Полная версия
Буря миров
– Как не центральный? – удивился Лагойда. – А где же центральный?
– Не знаю, не понял я.
Курортник щелкнул пальцами.
– Возле лаборатории Буревого!
– А, ну правильно! – кивнул Лабус.
– Прямо сейчас это не самое главное, – сказал Игорь. – Сейчас нам нужна связь. Прибор для этого есть в лагере возле Кремля. Значит, надо напасть на него…
– Забираем передатчик и уматываем! – подхватил Костя. – А, Леха?
– Нет, нужно подготовиться, лагерь осмотреть, разведданные собрать, – возразил Курортник.
– Но вы уже были там неподалеку, – не согласился Яков. – В бинокли все осматривали, расположение шатров и остальное знаете. И Явсен вот тоже мне рисовал, перелистните блокнот – дальше увидите.
Лабус так и сделал. На второй странице был план: кружки и прямоугольники, неровный овал построенной рабами стены, рядом ломаная линия – стена Кремля – и большой квадрат Мавзолея.
– Периметр этот каменный высотой примерно по грудь, – стал рассказывать Костя. – В нем проход со стороны Василия Блаженного, недалеко от Лобного места. И там же такой длинный шатер стоит, прямоугольной формы.
– Ты говорил, в Кремлевской стене пролом? – уточнил Игорь.
– Да, разделяет Спасскую башню и Мавзолей. Пролом они щитами перегородили, за него мусор выбрасывают, ну и по нужде, кажется, туда ходят. Вот здесь, почти напротив Ильинки, навес, под которым, насколько мы с Лехой поняли, у них лазарет. Еще там небольшие шатры, а между навесом и проломом – два больших круглых шатра. Один – командный, из него варханы, которые с полосками на рукавах, постоянно выходили, а под входом всегда двое рядовых дежурили. А возле него другой такой же, круглый, но мы не…
– Вот в нем, по словам Явсена, и находится передатчик, – вставил Яков.
– Полковник, а ведь ты так хочешь все это провернуть, потому что твой друг к повстанцам попал, – заметил Лагойда. – Скажешь, нет? Ты с Лешей своим хочешь связаться, это твоя выгода. Но в том, что для нас всех от этого какая-то польза будет, – я лично совсем не уверен.
– Хочу связаться, – кивнул Яков. – И с Кириллом, потому что ответственность за него ощущаю. Но в данном случае мои личные желания совпадают с общей нуждой. Передатчик, если он там, нам необходим.
– Так это если он там.
– А почему бы ему там не быть?
– Да потому что этот пеон, – Лагойда показал на Явсена, который быстро крутил головой, переводя взгляд с одного говорившего на другого, – может быть таким же предателем, как и тот ваш, который сбежал. Вдруг это ловушка? Просто операция варханов, чтобы поймать нас.
– И для этой же операции они послали отряд к «Старбайту», который чуть нас не накрыл? – покачал головой Курортник. – Странно как-то, неказисто слишком. Думаю, Явсен действительно работает на повстанцев, он их агент в армии варханов, также как Айзенбах был агентом повстанцев среди землян.
– Агентом! – хмыкнул Лагойда. – Много вы знаете. Да у шефа сугубо свои соображения имелись, свои выгоды. Думаете, он хотел просто софт на лабораторных машинах стереть? Нет, он по украденной схеме собирался свое устройство сделать. В переговоры со Ставкой вступить и дальше уже по обстоятельствам…
– Что еще за Ставка? – спросил Лабус.
Лагойда махнул рукой:
– Это Денис, младший сотрудник в лаборатории, так перевел. Командование их.
– Кто за то, чтобы выкрасть передатчик? – вдруг спросил Игорь.
И поднял руку. Все удивленно посмотрели на него – принимать решения на основе голосования было для этих людей непривычно. Первым примеру Сотника последовал Яков, за ним Лабус, а после и Курортник. Явсен с любопытством хлопал глазами. Лагойда хмурился.
