Полная версия
Буря миров
Сержант, ведя за ним стволом, вдавил спуск. И одновременно к окну, за которым они стояли, от верхнего этажа магазина протянулась сияющая алым спица разряда.
Она впилась сержанту в грудь, отбросила назад. Когда разрядник сработал, вархан уже падал, ствол качнулся кверху – и алая молния, вместо того чтобы поразить светловолосого врага, ударила в стену здания, откуда неизвестный выстрелил в сержанта.
Причем воспользовался он для этого оружием Орды!
Максар схватил выпавший из мертвых рук разрядник, вскинул, но прицелиться не успел – светловолосый уже свернул за угол.
Снизу раздался окрик Сафона. Бойцы, раньше медленно пробиравшиеся между чужими машинами, пошли в атаку. Часть побежала к повозкам.
Максар бер’Грон уставился на торговые ряды. За разбитым окном верхнего этажа мелькнул и тут же пропал силуэт – стрелок, кто бы он ни был, отступил. Он не должен покинуть здание!
Командер перепрыгнул через тело сержанта и побежал на первый этаж.
* * *Когда высоко над головой мелькнул алый разряд, Игорь Сотник споткнулся о бордюр и едва не упал.
Молния ударила в стену магазина, к которому он бежал. Но произошло это через мгновение после того, как оттуда выстрелила другая – в сторону «Старбайта».
В здании кто-то есть – союзник! Вот только кто? Мелькнувшая мысль показалась невероятной – неужели?.. Но тут он догнал остальных и забыл о своей догадке.
Костя Гордеев, Лабус, бежал с СВД за спиной и «Макаровым» в руках, а у Алексея Захарова, которого называли «Курортником», на груди был «бизон». Не отставали охранники: круглолицый Миша, молокосос Григоренко, верзила Партизанов и их шеф Лагойда. Второй «бык» по фамилии Манкевич остался лежать, подстреленный в шею, возле будки, через которую они выбрались из подвала.
Впереди всех бежали Яков Афанасьевич с Явсеном.
– На Орлово-Давыдовском влево сворачивайте! – крикнул Игорь.
Они повернули под звуки выстрелов, льющихся сзади, и свист пуль вокруг. Сразу стало темнее: фары чужих машин и синие лампы на шестах больше не светили им в спины.
– Почему влево? – крикнул Лагойда.
– Там наши машины! – вместо Игоря ответил Курортник. – Обойдем через Капельский, по Гиляровского, и снова к ним попадем!
– Какие еще машины?! – возмутился Лагойда. – Вы что задумали? Отсюда уходить надо – подальше и побыстрее!
В разговор вступил Лабус:
– Такие еще машины, которые мы оставили, когда в контору к вам сунулись!
– Они рядом со «Старбайтом»?!
– Ну так и что? Они нам нужны!
– Вам нужны, а нам нет! Надо…
– Вот и беги куда тебе надо, а мы – куда надо нам! – отрезал Лабус.
Они спешили через темные дворы, впереди Яков с Явсеном поворачивали между зданиями, а сзади то стихал, то нарастал гул моторов.
– Григоренко, Партизанов, Миша – за мной! – приказал Лагойда, свернув в сторону Красносельского района, но тут нагнавший его Лабус поставил подножку.
Ростислав Борисович полетел на асфальт, все остановились. Костя, по инерции перескочив через упавшего, крикнул:
– А вот людей своих ты не заберешь! Потому что они теперь не твои люди. Вы трое, за мной! – он быстро шагнул дальше, собираясь бежать.
– А куда вы… – начал Миша.
– Нам лучше не разделяться, – пояснил Игорь, в то время как Лагойда встал на колени, тронул разбитый об асфальт нос и выругался.
– Но куда вы хотите…
Желтый свет фар становился ярче, и все громче гудели моторы. Подняв «бизон», Курортник пояснил:
– У нас спецавтобус, который не заглох из-за купола, и трофейная БМП.
Лагойда встал, положив ладонь на рукоять пистолета в кобуре под мышкой, но не решился достать его. Окинул взглядом людей вокруг. Глаза его блеснули зло, почти с ненавистью.
Далеко впереди раздался крик Якова Афанасьевича:
– Почему встали? Бегом, они едут!
– Он, – Сотник показал на бывшего шефа СБ «Старбайта», – вам теперь не начальник. Теперь есть только мы и враги. А среди нас – военные и гражданские. Эти двое – прапорщики ФСБ, я – капитан военной разведки, еще с нами полковник в отставке. Так что выбирайте.
