Буря миров

– Ну, возможно.

– Вот поэтому мы с варханами и справляемся. Заметь: только в скоротечных боях, с неожиданными наскоками и быстрыми отступлениями. Это же правило любой партизанской войны, его еще Че Гевара сформулировал: никогда не принимать бой там и тогда, где и когда его ожидает противник. Но когда они всей массой наваливаются, БХМ подгоняют, пускают газ – тогда и уничтожают наши базы, ОМОН, другое… В общем, так или иначе, нам нельзя было возвращаться за Хорьком в школу.

– А я о двух этих парнях все думаю, – сказал Яков. – О Партизанове и Мише. Ведь даже… Веня, как качка этого вашего звали?

– Игорь.

– Ну вот, как капитана! А мы даже имени его не спросили. Только-только увидели их – и все, они мертвы, нету их. И даже тела во вражеском лагере остались. Эх! Сколько смертей всего за несколько дней. А перед тем жаковцы мои… столько мертвецов!

– Но Мишу ведь не варханы убили, Ростислав Борисович застрелил, – Григоренко поглаживал раненое запястье. – Мне шеф никогда не нравился. Его вроде все уважали, но мне он казался гнилым каким-то.

Лабус отомкнул наручники, и Явсен бросится к передатчику. Упав на колени, коснулся верхней панели, провел пальцами по округлым выступам, повернул один, потом второй.

Выступы эти мало напоминали обычные верньеры и кнопки, они казались частью верхней панели, наростами – хотя их можно было вращать и вдавливать в нее. Сотник осторожно коснулся передатчика, похлопал. Твердый, а выступы почему-то мягкие, хотя из такого же серебристого металла.

После очередного нажатия Явсена посреди панели загорелось белое квадратное окошко – экран, который раньше не был заметен.

– А ведь с виду совершенно не варханская техника, – Яков присел на корточки рядом с пеоном. – У них все доморощенное такое, а тут… фантастика.

Явсен повернул еще что-то, нажал, и возле левого края монитора вспыхнула зеленая точка. Раздался тонкий ритмичный писк и шумы, непохожие на обычные помехи.

– О! – оживился Веня. – Слушайте, я в интернете как-то нашел эту… солнечную пульсацию. Ее как-то перевели в другой диапазон, чтоб слышно было, – так вот тут похоже. Такой же шум странный, будто космический.

Курортник вел автобус дальше, тихо рокотал мотор, за окнами медленно светало. Явсен подкрутил другой бугорок на верхней панели передатчика и что-то сказал, склонившись к нему. Повторил громче. Писк и шум не смолкали. Он повернул широкий выступ в углу панели, опять заговорил – медленно, внятно.

Зеленая точка на мониторе задрожала в такт его словам. Амплитуда увеличилась, точка поползла по горизонтали, оставляя за собой бледно-зеленую строчку пиктограмм вроде тех, которые Игорь с Багрянцем и Хорьком видели в кожаном свитке сбежавшего Гярда.

– Твою мать! – сказал Лабус. – Работает! Афанасьич, ты…

– Нет, ничего не понимаю. Я их письменность вообще не знаю. В устройстве, наверное, стоит декодер, который переводит поток сигналов в слова. Но только в варханские, конечно, слова.

Явсен покрутил бугорок на боковой стороне передатчика – и тот вдруг откликнулся равнодушным синтетическим голосом. Все вздрогнули. Голос смолк, строчка пиктограмм перестала удлиняться, точка мигнула и вернулась к левому краю экрана.

Пеон снова заговорил. Точка задрожала. Явсен окинул взглядом людей вокруг, широко улыбнувшись, ткнул пальцем в передатчик.

– Ну так что?! – не выдержал Лабус. – Мы ж не понимаем ни хрена!

Пеон закивал, крутанул сразу два выступа, и передатчик произнес женским голосом:

– Слушаю вас, товарищи.

Глава 6

Хорька разбудили выстрелы. Стояла глухая московская ночь, никого вокруг. Нет, Москва не спала – она лежала бездыханная, при смерти, демоны почти убили ее, высосали из нее кровь. А где-то далеко стреляли. Целая канонада! Треск очередей, одиночные, даже взрывы… Раз такая сильная стрельба – значит, там командир, там Лабус и остальные. И Хорьку надо туда. Он сможет, ведь он сильный, и это его дело – спасти и защитить. В кого бы ни стреляли друзья, кто бы ни стрелял в них, Хорек придет на помощь.