– Значит, решено, – кивнул Игорь. – А то спорили бы до бесконечности. Тогда следующее: когда начинаем?
– Надо этой ночью, – сказал Яков. Повернул к пеону голову и медленно произнес несколько незнакомых слов.
Явсен взволнованно закивал в ответ, затараторил, запнулся, повторил то же самое медленно, потом вскочил, протягивая руку. Яков дал ему карандаш. Пеон бросился к блокноту, сказал: «Териана» – и провел по бумаге линию. Потом сказал: «Земла» – и провел параллельно другую, но двигая карандашом быстрее. Стал повторять: «Териана-Земла, Териана-Земла», то медленно, то быстро чиркая карандашом по странице, пока не порвал бумагу. Только тогда он затих и положил карандаш.
– Ну и чего? – спросил Лабус. – Кто-то что-то понял?
Все молчали.
– Что бы там ни было, – снова заговорил Яков, – медлить нам нет никакого смысла. Ну что – сутки будем ждать, двое суток, трое? Вокруг Кремля болтаться, рискуя, что патрули нас засекут? А толку? Почему не напасть сегодня, сейчас же?
Яков отдернул левый рукав, глянул на запястье и расстроенно махнул рукой.
– А, я же свои позавчера разбил! Который час?
– Двенадцать, – сказал Игорь.
– Ну вот, двенадцать. Значит, смотрите: у нас две машины на ходу, девять людей. И оружие, пусть не очень много. И, в конце концов, опыт. Сейчас все спланируем…
– Восемь людей, – брюзгливо поправил Лагойда. – Или ты и пеона уже считаешь за бойца?
– Хорошо, восемь, – согласился Яков. – Сейчас планируем, ложимся спать, спим четыре часа и примерно в пять начинаем. В пять еще совсем темно, но для часовых самый сон.
– Такие диверсии лучше в это время начинать, – согласился Игорь. – Хорошо, какие у кого предложения, как спланировать нападение?
Яков ожесточенно почесал лысину.
– Эх, Лешеньку бы сюда! Он спецом по таким делам был, чернокожих в Африке так натаскивал… Ну ладно, сами справимся. Во-первых, надо двумя группами действовать. Во-вторых, смотрите на план…
Все, не считая Явсена и Лагойды, снова встали у столика.
– Вот тут, – ткнул пальцем Яков, – шатер, где лежит передатчик. Круглый шатер, прямо возле штабного – видите, тот тоже круглый? А вот здесь…
Слушая его, Игорь глянул на бывшего начальника СБ «Старбайта», и выражение лица Ростислава Борисовича ему совсем не понравилось.
* * *– Вот слушай, как тебя… Веня?
– Веня, – кивнул Григоренко, вместе с Партизановым и Мишей разглядывая бутылку в руках Лабуса. Голоса их в отсеке БМП, озаренном тусклым синим светильником, звучали глухо.
– Так вот, Веня, бензин можно с керосином смешать. Или с моторным маслом – три к одному примерно. Фитиль, тряпку обычную то есть, тоже пропитать, жгутом свернуть и вставить в горлышко, но только плотно, чтобы пламя сразу внутрь не попало. Полную бутылку наливать не надо, потому что не бензин сам по себе горит, горят его пары, а если она полная – нет для них места, плохо вспыхивать будет. Далее, бутылку лучше брать с длинным горлышком и из толстого стекла. Вот эти, из-под водки, которые Миша нашел, подойдут, горлышко длинное, хотя стекло так себе, ну да ладно. Как подожжешь – бросаешь сразу, потому что риск большой, что бутылка взорвется прямо у тебя над головой.
– А вот эти? – Партизанов показал в сторону двух бутылок, стоящих на полу броневика.
– А это – так называемые «химические», а не «коктейль Молотова», – пояснил Лабус, беря одну из них.
– Это че значит?
