того времени, «были так огромны, что два человека едва могли охватить пушку». Придвинув эти махины к городку, «московиты» открыли интенсивный огонь. В Кромах начались пожары, которые осажденные пытались безуспешно тушить: в городе сгорело все, что могло гореть, острог был разрушен почти до земли. но Донские Казаки Корелы и не думали сдаваться. Они углубили рвы и вырыли окопы с лабиринтами подземных ходов с выходами на поверхность в тылу московских войск, нанося им неожиданные удары.

В русских летописях читаем: «Воеводы же ополчевашеся и на град крепко налягаху, храбро и мужественно, ис наряду биюще по острогу и по граду и всякими стенобитными хитростми налегая, и острог и град разбиша и до основания. Бояре же, видя их крепкое стояние, начали умышлять, как бы тот град сжечь, и послали ночью. Они же шли и зажгли град. Казаки же из града побежали и сели в остроге. И как град сгорел, государевы же люди сели на валу, они же, воры, бились беспрестанно, никак не подпуская к острогу, и было им утеснение великое».

Смутное время. Художник Сергей Васильевич Иванов.

Хитроумный и энергичный Андрей Корела, сумел быстро приспособиться к тактике московских воевод, выработав в противовес им свою, весьма эффективную, тактику действий. Он во время обстрела своих позиций пушками противника прятал казаков в подземных ходах, вырытых под внутренним обводом вала, а с окончанием вражеской канонады и началом атаки быстро перемещал всех в окопы, встречая огнем атакующие линии царских войск.

Опять возьму цитату из Русской Летописи: «Они же, казаки, зломыслены и коварливы и бестрастны к смерти и непокорливы и к нуждам терпеливы, отсиживались в норах земных, и бои с ними чиниша ис под земли, тако же и на выласку вон из града битися выхожаху».

Из московского лагеря в сторону осаждённых часто летели стрелы с привязанными к ним «цидульками», в которых сообщалось обо всем, что происходило в лагере и в Москве; о планах правительства Годунова и «царевича Димитрия».

Опять Летопись: «И никако же града у них взяти не возмоша, московский же воеводы стояху и до весны. И много же тогда войских людей изомроша стужи ради настоящия зимнего времени, яко время то зело студено бысть и ядовиты мразы быша».

Тут ясно и понятно сказано «московское» войско было утомлено длительной войною, холод и эпидемия «болело мытом» подорвало их силы и волю, в отличие от казаков, более приспособленных и привыкших к военным действиям.

Глубокий знаток и исследователь Смуты историк Николай Костомаров отмечал: «Корела умышленно протягивал такого рода войну, он рассчитывал, что пока годуновское войско будет стоять попусту под Кромами, город за городом, земля за землею станут сдаваться Димитрию, и его сила будет возрастать без боя».

Все современники и позднейшие исследователи событий вокруг Кром в один голос отмечали необычайную стойкость и терпение казаков Атамана Корелы. «…Никто не мог, как они, переносить всякую нужду; они, говорит летописец-современник, бесстрашны к смерти, непокорны и к нуждам терпеливы; на санях привезли они с собою… сухари и довольно водки, и в своих норах жили они весело – пили, гуляли; слышны были в Кромах трубы и песни».

Историк С. Ф. Платонов ещё в 19 веке делал выводы: «Искусство Корелы спасло дело Самозванца и, несмотря на полное почти отсутствие польских отрядов в его казацко-стрелецком войске, он бодро готовился к походу на помощь Кромам».

Исаак Масса пишет, как казаки оборонялись:

«И все это время стояли под Кромами, где было не более четырех тысяч человек, и московское войско насчитывало добрых 300 000 человек, ибо к нему каждодневно прибывала подмога; и каждый божий день двести или триста пеших казаков с длинными пищалями делали вылазки из Кром, выманивали из лагеря некоторых охотников добыть себе чести, полагавших, что они верхами настигнут казаков, но казаки столь искусны в стрельбе из мушкетов и длинных пищалей, что не давали промаха и всегда подстреливали всадника или лошадь и так каждодневно клали мертвыми тридцать, пятьдесят, шестьдесят воинов из московского войска, среди коих было много молодых, красивых дворян и были люди, искавшие себе чести; и пока Корела, атаман, был здоров, московиты не знали покоя: то внезапно нападали на них, то обстреливали, то глумились над ними или обманывали. Да и на гору часто выходила потаскуха в чем мать родила, которая пела поносные песни о московских воеводах, и совершалось много другого, о чем непристойно рассказывать; и войско московитов к стыду своему должно было все это сносить, и стреляли они всегда из своих тяжелых пушек попусту, ибо не причиняли и не могли причинить кому-нибудь вреда; в Кромах между тем беспрестанно трубили в трубы, пили и бражничали, одним словом, всюду была измена, и в московском лагере дела шли не чисто, ибо воеводы не только не отправляли должности, но сверх того было заметно, что они сносились с Димитрием, хотя еще и не отважились на измену, ибо в темные ночи часто находили между турами мешки с порохом, которые уносили лазутчики из Кром в присутствии часовых, и много других подобных дел».

Тут Масса немного не прав, в это время Дмитрия ещё не было под Кромами, а склонял московских воевод к измене Андрей Корела, это они вели переговоры с ним. Это он и его Донские Казаки сговаривались с простыми крестьянами-ополченцами призванные Царём на войну и за деньги выкупали порох и свинец. Донские Казаки Андрея Корелы обыгрывали и обманывали московских воевод и побеждали, как сейчас говорят в гибридной или психологической войне. Некоторые нынешние политики Запада думают, что только в 21 веке появилась такая война, но они глубоко ошибаются, потому что плохо знают историю.

Донские Казаки сидели в Кромах, одно время держали себя тихо и только изредка отражали несильные нападения, ибо Корела был тяжело ранен, и без него не могли измыслить средств причинить вред московитам, и когда он выздоровел, все пошло по-прежнему.

Вот ещё момент про психологическую и гибридную войну, навязанную Андреем Корелой против «московитов», в Разрядной книге 1650 года об этих событиях пишется так: «…Донские казаки, гонящие их, сечти же их (московитов) саблями щадяху; в место сечи же и убийства -плетми бьющее их и, гоняше, смеяся и глаголюще: «Да потом на бой не ходите противу нас!».

Бой казаков. Художник А. П. Лях.

Нерешительность воевод московского войска, низкий моральный дух воинов, не веривших в успех затянувшейся осады, объяснялись тем, что царь Борис Годунов терял опору среди господствовавшего класса и среди народных масс. База же Лжедмитрия, напротив, непрерывно расширялась – соответственно росла и уверенность его сторонников в успешном исходе борьбы.

Димитрий часто повелевал отправлять из Путивля и Кром воззвания к московскому войску и подбрасывать в народ письма, в коих увещевал их: доколе хотят они оставаться слепыми, когда с несомненностью видят, что вся страна предалась ему, и они сами скоро станут под его знамена, говоря им: «Не стыдно ли вам, люди, быть такими пентюхами и не замечать, что служите изменнику отечества, чьи деяния вам хорошо ведомы и как овладел он короною и какому утеснению подверг он все знатные роды, -моих родственников, полагая, что, когда изведет их, то будет жить без печали».

Также говорил он: «Поставьте меня перед Мстиславским и моею матерью, которая, я знаю, еще жива, но терпит великое бедствие под властью Годуновых, и коли скажут они, что я не истинный Димитрий, то изрубите меня на тысячу кусков». Такими и многими другими подобными речами привлек он к себе сердца почти всего народа.

Даже все военачальники, не принадлежавшие к родне Бориса, хорошо знавшие все деяния Бориса и каков он был, частенько помышляли: «О, когда бы Димитрий был нашим царем», ибо взирали на него, как на восходящее солнце, хотя и не верили, что он законный наследник, но не смели утверждать, и многие каждодневно перебегали к нему

В Москве 13 апреля 1605 года умер Царь Борис Годунов. Некоторые считали, что он покончил с собой с горя и досады из-за лжи и неверности, которые обнаружил в своих военачальниках и многих подданных, а также от того, что не смог получить никакой помощи от союзников -римского императора и датского короля. Другие же считали, что он был отравлен.

Жак Маржерет в «Записках»:

«Обе соединившиеся армии пребывали под Кромами, не занимаясь ничем достойным и только насмехаясь друг над другом, до кончины сказанного Бориса Федоровича, который умер от апоплексии в субботу двадцать третьего апреля, в названный год».

