Буря миров

– Ты можешь обращаться ко мне «командер бер’Грон», девочка. Только так. Теперь повтори приказ Косты!

Кончик ножа, который Максар выхватил из ножен, проколол кожу на шее Анги. Лицо вестницы распухало на глазах. Шамкая разбитыми губами, давясь и сглатывая, она повторила приказ бер’Маха: командеру Максару немедленно прибыть к Центавросу.

Выяснилось также, что Анга направляется к Красному лагерю с приказом выслать небольшой разведотряд, который должен будет наблюдать за встречей терианских повстанцев с местными воинами и, при возможности, за их дальнейшими перемещениями.

– Благодарю за сведения, вестница, – сказал Максар. Он ощутил облегчение – понимание того, какое сильное чувство испытывает к нему бывшая подруга, уменьшило его боль. А может, просто помогло то, что он дал выход гневу?

Максар опустился на одно колено и, приблизив губы к уху лежащей навзничь Анге, добавил тихо:

– Я ни разу не вспоминал о тебе все это время.

После этого он поцеловал ее в висок, встал и, забрав один из двух ее сигуров, вернулся к машине со словами:

– Едем дальше – быстро!

Как только командер уселся возле Эйзикила, машины тронулись с места. Они стали объезжать мотоцикл и Ангу, которая села, осторожно трогая лицо. Пленный землянин по-прежнему лежал на боку и вылезти из-под лавки не пытался. Бойцы равнодушно или насмешливо глядели на женщину, пытавшуюся вытереть кровь, что непрерывно бежала по подбородку.

– Избиение вестницы… – покачал головой Эйзикил. – Их клан так это не оставит, командер. К тому же ты забрал ее сигур – святое оружие вестниц! Девка возненавидит тебя всею силой своей проклятой еретической души. Хотя не могу не отметить, я получил удовольствие, наблюдая за этой сценой.

Глава 8

Ночью перед нападением на лагерь Игорь практически не спал, а теперь вот сморило – на верхней койке в спецавтобусе. И сквозь сон его позвала Тоня.

Они оба были жаворонками, но жена вставала немного раньше, около шести. Она позвала из кухни: «Игорек! Светло уже!» «Да, сейчас», – ответил Игорь. Вслед за ней он всегда просыпался быстро – вскакивал, делал зарядку, а иногда затаскивал жену назад в постель… тоже своего рода зарядка, прекрасно заменяла обычную гимнастику. Хотя в последний год ее отец, после инфаркта, много болел, и Тоня прямо с утра шла проверять, как он там. Отец очень много значил для нее, он сам воспитывал дочку с двенадцати лет, после того, как умерла мать (от покойной тещи осталась лишь черно-белая фотография в гостиной).

Игорь сел, спустив ноги с койки. На него удивленно глядел Лабус.

– Что, капитан? – спросил он, приглаживая усы. – Что приснилось?

– Жена, – буркнул Игорь, спрыгивая на пол. – Отойди, я руками помашу.

Лучи солнца проникали между освинцованными стальными полосками жалюзи. Вел Курортник, рядом с кабиной негромко переговаривались Явсен с Яковом. На нижней койке дрых, подложив ладонь под щеку, Григоренко.

– Ты так разборчиво во сне заговорил – что приснилось-то? Или это неделикатно я? Где жена твоя? Ты ж, капитан, нам так ничего о себе и не рассказывал.

Игорь приседал, вытянув перед собой руки, потом принял стойку и побоксировал. К физкультуре он относился серьезно – тело у тебя одно, и, если не хочешь, чтобы оно начало рассыпаться, подводить в ответственные моменты, следует его любить, заботиться о нем. То есть поддерживать в форме.

Сейчас он боксировал особенно ожесточенно, молотил кулаками воздух, отклонялся влево и вправо, уходя от ударов, – Лабус, присевший на край нижней койки, даже откинулся, сдвинув Веню к стенке.