– А то, что там серная кислота – у нас ее было совсем мало, потому сделали только пару, – вступает в реакцию с хлоратом калия, и при этом выделяется куча тепла, – Костя вещал увлеченно и со знанием дела. – Поэтому тут пробка должна быть такая, чтоб выдерживала контакт с серной кислотой. Сначала заливается бензин, потом малыми порциями добавляем серную кислоту. Главное, чтоб оно не загорелось просто от нагрева, из-за смешивания, понимаете? Дальше бутылку снаружи надо помыть, чтоб кислоты не осталось, дать просохнуть и охладить. Для этого мы ее в холодильник поставим, у нас в автобусе есть небольшая камера. Отдельно в миске надо смешать хлорат калия и сахар, чуть-чуть воды добавить…
– Чего за хлорид калия такой?.. – начал Партизанов, и Григоренко ткнул его локтем в бок:
– Вот ты необразованный! Не хлорид, а хлорат…
– Ща двину, Венька! – Партизанов поднял огромный кулак, и Григоренко отпрянул.
– Отставить двигать Веньку! – скомандовал Лабус. – Короче, это бертолетова соль. Ну или калиевая, другими словами.
– Ее и дома можно получить! – подхватил Григоренко. – Спички надо в ацетон бросить и…
– Так это оно в миске? – Миша показал на железную посудину с сероватой кашицей, в которой лежала тряпка.
Лабус кивнул.
– Оно. Бертолетова соль, сахар, ну и воды немного добавил. Ткань пропитывается, сейчас мы ее высушим, это тоже недолго, потом рвем на два лоскута и приклеиваем «моментом» к бутылкам. И готово – остается только бросить, чтоб разбилась.
– И оно без огня загорится? – не поверил Партизанов.
– Обязательно. Когда разбивается, бензин с серной кислотой попадает на тряпку, пропитанную солью с сахаром, и оно все загорается. Огонь такой белый и очень горячий. И главное – в чем преимущество, а? – Он оглядел слушателей.
Миша с Партизановым молчали, а Григоренко выпалил:
– Именно в том, что поджигать не надо!
– Правильно. Во-первых, это опасно, во-вторых, ты демаскируешься, когда над головой бутылкой с огнем размахиваешь. А с «химической» этого нет. Вопросы?
– Да, а я вот еще хотел… – начал Григоренко, но тут в люк над их головами сунулся Курортник.
– Что у вас? – спросил он. – Готовы?
– С «химическими» закончим – и все тогда, – ответил Лабус. – Минут пятнадцать еще, пока остынут, надо только в холодильник отнести.
– Ну так несите. Уже четверть пятого, мы все проснулись.
Курортник исчез, и Лабус поднялся с сиденья.
– Миша, Веня, берите каждый по «химической», только аккуратно. «Коктейли» я в подсумок сложу, потом раздам. Ну, пошли.
Вскоре все собрались в автобусе, где Игорь быстро повторил распределение ролей и основной план. После этого, сверив часы, разошлись. Курортнику с Лабусом, Партизанову и Вене выпало ехать в БМП, Игорю, Якову, Мише, Лагойде и Явсену – в автобусе.
Тихо тарахтя двигателем, автобус выкатил из двора «Метрополя». Лабус проводил его взглядом – к этой машине он относился, как к любимой женщине, да к тому же отдал Якову свою СВД, на которую поставил ночную оптику. Костя спустился в броневик, на ходу осмотрев снарядную полку возле пушечного лафета. Снарядов оставалось всего два, а еще в броневике лежала последняя РПГ.
Партизанов, имени которого никто почему-то так и не удосужился спросить, переругивался с Веней в большом отсеке под башней. У обоих были «Макаровы», у верзилы еще АК. Курортник, вооруженный ПМ и «бизоном», сидел возле водительского места, на котором устроился Лабус (ему достался только «Макаров», автоматов больше не было). Когда он взялся за рычаги, Алексей спросил, поправляя титановый шлем на голове:
– Сможешь этим делом рулить?