Конрад Буссов в «Московских хрониках»:

Московские чиновники. Старинная гравюра 17 века. Неизвестный художник.

«Когда оба военачальника сообщили царю в Москву о столь великой измене, о ежедневном отпадении бояр и князей и о том, что их войско из-за этого ежедневно уменьшается, а у врага значительно увеличивается и усиливается, из-за чего они находятся в большей опасности, не зная, кому из тех, кто еще с ними, можно, а кому нельзя доверять, а также о том, что к Димитрию непрерывно прибывают польские конники и поэтому, надо полагать, он опять выступит в поход и померится с ними силами, причем, по их мнению (вследствие слишком большой измены), почти нет никакой надежды выстоять против врага, а тем более одержать над ним победу, – все это так напугало Бориса, что он впал в уныние и, приняв яд, лишил себя жизни».

Исаак Масса пишет про смерть Царя Бориса так:

«13 апреля 1605года по старому стилю Борис был весьма весел, или представлялся таким, весьма много ел за обедом и был радостнее, чем привыкли видеть его приближенные. Отобедав, он отправился в высокий терем, откуда мог видеть всю Москву с ее окрестностями, и полагают, что там он принял яд, ибо как только он сошел в залу, то послал за патриархом и епископами, чтобы они принесли ему монашеский клобук и тотчас постригли его, ибо он умирал, и как только эти лица сотворили молитву, постригли его и надели на него клобук, он испустил дух и скончался около трех часов пополудни».

Мартин Бер в «Воспоминаниях» говорит: «столь явные измены побудили воевод немедленно донести государю, что он в крайней опасности, что царская рать со дня на день уменьшается, а войско Дмитриево увеличивается, что наконец не остаётся и надежды одолеть Самозванца. Сражённый этой вестью, Борис принял яд».

Георг Паерле австрийский купец в «Описаниях путешествия» говорит просто: «Весть о покорности всего войска Дмитрию, так перепугало Бориса, что он впал в болезнь и вскоре умер».

Величайший историк Н.М.Карамзин не поддерживает всех тех людей, которые жили в то время и опровергает, что Борис мог сам себя умертвить, вот так он пишет:

«Борису уже исполнилось 53 года…13 апреля, в час утра, судил и рядил с Вельможами в Думе, принимал знатных иноземцев, обедал с ними в золотой палате и, едва встав из-за стола, почувствовал дурноту; кровь хлынула у него из носа, ушей и рта; лилась рекою: врачи, столь им любимые, не могли остановить её. Он терял память, но успел благословить сына на Государство Российское, восприять Ангельский Образ с именем Боголепа и чрез два часа испустил дух, в той же храмине, где пировал с Боярами и с иноземцами».

Отчего умер Борис? При вскрытии гробниц Ивана Грозного, его сына, жены современные медики находят в костях присутствие остатков ртути. Немецкие же медики, бывшие при Борисе Годунове так же сказали, что он отравлен сулемой, но кто им тогда поверил. Все эти симптомы, которые описывает Карамзин и другие похожи на отравление ядом-сулемой (двухлористая ртуть). При апоплексии (инсульте или говорили «от удара») нет таких симптомов. Другой вопрос сам Борис принял яд или ему подсыпали недруги, всё это осталось тайной. Я возьму смелость предположить, что Борис Годунов решил окончить свою жизнь самостоятельно. Измена многих воевод и начало перехода войск в стан Лжедмитрия, явился результатом действия Донских Казаков и атамана Андрея Корелы. Сам Дмитрий, находясь в Путивле не принимал в командовании войсками никаких действий.

Всю подрывную агитацию о переходе «московских войск» под флаг Лжедмитрия вели казаки и Корела. Только после смерти Годунова, и после прибытия в Кромы, Лжедмитрий начал писать пропагандистские письма во все концы страны.

Смерть Бориса Годунова. Художник Клавдий Лебедев.

Откуда можно сделать вывод, что Андрей Корела подвигнул Русского Царя Бориса Годунова «наложить на себя руки». Да и я сам не мог предложить такой вариант, пока не стал изучать и разбираться в ситуации досконально.

Александр Сергеевич Пушкин в «Борисе Годунове» так писал о ситуации, где Годунов говорит Петру Басманову:

Отрывок из поэмы «Борис Годунов» А. С. Пушкина.

