Река жизни. Тривиальные рассказы

Дети хвалились друг перед другом подарками. Они демонстрировали взрослым, что могут достать с елки какое-то еще более заманчивое или вкусное украшение: игрушечные снеговые санки, балерину в пачке, снеговиков, снежинку, маленькое креслице, зайца, мишку, снегиря, фонарик, стеклянную еловую шишку, царевну в кокошнике, картонную сороку, волка или лисицу с колобком, флажок, гирлянду из стекляруса.

Маша с нескрываемым восторгом ждала, чтобы волшебник вручил ей коробку сладких печений. Но девочке досталась кукла, сделанная из целого куска дерева с поворачивающейся и отвинчивающейся головой в красивом ярком костюме. Кукла чем-то напоминала Буратино, несколько разочаровав девочку.

Младший двоюродный братик – Костя, увидев, что у Маши такая интересная игрушка, подошел на цыпочках к ней с боку и выхватил деревянного человечка – марионетку, потянув резко за голову. Крепление, на котором держалась голова, не выдержало, треснуло и сломалось. Голова осталась в руках у Кости, а тело – у Маши.

Цветной костюм отделялся от хрупкого тела, и Маше было нестерпимо жаль испорченной куклы, хотя она уже давно, почти год вообще не брала в руки игрушки, так как пошла уже в первый класс в школу, поэтому рыдать со слезами в гостях у любимого дедушки показалось ей слишком невоспитанно. Она просто передала обезглавленную марионетку Деду Морозу с грустным выражением лица и со словами:

– Вот, возьмите назад. Кукла не выдержала… Костик наигрался с ней.

– Хорошо. Я исправлю для тебя эту куклу, не волнуйся. Мне кажется, что у нее не слишком большая поломка. Посмотрим, что можно с ней сделать. Где же голова уродца? – спросил он, осматривая комнату, украшенную разноцветными огоньками с нарядной елкой у балконного окна, слегка замершего с выразительным белым рисунком на стекле.

– Надо поискать, – ответила Маша, глядя на гостей.

Она растерялась, глазами выискивая фигуру неугомонного Костика, чтобы задать тот же вопрос, что и Дед Мороз. Ее взгляд упал куда-то в угол под столом. Там лежала оторванная голова марионетки с вихрами волос, выглядывающих из-под полосатого колпачка с помпоном.

– Да, вот же она, – чуть не вскрикнула Маша от удивления и проявления ханжества со стороны двоюродного младшего братика, но тут же простила ему его грубость. – Сейчас отдам.

Она обошла елку вокруг, присела на корточки и подняла злополучную сломанную вещь. На полу под елкой стояли традиционные коробки с подарками, обернутые в блестящую цветную бумагу с пушистыми бантами из бумажных лент. Маша передала деталь куклы Деду Морозу.

Дети – Костя, его родная сестра Леночка, которая была на год младше, но претендовала на лидерство в семье, Вовочка – двоюродный братик, тоже пяти лет, как и сестра. Пришел сосед Миша – ровесник сестры Кости. Все в праздничной одежде сгрудились у большого уютного дивана, раскладывали свои ценные подарки, переговариваясь и толкаясь. Никто из них не придал значения тому факту, что кукла носила на себе элементы декора старинного замка и была задумана, как выросший мальчик, изготовленный ручным способом из полена неким «папой Карлом», но переодетая по случаю праздника Нового года в соответствующий костюмчик.

Дед Мороз сконцентрировал свой взгляд на Косте и погрозил ему пальцем. Тот сморщился от удовольствия, когда жевал мандарин, но, завидев, что деваться некуда, а Дед Мороз настроен решительно, спрятался за спину своей мамы в красном шелковом длинном платье и высокой прической на голове.

– С Новым годом! – крикнул кто-то из засидевшихся гостей.

Все взрослые подняли бокалы с шампанским, пузырящимся на свету. Они дружно чокнулись, выпив содержимое с огромным удовольствием.

Дед Мороз или родной дядя – старший инженер в одной из перспективных компаний регионального значения, специалист в области высокочастотных технологий и компьютерной техники – отложил в сторону посох и пустой мешок, предназначенный для подарков. Снял с себя белую шапку, голубую плюшевую шубу с большим белым воротником, отнес в соседнюю комнату, осторожно отклеил усы и бороду, превратившись в обычного человека со своими привычными заботами.