А все потому, что лицо Тони маячило у Игоря перед глазами и никак не хотело исчезать. И голос ее: «Игорек, вставай!» – звучал в ушах.

Наконец, вспотев и сбившись с дыхания, он замер боком к Лабусу, опустив руки и прикрыв глаза. И лишь тогда ответил на заданный вопрос:

– Она утонула вместе с автобусом. Ехала из Москвы, когда на них напали варханы.

Помолчав, Костя спросил:

– А ты откуда это знаешь? В смысле, где ты был в тот момент?

– Следом на мотоцикле гнал. Прыгнул в воду за автобусом, но он сразу ушел на дно. Я нырял долго, потом меня течение понесло… А потом Хорек вытащил. Выходит, я ему жизнью обязан. Он меня спас… а я ее – нет.

Игорь снова начал приседать – резко, быстро. Закончив, покрутил головой, разминая позвонки, постучал ребром ладони по шее с разных сторон.

– Ты поспокойнее, капитан, не так яростно, – посоветовал Лабус. – А то вы с Лехой одинаковые. У нас в деревне самогонный аппарат был, как-то дед перемудрил, он и рванул. Я как раз в сарай зашел, и тут бах! – дед весь в браге, я в браге, из крыши сарая пару досок вырвало, а спираль аж в огород улетела. Так вот вы оба вроде того аппарата прямо перед взрывом. От вас вроде гудение неслышное идет, понимаешь, о чем я? Опасно это для здоровья.

– А что с Курортником? – спросил Игорь. – И как бы помыться, Костя?

– В бачке вода закончилась, давай так полью. – Лабус вытащил из-под койки пятилитровую пластиковую канистру, свинтил крышку и поднялся. – Над раковиной стань, вон, видишь, за мониторами? Так…

Раковина была прикручена к стене низко, на уровне пояса. Игорь нагнулся, сложив ладони ковшиком. Костя опустил бутыль, полилась вода.

– У Лехи, как он думает, родители и сестра младшая погибли, – негромко заговорил Костя. – Он в этом уверен, хотя я и доказываю ему, что их еще рано хоронить. Ничего ведь не известно. Они жили в Вешняках, интеллигентная такая семья: мама – учительница в институте, батя – врач, как его… педиатр. Сестра – студентка. Когда мы из Лефортова вырвались, сразу туда – а дом разрушен. Такой завал огромный… вдвоем никак не разгрести. Да и варханы вокруг разъезжали, нельзя было оставаться.

Игорь выпрямился, стащил с плеча полотенце, и Костя, завинчивая крышку, добавил:

– В общем, он вбил себе в голову, что они погибли, все трое. И теперь как ты – ожесточенный, только о мести думает.

– Я не думаю о мести, – начал Сотник и замолчал.

– А о чем же еще? – хмыкнул Лабус. – О справедливом возмездии, что ли? Ты варханов хочешь убивать – да побольше, побольше. Скажешь, нет? Мстишь им за боль.

Присев на край койки, Игорь стал обуваться.

– Если бы мы просто мстили за боль, то носились бы по Москве с выпученными глазами, с тесаками в руках, и резали бы варханов, пока нас обоих не хлопнули.

– Ну так вы же не полные идиоты, правильно. Все-таки военные, как-то контролируете себя. Но ведь хочется именно так: схватить что потяжелее, и разбивать гадам бошки, и резать их, и стрелять, а, Сота? Я же помню, как ты пальцы сгибал да считал: раз вархан, два вархан… Прикидывал, скольких завалил. Ты не думай, я не из пустого любопытства к тебе в душу полез. Я это сейчас к тому говорю, чтобы вы и дальше себя контролировали и мозгами шевелили, как лучше действовать. Лехе я все это уже высказывал… А ну вставай, молодой! – гаркнул он, толкнув Григоренко. – Все на ногах уже!

Веня сел на койке, хлопая глазами.

– Очухался, салабон? Подъем!

Позевывая, Григоренко молча взялся за стоящие под койкой ботинки.