Вся Москва, от Патриарха Иова, Синклита, бояр, стрельцов, мещан, земледельцев и простой «черни» присягнули: «Царице Марии и детям её, Царю Феодору и Ксении, обязываясь страшными клятвами не изменять им, не умышлять на их жизнь и не хотеть на Государства Московское ни бывшего Великого Князя Тверского, слепца Семеона, ни злодея, именующего себя Дмитрием; не избегать Царской службы и не бояться в ней ни трудов, ни смерти».

Те люди кто готовил эту присягу и не думали, что слова «злодея… Дмитрия» так перевернут всё общество и войска. Фактически московские дьяки перестали назвать предателя Гришку Отрепьева «расстригой» и назвали Дмитрием, как бы утвердили, что данный человек никто иной как настоящий сын Ивана Васильевича.

Исаак Масса пишет:

«И народ московский тотчас был созван в Кремль присягать царице и ее сыну, что и свершили, и все принесли присягу, как бояре, дворяне, купцы, так и простой народ; также посланы были по всем городам, которые еще соблюдали верность Москве, гонцы для приведения их к присяге царице и ее сыну, как то: в Псков, Новгород, Ивангород, Ростов, Переяславль, Ярославль, Вологду, Пермь, Каргополь, Устюг, Тотьму, Холмогоры (Colmogoro), Кондию, Обдорию, Сибирь, Лапландию, и далее во все тамошние страны, тогда как области близ Польши, земля Северская и Астрахань остались так, как они были, но Казань присягнула вместе с Москвою; и так Марья Григорьевна стала царицею и сын ее, Федор Борисович, царем всея Руси 16 апреля 1605 г».

16 летний Царь Фёдор Борисович и Бояре избрали главного воеводу Петра Фёдоровича Басманова. Он взял с собой князя Михаила Катырева-Ростовского и новгородского митрополита Исидора для «целования креста на имя Феодора», приведения войска к присяге. 17 апреля 1605 года они прибыли под Кромы. Юный Монарх обещал верному, усердному войску беспримерные награды после «сорочин» Борисовых. Войско присягнуло Феодору.

Александр Сергеевич Пушкин такие слова вложил в уста П.Ф.Басманова:

Отрывок из поэмы «Борис Годунов» А. С. Пушкина.

Лжедмитрий сидел в Путивле и укреплял свои города и вооружал войска. Под Кромами руководить «московитами» остались два князя Голицыных Василий и Иван. Войско устало от зимнего похода, многие болели, другие убегали, а на смену приходили «ратные люди Северских городов, стрельцы, казаки и чёрные люди». Всё больше становилось перебежчиков «сын боярский молодой арзамасец Абрам Бахметев». это он принёс весть Самозванцу о смерти Годунова.

Русский воин в шлеме. Художник Н. Черняев из труда А.В.Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск».

Защитники крепости Кромы в это время вели себя тихо, и только иногда делали вылазки, ибо в то время была оттепель и везде выступила вода, так что каждый думал, как бы уберечь самого себя, и болота мешали осаждающим «московитам» подступить к крепости, и они без надобности стреляли, словно для того, чтобы понапрасну расточать порох и свинец, и ночью многие перебегали в Кромы.

Георг Паерле, австрийский купец спустя год после событий так записал со слов, наверное, поляка Запорского, бывшего в Москве: «На помощь Кромским гражданам, был послан Дмитрием отряд из 500 пятигорцев. и 3000 московитян под начальством благородного поляка Запорского. Он, не доходя 6 миль до Кром, написал от имени Дмитрия письмо и отправил в крепость посланика». Короче этого посланника поймали и отправили к Полицину и Басманову, в письме были ложные сведения «посылаем к вам любезные и верные Кромские жители,2000 поляков,8000 московитов, и потом ещё 40 000 польских воинов, которые стоят в 16 милях от Путивля».

Конечно после этого Басманов понимая слабость своего войска рассылал каждый день по всему своему лагерю людей, которые подслушивали и доносили обо всем ему, так что открылось, что больше людей на стороне Димитрия, чем на стороне русского войска.

Басманов, зрело поразмыслив обо всем, постарался употребить все средства, привлёк к заговору братьев Голицыных и Михаила Салтыкова, нашли решение как привлечь всё войско на сторону Димитрия с возможно меньшим кровопролитием, и послали тайно к Лжедмитрию и Кореле посланников, дабы рассудить вместе с ними, как сие привести в исполнение.

