Река жизни. Тривиальные рассказы

– Есть, есть, – прокричали с балкона.

Через минуту над центральным персонажем действия, окруженного цветами, склонился молодой мужчина. Он уже держал руку актера у запястья, измеряя сердечный ритм. Суета и хождения по проходам показывали, что можно идти в гардероб и одеваться.

Занавес закрылся автоматически. Врач расстегнул воротничок, ослабил галстук страдальца. Кто-то из администрации набрал номер скорой помощи, чтобы больного с сердечным приступом отвезли немедленно в больницу.

Юбиляр был все еще без сознания (теперь он лежал, откинувшись на банкетку), когда бригада медиков с носилками появилась на сцене. Третий акт бенефиса занятно увлек всех действующих актеров театра своей непредсказуемостью. Приглашенные для исполнения своих номеров альт и сопрано беспрестанно пожимали ослабевшему юбиляру руки, как бы прощаясь навеки со своим коллегой, повалившемуся без видимых причин в шоковое состояние. Красивый, с шевелюрой роскошных волос, тенор положил под голову, лежащему артисту, подушку, найденную в реквизите. Врач странно и угнетающе смотрел за происходящим.

– Наконец-то приехали по вызову! – пронеслось среди присутствующих известие.

– Отойдите подальше от больного, – сказал строго врач в синем форменном костюме.

Кто-то из появившихся медиков стал делать искусственное дыхание пациенту, а все статисты посторонились в углы сцены, надеясь, что признаки жизни вернутся к артисту.

– Умереть на сцене в рассвете лет… Как это романтично… – прижимая руки к груди причитала билетерша, обращаясь к администратору в черном платье.

– Он много сделал для искусства, – посочувствовал тот.

Носилки спустили с лестницы и через фойе поднесли к машине скорой помощи. Плащ, шляпу и шарф передали сидящей в машине женщине – жене юбиляра – присутствующей среди приглашенных гостей торжественного вечера. Она горестно взяла предметы туалета. С какой-то непоколебимой грустью и отчаянием положила все рядом с мужем.

Вечер был холодный. Осенний дождь моросил беспрестанно, разгоняя брызги от автомобилей в разные стороны. В сквере театра опустело. В машине было трое человек, исключая шофера. Публика высыпала из дверей и безмолвно провожала своего любимца. Порывистый октябрьский ветер срывал листья с парковых осин и березок, разбрасывая оранжевое кружево вокруг театра. По-осеннему было горько и томительно. Чувствовался небольшой морозец. Было настолько печально, что у жены навернулись слезы. Она разглядывала супруга, вопрошая себя в исступлении:

«Как такое могло произойти? У него никогда не было сердечных приступов».

Люди расступились полукругом. Карета скорой помощи завелась и понеслась в ближайшую клинику. Актер, попавший на свой юбилей и на похороны одновременно, казался совсем старым и дряхлым – лет семидесяти – на носилках рядом с посеревшей от горя женой, хотя на самом деле ему было шестьдесят. Он едва ли рассчитывал произвести такой фурор, задолго готовясь к предполагаемому бенефису.

Актером он был феноменально талантливым, по-молодецки всегда бодрым, веселым, жизнерадостным. Любил ухаживать за молоденькими девушками и часто так увлекался комплиментами, что таскал за собой целую свиту поклонниц, на ходу раскрывая и объясняя секреты актерского мастерства.

Он долгое время преподавал на актерском факультете, потом вдруг перешел на режиссуру, помогая приезжим из дальних уголков поселиться в общежитии и продвинуться своими силами на сценических подмостках. Многие его ученики заняли достойное место среди столичной молодежи: кто снимался в кино, кто в театре, кто уехал на гастроли, кто готовился поступать в аспирантуру – все продвинулись благодаря его участию. Обладая неистощимой фантазией, он придумывал все новые и новые авансцены.

Квартира у него была большая. Там царил мир и порядок, благодаря усилиям молодой жены и детей. Вел он пуританский образ жизни. Приучил себя бегать по утрам, заниматься в тренажерном зале, по вечерам посещал бассейн. Летом никогда не пропускал гастролей. Даже подумывал обзавестись собакой, но боялся, что животное умрет от тоски и одиночества.

Костюмерши и гримеры любили работать с ним. Он сам подбирал себе костюм для роли. Пел, играл на фортепиано, гитаре с отчаянием профессионала.

