Ахматова в стихотворении о «смуглом отроке» не ограничивается портретной характеристикой лирического героя, а раскрывает его душевное состояние: «бродил по аллеям, у озерных грустил берегов». Эти психологические детали напоминают о том, что писал о себе Пушкин в стихотворении 1830 года: «бродил угрюмый». Первое стихотворение о лицее «Воспоминание в Царском Селе» (1814) также начинается со строк: «Навис покров угрюмой нощи» (I, 70). Ю. Лотман в «Биографии поэта» говорит о пушкинском поэтическом восприятии лицея как строгого монастыря162. Возможно, этим восприятием объясняется настойчивое повторение этого эпитета.

Тогда в стихотворении «Смуглый отрок бродил по аллеям» перед нами – переработанная пушкинская автомифологема. «Угрюмство» (воспользуемся блоковским неологизмом) Ахматова заменяет светлой грустью как отражением более позднего восприятия поэтом своего отрочества. Она может быть алллюзийным откликом на парадоксальность пушкинской формулы «Мне грустно и легко» из стихотворения «На холмах Грузии…», в котором гармонически соединяются противоположные импульсы. Как видим, эмоциональная доминанта ахматовского стихотворения – светлая, по-матерински «лелеющая» юного поэта грусть. Вспомним «лелеющую душу гуманность»163 как основную характеристику пушкинской поэзии Белинским.

Ахматова изображает грустящего отрока на фоне эстетизированной природы Царского Села: аллей парков, озерных берегов, сосен, низких пней. Одна из вещественных деталей – лицейская треуголка, опоэтизированная Ахматовой, станет мифологизированным объектом изображения в отличающемся неомифологическими чертами рассказе «Треуголка Пушкина» представителя эмигрантской прозы И. Лукаша.

Отличие рецепции Ахматовой от рецепции наследника модернистских тенденций Лукаша – в «беспримесных» очертаниях мифа, воспринятого напрямую через И. Ф. Анненского, директора гимназии в Царском Селе. Этот факт был чрезвычайно важен и для самого Анненского, который в своей юбилейной речи проницательно улавливает в текстах Пушкина различных периодов скрытые следы лицейских впечатлений164.

Стоит отметить и такой факт, как наименование Ахматовой своей Музы «смуглой» в память о «смуглом отроке» или обращение к пушкинской тематике в стихотворении «Царскосельская статуя». Так или иначе, эти произведения апеллируют к мифологеме лицейского детства поэта как переходного периода к юности, отражением которой станет мифологема Сверчка. Творческим импульсом для писателей, обращавшихся к мифологеме чудо-ребенка, являлся поиск точек соприкосновения прошлого с современностью, поэтому рассмотренные тексты ориентированы на поиски связности исторических явлений, отсюда мифогенность природы художественного мышления в произведениях рассмотренных нами авторов.

ГЛАВА 2. Няня

Образ няни в статьях и пьесе А. Платонова

Целесообразно начать анализ использования образа няни на примере обращения к пушкинскому мифу нетипичного для советской литературы писателя А. Платонова, поскольку, в отличие от «номенклатурной» литературы, он творчески переосмысливает миф, насколько это возможно в рамках формирующегося на его глазах культа Пушкина. Платонов написал в этот период (1937) две статьи с характерными заглавиями: «Пушкин – наш товарищ» и «Пушкин и Горький», в которых следовал распространенной тенденции приведения Пушкина под общий знаменатель советской идеологии. Но вместо социально-идеологической схемы Платонов пересоздает пушкинский миф. По его мысли, Пушкин составляет в своем посмертном бытии одну культурную субстанцию вместе с землей, светом, полем, лесом, любовью и русским народом; он фигурирует как «священное и простое сокровище нашей земли»165. В соответствии с этой начальной установкой представитель народа – няня – выполняет функцию старшего товарища для духовного «сироты» Пушкина: «Чувствовал ли Пушкин значение матери – как начала жизни и как поэтический образ?.. Он был фактически сирота (мать его не любила), но сироты сами находят себе матерей, они без них тоже не живут. Для Пушкина женщиной, заменяющей мать, была няня, Арина Родионовна. И он не только любил ее нежным чувством, как благодарный сын, он считал ее своим верным другом-товарищем»166.