– Конечно смогу. Меня больше волнует, как они с нашим автобусом…
– Автобус они далеко от лагеря оставят, а мы броневик – нет. Ты точно помнишь, там был пролом в стене со стороны реки?
– Был, – кивнул Костя. – Я его хорошо разглядел. Поменьше, чем тот, что между Мавзолеем и Спасской, но и через него на территорию Кремля они проберутся. Ладно, с богом, что ли?
– С богом, – кивнул Алексей. – Хоть я в него не верю.
– Да и я, в общем-то.
Заведя мотор, Лабус повел БМП за автобусом, но на улице свернул в другую сторону.
Глава 5
Расчет был простой – что их примут за своих, по крайней мере в первый момент.
С этой целью с Партизанова сняли форменную синюю куртку, рубаху и даже майку. Когда до просвета в стене вокруг лагеря варханов оставалось метров двадцать, он поднялся в башню. В просвете стояли два броневика, немного дальше – тачанка с пулеметом. На мостовой горела пара светильников.
На башне сначала одного, потом второго БМП показались варханы, еще один привстал на тачанке.
– Начинай! – приказал Курортник, переходя в большой отсек.
Голый по пояс Партизанов высунулся из люка, замахал руками и прокричал несколько слов, которым его научил Явсен. Яков объяснил, что они переводятся примерно как «Пустите нас!» и «Мы из соседнего лагеря!»
Один вархан поднял оружие, нацелил на приближающуюся машину, а второй нырнул обратно в люк, и через несколько секунд башня, где он исчез, начала поворачиваться в сторону приближающейся машины.
Алексей, поднявшись по скобам вслед за Партизановым, схватился за рукоять под казенником пушки, толкнул. Хрустнуло, клин-затвор отъехал вниз, открыв ствол. Курортник вогнал в него снаряд и дернул рукоять на себя. Затвор лязгнул.
– Партизанов, вниз! – крикнул он. – Веня, вверх!
Здоровяк спрыгнул в отсек, на его место полез Григоренко, в подсумке на поясе которого лежали три бутылки: «молотовы» и «химическая».
До просвета оставалось метров десять, когда ствол на башне варханской БМП нацелился на их машину. И одновременно Курортник выстрелил, а через секунду после этого Лабус затормозил.
Прямое попадание снаряда разорвало башню, словно консервную банку. По ночной площади прокатился грохот.
– Не зажигается! – крикнул Веня, чиркая дешевой пластмассовой зажигалкой. – Газ есть, но…
Стоя одной ногой на скобе, Алексей выхватил из кармашка на ремне «зиппо», клацнул – фитиль в горлышке бутылки вспыхнул.
Снаружи застучали выстрелы, раздались вопли. Из одной вражеской БМП валил дым, в темноте едва видимый, а вторая, зарокотав мотором, тронулась с места. Распахнутый люк ее начал закрываться – и тут Веня швырнул бутылку.
Он немного не успел – крышка захлопнулась, – зато попал точно в цель. Бутылка лопнула прямо на башне, и огненная пелена растеклась по машине.
– Вторую кидай! – крикнул Курортник.
Разволновавшийся Веня едва не выпустил из рук «химическую». Алексей подхватил ее, высунулся наружу и бросил. Варханская БМП, проехав еще несколько метров, остановилась. Горючие смеси разлились по корпусу, казалось, пылает сама броня машины. Частые вспышки замелькали у периметра лагеря. На Красной площади зазвучали крики, лязг затворов и топот ног.
* * *Явсена оставили в автобусе, приковав наручниками к железной стойке. Он не возражал – понимал, наверное, что пока не заслужил полного доверия.
Остро пахло мочой, вокруг лежали пустые упаковки, рваная одежда, россыпи гильз, пакеты и мешки. Ветер шелестел целлофаном, в темноте попискивали крысы. Из-за груды мешков с подгнившей травой – наверное, это был испортившийся корм для рогачей – Яков через оптику винтовки наблюдал за проломом в Кремлевской стене. Тот был перегорожен щитами, за ними прогуливались пятеро часовых.