Сейчас его красивый облик придавал силы жене – актрисе того же театра – справляться с неимоверной утратой, потому что в фойе дежурный врач констатировал смерть бенефицианта от укола отравленной иглой, спрятанной в букете. Но все цветы перепутались, пока происходило замешательство, и врачи сомневались, что предпринять в таком тяжелом случае: везти тело в морг или сразу вызвать полицию и отправить тело на экспертизу. Что, по сути, было одно и то же.

В полиции жена написала категорический отказ от начала уголовного расследования.

– Пожалуйста, не надо ворошить прошлое. Ему и так много пришлось перенести трудностей в профессиональной карьере и жизни, – сказала она.

– Что ж, ваше право, – добавил появившийся дежурный следователь подобострастно. – Мы вернем тело через два дня. У нас такой порядок – получить заключение эксперта.

Полицейский красноречиво посмотрел на женщину. Она прониклась уважением к его искренним словам.

– Спасибо, – закончила она. – У меня есть запись всего бенефиса. Под самый конец боялась, что не хватит места для заключительных кадров. Могу показать.

Она достала кинокамеру и протянула полицейскому. Тот написал расписку об изъятии.

– Вернем сразу после исследования. Нам нужно метафизическое изучение предметов, – философски проговорил полицейский, покусывая верхнюю губу. – Судмедэкспертиза установит точно, кто совершил это правонарушение со смертельным исходом.

Снедаемая ревностью к представителям закона, жена покинула морг, намереваясь через положенное время явиться и забрать тело для похорон.

– Какой-то кошмар творится вокруг талантливых людей, – сказала она с чувством досады и сожаления.

Когда полицейские установили что-то конкретное относительно состава преступления, собрали справки и заключение экспертизы, они вызвали всех сотрудников и актеров из труппы театра, кто видел, куда были выброшены подаренные букеты цветов.

– Все цветы были сохранены, их отнесли за сцену, – в один голос отвечали свидетели и поклонники Мельпомены

Несколько солидных офицеров из районного подразделения в полицейской форме и перчатках с собакой разгребли засохшие бутоны, оставленные в гримерной юбиляра. На глаза попался слегка помятый букет гардений, аккуратно упакованный в целлофан. В нем обнаружили специфический флакончик в виде желудя, но с шипами, привязанный к самому низу букета для подпитки растений.

– Есть ли заключение экспертизы, – заглядывая к себе в ай-пад, спросил тот же следователь, которому поручили расследование этого каверзного случая, у судмедэксперта на следующий день на летучке.

– В красивом флаконе были капли яда гремучей змеи или ядовитого дерева, чье название представлено в стихотворении «Анчар» великого русского поэта – Пушкина, – урезонил специалист в области химии.

– Это из школьной программы? – озадачил полицейский своих коллег.

– Вроде бы, но современное латинское название звучит несколько по-другому, – пояснил судмедэксперт.

– Жена актера просила не придавать дело огласке, – посочувствовал следователь по делу.

– Такой дикий способ был придуман древними индейцами, когда они намазывали копья и стреляли ими в конкистадоров, – возразил эксперт. – Надеюсь, что у нас не произрастает такой романтический вид умерщвления.

Этот случай был тщательно изучен криминалистами. Обладательницу такой изощренной смерти нашли по киносъемке на камере видеонаблюдения.

Ей оказалась та самая поклонница – Зоя, которая самая первая преподнесла цветочки, наполненные дремлющей смертью. Девушка немедленно постаралась сменить имидж, надев черную рясу. Она ушла под лоно церкви, где надеялась смыть свой грех. Но, не смотря на это, ее арестовали безотлагательно в течение недели рано утром до службы, когда пришли к ней домой с обыском.

– Мы хотим проверить есть ли у вас еще этот сильнодействующий яд? – спросил следователь, разглядывая семь мраморных статуэток слоников на полке, реставрированного и покрашенного лаком, дивана.

– Вот, что видите… – ответила девушка без тени сомнения в своей невиновности. – Можете приступать…

– За этим мы пришли к вам, – поблагодарили полицейские, начав осмотр квартиры.

Они осмотрели обои, морозильную камеру, заглянули на балкон, пошарили на антресолях и за батареями. Среди косметических наборов нашли две упаковки французского парфюма наполовину начатых и один маленький пузырек наливных духов. Эти вещественные доказательства передали судмедэксперту тут же в тесной прихожей. Он аккуратно спрятал все химические препараты в сумку.