Как видим, писатель, воспринимаемый в сегодняшней литературной ситуации как нонконформист, парадоксально оказывается одним из первых в советской литературе, почувствовавших политически необходимую тенденцию возвышения образа Арины Родионовны за счет принижения образа матери-аристократки, о которой сказано в скобках. Платонов воспринимается современным читателем как автор «сюрреалистических», по слову И. Бродского, произведений – повести «Котлован» (1930) и романа «Чевенгур» (1929). Сюрреализм его близок к классической мифологии, которую «следовало бы назвать классической формой сюрреализма»167. Платоновский «сирота-Пушкин» воспринимается сегодня, таким образом, в контексте сирот послереволюционного времени и особенно «платоновских» сирот Насти и Саши Дванова. Логично поэтому, что пришедшая «сироте» на помощь няня названа «друг-товарищ» – затем удвоенное сочетание редуцируется и остается хоть и анахроничное, но «политически грамотное» – «товарищ». По этому же принципу в дальнейшем редуцируется «няня-мать» до просто «матери», которая неминуемо идет на сближение с «Матерью» Горького, которому посвящена статья. «Сирота», выросший под присмотром им самим найденной «матери» и избежавший чудесным образом трагических судеб Насти и Саши Дванова, становится в платоновских статьях «аналогом Царствия Небесного». Платоновское понимание значения Пушкина сближается с прочтением пушкинского мифа его современником В. Набоковым: «Пушкин – радуга по всей земле!»168. Радуга, как известно, представляет собой «завет», обещанное согласие между Богом и человеком.

При таком глобальном понимании аксиологии пушкинского мифа закономерно то, что пушкинская «Родионовна», как и горьковская «Ниловна», вырастают в статье А. Платонова до монументальных «Арины Родионовны» и «Пелагеи Ниловны» – не просто матери, а Богоматери. Заметим, что платоновская интерпретация мифологемы «няня» демонстрирует большое удаление от пушкинского автомифа, согласно которому, автор хоть и поэтизирует «добрую подружку», но рифмует ее в известном стихотворении с «кружкой». Именует ее в письмах «доброй няней», даже «мамой», в противовес французскому «maman», с которым он обращался к родной матери.

Опальный А. Платонов возвращается к разработке пушкинского мифа в 1950 году в пьесе «Ученик Лицея». Пьеса, по мнению критика Ю. Дружникова, написана прижатым к стене писателем, а ее текст читается как пародия. Соглашаясь с автором статьи «Няня в венчике из роз» по существу, внесем некоторые уточнения относительно пьесы «Ученик Лицея». Создавая художественный образ, писатель Платонов имел право отхода от правдоподобия, за которым не гнался и Пушкин. В романе «Капитанская дочка» крепостной Савельич неоднократно поучает барина, «воспитывает» его, а герои «к царю ходят»: будь то самозванец Пугачёв, к которому неоднократно обращается Савельич, или сама Екатерина II, к которой апеллирует Маша Миронова, минуя даже посредство «племянницы придворного истопника». Здесь скорее можно говорить о сказочном, фольклорном приеме, заимствованном А. Платоновым у Пушкина, чем о сознательной пародийности.

Попробуем, тем не менее, выяснить причины неожиданного пародийного эффекта, на который указывает Ю. Дружников и некоторые другие исследователи169. На наш взгляд, такая читательская реакция не подразумевалась писателем. Наличие сатирического и пародийного подтекста крайне сомнительно – последний может прочитываться только в современной культурной ситуации.

Представляется, что здесь уместна аналогия с булгаковской пьесой «Батум», написанной так же в сложных обстоятельствах, вынудивших нон-конформиста к попытке сближения с властью. Образ молодого пламенного революционера Джугашвили, стоящий в центре системы персонажей этой пьесы, не вписывался в мифологему умудренного опытом «отца народов», поэтому не мог быть адекватно воспринят массовым зрителем в 1939 г., что почувствовал Сталин и не позволил ставить пьесу, которая ему в целом понравилась. Автор «Булгаковской энциклопедии» уточняет: «Интересно, что единственная на сегодняшний день постановка Б. <„Батума“ – Т.Ш.> (с использованием текста ранней редакции и под названием „Пастырь“) была осуществлена в 1991 г. в МХАТе им. Горького режиссером С. Е. Кургиняном именно в жанре гротеска»170.

Поскольку «Ученик Лицея» – это одно из последних произведений А. Платонова, целесообразно рассматривать его в контексте всего творчества писателя. В этом случае происходит наложение специфической платоновской стилистики на идеологические схемы ушедшей эпохи, что позволяет увидеть Пушкина глазами платоновского «сокровенного человека», а это совершенно новая грань пушкинского мифа. Образ няни может быть воспринят в контексте «задумавшихся» платоновских героев. Застывшая в полудреме со своими спицами в начале пьесы, «словно бы дремля, а на самом деле бодрствуя и понимая все, что совершается вокруг, вблизи и вдали»171

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Арбенин К. Ю. Пушкин Мой. Поэма во фрагментах. СПб.: Зимовье Зверей, 1998.

Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т.: Т. 10. Л.: Наука, 1979. С. 647. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием римской цифрой тома и арабской – страницы.

Ср., например, сравнение Пушкина с радугой в стихотворении В. Набокова «Памяти Блока» или превращение «чудного мгновенья» пушкинской жизни в «чудную вечность» для читателя в одноименном эссе Б. Ахмадулиной.

Бочаров С. Из истории понимания Пушкина // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М.: ИМЛИ, Наследие, 1999. С. 146.

Дружников Ю. Дуэль с пушкинистами. М.: Academia, 2002.

Аннинский Л. «Наше всё» – наше ничего? Мифотворчество на прицеле у мифоборчества // День литературы. 2002. №1. Январь.

Берг М. Несчастная дуэль. М.: Издательство Ивана Лимбаха, 2003.

Берг М. Там же. 2003. С. 19.

Бетеа Д. Воплощение метафоры: Пушкин, жизнь поэта. Пер. с англ. Неклюдовой М. С. М.: ОГИ, 2003. С.70.

Битов А. Г. Пушкинский дом. М., 1989; Битов А. Г. Моление о чаше. Последний Пушкин. М., 2007.

Как мы показали выше, Ю. Дружников полагал, что пушкинский миф является ее производным.

Пастернак Б. Л. Полн. Собр. соч. в 11 т.: Т. IV. М.: СЛОВО. 2004. С. 284.

Лотман Ю. М. Литературная биография в историко-культурном контексте (к типологическому соотнесению текста и личности автора) // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т.: Т.1. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн, 1992. С.371.

См., например: Старк В. Пушкин и семейные предания его рода // Легенды и мифы о Пушкине. СПб.: Акад. проект, 1994.С. 65—82.

Зубков С. Лирика Пушкина и проблемы литературной эволюции // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М.: ИМЛИ, Наследие, 1999. С. 426.

Киселева Л. «Заветы» Пушкина литературоведению // Пушкин и теоретико-литературная мысль. С. 453—454.

Битов А. Г. Предположение жить // Битов А. Г. Моление о чаше. С. 47. Курсив автора – Т.Ш.

Вайль П., Генис А. Собр. Соч.: В 2 т.: Т.1. Екатеринбург: У-Фактория, 2003. С.71.

Вольперт Л. И. Пушкин в роли Пушкина: Творческая игра по моделям французской литературы: Пушкин и Стендаль. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 13.

См., например: Лотман Ю. М. О дуэли Пушкина без «тайн» и «загадок»: Исследование, а не расследование // Лотман Ю. М. Пушкин: Биография писателя; Статьи и заметки, 1960—1990; «Евгений Онегин»: Комментарий. СПб.: Искусство-СПБ, 1995. С. 375—388.

Ср. с трактовкой этого стихотворения в кн.: Аринштейн Л. М. Пушкин. Непричесанная биография. М.: Российский Фонд Культуры, 2007. С. 230—231.

См.: Вацуро В. Э. К изучению «Литературной газеты» Дельвига – Сомова // Временник Пушкинской комиссии, 1965 / АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Пушкин. комис. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1968. С. 23—36.

Амелин М. Граф Хвостов: писатель и персонаж // Избранные сочинения графа Хвостова. М.: Совпадение. 1997. С. 5—12; Довгий О. Л. Тритон всплывает: Хвостов у Пушкина // Граф Дмитрий Иванович Хвостов. Сочинения. М. 1999. С.44—64.

Переписка А. С. Пушкина: В 2 т.: Т. 1. М. 1982. С. 232.

Гаспаров Б. История без телеологии (Заметки о Пушкине и его эпохе) // НЛО. 2003. №59. С.274—278.

См.: Альтшуллер М. Пушкин и Шишков // Временник Пушкинской комиссии: Сб. науч. тр. / РАН. Истор.-филол. отд-ние. Пушкин. комис. СПб.: Наука, 2004. Вып. 29. С. 264—270.

Рейтблат А. И. Видок Фиглярин // Вопросы литературы. 1990. №3. С. 73—101.

Ахматова А. А. Слово О Пушкине // Русская критика о Пушкине: избранные статьи, комментарии / сост., вступ. Статья, коммент. А.М.Гуревича. М.: Изд-во МГУ: Наука, 2005. С.221.

Ср. лицейскую шутку Пушкина в ответ на вопрос императора Александра I о первом ученике: «Здесь нет, ваше императорское величество, первых; все вторые». См.: Разговоры Пушкина. С. 4.