Ему пришлось расстаться с автоматом. Так жалко было! – но вместе «калаш» и демонское ружье были слишком тяжелы. Хорек долго соображал: что же бросить? Именно поэтому и потерял машины.

Автобус и броневик ехали достаточно медленно для того, чтобы мальчишка, работая ногами изо всех сил, мог бежать за ними. Но в конце концов он выдохся и остановился, размышляя, от какого ствола избавиться. Выбрав автомат, Хорек мучительно доказывал сам себе, что все сделал правильно, АК – это, конечно, хорошо, он очередями палит и все такое, но патронов мало, закончатся – что тогда делать? А демонское ружье стреляло электричеством, которого в нем много. Пока Хорек был со взрослыми, они вовсю обсуждали варханское оружие, и Лабус предположил, что электроружья одноразовые. То есть они стреляют-стреляют, стреляют-стреляют – а потом их выбрасывают. Или не совсем выбрасывают, а только стержень в стволе меняют. Так или иначе, пока что ружье умирать не собиралось.

Главное – оно было легче, вот что подвело черту под сумбурными размышлениями Хорька. Ну и важную роль сыграло то, что к ружью он как-то прикипел душой, сдружился с ним.

Но когда, избавившись от автомата, он снова побежал, гул моторов уже стих и машины исчезли. Он повернул раз, другой, пересек сквер, холодея при мысли, что потерял друзей, миновал два квартала – нет машин! Хорек еще почти час бродил по городу и наконец совсем потерялся. Не очень-то хорошо он знал центр столицы – да вообще, если правду сказать, не знал.

Попав в очередной двор, Хорек нашел скамейку и лег на ней, прижав к себе ружье. Тишина, темнота… Он замер – маленький, всеми покинутый, один посреди умирающего города. Демоны бродили вокруг, рыскали во мраке, искали его… Хорек тихо застонал от ужаса, поняв: демоны совсем рядом, прямо за ним, идут по газону, вон и трава шелестит – подбираются, протянув когтистые руки в перчатках с обрезанными «пальцами».

Он вскрикнул, сел, развернувшись, и пальнул во тьму. Разряд алой спицей пропорол ее, рассеял на миг, ударив в стену дальнего дома, погас. Никого во дворе, только Хорек. А трава шелестит, потому что ветер.

Что бы сделал командир? Лег на скамейке и замер от ужаса? Нет! И Хорек так не будет!

Он пристроил ружье на колени, крепко сжимая его, готовый убить любого демона, который попробует подойти. Но демонам было не до него – они бродили где-то во мгле, а к Хорьку не приближались.

И он заснул.

А проснулся от звуков боя. Судя по тому, как затекла поджатая нога, – проспал долго. Выстрелы звучали приглушенно, вдалеке. Хорек через арку выскочил на улицу, прислушался – и побежал. На скамейке мальчик успел передохнуть, да и без автомата стало полегче, так что теперь он припустил во весь дух. Но все равно, оказавшись возле Красной площади, увидел лишь окончание боя.

Ближе к развалинам собора Василия Блаженного горела машина, от нее бежали Лабус, Курортник и незнакомый парень из тех, которые прибились к отряду в «Старбайте», – их Хорек видел из окна магазина, откуда выстрелил по демону, чтобы спасти командира.

Но где же Сотник? Не видно, только эти трое бегут – неужели погиб?! Хорек, рванувшийся вслед за троицей, даже остановился, обернулся. Из лагеря, объезжая горящую машину, выкатывали две тачанки с демонами. Нет, Лабус ни за что не бросил бы Сотника, если они убегают, значит, командир где-то в другом месте, а не остался в демонском лагере. Он, наверное, дожидается их где-то впереди! Мысль эта была не очень-то логичной, но Хорек с логикой никогда не дружил.

Он помчался за теми, кого поклялся спасать и защищать, держась у стен домов, в самой темноте, куда не достигал свет синих ламп, костров и фар.

На повороте резко остановился. Впереди автобус – их автобус, Лабуса и Курортника! Внутри кто-то есть, трое беглецов приближаются к нему…

А сзади догоняют тачанки.

Мальчик скинул ремень с плеча, встав на одно колено, поднял ружье, вдавил приклад в плечо – все как учили командир и Лабус. Направил ствол на тачанку. Руки после бега ходили ходуном.