Он ушел в свой кабинет-мастерскую, где у него находились все необходимые вещи для спортсмена и любителя почитать. Шкаф с подписными изданиями популярных классиков, гантели по три килограмма каждая, обычный диван, накрытый пестрой черно-оранжевой накидкой, журнальный столик с ночником в виде молочной бутылки на полтора литра на мраморной подставке, письменный стол с компьютером, ящик с инструментами. Там он хранил все, что нужно для домашнего ремонта, включая молоток, железную коробку для гвоздей, маленький напильник, паяльные принадлежности, остатки металлических проводков, пассатижи, круглогубцы и многое другое, так необходимое для него. Когда нужно было срочно заняться чем-то стоящим, чтобы облегчить жизнь своим родственникам заботой и вниманием со стороны человека, знающего толк в мирских радостях, он лез туда и принимался за дело.

Дедушка и бабушка стали предлагать гостям чай и вафельный шоколадным торт. А родители успевали хвалить богатые угощения: яблоки, мандарины, конфеты, орехи, фруктово-ягодное варенье в розетках, лимонад в высоких стеклянных стаканах с пластиковыми трубочками, кексы. Все с аппетитом занялись поглощением торта. Гости подкладывали себе пастилу, еле дотягиваясь до хрустальной вазочки посередине стола.

Затем всех пригласили поучаствовать в лотерее. Хозяева стали разыгрывать канцелярские принадлежности. Счастливые малыши, чувствуя себя в поле зрения родителей, отгадывали наперебой простейшие загадки, получая дополнительные призы к уже полученным подаркам. Они бегали из комнаты в комнату, прятались и смеялись.

Маше удалось вклиниться своим правильным ответом в ход розыгрыша. Папа Кости вручил ей торжественно большой красно-синий карандаш, раза в три превышающий обычный.

– Машенька – это тебе, – сказал папа Кости, протягивая ей замечательный подарок.

Маша на этот раз оказалась в восторге. Ее тяга к рисованию была так велика, что она изрисовала дома все имеющиеся у них три коробки длинных турецких карандашей фирмы ADEL Colour. Но особенно рада была ее мама, потому что она боялась, что у ребенка не будет возможности нарисовать что-либо с отсутствием «орудия труда» при наличии средств к существованию.

– Какой замечательный карандаш! – восхитилась мама Маши, забыв об обиде на Костю за сломанную марионетку.

– Это – китайский карандаш. Маша будет рисовать, что ей захочется, – сказал с уважением к своим гостям папа Кости, считающий своим долгом развеселить всех присутствующих, так как он капитально подготовился к вечеринке по случаю Нового года, придумал все конкурсы и лотерею, заранее купив подарки в ЦУМе.

В то время седой дедушка допивал третью или четвертую чашку чая, наблюдая за детьми и внуками, весьма довольный, что они пользуются таким сильным влиянием на родителей. Маша оказалась самой старшей среди детей, поэтому гордо восседала за столом, проявляя завидный аппетит и упорство в поедании предложенных угощений.

Дядя отсутствовал минут десять. Наконец он появился, подошел к Маше с помпезным видом победителя в битве при Ватерлоо. На глазах у всех присутствующих гостей он вернул ей назад подаренную куклу, с исправленной головой на плечах и радостной улыбкой, нарисованной красным грифелем на пустом деревянном лице.

– Вот возьми. Но спрячь сразу в сумку, а то во второй раз будет гораздо сложнее ремонтировать марионетку. Я специально привез ее из Испании, чтобы продать или подарить кому-нибудь из родственников.

Маша сделала удивленное лицо, она находилась в гостях у родных, как под гипнозом. Отложила подаренную куклу на середину стола, нисколько не заботясь, что ее сокровище снова кто-то сломает или похитит.

– Но ты должна отблагодарить дядю за исправленного клоуна, – сказала ей мама строго. – Сыграй нам что-нибудь, пожалуйста, на пианино, – попросила она гораздо мягче.

– Да, мы с удовольствием послушаем твою игру на пианино, – продолжила мама маленького Кости. – У Маши такая красивая кофточка, она так идет ей.

Маша не ожидала такого поворота событий. Она посещала также первый класс музыкальной школы, но научилась за полгода играть только гаммы, да и то вместе с учительницей. Ни о каких пьесах или тарантеллах не могло быть и речи. Маша встала у спинки дивана. Она твердо держала оборону.