Битов А. Г. Предположение жить. С. 84.

Шатин Ю. В. «Пушкинский текст» как объект культурной коммуникации // Сибирская пушкинистика сегодня: Сб. науч. ст. Новосибирск. 2000. С. 238.

При жизни автора не публиковались, впервые: Московские ведомости. 1854. №117.

Ср.: «Так отрок Библии, безумный расточитель, / До капли истощив раскаянья фиал, / Увидев наконец родимую обитель, / Главой поник и зарыдал (III, 148).

Новиков И. А. Пушкин в изгнании: роман // Новиков И. А. Избранные сочинения в 3 т.: Т. 1. М.: Худ. лит., 1955; Чулков Г. Жизнь Пушкина. М.: Республика, 1999.

Ср.: «Предметный герой не дан, а задан». (Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1969. С. 133).

Ср., например, в стихотворениях Б. Ахмадулиной «Приключение в антикварном магазине» и «Дачный роман» имя Пушкина не названо, хотя он является главным героем стихотворений.

Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. С. 156.

Левинтон Г. А. Грибоедовские подтексты в романе «Смерть Вазир-Мухтара» // Тыняновский сборник. Четвертые тыняновские чтения. Рига: Зинатне, 1990. С. 23—24.

Тынянов Ю. Пушкин. Л.: Художественная литература. 1974. С. 96. Далее ссылки в тексте в скобках.

Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 513.

Блок А. О назначении поэта // Русская критика о Пушкине. С. 202.

Ходасевич В. Колеблемый треножник // Там же. С.211.

Цветаева М. Искусство при свете совести // Там же. С. 216.

Гусейнов Г. Ч. Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х. М.: Три квадрата, 2003. С. 22.

Леви-Строс К. Мифологики. В 3 т.: Т.1. М.; СПБ., 2000. С. 315.

Белоногова В. Ю. Выбранные места из мифов о Пушкине. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2003. С. 17.

Там же. С. 27.

Битов А. Г. Жизнь без нас. Стихопроза // Новый мир. 1996. №9. С. 92.

Толстая Т. Лимпопо // Толстая Т. Любишь – не любишь. М., 1997. С. 79.

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений / Сост. В. Серов. М.: Локид-Пресс, 2005. С. 716—717.

Мандельштам О. Скрябин и христианство // Мандельштам О. Э. Собрание сочинений в 2 т.: Т. 2. М.: Художественная литература, 1991. С. 157. (Впервые опубликовано в 1968 г, под загл. «Пушкин и Скрябин»). Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием римской цифрой тома и арабской – страницы.

Сурат И. Смерть поэта: Мандельштам и Пушкин // Пушкинский сборник. С. 405.

Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник // Русская критика о Пушкине. С. 208.

Писарев Д. И. Пушкин и Белинский. М.; Петроград: Печатный двор, 1923.

Безродный М. К вопросу о культе Пушкина на Руси [Электронный ресурс] // http://www.ruthenia.ru/document/242352.html#22_22

Битов А. Г. Предположение жить. С. 11.

Там же. С. 12.

Сурат И. «Вчерашнее солнце»: О Пушкине и пушкинистах. М.: РГГУ, 2009.

Тынянов Ю. Н. Мнимый Пушкин // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. С. 78.

Ср.: «А Пушкин – наше все». (Григорьев Ап. Сочинения: В 2 т.: Т. 2. М.: Художественная литература, 1990. С. 56).

Гродская Е. Е. Интерпретация личности Аполлона Григорьева в современных исследованиях и одно григорьевское высказывание // Русское литературоведение в новом тысячелетии. Материалы II Международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии». В 2 т.: Т. 1. М.: Таганка, 2003 С. 109.

Там же. С. 110.

Богданова О. В. «Пушкин – наше все…»: Литература постмодерна и Пушкин. Научная монография. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2009. С. 8.

Битов А. Г. ГУЛАГ как цивилизация // Звезда. 1997. №5. С. 27.

Амфитеатров А. А. И теперь еще слышу речь Достоевского // Достоевский об искусстве. М., 1973. С. 510.

Кожинов В. «И назовет меня всяк сущий в ней язык…» // Наш современник. 1981. №11.

Там же. 173.

Там же. С. 158.

Голубков М. М. История русской литературной критики ХХ века (1920—1990-е гг.) М.: Академия, 2008. С. 276.

Голубков М. М. Указ соч. С. 279.

Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т.: Т. 26. Л., 1972—1990. С. 129—131.

Бочаров С. Из истории понимания Пушкина. С. 148.

Томашевский Б. В. Пушкин: Работы разных лет. М., 1990. С.64—65.