Тачанка ехала почти прямо на него, вторая немного приотстала. На передке – круглая желтая фара, выше силуэт демона, сидящего за рулевым рычагом.

В бедовой голове Хорька машина вдруг обратилась демоническим чудовищем, страшной одноглазой тварью – не мигая глядит на него, сейчас подбежит, набросится, откусит голову, сожрет, надо выстрелить прямо в этот круглый глаз, других способов убить чудовище нет!

Хорек выстрелил.

Не попал.

То есть не попал в глаз, но алый разряд впился в морду чудовища.

Оно бросилось в сторону… и снова стало машиной, обычной тачанкой, которые он видел уже много раз, в одной из которых даже сам ехал когда-то с командиром и Багрянцем. Тачанка вильнула, притормаживая, и вторая врезалась в нее сзади.

Машины встали. Хорек вскочил, потряс головой, избавляясь от наваждения. Увидел задок уезжающего автобуса и рванул следом.

Теперь он совсем не был уверен, что сможет и дальше сопровождать друзей, чтобы в нужный момент защитить их: машина сразу взяла быстрый темп, к тому же продолжала набирать скорость.

Но ведь не обязательно все время бежать – есть и другой способ. Пока автобус не успел разогнаться…

Часть II

Берсеры не медлят

Глава 7

Давно рассвело, три машины быстро катили по улицам оккупированной зоны.

Чтобы в темника не попала случайная пуля, на тачанке командера поставили навес из плотной кожи с железными пластинами. Он примыкал к бортам сзади и по бокам, оставляя открытым для взгляда лишь пространство впереди. Рядом с водителем сел капитан Сафон, позади – двое вооруженных бойцов, еще семеро ехали в машинах сопровождения. На лавку под бортом посадили закованного в кандалы пленника, Максар и Эйзикил расположились напротив.

Землянин, назвавшийся Лагойдой, улыбался, хмурился, лицо его отражало то страх, то надежду. А вот Максар бер’Грон так теперь не мог, любое напряжение лицевых мышц причиняло мучительную боль. Отныне обе половины его лица – и та, что была повреждена ядовитой картечью, и та, что осталась цела, – застыли, словно каменный лик Черанго, одного из истуканов, которым молились сайдонские дикари.

Ночью световая вышка над Красным лагерем (так его называли из-за близости к большому комплексу зданий красного цвета) разослала сообщения во все концы захваченной территории, и к утру стали приходить ответы. Облава не помогла поймать атаковавших лагерь, но Максар кое-что понял: уже несколько дней в этом районе действует небольшой, хорошо вооруженный отряд местных бойцов высокого ранга… пожалуй, их даже можно назвать воинами. Они используют обычный метод терианских еретиков, которых Орде пока не удалось уничтожить, – внезапный удар с неожиданной стороны и немедленный отход.

А теперь к нему в руки попал человек, связанный с этим отрядом.

Эйзикил давно контактировал с группой землян, которые благодаря переданной темниками схеме создали купольный генератор, и неплохо изучил местный язык. Выслушав последнюю фразу пленного, он сказал:

– Утверждает, что был командиром охраны того берсера, с которым связались еретики.

– Берсера? – переспросил Максар. Скрытая повязкой половина его лица вновь горела огнем, а в глазницу, как в воронку, словно залили расплавленный металл, который по капле просачивался в мозг, наполняя голову жгучими пульсациями… но по неподвижной второй половине никто бы не догадался о муках, которые испытывает командер.

– Нет, конечно нет, – улыбнулся темник, прекрасно знающий, как ревностно относятся к этому титулу потомственные «беры». – Хозяин Лагойды был важной персоной здесь, но не берсером, я выразился неправильно. Скорее… торговцем? Да, можно сказать так. Торговец, а еще исследователь. К тому же богач, содержавший собственный отряд охраны. Теперь он мертв, погиб в том доме, возле которого я нашел тебя, когда на Териане еретики захватили наш мобильный ворсиб. Он, – Эйзикил повел рукой в сторону пленника, – был вместе со своим хозяином, а когда тот умер, присоединился к местным воинам. Тем, что спешно покинули здание.

– Значит, это воины не из охраны торговца?

– Нет, самостоятельная группа.

– Которая позже напала на Красный лагерь. Их целью была именно машина экстра-связи?

– Пленник утверждает, что да.

– Но для чего она им? Разве аборигены знают, как она работает?