– Мы еще не разучили до конца вальс цветов из «Спящей красавицы»… У меня нет с собой нот, – закончила оправдываться девочка, получившая урок вежливости от взрослых.

Никто не расслышал ее слов. Дети, доев остатки сладостей, медленно стали собираться домой. Вышли в сопровождении родителей толпой в просторный холл, чтобы заняться поиском своей верхней одежды и сапог. В руках у каждого находился заслуженный приз. Тогда Маша спокойно подошла к забытому всеми деревянному клоуну, взяла со стола, безропотно положила в сумку, довольная, что дядя «вылечил» ее игрушку.

Маша с мамой продолжали смотреть балет «Щелкунчик» и разворачивающуюся там войну мышей с солдатиками, где всегда победителем над мышиным войском оставался Щелкунчик в образе прекрасного принца. Ей настолько понятна была интрига сюжета, представленная на сцене театра в танце с декорациями и чарующей музыкой, что она перевоплотилась в главную героиню балета. Домой возвращались в отличном настроении.

Финальный вальс и апофеоз балета превратил последние минуты пребывания в театре в настоящий детский праздник. Но одно Маша пожалела, что не взяла с собой подаренную ей дядей куклу, чтобы вместе лицезреть свои приключения на сцене. Таким образом, она решила наверстать упущенные возможности. Она стала иногда брать Щелкунчика с собой на прогулку, если мама приглашала ее куда-нибудь пройтись. Но случая долго не представлялось. Посещение школы, изучение предметов, соблюдение правил и режима дня настолько уплотнили расписание девочки, что не оставалось свободной минутки для прогулок с мамой. Надо было видеть лицо Маши, когда однажды в воскресенье летом мама пригласила дочку на прогулку в парк, где можно было покататься по озеру на лодочке, на качелях и каруселях, поесть сладкой ваты и мороженого. Это было грандиозно! Можно было взять с собой любую полюбившуюся ей куклу, но мама отговорила ее делать это.

– Ты же не маленькая, чтобы таскать постоянно с собой куклы. Можешь взять персик в дорогу, если проголодаешься съешь.

«На самом деле, у школьниц совсем другие представления, чем у малолетних детей», – решила Маша, и они двинулись пешком с мамой в парк.

Они легко прошли почти все расстояние. Оставалось совсем немного, примерно квартал, когда им навстречу из двора десятиэтажного дома выбежала крошечная малютка в распашонке, чулках и сандалиях. Малышка присоединилась к ним, взяв маму Маши за руку.

Женщина поняла, что дитя еще не умеет разговаривать, поэтому остановилась в нерешительности, чтобы запомнить место, откуда сбежала кроха. Но никаких взрослых или даже намека на присутствие няни не было рядом. Они втроем постояли минут десять. Мимо проезжала милицейская машина. Шофер притормозил и оттуда вышел милиционер в форме. Он остановился рядом с женщиной и двумя детьми.

– Вот – ребенок, выбежал из двора, – сказала мудро женщина, глядя, чтобы никто из окружения не расплакался, указывая взглядом на найденыша, который не отпускал руки.

– Хорошо, мы возьмем ребенка с собой. Там, может быть, отыщутся родители, – объяснил милиционер с озабоченным видом.

– Маша, давай угостим персиком малютку? – спросила мама у дочки, с жалостью наблюдавшей за происходящим.

Маша кивком головы согласилась. Она благосклонно отдала свой персик возникшему найденышу.

– Пусть персик возьмет, поест, – предложила находчивая женщина.

Милиционер не возражал.

– Постарайтесь найти ей родителей. Сирота казанская, – сказала мама Маши.

– Видно будет, – посочувствовал милиционер.

Они разговаривали около пяти минут, стоя у самой обочины. Затем милиционер взял ребенка на руки, посадил к себе на колени в кабине. Ребенок с трудом удерживал спелый фрукт, сидя в автомобиле. Машина тронулась, исчезнув из вида.

Маша с мамой провели насыщенный день в парке. Вернулись домой с прогулки счастливые, что у найденного по дороге ребенка сразу появились новые мама и папа. Они часто вспоминали тот случай, но никогда не встречались ни с родителями убежавшего ребенка, ни с самим найденышем.