– Что-то на ладан не похоже… – разглядывая вещественные доказательства, сказал эксперт. – А карболка в квартире или кофе имеются? – спросил он назойливо как пчела.

– Могу предложить только кофе, – засуетилась Зоя на кухне, подметая пол черным одеянием.

Она поставила на кухонный стол две чашки и металлическую банку с кофе «Мокко». Затем принесла из комнаты бумажные салфетки и цветную скатерть. Согрела электрический чайник, насыпала кофе в три чашки и поставила на стол хрустальную вазочку с трюфелями и сухариками.

– Мы хотели отбить запах духов, чтобы правильно оценить содержимое стеклянных колб, а раз так, то пить утренний кофе будем из одной чашки, – подозрительно сказал следователь, щурясь от лучей солнце внезапно проникших на кухню через окно без штор.

Эксперт, скучая после проделанной работы, смотрел по сторонам, наблюдая, как Зоя с притворным безразличием что-то напевала.

– Думаю, лучше сравнить все эти напитки, мужской одеколон и духи с тем, что ты преподнесла юбиляру, – лицемерно настаивал эксперт, разглядывая этикетки на жидком мыле, препаратах, каплях, найденных в ванной комнате.

– Разве нельзя пользоваться дорогой косметикой? – спросила Зоя, оправдываясь, теребя ручки дорожной сумки, как раз собираясь сбежать из города в костюме инокини.

– Пока задержитесь. Вот тебе повестка о не выезде. Но, кстати, ты была любовницей или просто поклонницей актера? – срочно доставая из кармана телефон, снова спросил следователь.

Он закончил слушать вызов. Внес к себе в ай-пад какие-то адреса. Бегло осмотрел комнату, храня молчание.

– Жили в гражданском браке около полугода. Он закатывал постоянно скандалы и ревновал меня к каждому ухажеру. Но сейчас у меня есть печать в паспорте. Я замужем за… – она показала штамп в документе, раскрыв перед носом следователя паспорт, а потом убирая в тайный карман платья.

– Ну, ладно заканчиваем осмотр. Но тебе придется проехать с нами, Зоя… – предложил полицейский, который так и хотел добавить «отравительница», но из соображений такта промолчал. – Вещи пока можешь оставить дома.

Втроем они сели в машину и поехали по направлению ближайшего отделения полиции. У Зои было скверное настроение. Она сжимала руками черное платье. Периодически расстраиваясь, что новоиспеченный муж накануне уехал на гастроли и приглашал ее подъехать к нему.

Жалеть или плакать о случившемся инциденте ей не хотелось, поэтому она сердито смотрела по сторонам, следя за дорогой, и, что-то шепча, перебирала четки.

На утреннюю службу она уже опоздала из-за полицейских, появившихся у нее в квартире и проторчавших битый час. Кофе оставленный на столе давно остыл. Билеты на самолет она надеялась когда-нибудь сдать и перенести свой вылет за границу на другое число.

«Сегодня по гороскопу не мой день!» – Зоя решила с грустью, ностальгически взглянув на часы.

Примирения с собой она так не достигла, потеряв всякое бренное желание участвовать в светских мероприятиях и тусовках. Ей хотелось углубиться в мир метафизики.

Крутые горки

…Я сидел у окна в переполненном зале,

Где-то пели смычки о любви.

Я послал тебе черную розу в бокале

Золотого, как небо, аи.

А. Блок

«Если вы пришли в ресторан не один, а с женщиной, то (если это зимний или осенне-весенний сезон) у раздевалки помогите своей даме снять пальто и только после этого можете раздеться сами. Причем при входе в вестибюль ресторана вам следует снять головной убор, отдать зонт швейцару. Так обычно поступают в ресторане, в театре, концерте и др.» – Коля-финка читал правила поведения в общественных местах, зевая и перелистывая взятую на прокат у соседей этажом выше книгу, в блестящей синей обложке и большого формата, что ему особенно нравилось.

Отбыв срок за непреднамеренное убийство чугунной кувалдой своего напарника во время смены на заводе, он откинулся с зоны и пришел домой с видом хозяина полуподвального помещения, где проживала его сожительница, родившая мальчиков-двойню, похожих друг на друга, как две капли воды.