Вернее, столько их было совсем недавно, но после того, как со стороны развалин Василия Блаженного донеслись взрыв и выстрелы, остались только двое – остальные убежали в сторону собора.
– Вперед, Игорек, – сказал Яков, и Сотник по-пластунски быстро пополз вперед.
Он добрался до стены возле пролома, не замеченный охранниками, присел и поднял руку с ножом.
– Ростик, Миша, готовы?
Первый промолчал, второй ответил за двоих:
– Готовы мы.
Яков нащупал прицелом темную голову одного часового, выстрелил – тот исчез за щитом, – перевел СВД на второго, снова выстрелил… и не попал.
Второй охранник бросился к убитому, поэтому Яков, которому много лет не приходилось работать со снайперской винтовкой, и промахнулся.
На такой случай и нужен был Игорь Сотник. Силуэт его мелькнул над щитами. Миг – и уцелевший часовой тоже упал. Сотник выпрямился позади щитов, сделал жест: чисто, ко мне!
Лагойда, Миша и Яков бросились вперед, последний закинул СВД за спину, сунул руку в подсумок с «коктейлем».
Когда они достигли щитов, в лагере уже стоял шум. Мимо пробегали варханы, стучали подошвами, орали, бряцали оружием, лязгали затворами. Снова разгорались костры.
Подняв АК, Игорь метнулся к двум круглым шатрам, стоящим почти в центре лагеря неподалеку от навеса-лазарета. Со стороны разрушенного собора доносился частый стук пулемета, там горела машина, сквозь специфический звук выстрелов варханского оружия прорывался негромкий голос ПМов да сухой треск «Калашникова».
– Молодцом спецы наши! – крикнул Яков, распахивая шкуры на входе в шатер.
Игорь присел, выставив автомат, заглянул и скользнул внутрь. За ним, включив фонарик, последовал Яков, потом Миша.
– Вот он, – Яков показал на покатый прибор размером с тумбочку, на четырех гнутых ножках, со скошенной верхней частью, где мерцали огоньки. Он целиком состоял из гладкого серебристого металла.
– Явсен так и описывал. Михаил, хватай!
Круглолицый присел, обхватив передатчик, приподнял.
– Килограмм двадцать… – прокряхтел он.
– Ты давай, выходи, потом жаловаться будешь!
– А где Лагойда? – спросил Игорь.
Миша, обнимая передатчик, попятился в проход.
– Я откуда знаю? Снаружи…
– В сторону! – крикнул Сотник, вскинув автомат.
В пляшущем красно-синем свете за спиной охранника он заметил фигуру человека с пистолетом в руках. Мелькнула вспышка, и Сотник присел, но пуля угодила не в него.
Миша, шагнувший после его крика вбок, ахнул и повалился назад. Передатчик упал сверху. В проеме стал хорошо виден Лагойда, маячивший с поднятым пистолетом в нескольких шагах от шатра. Выругавшись, он снова прицелился в Игоря, а тот дал короткую очередь. Лагойда, отпрыгнув в сторону, тоже выстрелил, и оба не попали.
Миша лежал на спине, удивленно раскрыв рот, неподвижным взглядом уставившись в небо. Лагойда пропал из виду.
– Бери прибор! – Игорь шагнул к выходу, вжимая приклад в плечо, быстро водя стволом из стороны в сторону.
Яков попытался поднять передатчик, охнул и выпустил из рук.
– Не могу, Игорек! Плечо у меня… Бери сам, я прикрою!
Он вытащил из подсумка «коктейль Молотова», зажег и швырнул наружу. Игорь, сдернув ремешок АК, протянул оружие Якову и взялся за передатчик, лежащий на груди мертвого Миши.
Выставив ствол в проем, Яков дал короткую очередь. Крикнул:
– Отходи!