– По его словам, с ними находится пеон по имени Явсен.

Темник очень внимательно смотрел на Максара, должно быть ожидая какого-то чувства, хотя бы тени, намека на эмоцию, – но не увидел ничего.

Хотя в тот момент, когда имя пеона достигло ушей, поврежденный глаз полыхнул такой свирепой болью, что командер едва не лишился сознания – чего, на памяти Максара, с ним не случалось еще ни разу. Явсен! Тот самый пеон из Красного лагеря, который его ранил. Осквернитель!

Когда командер заговорил, голос его был холодным и равнодушным:

– Значит, Явсен сбежал из Красного лагеря, присоединился к отряду земных воинов, рассказал про оставшуюся в лагере машину экстра-связи и уговорил выкрасть ее. Зачем?

Эйзикил молча смотрел на него.

– Потому что Явсен – агент терианских еретиков, – заключил Максар. – Мы знали, что среди пеонов есть их шпионы. И машина была украдена, потому что Явсен хочет связаться с Терианой. Итак, теперь он и руководство еретиков связались, обговорили положение дел… и что они предпримут дальше?

Чётки закачались в сухой тощей руке, красные «зрачки» внутри прозрачных камешков замигали в лучах утреннего солнца, проникающих под полог.

– Мы не знаем, – сказал темник. – Дальнейшие планы еретиков непонятны. Для чего им понадобился местный торговец, более-менее ясно. К примеру, люди торговца могли бы напасть на тех, кто по присланной нами схеме создавал купольный генератор, и помешать им. Таким образом еретики, по крайней мере, отдаляли вторжение в этот мир. Но чего они добиваются теперь?

– У них появился ворсиб, – напомнил Максар. – И они…

Тут пленник подался вперед, широко улыбнувшись, заговорил – подобострастно, но пытаясь соблюсти внешнее достоинство.

И при этом допустил ошибку, посмотрел прямо в лицо командера.

Максар тоже подался вперед. Только гораздо быстрее. Рука, покоящаяся на колене, сжалась в кулак. Костяшки врезались в переносицу землянина.

Тот откинулся к борту. Максар бросил повелительный взгляд на сидящих позади бойцов, и они вскочили, пригибаясь, чтобы не цепляться головами за навес. Схватили потерявшего сознание землянина, из сломанного носа которого хлестала кровь, стащили с лавки и положили у борта.

– На бок, – посоветовал Эйзикил. – Положите его на бок, иначе захлебнется.

Максар кивнул, бойцы перевернули пленника и снова сели.

Итак, осквернитель присоединился к отряду аборигенов. Теперь у Максара была еще одна, очень важная причина найти их. Снова положив руки на колени, командер продолжал:

– Через похищенный ворсиб терианцы смогут перебросить сюда своих бойцов.

– Возможности ворсиба не безграничны, – напомнил темник. – Для зарядки машину надо подключать к главному энерговоду Наргелиса, а у еретиков нет к нему доступа.

– Но на Териане они ведь где-то берут электричество.

– Работающих ветряков, которые просто бессмысленно вращаются на крышах брошенных домов, хватает в обеих частях города. Еретики могут подключаться к ним, и еще у них наверняка есть доступ к некоторым кабелям. От обычных городских кабелей можно запитать аккумуляторы машин экстра-связи, какие-то приборы, но для ворсиба, даже небольшого, мощности не хватит.

– И все равно они смогут доставить сюда какое-то количество бойцов. Раз уж пеон с землянами решился атаковать Красный лагерь, значит, ему обязательно надо было связаться с терианцами. Те пришлют своих людей, сколько смогут без подпитки аккумуляторов ворсиба, они и земляне объединятся… что дальше? Атакуют Центаврос и попытаются разрушить генератор. Я не вижу, что бы еще они могли сделать.

– Ты забыл, командер бер’Грон: с ними Омний.

Максар уставился на пленника, который слабо шевелился под лавкой. Кровь текла из его носа, почти не впитываясь в плотную кожу, устилавшую днище машины, расползаясь темной лужей.

Омний был самым умным, многознающим, талантливым среди пеонов, что служили Орде. И еще он был предателем. Чтобы заполучить его, еретики провели серьезную операцию, поставив под удар всю свою наргальскую сеть, потеряли больше трех десятков человек, когда отбивали Омния у варханов. С тех пор беглый пеон работал с еретиками, и прятали они его так тщательно, что разведка Орды до сих пор не обнаружила его подпольную лабораторию.