– Явсен, эй! – позвал Лабус и, когда пеон обернулся, спросил: – А ты уверен, что не в засаду едем? Яков, ты-то уверен?

– Костик, я знаю то же самое, что и ты. Явсен хотел связаться с друзьями на Териане, но помешали необычные флуктуации или, скажем так, помехи, зато мы случайно вышли на отряд, попавший на Землю. И как я могу тебе ответить на вопрос…

Курортник из кабины крикнул:

– В окна смотрите! Слева… И справа тоже!

Похватав оружие, Яков, Лабус и Сотник встали возле окон, наполовину прикрытых жалюзи. Явсен остался сидеть, что-то громко втолковывая единственному в автобусе человеку, который хоть как-то мог его понять. Григоренко, поспешно натянув рубаху, тоже схватился за автомат и пригнулся, выглядывая в щель между полосками стали.

– Мы уже возле прудов, – объявил Костя.

Слева от дороги стояла длинная приземистая постройка с разбитыми окнами. Из пролома в шиферном скате торчал пулемет Калашникова, над ним виднелась голова в шляпе непривычного фасона.

– Выше еще двое, – заметил Сотник. – Над коньком, заметил?

– И стволы, – кивнул Лабус. – Но не пулеметы.

– И с этой стороны! – крикнул Веня. – В кустах двое! Это засада?!

– Если б засада – уже б стреляли, молодой.

– Алексей, стоп! – Сотник направился к кабине. – Открой переднюю дверь, но не до конца. Яков, Явсена наружу. Скажи ему, чтоб не дергался и не вздумал бежать: буду целиться в спину.

Автобус встал, пеон поднялся с сиденья. Яков заговорил, сопровождая слова выразительными жестами, Явсен внимательно выслушал и шагнул к наполовину открывшейся двери.

Игорь присел на корточки за его спиной, подняв АК. Явсен спрыгнул с подножки на землю и пошел прочь от автобуса.

– Стоять! – окликнул Игорь, когда пеона и машину разделяли метра три.

– Торча! – перевел Яков, вставший с пистолетом сбоку от проема.

Явсен остановился. Забубнил на терианском.

– Я говорил, что их язык называется «лингвейк»? – спросил Яков.

– Говорил, говорил, – донесся из другого конца автобуса голос Лабуса. – Ты лучше скажи, о чем он на своем лингвейке сейчас шпрехает.

– Только самый общий смысл понимаю, Костик. Ну, вроде доказывает им, что мы с мирными целями… нет-враги мы, вот.

– Да сразу понятно ведь, что не варханы, – пробурчал Лабус. – Леха, впереди что?

– Почти прямо перед нами – пруд, – ответил Курортник из кабины. – Возле рощи, в той, что слева, большой ресторан. Забор, ворота открытые, дальше кухню вижу… Кабинки отдельные, то есть беседки… Рогача вижу. Яков, так ты их называешь, быков этих? И еще дети.

– Дети? – удивился Лабус.

– Может, и не дети уже, но подростки, молодые совсем. По-моему, девушка и парень. А вон еще один… и на траве лежит кто-то, на одеяле.

Явсен повернулся к автобусу и сказал:

– Ехать. Нет-опасно! Териана люди хорошо. Люди Земла, люди Териана нет-опасно. Помочь. – Он добавил несколько слов на лингвейке, и Яков начал переводить, но тут Лабус позади закричал:

– Леха, открой дверь! Заднюю открой!

– Что случилось? – крикнул Сотник.

– Открой, говорю, с этой стороны никакой угрозы нет!

Сотник высунулся в дверной проем, оглядев дорогу за машиной, сказал Курортнику:

– Открывай, там девчонка какая-то.

С тихим шипением стальная плита задней двери поползла вбок.

Явсен не стал возвращаться – показал направление и медленно зашагал вперед. Курортник по знаку Игоря повел автобус дальше, а на дорогу с двух сторон вышли те, кто охраняли подъезд к ресторану: слева мужик с ПК, молодой парень и девчонка, а справа высокая девушка с пожилым мужчиной. У подростков – пистолеты, у девушки и старика помповые ружья с торчащими вбок кривыми рычагами.