Бочаров С. Указ. соч. С. 173.

Соловьев В. В. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина // Русская критика о Пушкине. С. 133.

Новиков В. Двадцать два мифа о Пушкине // Время и мы. М.– Нью-Йорк, 1999. С. 143—156.

М. Загидулина в своей монографии убедительно доказывает мысль о том, что пушкинский миф един по своей социокультурной природе, а разные манифестации его не являются самостоятельными мифами. (Загидулина М. В. Пушкинский миф в конце ХХ века. Челяб. гос. ун-т. Челябинск, 2001. С. 16).

Схематично «индивидуальные мифы» Терца и Битова тоже можно представить в виде оппозиции: снижение пафоса («Прогулки с Пушкиным») / повышение пафоса («Моление о чаше. Последний Пушкин»).

Цявловская, Т. Г. Рисунки Пушкина. М.: Искусство, 1986.

Ср.: «Себя как в зеркале я вижу, / Но это зеркало мне льстит» (III, 21).

Иваницкий Г., Деев А. Вернисаж находок. Компьютерный синтез живописных образов поэта // Наука и жизнь, 1999, №6. С. 6—15.

Муравьева О. С. Образ Пушкина: исторические метаморфозы // Легенды и мифы о Пушкине. С. 113 – 133.

Интересно, что петербургский портрет Пушкина кисти Кипренского хранится в Москве, в Третьяковской галерее, московский портрет Тропинина – в Эрмитаже. Спор двух столиц о первенстве продолжается.

См. выставку «Поэзия пушкинского мифа» в Государственном музее А. С. Пушкина [Электронный ресурс] // http://www.museum.ru/N39066

Известный графоман Д.И.Хвостов реабилитируется в некоторых современных исследованиях. См. также Тынянов Ю. Н. О пародии // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. С. 284 – 309.

Беляев М. Д. Отражение юбилея Пушкина в изобразительном искусстве // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии / АН СССР. Ин-т литературы. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. Вып.6. С. 499.

Терц А. Прогулки с Пушкиным. СПб.: Всемирное слово, 1993.

Загидулина М. В. Пушкинский миф в конце ХХ века. С.166—182.

Дружников Ю. «С Пушкиным на дружеской ноге» // Дружников Ю. Дуэль с пушкинистами: Полемические эссе. М., 2001. С. 163—186; Белоногова В. П. Выбранные места из мифов о Пушкине. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2003.

Гаршина И. Пушкин и Гоголь в Сумах (проект-миф) [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://lamp.semiotics.ru/pushkin_gogol.htm

См. об атмосфере проведения пушкинских празднеств в 1937 г. параграф «Сталинская советизация Пушкина» в кн.: Левитт Маркус Ч. Литература и политика: Пушкинский праздник 1880 года. СПб., 1994. С. 181—185.

Ср. письмо брату Льву: «Никогда не забывай умышленной обиды <…>» (X, 593)

Этот автопортрет позволил А. Лацису атрибутировать поэму-сказку П. Ершова как пушкинскую. См.: Лацис А. Верните лошадь! Пушкиноведческий детектив. М.: Моск. учебн. и Картолигр., 2003.

Битов А. Г. Жизнь без нас. Стихопроза // Новый мир. 1996. №9. С. 97.

Лекманов О. Русская словесность на фоне Пушкина // Пушкинский сборник. С. 347.

Вацуро В. Э. Пушкин в сознании современников // А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2 т.: Т. 1. М. 1974. С. 5.

Предположение об авторстве замечания на полях рукописи Б. Садовского «Пшеница и плевелы» высказано С. Шумихиным во вступительной статье к первой публикации романа. См.: «Новый мир» №11, 1993. С. 94.

Новиков В. Филологический роман. Старый новый жанр на исходе столетия // Новый мир, 1999. №10. С.193—205.

См. об этом нашу статью: Шеметова Т. Г. Пушкиноведческий роман-исследование как жанр // Вестник РУДН. Сер. Литературоведение. Журналистика. 2009. №4. С. 14—22.

100

Соловьев В. С. Судьба Пушкина // Пушкин в русской философской критике. С.18.

101

Соловьев В. С. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина // Там же. С. 90.

102

Розанов В. А. С. Пушкин // Пушкин в русской философской критике. С. 167.

103

Он же. Еще о смерти Пушкина. С.261—262.

104

Та же идея развивается и в других работах, например: Розанов В. Кое-что новое о Пушкине // Пушкин в русской философской критике. С. 182—191.

105

Шестов Л. А. С. Пушкин // Пушкин в русской философской критике. С. 197.