Омний знал многое и очень многое умел. Что он придумает в этой ситуации? Положение еретиков безвыходное, вся их борьба стала бессмысленной. Куколка уже доставлена на Землю, установлена, инициирована – всего через два-три местных дня она вырастет в Святую Машину, и тогда Бузбарос свернется в Кольцо.

– Так или иначе, нам надо быстрее прибыть к Центавросу, – заключил Максар. – Коста там, и он ожидал меня еще этой ночью.

– Вот про Косту бер’Маха я и хочу поговорить с тобой. – Эйзикил покосился на двух бойцов, на очнувшегося пленника, неловко ерзающего под лавкой, на спины водителя и капитана Сафона и продолжал совсем тихо: – Про него, про будущее клана Гронов и про твое личное будущее, Максар бер’Грон. А также про твою роль в Орде на ее Великом Пути. Но позже, когда вокруг не будет лишних ушей. Я еще не бывал в этом мире – как скоро мы достигнем Центавроса?

Максар уже собрался ответить, когда спереди донесся рокот, в который вплетался тонкий свистящий звук.

Они выглянули из-под навеса. В отличие от варханских городов Ангулема, всегда окруженных высокой пограничной стеной, у этого поселения, как и у терианского Наргелиса, не было четкой границы. Но, кажется, Маск-Ва закончилась – серое дорожное покрытие стало уже, в нем появились трещины и выбоины, высотные дома почти исчезли, вдоль дороги потянулись леса и луга.

Навстречу летел выкрашенный в черно-желтое мотоцикл. С далеко отставленным передним колесом, дугообразной рулевой подковой и высоким багажником-ящиком, выполнявшим роль спинки для сидящей в седле вестницы.

Их клан – единственный в Орде состоящий только из женщин – основала Кирта бер’Вог, дочь самого Бер-Хана, старшая из его детей. И сумела превратить клан если не в один из самых сильных, то в один из самых нужных во всей Орде.

Машины остановились. Мотоцикл круто затормозил, его занесло, развернуло боком, и он встал. Заднее колесо выдрало из крошащегося покрытия фонтан мелких камешков.

Форма вестницы состояла из облегающих бридж, высоких сандалий, ремешки которых охватывали икры почти до колен, и жилета с карманами, ремешками, петлями и железными карабинами. Шлем в форме птичьей головы имел изогнутый клюв и узкие овальные глаза из тусклого стекла. В клюве был клапан для воздуха, куда можно было вставить фильтр, как в обычной газовой маске.

Выше поблескивала бляха с гербом клана – два поднятых крыла, напоминающих сигуры, ангулемские боевые ножи в форме полумесяца. Мастерство ножевого боя было обязательным для всех вестниц, равно как и знание по меньшей мере пяти языков (включая умирающий язык сайдонской колонии, варварскую речь тамошних дикарей и терианский лингвейк), а кроме того – умение маскироваться, способность проникать на вражескую территорию, искусство обольщения и многое, многое другое.

Кирта бер’Вог была адептом учения о том, что Мировой Змей на самом деле самка, а каждый мир – это отложенное ею яйцо. Что в корне противоречило основному постулату веры, исходя из которого Бузбарос – вне всяких сомнений, Змей-Самец – пожирал миры, и Орда, захватывающая их, являлась святым воинством, провозвестницей воли Его. Гильдия признала секту Кирты еретической, а сама Кирта была изгнана отцом из Ставки еще в те времена, когда темники имели там больший вес. И все равно вестницы были не просто доставщицами срочных сообщений, секретных депеш и пакетов, их клан постепенно становился диверсионно-разведывательным центром Орды, вытесняя обычную разведку.

Эйзикил при появлении вестницы отодвинулся глубже под навес, молча наблюдая за происходящим.

Поставив мотоцикл на подпорку, женщина перекинула ногу через седло и выпрямилась. Сняла шлем, повесив его на торчащий позади седла крюк, тряхнула головой. Тихо звеня, закачалась серебряная подвеска в ухе – цепочка длиной с мизинец, на ней крошечные крылья-сигуры.

На коленях вестницы были выпуклые пластины с шипами, на запястьях – пристегнутые ремешками облегающие кожаные сумки-конверты, где хранились донесения. На ремне и бронекожаной жилетке – сумка для депеш побольше, а еще несколько ножей, метательных стрелок и три сигура нормального размера.