Покрой одежды, форма пуговиц, воротников – все немного непривычное. На старике и пулеметчике темно-зеленые брюки-галифе, пиджаки с широкими манжетами и большими воротниками, окаймленными черной полосой. На девушке бриджи и свитер в мелкий рубчик, а еще берет.

Подростки – в одинаковых камуфляжных комбинезонах с короткими, едва ниже колен, штанинами и с наброшенными на головы капюшонами. Макушку пулеметчика украшала кожаная шляпа вроде ковбойской, но с полями в форме узкого треугольника.

Лабус спрыгнул на асфальт, покосился на терианцев и заспешил в сторону одинокой фигурки в красной футболке и джинсах, бредущей за автобусом. На ходу окликнул:

– Эй, привет!

Сделав еще пару шагов, девушка остановилась, уставясь сквозь него пустыми глазами. При появлении Лабуса незнакомка не испугалась, но и не обрадовалась, просто замерла – и все.

– Красавица, эй… – он взял ее за локоть. – Ты как здесь очутилась?

Она молчала. Костя обошел ее, встал за спиной. На темени и над ушами в голове были небольшие круглые дырки, чем-то залепленные. Он коснулся одной ногтем – вроде застывшего воска. Лабус вспомнил манкуратов, о которых рассказывал Яков, которых он и сам мельком видел пару раз. Варханы что-то вытворяют с мозгами людей, превращают в роботов, послушно выполняющих приказы… но почему ее отпустили? Может, что-то не получилось и мозг сломался? Почему тогда просто не убили? Или у них принято выгонять таких «сломанных»?

Автобус подкатывал к воротам в ограде, пятеро терианцев шли по сторонам от него. Из машины высунулся Игорь, махнул Лабусу, чтобы шел следом, и остался стоять на подножке, опустив автомат. К Сотнику подошла высокая терианка, заговорила с ним, он в ответ покачал головой.

– Идем со мной. Слышишь? Идем. – Костя покрепче ухватил незнакомку за руку, потянул – и она послушно зашагала рядом.

* * *

Вдоль крыши автобуса шли две продольные штанги, наверное, чтоб крепить всякие приборы, оборудование и, может, оружие на стойках с колесиками, ведь это был особенный автобус, военный и разведывательный. Между штангами пологое углубление, Хорек очень удобно в нем устроился. Снизу его совсем никак не заметить, да и с боков – только если он выпрямится во весь рост или если наблюдатель залезет куда-то повыше. Из окон домов, конечно, видно, но кто теперь в тех домах? Нет, люди там остались, но при звуке мотора они прячутся, наружу не смотрят – потому что теперь по городу разъезжают только демоны.

В общем, Хорек был доволен. Забравшись сюда по лесенке на заду автобуса, он тихо, чтобы снизу не услышали, прокрался на середину крыши, лег… и заснул. Проснулся, когда уже светало. Съел шоколадку, допил бутылку «колы». У него оставались две банки «пепси», одна полулитровая минералка, упаковка печенья и две шоколадки. На сутки точно хватит, а дальше посмотрим. Не будет же Хорек тут всю жизнь торчать.

Ползком пробравшись в заднюю часть автобуса, он помочился на асфальт за машиной и вернулся.

Почти совсем рассвело. Хорек лег и стал рассматривать демонское ружье. Заглянул в ствол, потрогал верхнюю катушку, но стержня в центре касаться не стал – вдруг током шибанет? Провел ладонью по бахроме, свисавшей с этой необычной то ли ткани, то ли кожи, которой были крепко обернуты приклад и часть цевья. Нащупал под ней пологое углубление. В нем что-то было – вроде короткого рычажка. Заинтересовавшись, мальчик попытался просунуть палец под складки кожаной ткани и, когда получилось, дернул за рычажок.