Охотники за черепами

– Конкистадоры 21 века встречаются в нашей суетной, полной всяких насущных проблем, жизни. Они ведут себя также, за исключением того, что вы не сможете сразу заподозрить их, кто они, откуда ведут свои корни. Хотя у Достоевского в «Преступлении и наказании» ярко показан такой тип человека. Написано много диссертаций на эту тему. Сравнивают творчество великих ученых, писателей, композиторов, художников. А Раскольникова и Наполеона можно лишь сравнить с хищными зверями или пиратами, но не со здравомыслящими индивидами, – такими словами закончил свое выступление перед студенческой аудиторией филологического факультета профессор психологии университета. – У кого будут вопросы?

В аудитории студенты зашелестели кто тетрадями, кто журналами, кто чехлами от ай-падов, убирая все в скромные сумки, ранцы и кожаные портфели на ремнях через плечо. Лекция закончилась.

Все торопились на перерыв, чтобы успеть заскочить в кафе перекусить, а потом снова вернуться в нужный корпус по расписанию. Аудитория опустела. Преподаватель сложил свои книги и записи в старенький портфель.

– Ты пойдешь сегодня на последнюю пару? – спросила Лера своего старшего сына – Леву, когда он в перерыв забежал домой, чтобы пообедать и затем отправиться на стадион, где у них проходили занятия спортом, в основном футболом. – Надо бы вымыть окна…

– Вымою, – согласился новоиспеченный студент химического факультета.

Он с огромным трудом поступил в университет, благодаря усилиям родственников и репетиторов, нанятых прямо из приемной комиссии. Его яркая внешность очень напоминала средне статистического европейского парня – высокий рост, темные, зачесанные назад волосы, красивый разрез глаз, смуглое от летнего загара лицо, приятный голос и манеры, юмористический настрой, вежливый, модно одетый, два года проживший в Германии с семьей и вторым мужем матери.

Лева-подросток всегда старался избежать всяческих осложнений. Но он нисколько не представлял, зачем поступил на данный факультет, и кем он вообще выйдет после пяти лет обучения, сдачи государственных экзаменов. Но одно он усвоил совершенно четко – надо всеми возможными способами отстраниться от армейской службы, чтобы оставаться таким же среди своих однокурсников, а не лежать, засыпанным земляным холмиком, украшенным венками и крестом.

Надо было дождаться окончания нелегких лет: просиживания в библиотеках, записи лекций, сдачи зачетов, практик – всего того, чего так боятся первокурсники. Похожий на своего отца – врача патологоанатома, кандидата медицинских наук и чем-то смахивающий на американского актера Киану Ривза, но несколько мощнее, он мечтал связать свою жизнь с девушкой похожей на его прогрессивную маму – учительницу английского языка в колледже, но всему мешал его сводный брат – Вася, которому едва минуло семь лет.

День новоиспеченного студента начинался с пробежки через дорогу до университетского городка, огороженного резной чугунной решеткой с железобетонными столбами, олицетворяющими незыблемость классической научной школы. Парень мечтал быстрее заработать что-то своими мозгами. Например, как он сам не раз убеждал знакомых его матери «купить за копейку, продать за рубль». В этом чудесном превращении копеек в рубли не последнюю роль сыграла его знакомая по филологическому факультету – Вера, которая уже поняла, что у Льва есть все данные, чтобы жениться, но надо подкопить на свадьбу. Возникала трудность, кто заплатит за банкет? В этом вопросе всегда точки над «и» ставила его любимая бабушка – фармацевт по образованию.

– Давайте в свободное время съездим на дачу, покопаем огород, – часто повторяла она, а потом награждала любимых внуков деньгами для осуществления насущных желаний.

Дачный домик стоял почти у самой реки. Иногда туда ходили за водой, чтобы полить цветы, но когда провели водопровод и построили несколько маленьких деревянных и каменных домиков за водой ходить перестали. Только иногда, когда воду отключали, приходилось носить в ведрах. Когда было особенно жарко, в самый разгар дачного сезона – в июле, окна открывали на ночь, но занавешивали марлей, которую бабушка принесла из аптеки, где она работала после выхода на пенсию уборщицей. Летние ночи были наполнены зноем и паром, исходящим от реки. Никто не мог уснуть, ворочались до тех пор, пока кто-то не вставал и не начинал пить любой прохладный напиток: квас из бутылки, сваренный бабушкой компот, прокисшее молоко, разбавленное кипяченой водой, чай из листьев смородины или мяты. Использовали любую мало-мальски ароматную приправу, чтобы вода казалась вкуснее. Тогда все, кто ночевал на даче, быстро вскакивали и присоединялись, чтобы тоже утолить жажду, выпивая до дна целый бидон. Затем снова ложились и спали, но теперь уже до утра. А утром просыпались, удивляясь, куда делась жидкость из дачи.