Горела растекшаяся по мостовой смесь, от нее поднимался дым. Пригнувшись, крепко прижимая громоздкую «тумбочку», Игорь головой вперед выскочил из шатра и побежал обратно к пролому. Краем глаза увидел три силуэта неподалеку: Лагойда стоял на коленях, сцепив руки на затылке, над ним невысокий человек в просторных темных одеждах и лысый с забинтованной головой, с револьвером в руках. Сотник вспомнил, что мельком видел этого лысого у школы.
Сзади, тоже низко пригнувшись, пустив очередь веером над мостовой, выбежал Яков. Лагойда, чтоб не попасть под пули, повалился лицом вниз, а лысый, схватив второго, отпрыгнул за шатер.
Опрокинув щит, Игорь вскочил в пролом, круто повернул, зацепился за мешок, упал набок, обнимая передатчик. Вырвал из-за пояса сигнальный пистолет. Встав на колени, поднял его и пустил в небо шипящий клубок красного огня.
Подбежавший Яков помог ему встать.
– Бегом, Игорек! К точке сбора, не останавливаясь!
* * *Курортник присел на корпусе слева от башни, Лабус – справа, оба почти непрерывно стреляли, не позволяя варханам приблизиться к машине, перезаряжались и стреляли опять. Костя, использовав РПГ, взорвал тачанку, которая попыталась выехать к ним из лагеря, метнул «химическую» и «коктейль». Последняя бутылка осталась у Курортника.
Когда вверху глухо замычали, Лабус вскинул голову. С края башни, оставаясь по пояс в люке, свесился Партизанов, лоб его ударился о броню, широкие ладони заколотили по ней.
– Э! – Костя вскочил, стреляя одной рукой, второй обхватил охранника за плечи, чтоб приподнять, – но тот был очень тяжел. – Браток, куда пулю словил?!
Партизанов замычал громче, Лабус повернул его голову, приподнял слегка – и тут из-за кремлевской стены взмыл красный огонь.
А через секунду перед БМП взорвалась граната. Переднюю часть машины приподняло, она рухнула на мостовую, хрустнув осью. На обычный земной броневик такой взрыв не произвел бы особого впечатления, но варханская машина вряд ли теперь способна была ехать: переднюю часть ее раскроило, словно гигантскими ножницами по металлу.
– Отходим! – крикнул Курортник, помогая Вене выбраться из люка. – Что с ним?
Пуля попала Партизанову в левую скулу, пробила щеку, раздробила кость. Бывший охранник захрипел и вдруг оттолкнул Лабуса с такой силой, что тот свалился с броневика на мостовую, сильно стукнувшись затылком, – хорошо, что шлем смягчил удар.
Силач выпрямился на башне во весь рост, шагнул вперед, подняв АК одной рукой и стреляя. Одна, вторая, третья пуля ударили в него. Он сделал еще шаг – и провалился в люк, будто «солдатиком» нырнул в воду.
Веня с Курортником спрыгнули на мостовую позади броневика. Из просвета в стене лагеря к ним катила бронированная мотоциклетка и две тачанки, на одной вовсю работал пулемет.
– Костя! – крикнул Алексей.
– Цел! – Лабус вскочил. – Сота сигнал дал – уходим!
Втроем они бросились прочь.
* * *Задумчиво обойдя стоящий посреди салона передатчик, Яков сказал:
– Мы на Явсена грешили, а предателем вон кто оказался.
– Но с чего он решил переметнуться? – все удивлялся Лабус. – Он что, не понимал…
– А что он должен был понимать? – перебил Игорь, присевший на край откидного столика. Рядом сидел легко раненный в руку Веня Григоренко – его еще трясло, но он сиял от гордости: первый в жизни серьезный бой.
– Наоборот, – продолжал Игорь, – Лагойда прикинул ситуацию: нас мало, их много, у нас несколько стволов, у них куча оружия, мы до сих пор плохо ориентируемся в ситуации, они явно хорошо знают, чего хотят… Прикинул – и сделал вывод. Решил, что с ними больше шансов выжить.