Дети постоянно находились в детском доме, так как гражданская жена Коли – Валя работала на местной трикотажной фабрике. Звеньевая Тося угодливо разговаривала с ней, глядя снизу вверх, потому что ростом Валя удалась. Свою работу женщина знала отлично и пользовалась уважением в коллективе. Она надеялась после детдома в первый класс отдать близнецов в ближайший интернат, как сделали все ее единомышленницы по работе. Она постоянно рассказывала об этом каждому встречному-поперечному, надоедая своими слащаво-слезливыми историями соседям по верхним этажам коммунального дома, бывшей аптеки, но переделанного под жилье.

О таких каменных строениях прекрасно сказал Гоголь, как о Собакевиче, «нескладно скроен, да крепко сшит». На втором этаже стандартного строения с коммунальными комнатами со двора был большой деревянный балкон из коридора и кухни. Над балконом слышалась воркотня голубей. В надстроенных сараях, где раньше была голубятня, во дворе проживал, вернувшийся недавно из армии, солдат-срочник, устроившийся работать на рынок мясником, обустроивший себе в постройке притон из трех клетушек. Собак в доме не водилось.

Правда один раз появилась маленькая шавка у тюремного надзирателя и работницы Молкомбината по соседству с интеллигентными, тихими, провинциальными служащими, которые сменили мебель, снабдив ею Валю. Собака как-то выбежала на общую кухню, заливисто лая. С разгона стукнула носом в ногу пятиклассницу – дочку служащих – в первый день сентября, когда ребенок явился из школы с радостным видом и сообщил о начале учебного года.

Девочка испугалась и вскрикнула. Тут же все домочадцы высыпали на общую территорию, исключая подвального помещения. Они стали обсуждать непредвиденный случай.

Собаку отвели, куда следует, а ребенку пригрозили сделать сорок уколов в живот. Других неожиданных событий не происходило, за исключением найденной случайно в углу кухни первого этажа, за столом продавщицы овощного магазина – Тамары – дохлую, разложившуюся крысу. Немедленно вызвали санэпидстанцию. Проведи дезинфекцию помещения с кафельным потрескавшимся полом – бывший зал для посетителей аптеки, где можно было танцевать, что они иногда делали, справляя свадьбы двоих совершеннолетних детей тюремного надзирателя и работницы Молкомбината.

Однажды продавщица Тамара потеряла золотую серьгу с большим рубином. Следом за этим у соседки из маленькой семиметровой комнатки, недавно вселившейся туда со своим молодым мужем случился приступ эпилепсии прямо на кухне, когда она готовила обед.

– Немедленно надо вызвать скорую помощь, – посоветовала одна из жиличек – жена служащего.

Телефон находился только в военном госпитале через дорогу, то туда послали саму говорящую об этом. Всех детей удалили из кухни и своими силами справились с упавшей на пол женщиной, получившей небольшие травмы. Скорая помощь отвезла ее в больницу. А соседи стали говорить, что это произошло из-за того, что она нашла золотую серьгу, потерянную Тамарой, отнесла ее в скупку, получив небольшие деньги. Вместо того, чтобы честно вернуть владелице и мирно сосуществовать. Квитанцию молодой супруг нашел, показав всем взрослым соседям на общей кухне в развернутом виде, как доказательство вины своей припадочной супруги.

Пока та лежала в больнице, он, вместо того, чтобы посещать больную, не теряя время даром, сошелся с женщиной с противоположной стороны улицы. После чего она забеременела.

Затем в семиметровку въехала пенсионерка с внучкой. Вскоре появилась другая жиличка с вредными привычками полоскать белье с хлоркой, развешивать на кухне, что никому не нравилось, но приходилось терпеть присутствие сырости. Из кухни дверь вела в обширный дворик с мусорным ящиком, аккуратно побеленным и с разложенными листами клейкой бумаги для мух.

Комната Вали, проживающей в полуподвале, по случаю предоставления ей руководством фабрики жилплощади за перевыполнение плана по пошиву спортивных костюмов, представляла собой обычное складское помещение, дверь открывалась без скрипа. Одна кровать и стол стояли по углам. Два стула и антикварный, продавленный, бархатный, черный диван с вензелями были принесены из двора с большими трудностями. Кто-то из соседей решил заменить мебель на удобную и современную.