Щелк! – на торце приклада откинулась круглая крышечка. Хорек заглянул внутрь, просунул мизинец – и вытащил узкий железный цилиндрик. Что такое, зачем его прятать в прикладе? Может, это какой-то инструмент, которым демоны в своем ружье колупаются, чистят там чего или масло вспрыскивают?

Он покрутил цилиндрик – на инструмент не похоже, на масленку тоже. Что ж тогда? Заприметив крошечную пирамидку на торце, придавил ее – и ойкнул, когда из другого конца цилиндра выскочил трехгранный наконечник. А из него следующий, поуже, потом еще и еще… Телескопическая пика! Хорек, вконец офигевший от таких дел, радостно засопел. Вот так секрет он надыбал! Мальчик сел против хода движения, поджав ноги, стал размахивать пикой, делать мушкетерские выпады, парировать удары невидимого противника. Ну, круто! Он размахнулся пошире…

И заметил две машины на улице далеко позади. Вроде тачанки, хотя трудно разобрать. Расцветка пятнистая, непривычная.

Бросив пику, он схватился за ружье, но преследователи уже пропали из виду. А может, показалось? Хорек решил, что надо покараулить какое-то время. Автобус как раз начал поворачивать – то влево, то вправо. Он добросовестно ждал минут десять, но пятнистые тачанки больше не показывались.

Отложив ружье, Хорек снова взялся за пику. Складывалось оружие легко, надо просто нажать на пирамидку и вдвинуть телескопический клинок обратно. Еще на рукояти обнаружился откидной крючок, которым можно пику к чему-нибудь прицепить.

Автобус поехал быстрее, снова притормозил. В лучах солнца блеснула вода.

На крыше дома слева Хорек углядел троих людей: двое на противоположном от дороги скате, только головы да стволы торчат, рядом с ними в крыше пролом, из него торчит длинный ствол и выглядывает пулеметчик в треугольной шляпе.

И справа, в кустах, еще двое.

Хорек вскинул ружье, целясь в пулеметчика. Поразмыслил – и снова лег, устроившись поудобнее, стал следить за происходящим.

Эти, на крыше, – люди, не демоны. Хотя какие-то непонятные, вроде иностранцы, одеты чудно, но точно не демоны. И на машину они не нападают, ждут чего-то.

Автобус остановился. Скрипнула дверь, и Хорек, переместившись вправо, осторожно выглянул. Из машины показался мужик в халате и шароварах. Тоже не наш – но и не демон. Он что, всю дорогу сидел внутри? Хорек понятия об этом не имел, думал, под ним только друзья.

Иностранец был несвязанный и без наручников, значит, ему доверяют. Заговорил по-ненашенскому. Люди из кустов ответили ему, потом выпрямились – девушка и старикан.

Хорек поглядел с другой стороны: на шиферной крыше уже никого. Через несколько секунд пулеметчик с парочкой в капюшонах показались из-за дома. Он – в темно-зеленом пиджаке и брюках, а у двух других, которые возрастом были как старшеклассники, такой прикольный прикид: камуфляжные комбезы, но штаны короткие, едва ниже колен, а на ногах сандалии. И пистолеты в руках варханские, но сами они точно не варханы. Один – пацан, а вторая явно девка, теперь Хорек окончательно это понял. Нестрашные, короче. Не демоны.

Вскоре автобус поехал, иностранцы пошли рядом с двух сторон. Кажется, с крыши дома Хорька не заметили, потому что иначе уже заложили бы его тем, кто ехал в автобусе. Или иностранцы подумали, что так и надо, что наверху кто-то и должен караулить?

Неважно, главное, его никто не пытался стащить. Хорьку тут очень нравилось! Классное место, почти как собственная халабуда в кроне большого дерева у школы. Он ее тогда сам сделал, целую неделю таскал доски и всякую фанеру. А потом старшеклассники выгнали его оттуда, чтобы девок своих, тоже старшеклассниц, водить, а он в отместку халабуду взял и подпалил. Канистру бензина в гаражах украл – и подпалил, причем когда двое парней и девка внутри были. Как они тогда закричали, а она как завизжала, да как полезли оттуда, а один упал и руку себе сломал! Хорек за этим наблюдал из кроны соседнего дерева и очень радовался.