– Да его же там убьют сразу, – возразил Лабус.
– Насколько мы с Яковом успели заметить – сразу как раз не убили. Допросят…
– И пытать будут.
– А если он быстренько все выложит? – возразил Яков, сидящий на койке возле прикованного наручниками Явсена.
– Это если они его рассказ поймут, – сказал Курортник с водительского места.
Еще не рассвело. Автобус, миновав оба Москворецких моста, медленно катил по дворам между Пятницкой и Большой Ордынкой.
Яков заметил:
– Ну вот Явсен же кое-что понимает. А если варханы давно контактировали с Буревым, то среди них могут быть люди, которые русский знают еще лучше.
– Как вообще такая связь происходит? – спросил Григоренко. – Что это за штука?
Все, кроме Курортника, гипнотизировали передатчик. Алексей, подавшись к лобовому окну, внимательно оглядел окрестности, затормозил, не глуша мотор, встал и подошел к ним.
– Здесь долго оставаться нельзя, – заметил Лабус, – пока темно, надо подальше убраться. Слышите моторы? Хотя нет, здесь уже не слышно, а раньше шумели вовсю. Это варханы из лагеря бросились нас искать.
– Машин там было немного, – сказал Григоренко с авторитетным видом, баюкая стянутое повязкой запястье. – Большую облаву не смогут организовать.
– Ну так и что? Ты в окно выгляни – вон, справа. Все посмотрите.
Они посмотрели – низко в темном небе где-то за Ордынкой мигал яркий огонек.
– Это семафор на крыше, – пояснил Лабус. – Они там сейчас вовсю сигналят: атакован центральный лагерь района! Такой шум поднимется… Нет, отсюда валить побыстрее надо, потом схрон отыскать, чтоб отсидеться. Так что ты, Леха, давай дальше рули, а мы тут пока с передатчиком попробуем разобраться.
Курортник вернулся на место, и машина снова поехала. Явсен залопотал что-то вопросительное, задергал рукой, скребя кольцом наручников по стойке. Показал на передатчик.
– А питается он от чего? – спросил Григоренко.
– Да, и мне любопытно, – согласился Яков, надевая на нос очки. – Если связь происходит посредством частиц высокой энергии – так, пардон, откуда ж оно эту энергию берет? Ну чтоб частицы, грубо говоря, разогнать? Или я чего-то не понимаю?
– Может, внутри какой-то источник? – вытаскивая из кармана ключ, Лабус направился к Явсену. – Ладно, браток, давай отомкну тебя, а то ты как птичка на шнурке дергаешься.
– Игорек! – окликнул Яков. – Что ты такой задумчивый?
Игорь не ответил – смотрел в одну точку, трогая шрам на лице. Лабус, не дойдя до приподнявшегося навстречу ему пеона, повернулся и сказал:
– О Хорьке капитан думает. Мальчишку вспомнил, а?
– Вспомнил, – согласился Игорь.
– По-скотски мы все-таки поступили.
Игорь возразил:
– У нас не было выбора – нас бы покосили там всех у школы.
– Да ну – покосили! Вот смотри: мы уже который бой целыми проходим. Нет, с потерями, я понимаю. Партизанов, Миша… так почти всегда бывает, самые неопытные в бою первые гибнут, ну кроме вон Веньки, его только зацепило, везунчик. Но главное, уже который раз мы варханов, в общем-то, нагибаем. Хотя они, казалось бы, опытные бойцы.
– Я об этом уже думал, – кивнул Игорь. – Знаю, почему так происходит.
– И почему же?
– Потому что они непривычные к нашему оружию. У них еще не разработаны методы борьбы с противником, у которого есть автоматы, гранатометы, винтовки с оптикой. Просто нет тактики, понимаешь? Их военный опыт… Ну как у армии в первой трети двадцатого века. И если бы в те времена вдруг появился спецназ из нашего времени, да с соответствующим оружием, – он бы большой шум смог поднять, скажешь, нет?