Одна комната, чисто выкрашенная половой масляной краской, которая блестела так, что все боялись наступить, поэтому ложились кто в прихожей на раскладушке, а кто на кухне, расстелив матрас прямо на полу и покрыв чистой простынею. Ночевали на даче обычно по двое. Мама с бабушкой или Лева с бабушкой. Вася никогда не оставался с ночевкой. Он обычно приезжал на час-два, а потом уезжал с кем-нибудь из семьи.

Дни летели за днями. Воодушевление от поступления на биологический факультет сменилось разочарованием. По количеству баллов его в итоге взяли студентом на химический факультет, где ему была предоставлена возможность получить зачетную книжку, а впоследствии – диплом. Растения он любил у себя на даче, культивируя огород и фруктовые деревья, всячески способствуя развитию своего атлетического торса.

– Мне совсем не хочется работать в саду, – говорил маленький первоклассник – мамин любимчик – Вася.

– Не работай, тебя никто не заставляет работать. Ты еще маленький. Вот подрастешь, тогда и будешь помогать нам. А пока можешь кушать яблоки, сливы и груши, – отвечала ему бабушка. – Сам набери клубнику в тарелку и поешь, – она давала наставительно ему глубокую тарелку для щей.

– Ну, это можно, – растягивая гласные, соглашался ребенок и бежал на грядку, чтобы угостить всю семью, выращенной ягодой, успевая при этом собрать немного красной и черной смородины для украшения стола.

– Вот и хорошо. Соберем урожай. Сделаем компоты на зиму. Что останется, продадим, – заботливо комментировала мама. – Лева поможет. Он в прошлом году хорошо заработал, когда у него практика в школе была, он на даче мне помогал высаживать рассаду. Правда, Лева? – спрашивала мама за обедом сына, чтобы воскресить в памяти членов семьи свои усилия по подготовке к зимнему сезону – закатыванию трехлитровых банок различных консервированных овощей и фруктов.

Словом работа по культивированию дачного надела всегда отнимала массу энергии и нервов у садоводов-любителей. Благо дача находилась у реки. Дети бегали искупаться и позагорать на пляж, чтобы набраться сил для дальнейшей учебы.

– Айда, купаться, – кричал обычно Вася, и к нему присоединялись соседские дети с резиновыми надувными кругами и игрушками, а некоторые просто так, босиком сбегали по песчаному берегу и ныряли в прохладную воду, чтобы охладить свой пыл, а потом мокрыми идти спокойно и покушать яблок, выращенных совместными усилиями всех садоводов.

Сторож всегда спал в это время суток. Собака у него была без привязи, но она тоже лежала где-то в кустах и тяжело дышала, вытянув язык, изредка глотая стекающую изо рта слюну.

У Васи была привычка допытываться у матери, кто к ним приедет скоро, так как он постоянно дожидался появления родного отца, у которого и без того было много забот. Одевали Васю скромно, а бабушка любила повторять каждому, кто появлялся у них в доме: «Васенька с нами», подчеркивая этими словами, что она помнит о существовании внука и заботится, как может, о нем. Кур и гусей у них не было, так же как лошадей и поросят. Зато Вася все время вспоминал, что когда он гостил на Украине у родителей папы, то там, к его великой радости, он ухаживал за птицами, а потом помогал кормить поросят, что очень ему нравилось.

Он рос скромным мальчиком. Любил играть в те же пресловутые солдатики, которые ему оставил по наследству Леву и те, которые приносили гости, когда приходили к ним с детьми поиграть или пройтись в парк покататься на качелях или каруселях, а затем вернуться домой, чтобы побегать по коридорам огромной квартиры.