Он посмотрел в маленькие глазки Партизанова, на Григоренко, на Мишу – и прикинул, что пожилой охранник с круглым хитроватым лицом первый примет решение, а вот Партизанов по тупости своей откажется примкнуть к ним, сохраняя верность боссу… но верзила вдруг шагнул к Игорю и сказал:
– Ну, я с тобой. Ходу, что ли? Вон, едут…
Первые машины преследователей выруливали в их двор.
– Партизанов… – начал Лагойда, но тот, не обращая на бывшего шефа внимания, тяжело потрусил вслед за Яковом и Явсеном, которые, как только тачанки показались во дворе, припустили дальше.
– Я с вами! – выдохнул Григоренко – и тоже побежал.
Круглолицый Миша неуверенно посмотрел на Лагойду:
– Я останусь, Ростислав Борисович, приказывайте.
Тот вдруг широко улыбнулся, тыльной стороной ладони стер натекшую из носа кровь.
– Ладно, вояки, ваша взяла. Надо держаться вместе, так что я пока с вами. Ну, чего встал, бегом!
В этот миг лучи сразу нескольких фар озарили их. Застучали выстрелы, и все сорвались с места.
Вскоре, миновав переулок, улицу Гиляровского и несколько дворов между нею и проспектом Мира, они очутились в узком закутке: с одной стороны гаражи, с другой – заросший кустами огороженный скверик.
Яков с Явсеном уже открывали люк на башне БМП.
– А Кирилл с Лешей? – крикнул Яков. – Они…
И замолчал.
– Нету их, – ответил Сотник, в то время как Лабус с Курортником откатывали стальную плиту передней дверцы автобуса. – Там остались.
– И Павлуха, – Яков сел на краю башни, свесив ноги. – Явсен сказал: там портал появился, в подвале, когда мы убегали. Он… я плохо пока его понимаю, но, по-моему, он говорит, что портал открыли эти, которых Денис, ну, молодой ученый из «Старбайта», назвал «еретиками». То есть вроде как союзники наши. У меня одна надежда: парни спаслись в портале.
Зарокотал двигатель броневика, и голова Явсена показалась из люка.
– Идти! Здесь! Идти, быстро, важно!
– Садимся, – решил Сотник. Он хотел разделить новичков, чтобы не выкинули чего-нибудь под руководством хитрого Лагойды, поэтому приказал: – Партизанов, Миша – в броневик, Лабус, ты тоже давай с ними. Курортник, Лагойда, Григоренко – с нами в автобус. Отъезжаем отсюда подальше, но только тихо!
* * *Максар бер’Грон приподнялся на лавке и стукнул по плечу капитана Сафона, который вел повозку. Это была обычная машина, разве что борта чуть повыше и усилены дополнительным слоем железа – командер презирал комфорт, никакой мягкой обивки, никаких пружинных спинок, ничего такого. Теперь, когда Бер-Хан стар и немощен, в Ставке гонятся за роскошью, но Максару это чуждо.
Сафон остановил машину. Желтый луч фары озарял движущиеся навстречу повозки и бегущих бойцов. Когда опередивший всех сержант остановился, капитан приказал:
– Докладывай.
– Они исчезли, – тяжело выдохнул сержант. – Потеряли их среди домов.
Максар задумчиво глянул на сидящего позади Эйзикила. Тот перебирал четки из сайдонского янтаря – прозрачные овальные бусины с ярко-белыми «зрачками» внутри. Сайдон, вторая колония, состоял в основном из теплых парных болот и пологих островов, на берегах которых тамошние дикари находили этот янтарь.
– Нам надо поговорить, бер’Грон, – произнес темник.
На пальце старика блеснул перстень, и Максар присмотрелся – раньше командер его не замечал, вообще впервые видел, чтобы темники носили подобное украшение. Выступ на перстне имел форму шестерни, внутри которой была заключена человеческая фигура.
Максар поднял взгляд на лицо Эйзикила. Тот напоминал ящера-трупоеда из сайдонских болот: тощего, гибкого, с гипнотическими глазами… К тому же темник был очень старым ящером. Умным, хитрым и опасным. Интересно, какое место он занимает в Гильдии, какой властью обладает? И скольких людей он сожрал на своем жизненном пути?
– Но не сейчас, позже, – добавил Эйзикил. – Вообще-то я собирался в Центаврос…
Максар возразил:
– Бастион только строится.
– Конечно, и я хочу увидеть это. Возведение нового Центавроса – что может быть более волнующим? Найдется для меня шатер в тамошнем лагере?