Он хрюкнул от удовольствия, вспоминая. Автобус забирал к роще, где виднелись деревянные домики, ограда и раскрытые ворота. Донесся возглас. Хорек прижал к себе ружье и пополз назад.

На дороге за автобусом стоял Лабус, рядом с ним какая-то девка. Что-то много девок последнее время развелось. Лабус взял ее под локоть и повел следом за машиной.

Ну вот, все здесь, никто не пробует разбежаться, исчезнуть из поля зрения Хорька… хорошо! Он снова улегся между штангами и приготовился ждать дальнейших событий.

* * *

– Вот здесь присядь. Григоренко, слышишь? Наружу не выходи пока, присмотри за ней, понял?

– А кто это? – Веня поправил ремешок автомата на плече. Заметно было, что молодой гордится собой, что ему нравится собственный крутой вид и значимая роль в происходящем.

– Кто-кто… – Лабус посадил девушку на койку. – Знакомая моя.

– А как ее звать? И чего бритая такая?

– Не в курсе, как звать, – отрезал Костя. – Вот и попробуй выяснить у нее. С ней варханы что-то сделали. Короче, следи, а то может просто встать и уйти. Если что – никуда не пускай, но осторожно, аккуратно обращайся. Вопросы есть? Вопросов нет.

Костя подтолкнул парня к девушке, которая сдвинула колени, положила на них ладони и уставилась перед собой неподвижным взглядом.

Автобус припарковался посреди ресторанного комплекса: деревянные беседки со столами, большое здание кухни, дорожки из камней, ряды кустов, сухой фонтанчик.

Покачивая «макаровым», Лабус шагнул с подножки на землю. Было тепло, но в меру, солнце маячило позади купола уже привычным неярким бледно-желтым пятном. Капитан, Леха и Яков стояли плечом к плечу перед статным мужчиной с русыми вихрами и усами. Рядом – та высокая девушка, которая появилась из кустов вместе со стариком, и двое вооруженных мужиков на заднем плане. Один с двумя пистолетами, второй, в треугольной шляпе, с ПК.

Лабус подошел ближе. Вихрастый напомнил ему красного комиссара из старого советского фильма: мужественное лицо, правильные черты, сам высокий, широкоплечий, в кожаной рыжей тужурке. Правда, свободные шаровары не соответствовали образу, комиссары таких не носили, ну и оружие – варханский разрядник, а из кобуры выглядывает деревянная рукоять пистолета, явно не нагана. И тесак на ремне – как у мясника, только кривой. И все равно Лабус сразу мысленно окрестил незнакомца Комиссаром. Он часто давал прозвища окружающим, и почти всегда они приживались, у Кости был меткий глаз.

Комиссар негромко говорил, Явсен с Яковом, часто перебивая друг друга, переводили, Сота с Лехой слушали. Костя зашагал к ним, когда из ближайшей беседки донесся тихий стон.

– Это кто там? – спросил он на ходу.

Высокая девушка (Костя заметил, что они с Комиссаром очень похожи, – не иначе брат и сестра) бросилась к беседке. Комиссар сделал приглашающий жест, и все зашагали следом.

Когда вошли, внутри стало тесно. Здесь стояли две скамейки с резными спинками и длинный стол, на котором лицом кверху лежала сухопарая пожилая женщина в брючном костюме и строгих туфлях с низкими каблуками.

И с замотанной сверху донизу распухшей ногой, от которой шел ощутимый запах разложения.

Голова ее покоилась на тряпичном свертке. Когда они вошли, женщина скосила глаза и прошептала:

– Москвичи?

– Да, а вы? – Игорь шагнул ближе к столу.

– Я… эти люди…

– Вы их проводница?

– Я показала дорогу… Это с вами… мы говорили по радио?