Нравилось ему составлять военный лагерь из любых подсобных материалов, включая катушки для ниток, коробки из-под зубной пасты, пластилина. Все то, что разрешалось ему брать в руки. В середину он ставил своих солдатиков и наносил удар за ударом каким-нибудь предметом, изображая взрывы складов боеприпасов, употребляя такие слова как: «Ба-бах, бумс, трах-тара-рах».

Потом громко смеялся и начинал снова завоевывать свою игровую территорию, как настоящий маленький полководец, он выиграл все сражения с наименьшими для семьи потерями, передразнивая сам себя в роли каждого военачальника с обеих вражеских сторон.

Одним словом, он с детства посвятил себя стратегии и тактики, знаниям топографии, марш парадам на плацу и демонстрации сабельного искусства, с оружием, опять-таки полученным от кого-то из маминых знакомых, кому жалко было шаловливого ребенка, постоянно ищущего, что поесть.

Как маленький затравленный волчонок, он прятал свои куски под подушку или в карман, чтобы съесть, когда захочется без назидания или чьего-то вмешательства. Он ужасно не любил драки, а тяготел к мягким китайским игрушкам. До злости мог расплакаться, если вдруг у него отнимали ее. Приходилась чужим родителя успокаивать обидчивого мальчика, так полюбившего самых простых кошечек, собачек, утят, слонят, бегемотиков, кроликов, тигрят, рыбок.

Праздники сменялись буднями, семейные дни рождения мелькали с катастрофической быстротой. Торты на заказ заменяли такими же, но домашнего изготовления бисквитами, сдобренными маслом, орехами и консервированными фруктами или ягодами. Дедушка на свадьбу дочери со вторым зятем-офицером военно-воздушных войск подарил им однокомнатную квартиру, когда Леве было семь лет.

Ровно через год появился второй внук, чему все родственники были безмерно рады. Молодожены, пробыв положенные три года в Германии, наградили своего первенца немецким гражданством. У мальчика стало две родины – Россия и Германия.

Вернувшись домой, папа отправился служить по направлению в Азию – Афганистан, а мама с двумя детьми осталась воспитывать подрастающее поколение. Служба не была отчиму Левы в тягость. Он купил ковер местного изготовления, чтобы отправить матери на Украину в качестве трофея. Жене приобрел несколько платьев в Германии, чтобы было, что носить, в период беременности. Она ему отправляла коробки сигарет для обмена на местные продукты, а сама распродавала вещи, которые успела приобрести за границей, посещая в Польше распродажи.

– Буду выращивать укроп, петрушку на даче, – докладывала она всем своим знакомым, покупая рассаду на базаре.

Торговать травой сама она не решалась, но знала, что в Афганистане существует транзит для желающих подзаработать и тех, кто не боялся риска быть захваченным и посаженным за решетку за провоз наркотиков любым изощренным способом.

Прежнюю обычную двухкомнатную квартиру и полученную однокомнатную квартиру они обменяли на трехкомнатную, улучшенной планировки, в доме с высокими потолками, балконом и видом на сквер. Так называемую – «сталинку». На самом деле, дом был построен вскоре после войны, в конце пятидесятых. Туда заселились высокооплачиваемые сотрудники ведомственных структур, кто получал спецпайки в гастрономах с заднего входа, и мог позволить себе разъезжать на машинах с собственным шофером в любом направлении. Сами строители и архитекторы заселялись в более шикарных местах на набережной. В дома, украшенных лепниной порталов на последнем этаже, с видом на водный простор, но в заурядные квартиры, которые со временем устаревали, не смотря на желание владельцев оставаться всегда на гребне инженерной мысли.

У дедушки развилась мигрень, он лечился, принимал процедуры. Но один раз не заметил, что слишком приналег на спиртное и «сгорел» дома – получил обширный инфаркт, скончавшись до приезда скорой помощи на руках у своей жены. Все очень сожалели о случившемся. Особенно молодые сотрудницы, к кому он питал особые чувства, работая в исполнительном районном комитете, в отделе по распределению жилой площади.

Менять шикарную мебель с темно-коричневой велюровой обивкой, купленную еще при жизни дедушки, не стали. Лишь только изредка приглашали знакомых продемонстрировать свое богатство: широкие деревянные кровати с прикроватными тумбочками и настольными лампами, и вещи, приобретенные в Европе, чтобы сбыть залежалый товар за хорошую сумму, а затем купить что-то по минимуму и реализовать тем же способом.