Басманов оправдывал себя, говоря, что его поступок не измена, ибо он принесет отечеству не несчастье, а гораздо больше счастья, и, наконец, приводил в свое оправдание великую тиранию Бориса, искоренение древних родов, также бедствия, бывшие во время правления Годунова. Говорил, что Царь Борис незаконно овладел престолом и был жив законный наследник, ныне открывшийся по благости всемогущего провидения. Убеждал своих сторонников, что он будет служить тому, кто пришел законно, одним словом, он повел дело так искусно, что потом ни одна сторона не знала, как происходила измена.

Басманов Голицын и Розен решили перевести своё 60 000 войско через Оку по мосту на обширную равнину. Иван Годунов командующий другой 90 000 ратью и стоящий на другой стороне крепости Кромы спрашивал у командиров для чего они переходят Оку. Басманов и Палицын размахивая письмом кричали громким голосом.

Из Г. Паерле речь Басманова: «Воины извещаем вас, что эта грамота прислана сыном великого князя Ивана Васильевича, Дмитрием Ивановичем, которого хотел погубить Борис. Небесное Проведение спасло его. Мы признаём его ныне законным государем и наследником великого княжества Всероссийского! Кто хочет покориться ему, да перейдёт на эту сторону, а кто не хочет, тот пусть останется изменником. подобно Борису и клевретом его».

Иссак Масса так описывал то что происходило под Кромами:

Воин в войлочном шлеме. Художник А. Чертков из труда А.В.Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск».

«Басманов, согласившись обо всем с Димитрием, назначил день 7 мая 1605года по старому стилю, кромляне должны были в тот день быть настороже, а также готовыми напасть, и Басманов должен был рано утром повелеть схватить в палатках и перевязать всех полковников и капитанов и провозгласить: да хранит Бог Димитрия, царя всея Руси! Каким бы диковинным и невероятным ни казался этот план, однако ж был осуществлен, ибо на то, очевидно, было божье соизволение, и Басманов имел верные известия, что большая часть войска была на стороне Димитрия, а не на стороне Москвы, и казалось, что схватиться могли со дня на день, так что до назначенного дня все время держали наготове воинов на нескольких постах, но в этот день как раз не соблюли этого».

Попробую немного оппонировать Массе, он был простой голландский торговец и черпал сведения уже после всех событий и записывал с рассказов людей, вернувшихся в Москву. Сам Лжедмитрий после ранения и большого стресса, когда у него меч из руки еле забрали, сидел в Путивле это более 100 километров от Кром и не оказывал никакого влияния и руководства над разрозненным войском. В Кромах всем командовал Корела и вёл тайные переговоры с Петром Басмановым, а мы знаем, как мог переубедить кого угодно Андрей. Моё предположение подтверждает Н.М.Карамзин говоря: «Нарушив клятву, войско с знаками живейшего усердия обязалось другою: изменив Феодору, быть верным мнимому Дмитрию, и дало знать Атаману Кореле, что они служат одному Государю».

Продолжаю цитировать Массу: «7 мая около четырех часов утра кромляне, а также те, что были изменниками в московском войске, во главе со своим предводителем Басмановым были настороже; и тотчас примчался из лагеря на вороном коне всадник почти к самому кромскому валу, и то было сигналом, и тотчас кромляне, подобно быстрому вихрю, напустились со всех сторон на лагерь, так что ни часовые, ни кто другой не успели единого слова вымолвить, а меж тем в лагере перевязали по рукам и ногам всех начальников и отправили их с димитриевцами в Кромы, а те, что были в московском войске, подожгли со всех концов собственный лагерь. Московиты, не знавшие об этом умысле, приведены были в такой великий страх, что некоторые побросали оружие, другие одежду и так быстро рассыпались в разные стороны, что на это нельзя было взирать без удивления.

Бомбардир. Старинная гравюра. Неизвестный художник.

Слова Массы подтверждают, что атаман Андрей Корела сам придумал бескровный план атаки и согласовал его с Басмановым. Обе стороны так и не пустили в ход оружие. Казаки Корелы «напали на тех воинских людей, у которых была артиллерия и которые размещались по левую сторону от крепости, ибо там были самые ярые противники».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.