– Через передатчик, – подтвердил Игорь. – Спасибо, что привели их на место.

– Я… Мои… Я умираю, молодой человек. Укусила тварь, не то крыса, не то кошка… Заражение такое быстрое – очень сильный яд на зубах. Ужасно пахнет, да? Даже ногу поздно отнимать. Мои ученики – они все…

– Ученики? – Лабус, протиснувшись между Комиссаром и его сестрой, склонился над столом.

– Я учительница. Мы были… на экскурсии, когда… Все мои разбежались, и я не смогла…

Она замолчала. Девушка положила руку ей на шею, заглянула в глаза и сказала что-то.

– Потеряла сознание, – определил Лабус. – Леха, что с тобой?

Курортник стоял смертельно бледный, уставившись в лицо женщины.

Сотник перевел взгляд с него на раненую и, припомнив рассказ Лабуса в автобусе, спросил недоверчиво:

– Это что, твоя… не может быть!

– Да нет! – замахал руками Костя. – Это не Виктория Петровна, я ее знаю! Просто напомнила, да, Леха? Ладно тебе, успокойся!

Девушка сказала что-то повелительным тоном.

– Идти, – перевел Явсен. – Наверх…

– Наружу – поправил Яков.

– Да, наружу идти.

– Давай, Леха, на свежий воздух выйдем. – Лабус потащил Курортника обратно, и остальные, кроме девушки, занявшейся раной учительницы, потянулись следом.

Терианку, как вскоре выяснилось, звали Вета, и она действительно оказалась сестрой командира отряда – Юриана. Отряд состоял из двадцати человек, хотя, когда они попали на Землю, их было тридцать, десять погибли в стычках с варханами. Все, кроме Юриана, пулеметчика и вооруженного револьверами мужика, – гражданские, простые горожане: несколько подростков, но не совсем уж малолеток, несколько стариков, но не слишком дряхлых, и люди среднего возраста – мужчины и четверо женщин.

Обычные жители Терианы, понял Лабус. В смысле, такими они были до Нашествия, а когда варханы захватили их город, присоединились к повстанцам. С собой у них были две повозки, запряженные рогачами, одна машина вроде варханской тачанки, только с выгнутыми бортами и фарой-полумесяцем, и почти три десятка стволов. Еще пять они смогли заполучить здесь, среди них – ПК, с которым худо-бедно научились обращаться, правда, боеприпасов к нему почти не осталось.

Обойдя лагерь, Лабус подошел к стоящим между беседками рогачам, жрущим траву с газона. Он любил всякую домашнюю животину, с удовольствием возился с коровами и свиньями, кроликами и курами, когда приезжал к родичам в деревню. Рогачи показались Косте существами исключительно тупыми – впрочем, земные коровы тоже интеллектом не блистали – и меланхоличными. Они громко плямкали коричневыми губами, чавкали, плевались зеленой травяной жвачкой, в брюхах у них клокотало и бурчало. Костя потрогал бок одного, постучал по нему кулаком – ну и шкура у тварей! Наверняка из нее варханы свои кожаные доспехи и кроят. Рядом в повозке спал укрытый одеялом парень с забинтованной головой, на краю сидела, свесив ноги, женщина, грызла яблоко и хмуро поглядывала на Костю. Наконец она сделал какой-то жест… Он понял это так, что шуметь не надо, и тихо отошел.

Должно быть, ночка у терианцев выдалась беспокойная – еще несколько человек дремали на столах в беседках. Тощий сутулый мужик угрюмо копался в капоте машины с фарой-полумесяцем, двое чистили оружие, а из здания ресторанной кухни тянуло съестным – что-то там готовили. На крыше кухни и возле ворот дежурили часовые. Люди как люди, простые мужчины и женщины, даже, можно сказать, мужики и бабы, и старики с молодежью у них тоже обычные. Ну, покрой одежды слегка непривычный… Но Костя ожидал большей экзотики от людей другого мира, от их поведения, жестов, – а они совсем как земляне.