– Конечно, но отсюда до центра оккупированной зоны далеко.
– Мы уже подчинили эту территорию, – возразил темник.
Какой бы властью в Гильдии ни обладал старик, здесь командовал Максар, и он не собирался уступать.
– Очаги сопротивления остались. Это не Сайдон и не Териана, у местных мощное оружие.
– То есть, невзирая на количество переброшенных сюда отрядов, ночью в городе все еще опасно?
– Без сомнения. Только что на моих глазах убили сержанта – выстрелили из окна. Стрелка так и не нашли. – Командер решил, что сейчас честность будет для него лучшей политикой: – Я не боюсь, темник, но я не желаю твоей преждевременной кончины. Мне пока не ясны твои цели. Для чего ты прибыл из терианского Бастиона, причем сразу вышел на меня?
Максар замолчал, мысленно продолжая произнесенные вслух слова: последнее время между Гильдией темников и Ставкой, то есть ближайшим окружением Бер-Хана, усилились трения. Так зачем ты прибыл, темник Эйзикил, что у тебя на уме?
Старик ответил в лучших традициях Гильдии, витиевато и слегка напыщенно:
– Я тоже не боюсь, мастер-командер, ведь все мы – лишь чешуя на теле вечного Бузбароса. И все же, пока миссия моя не завершена, мне, как и тебе, не хочется, чтобы прилетевшая из темноты вражеская пуля оборвала мое существование.
Встречные машины остановились, пешие, окружив повозку командера, молча ждали. Со стороны разрушенного здания, в подвале которого еще недавно прятались беглецы, доносился рокот моторов и голоса.
– Раз мы с тобой понимаем друг друга, то сейчас направимся в Красный лагерь, откуда я прибыл, – сказал Максар. – Переночуем там, а завтра – к Центавросу.
Неторопливо перебирая янтарные четки, каждое звено которых символизировало Око – очередной шаг на великом Пути Орды, – темник Эйзикил кивнул.
* * *Когда проспект Мира остался далеко позади, броневик приостановился, помигав стоп-сигналами.
За рулем автобуса сидел Курортник, Игорь пристроился на откидном сиденье рядом с ним, Григоренко и Лагойда, держась за поручни, разглядывали салон.
– Почему тормозят? – пробормотал Алексей, в то время как БМП свернула на газон возле жилого дома и медленно покатила дальше.
Откинулся люк на башне, показался Яков. Неловко двигаясь из-за раненого плеча, спустился по скобам, спрыгнул на ходу и побежал назад к автобусу.
Алексей перекинул тумблер, и стальная плита передней двери со скрипом откатилась вбок. Встав у проема, Игорь протянул руку, но Яков самостоятельно заскочил внутрь. Дверь за ним закрылась.
– Ну что, парни? – полковник в отставке вновь казался бодрым, деятельным, хотя под глазами его залегли круги, а лицо осунулось – сказывалось ранение. – Как у вас?
– Кто Явсена стережет? – спросил Курортник. – А то одному мы уже поверили.
Яков потрогал раненое плечо:
– Костя за ним следит в оба глаза, пистолет в кобуру не прячет. Никуда пеон не денется. Твоя подозрительность понятна, Лексей, но согласись: пока мы убегали, он много раз мог скрыться. Так вот, что я хочу сказать, слушайте внимательно…
Лагойда и Григоренко с Игорем повернулись к нему, Курортник продолжал смотреть на дорогу. Машины тихо катили по темным дворам, объезжая брошенные автомобили, скамейки и перевернутые мусорные баки.
– Я только что с Явсеном плотно пообщался, – продолжал полковник в отставке. – Я на их языке, какие-то отдельные слова коверкая… ну, вы понимаете. Он на нашем… У него, кстати, с русским получше, чем у меня с лингвейком, так их язык называется, он даже целые фразы может складывать, хотя и неловко. Так вот, Явсен утверждает, что они прибыли сюда из иного… ну… – Яков пошевелил в воздухе пальцами.
– Мира, – подсказал Сотник. – Это давно понятно было.
– Ближе скорее будет слово «реальность». Из другой реальности, я бы сказал – альтернативной. Там тоже люди обитают, ну в смысле – гуманоиды, но…
– Какие гуманоиды, что это значит? – спросил Григоренко.
– Значит, две руки у них, юноша, две ноги, одна голова, в которой мозг. Не слизни какие-то невероятные и не разумные шары света, а люди, человеки. А это дает надежду, что и психология их нам будет понятна, мотивация, устремления. Так вот: варханы – они не из той реальности, из которой к нам вся эта компания завалилась, а из другой. Она называется Ангулем, то есть сами варханы так ее зовут, а эта, из которой Явсен, – Териана. Она тоже оккупирована.
– Вся? – уточнил Игорь. – Сколько варханских войск там? Снабжение какое? Боеприпасы?
– На Териане тоже купол или нет? – встрял Лагойда.
– Этого не знаю, – покачал головой Яков. – Говорю же, трудно нам еще друг с другом общаться. Я на многие свои вопросы ответов просто не понял. Или Явсен не понял вопросов. Тем более, он эмоциональный такой – торопится, руками размахивает, волнуется… Но одно я точно знаю: у нас есть союзники. И, главное, парни, Явсен что-то еще такое говорит, что-то про скорость… Я никак не могу понять! Но он вот что утверждает: нам очень, подчеркиваю – очень быстро надо действовать. Сейчас каждый день на счету, а может, и час. Еще немного, и варханов будет не остановить. Они что-то собираются сделать… Вот это: «Бум!» – Яков хлопнул ладонями, имитируя жест, который они видели у Явсена. – Какой-то, короче говоря, «бабах!» произойдет – и тогда все, конец.
– Чему конец? – уточнил Лагойда, слушавший с явным недоверием.
– Ну не знаю я! Но Явсен очень этого «бабаха!» боится.
Снаружи донеслось тявканье. В свете фар за лобовым окном шмыгнула тень, следом вторая, потом еще – стая горбатых гиен пробежала между машинами и канула в темноте.
– Куда они едут все-таки, Яков Афанасьевич? – спросил Курортник, глядя на поворачивающий броневик.
– Пусть едут, Алексей, там Миша за рулем, он, по его словам, водитель со стажем, и я ему сказал…
– Что сказал? – насторожился Лагойда. – Мы сейчас к Красной площади едем – зачем?
Тон его Игорю не понравился (ему, впрочем, в Ростиславе Борисовиче не нравилось почти все), и он повернулся так, чтобы видеть и Якова, и Лагойду. Тот шагнул ближе – правая рука приподнята, явно для того, чтобы в случае чего побыстрее выхватить пистолет из кобуры.
– Яков Афанасьевич, объяснитесь, – попросил Игорь.
Курортник добавил, притормаживая:
– Только коротко, потому что дальше я не поеду, если не буду знать куда.
– Явсен говорит: на Териане у нас есть союзники, – повторил Яков. – Повстанцы, к ним и попали Леша с Кириллом. Явсен работает на них. Он утверждает, что нам обязательно надо выйти с ними на связь. Немедленно.
– Чтобы спланировать совместные действия? – уточнил Игорь.
– Именно.
Алексей вдавил педаль тормоза. Мигнув фарами броневику впереди, он повернулся на сиденье и спросил:
– Как связаться? Они же в другой реальности.
– Явсен утверждает: в лагере на Красной площади есть передатчик. Устройство связи вроде того, через которое повстанцы вышли на Айзенбаха, а командование Орды – на Буревого. И это устройство мы должны выкрасть. Сейчас, ночью, потому что потом будет поздно.
Глава 3
Открыв глаза, Кирилл сел на койке и первым делом ухватился за катану, которую оставил на столике рядом.
Буря разыгралась нешуточная – в этом сезоне такие иногда случаются, но, по словам Лукана, заканчиваются быстро.
Кир поднял руку, разглядывая перстень-часы на указательном пальце, подаренные Батуром. Секунда, минута, час, месяц, год – все эти слова имели сейчас условный смысл, потому что ни Денису, ни ему, ни Леше с Багрянцем до сих пор не удалось четко соотнести местный способ деления времени с земным. Восьмиугольный циферблат, незнакомые значки и три стрелки, движущиеся с разной скоростью… Насколько он сумел понять, терианцы делили сутки на восемь больших отрезков, именуемых кассеры. Те, в свою очередь, делились на восемь частей – тангеры, а всего таких единиц в исчислении терианцев не то шесть, не то семь, причем крайние – алки — совсем короткие, явно меньше секунды. Стрелки на часах показывали кассеры и два промежуточных отрезка, и всё это очень сбивало с толку. Одно Кир уяснил точно: есть три дневных и три ночных кассера, а также один утренний и один вечерний. Хотя, конечно, длина дня меняется в зависимости от времени года… Причем насчитывается восемь сезонов – и сейчас стоит тот, который в земном варианте соответствовал бы, скорее всего, концу зимы.
Он обулся, поправил мятую рубашку. Из-за бури они должны просидеть в укрытии примерно половину кассера. А сколько это времени в земном исчислении – еще предстояло разобраться, потому что все наручные часы землян при переходе через портал остановились и заводиться отказывались.
На столике обнаружился изящный металлический кувшин с напитком, смахивающим на клюквенный морс, и миска с бутербродами – суховатыми хлебцами, смазанными бледно-зеленым маслом, имевшим одновременно травяной и сырный привкус. Прислушиваясь к тихим голосам за дверью, Кирилл взял бутерброд и стал жевать. Местные называли их канюки. Одеваясь, он съел два канюка, запил морсом.
Кроме кровати и столика в маленькой комнате стояли синий светильник и железная корзина с углями. Тепла она уже почти не давала, пришлось размяться, поприседать и помахать руками. Делая зарядку, Кир разглядывал обстановку. Светильник отличался от тех, которыми пользовались варханы на Земле: пониже и на широкой подставке с тремя ножками. Что за труха там светится – не понять, но она разгоралась, если светильник тряхнуть, и после очень медленно угасала. Стены, пол, потолок – всё из зернистого камня, сохранившего фактуру ракушек. На полу потертый красный ковер с узором из квадратов, треугольников и ромбов. Кровать, столик – самые обычные, только столешница восьмиугольная. А вот корзина… Он присел над ней. Как и кувшин, очень тонкая работа: глубокая «лодочка» на четырех гнутых ножках, в которой тлеют угли, накрытые узорчатой решеткой. Узоры – тоже сплошные геометрические фигуры.
Приоткрыв дверь, Кирилл выглянул. Когда-то это был просто обширный двухуровневый подвал под большим зданием, состоящий из нескольких коридоров и десятка помещений. А теперь он превратился в место, то есть в базу повстанцев. Но не основную, в этом он был уверен. Да и Леша сказал то же самое, как только они очутились здесь.
Машины оставили в зале, где уже прятались два терианских автомобиля с длинными кабинами и фарами-полумесяцами. Там хозяйничала парочка механиков. Они тут же занялись «трактором» – и по блеску их глаз можно было догадаться, как давно они ждали встречи с этим устройством.
Кир миновал коридор и перед лестницей свернул налево. Вошел через арочный проем в большое помещение с накрытым столом, длинной лавкой и несколькими стульями.
Ближе к двери на конце лавки медленно раскачивался из стороны в сторону, держась за горло, Леша – остроносый, морщинистый, всклокоченный, похожий на старого больного воробья. Все в той же «горке», которую он впервые надел еще в водонапорной башне, черных ботинках и камуфляжном платке-бандане, расправленном и наброшенном на плечи. Дальше сидел Денис, выпрямив спину, положив руки на колени и глядя прямо перед собой. Костюмные брюки, белую рубашку и лабораторный халат он сменил на меховые шаровары и плотную шерстяную рубаху, поверх которой накинул куртку из светлой кожи. За ним, одетый примерно так же, устроился Багрянец со стаканом в руке, а по другую сторону стола расположились встретившая их возле базы Мариэна и кудрявый усач Айрин.
В углу возле двери исходил жаром железный ящик с углями, рядом высилась оружейная пирамида.
– Кирюха… – тихо продребезжал Леша и закашлялся. – Заходи… Садись вон там… Как спалось?
Он пододвинулся, и Кирилл присел между ним и Денисом.
– Нормально. – Кир кивнул на кувшины: – Это спиртное?
– В одном сухое вино, – пояснил Денис, – в другом субстанция, по вкусовым качествам напоминающая компот.
– Винище у них вроде и слабое, – влез Багрянец, – а в башку так шибает.
– Субстанция, значит, – пробормотал Кир, беря кувшин. После зеленых канюков (а на столе были еще желтые и белые канюки) хотелось пить.
Откинувшись к стене, Багрянец хлебнул из стакана и прикрыл глаза. Денис сидел неподвижно, терианцы рассматривали Кирилла. Леша наконец справился с приступом. Налив себе вина, он сделал глоток, потер ладонью горло.
– Ты знаешь, Кирюха, что оказалось? Шестеро местных погибли, чтобы нас с Земли вытащить. Эти парни, которые нас сюда привезли, – остатки отряда, напавшего на варханов. И напали они, чтобы… как там оно называется, Деня?
– Чтобы отбить маленькую портальную машину, – сказал Денис. – То есть малую. На их языке такое мобильное устройство называется «ворсиб».
Он протянул руку к стоящей перед ним чашке, взял, поднес к губам, отпил, поставил назад… Кирилл искоса наблюдал за молодым ученым. Тот двигался очень сдержанно, точно и скупо, словно не хотел делать ни одного лишнего движения и старался изгнать из своих жестов, выражения лица, интонаций голоса ненужные эмоции. Странный тип… Хотя, подумал Кир, мне вечно всякие чудные личности попадаются. Яков с Лешей, что ли, заурядны? Да я и сам, в общем-то…
Он перевел взгляд на Айрина. Усатый ерзал на стуле, постукивал по своей чашке ногтями и хмурился. Под расшитую красными нитями зеленую жилетку он нацепил какую-то невероятную разноцветную рубашку: тут тебе и плавные переливы всех цветов радуги, и правильные геометрические узоры.
Мариэна, одетая в комбинезон с меховым воротником, оказалась гораздо моложе, чем Кир решил поначалу. Не девчонка, но совсем еще молодая женщина. Темные волосы, темные глаза. Лицо осунувшееся и какое-то тусклое. Красавицей вроде не назовешь, но есть в этом лице что-то свое, индивидуальное – а ведь настоящую красоту только индивидуальность и создает. И смотрит так… пристально смотрит. Пронзительно даже – прямо на Кирилла, не отводя глаз.
Что означает ее взгляд, Кир не понял и просто отвернулся от Мариэны.
– Так вот, портальная машина, ворсиб этот, – продолжал Леша. – У наших друзей такой раньше не было, только передатчик, через который они связались с Айзенбахом. Для них, я так понял, невероятная удача заполучить эту машину.
Мариэна задала Айрину вопрос, в котором прозвучали знакомые слова «хадук» и «арея», и, когда усач ответил утвердительно, снова уставилась на Кирилла. Ему это надоело, и он громко спросил, кивнув на девушку:
– Почему она на меня так смотрит?
Повисла тишина, а потом Мариэна резко выпрямилась, едва не опрокинув стул, и заговорила, сверкая темными глазами.
Айрин безуспешно пытался прервать ее, усадить обратно. Доведя свою речь до конца, девушка оттолкнула его и быстро вышла из комнаты.
– Что она хотела? – спросил Кирилл у Дениса. – Ты что-то понял?
– Обвиняла тебя, – ответил ученый.
– В чем?
– Я не совсем… Сейчас. – Денис что-то спросил у Айрина. – В общем, во время захвата ворсиба погиб ее двоюродный брат. Они даже не смогли привезти сюда его тело.
– Ну… печально. А я тут при чем?
– Ты не сделал свою работу на Земле. А теперь еще брат этой женщины погиб из-за тебя.
– Из-за меня?
– Так она считает. Погиб, спасая нас, и тебя в том числе.
Кирилл уставился в стол. В душе шевелилось неприятное чувство, которое посещало уже не раз: все это произошло по его вине. Если бы он тогда проинсталлил вирус на лабораторные машины…
И что? – мысленно спросил он у себя. – Что произошло бы? У Буревого ничего не вышло, зато технологией завладел бы Айзенбах. Он что, святой? Альтруист? Да куда там! Альтруисты не становятся олигархами. Он бы использовал все это для себя, для контакта с Ордой, для того, чтобы после начала Нашествия стать хозяином оккупированной территории, этаким московским наместником. Да и вообще – Кир не спаситель человечества. Ему это не надо, ему и на человечество, в общем, наплевать, и людей он не очень любит. Так чего их спасать – тех, к кому, в лучшем случае, равнодушен?
Но тут в голове заговорил другой голос: ну да, не сильно ты их любишь, и что это значит? Что, желаешь им зла, мучений, смерти? Видел же, сколько в Москве погибло… Хочешь, чтобы и дальше гибли? Чтобы варханы на своих тачанках по знакомым улицам раскатывали, землянам дырки в черепе сверлили, подключали к своим чудовищным машинам?
Нет, не хочу, ответил Кир сам себе.
А хочешь этому помешать?
Хочу, конечно, но… Но не ценой своей жизни.
О цене пока речь не шла, возразил голос. Неизвестно еще, какая будет цена.
– А мы, Кирюха, с Луканом тут уже хорошенько пообщались, – дребезжал Леша. – Он все обстановку на Земле пытался выяснить. Хозяева наши утверждают, что тебе надо побыстрее вернуться.
– Именно мне? – уточнил Кир.