Коля-финка был очень высокий, упирался головой в притолоку. Он имел спортивные достижения на стадионе, чем понравился Вале, где они познакомились. Он едва ль помнил тот праздничный майский вечер, когда за деньги он поспорил на улице с девушкой, что поставит мировой рекорд по бегу.

Они с компанией пришли на стадион, сели на трибуны, распили бутылку пива. Коля снял, купленную приемным отцом, майку. Отдал друзьям. Он попросил считать вслух и побежал стометровку. На самом деле результат оказался лучше, поэтому у Вали загорелись глаза от изумления.

Первый проступок – стал сожительствовать с девушкой – работницей трикотажной фабрики, он совершил на другой день после окончания интерната, когда его направили на завод учеником слесаря и подсобным рабочим. Вскоре, буквально через неделю, когда при разговоре другого рабочего с мастером-наставником, тот хвалился, что если работать без прогулов, можно отлично заработать, Коля специально замешкался. Он краем уха услышал, что у опытного мастера-наставника есть в кошельке хорошие деньги за работу в предыдущем месяце. Коля наглядно увидел, как мастер расплачивался в столовой за обед и задал себе первый в жизни вопрос: «Почему у меня нет сейчас таких денег?»

– Коля, а ты что будешь заказывать? – спросил опытный рабочий у него, когда они пришли в заводскую столовую в перерыв на обед.

– Вот котлеты и щи, – ответил, вступавший в жизнь, ученик.

– Платить есть чем? – иронично спросил его мастер, завидел, что ученик растерялся.

– Нет, но могу завтра отдать, – ответил ученик. – У меня денег сегодня нет, – пояснил он.

– Завтра-то, завтра, – передразнил наставник, – а надо сегодня! – хрипло процедил следом. – Заработаешь, будешь, как все мы питаться в столовой…

«Убил бы такого наставника», – пронеслось у Коли в голове. «Имею право питаться хорошо и сейчас. Только улучу момент!» – созрел у ученика коварный план.

«На мастера у меня пока руки коротки, да и схватят сразу. Вот сменщик, видать по характеру, даже зарабатывает больше мастера, а хлюпик-хлюпиком», – вспомнил ученик своего сменщика – крепкого парня, чуть старше ученика.

«Свалю с завода с хорошими деньгами», – мелькнула у Коли криминальная мыслишка, не задумываясь о последствиях.

Имея взрывной характер и высокий рост, он не стал дожидаться зарплаты. Решил отметить свою свадьбу, но, чтобы бесплатно. Он хотел потешить свое честолюбие и желание процветать за счет обычного среднего обывателя. После смены в коридоре он подкараулил своего сменщика, который проработал уже пять лет в стенах завода, явившегося в цех вовремя, на полчаса раньше, чтобы подготовиться к смене: переодеться, разложить вещи.

Они вместе зашли в раздевалку. Коля кувалду принес заранее и спрятал под скамейку. Он нехотя переодевался в будничную одежду, сложил в шкафчик, посматривая, как сменщик располагался, раскладывал по-хозяйски вещи по полочкам. Выждал, когда тот отвернулся и готовый приступить к работе вышел из раздевалки. Первый шаг, сделанный сменщиком в коридоре, оказался последним. Ученик размахнулся и со всего маху ударил сменщика сзади чугунной кувалдой, предназначенной для забивания штырей в рельсы. Тело затащил и оставил в подсобке. Он порылся в вещах убитого, нашел кошелек. Деньги из кошелька на бутылку водки и закуску он взял себе. Потом он выбежал из проходной завода с радостным выражением лица. На улице он отряхнулся и вразвалочку отправился на рынок. По ходу заглянул в пивную и выпил кружку пиво.

«Ну, теперь я богатый», – подумал, совершивший наглое убийство, молодой человек, чья судьба только начинала разворачиваться.

Когда пришли его цеховые товарищи в тот же день, они немедленно вызвали милицию. Тело сменщика отправили в морг. Нашли в подсобке под деревянной лавкой орудие преступления со следами крови на тыльной стороне. Колю арестовали поздно вечером на глазах у испуганной Вали, когда сожитель допивал водку, налитую в граненый стакан, сидя на стуле в общежитии для работниц швейной фабрики, закусывая соленым огурцом, купленным им на базаре, чтобы угодить сожительнице.

Она навещала из любопытства своего «хахаля» на суде. И потом бегала к нему, так как добивалась снисхождения у судьи, чтобы ее уголовника не отправляли далеко. Чего, к всеобщему удовлетворению, не произошло. Несколько раз она ездила к нему на свидания в места лишения свободы и забеременела двойней.

Куда съехала Валя сначала из общежития в подвал, а из подвала в однокомнатную квартиру, казенный или частный дом со всеми своими нажитыми вещами без детей, никто из соседей коммуналки, где она проживала прежде, не знал. Все оставалось у нее в кромешной тайне, кроме того, что, когда Коля появился в «комфортабельном» подвале после зоны, она горячо делилась с соседями своими пожеланиями и хвалилась, какой у нее сожитель стал плохой:

– Нигде не работает, денег не дает, ругается. Испортился.

Двумя рюмками водки Валин сожитель – Коля-финка —опохмелился после вчерашнего загула, сидя во дворе.

«Устраиваться надо на работу, а потом пойду с друзьями отмечу свое появление в свете», – рассуждал он трезво. «Милиция на постоянную работу препроводит. Можно не волноваться».

Вышедший из запоя Коля-финка (погоняло ему прилепили в тюрьме за высокий рост и силу) туманно соображал, что книгу о правилах хорошего тона придется возвращать.

Под вечер он протрезвел, поднялся с продавленного дивана, набросил на себя синюю трикотажную кофту, подаренную сожительницей в честь его появления. Он взял, изученный с большим трудом, фолиант недочитанной книги. Вышел из подвала, где раньше хранились лекарства, по лестнице на первый этаж. Прошел небольшим коридорчиком мимо двух комнат тюремного надзирателя и работницы Молкомбината с детьми. Постучался в дверь служащих.

– Вот ваша книга, – сказал он главе семьи. – Извиняюсь, что не успел дочитать, – мямля на свой лад, закончил тираду.

– Дочитывай и тогда принесешь, – ответил глава семьи вежливо.

– Ну, зачем? – спросил Коля-финка, надеясь еще взять взаймы денег на бутылку водки, чтобы почувствовать себя благородным аристократом, таким как описывалось в правилах поведения в талмуде, о котором у него вообще не было ни малейшего полного представления.

– Читай, читай! Не волнуйся! – разрешил сосед – госслужащий твердо.

Наступила пауза. Отклика в душе соседа по первому этажу Коля-финка не нашел

– Могу отдать и сейчас. Мне понравилось все в ней, – сказал Коля-финка, разглядывая, как дочь-подросток служащего лежит на диване, с интересом наблюдая за вечерним визитером.

Любопытному гостю не хотелось уходить, и он тянул время, как обычно на суде при допросе свидетелей.

– Приходи, когда прочтешь, – хозяин квартиры слегка подтолкнул Колю-финку в коридор и закрыл за ним дверь.

Волей случая книга так и осталась у бывшего зэка. Он никак не решался вернуть, так как продал за бутылку водки в гастрономе продавщице винными товарами.

Наконец в один из последующих месяцев, праздно слоняясь по рынку, увидел подобную книгу на лотке и аккуратно, накрыв полой пиджака, найденного во дворе дома, снял с прилавка. Книга была в точности такая же, но обложка на пол тона светлее, так как лежала на прилавке на солнце и выгорела. Коля-финка пришел и показал новый экземпляр бывшему владельцу предыдущей книги и радостно сообщил:

– Вот ваша книга на замену, а ту я где-то забыл… – чувствуя себя оправданным, сказал он в двери, но не стал возвращать.

«Я вернул», – так он подумал, оставил книгу себе, испугавшись того, что он сделал, тут же взял назад, чтобы продать при удобных обстоятельствах.

Соседи по первому этажу давно в мыслях распрощались с Колей-финкой и его наглыми манерами воровать все у всех подряд на виду: картошку со двора, разложенную для просушки, деньги у жены, овощи с базара.

Воруя и перепродавая любую потерянную гражданами вещь, уголовник пил, пробиваясь временными заработками грузчика на рынке. Иногда он таскал на себе туши, помогая соседу со второго этажа, который гордо считал себя мясником, торгуя всеми категориями мяса и фарша. Запои случались довольно часто. В следующий раз он угодил за решетку именно за эти самые проступки. Особенно он не находил себе места, когда вспоминал, что его бывшая сожительница завела себе любовником милиционера, чтобы оградить себя от грубостей бывшего отца их, совместно нажитых, детей.