Коротко стриженные прямые волосы делали ее похожей на молодого красивого мужчину… если бы не грудь. И широкие бедра, и узкая талия.

Максар помнил эти бедра – причем когда они не были обтянуты бриджами. И грудь тоже хорошо помнил.

Вестница шагнула к машине. Взгляд скользнул по водителю, капитану Сафону, бойцам на заднем сиденье, Максару бер’Грону, темнику… Вернулся назад к командеру.

Глаза блеснули, когда вестница узнала его.

Максар очень надеялся, что не выдал себя, что живая половина его лица осталась неподвижна. Анга. Они очень хорошо знали друг друга в те времена, когда он еще не был командером.

Ее взгляд стал презрительным.

Он ожидал этого. Максар молча рассматривал вестницу, вспоминая ее прежней – еще совсем девчонкой, не вступившей в клан Кирты бер’Вог. А ведь потому они и расстались тогда – из-за настойчивого желания Анги стать вестницей. Он был против.

И что она теперь будет делать? Ведь помимо командера, пусть и оскверненного, ей просто не к кому больше обратиться. Капитан Сафон не обладает нужными полномочиями, рядовые – всего лишь рядовые, а Эйзикил… По одежде Анга сразу поняла, кто он. Никакая вестница без крайней необходимости не станет говорить с одним из тех, кто для главы ее клана были заклятыми врагами.

Анга заговорила с Максаром – с той особой отрешенно-напевной интонацией, с которой вестницы докладывали свои сообщения:

– В Главном лагере был перехвачен поток сигналов между двумя машинами экстра-связи. Два отряда договаривались о встрече. Судя по некоторым признакам, это терианцы и земляне.

– Они понимают язык друг друга? – спросил Эйзикил так тихо, что Анга вынуждена была податься вперед. – Ну конечно, в отряде землян пеон… Не так ли?

– И его имя Явсен? – добавил командер.

– Неизвестно. Ясно одно: отряд еретиков находится здесь. Это не была экстра-связь, они тоже на Земле.

Чётки качнулись.

– На Земле! – повторил темник.

То, что терианцы уже в городе, неожиданно. Пусть даже они не могли переправить сюда значительные силы, но если какая-то их часть здесь, и к ней добавятся местные воины, да еще те отряды повстанцев, которые проникнут через мерцающие Ока в дальнейшем…

Надо действовать быстрее.

– Где они договорились встретиться? – спросил Максар. – Вы показывали запись переговоров кому-то, кто знает город? Аборигену?

– Были определены координаты, – по-прежнему ровным, напевным голосом произнесла вестница, – здесь это место называется Борисовские Пруды. К северо-востоку отсюда.

– Мы едем туда. – Максар выпрямился, шагнул из-под навеса, и тогда Анга сказала:

– Нет, вы не едете.

Она равнодушно смотрела ему в лицо – но в глубине ее глаз мерцало злорадство. Максар бросил Ангу, как только узнал, что она вступает в клан вестниц, кажется, еще и избил тогда – почитание женщин не было развито среди мужчин-варханов. В их обществе уважали только силу и смелость, вероломство и коварство. Анга была очень настойчива в своем намерении пройти испытания, во время которых гибли примерно треть претенденток, и в то же время боялась предстоящего. Вероятно, тогда она нуждалась в поддержке, но Максар не стал поддерживать ее – зачем? Он просто завел другую любовницу, двух, ведь наследник одного из крупнейших кланов Ангулема мог позволить себе подобное, даже не будучи командером.

Теперь она мстила ему.

– Мы поедем туда, – повторил Максар и обратился к затаившемуся под лавкой пленнику: – Ты знаешь эти Бо-ри-совские Пру-ды?

Землянин понял фразу, кивнул.

– Приказ от Косты бер’Маха тебе лично, – произнесла вестница. – Немедленно прибыть в Главный лагерь. Немедленно… оскверненный.

Последнее слово она презрительно выплюнула, словно это был комок чего-то гадкого, случайно попавший ей в рот.

В следующий миг Максар очутился на земле. Одной рукой он сдавил смуглую кисть, скользнувшую к сигуру на ремне, а вторая, сжатая в кулак, врезалась вестнице в лицо.

Он не сломал ей нос, как недавно землянину, но всмятку разбил губы. И на этом не остановился – повалив на спину, ударил еще трижды. Наклонился и произнес: