Из Лондона в Австралию

– О, сэр, – взмолился Антон, – в таком случае возьмите и меня с собой.

– И меня, – попросился Аскот. – Уж если, я осужден на вечную скуку, как лорд Кроуфорд из Кроуфорд-Галля, то, по крайней мере, я должен быть вознагражден за это интересными приключениями.

– Аскот, если я тебя понимаю, то ты бы не прочь одним прыжком перескочить теперь из Полинезии в Англию.

Он смеясь покачал своей красивой кудрявой головой. – Не говори об этом, милый Мармадюк! Мы открываем новые острова, видим новые народы, переживаем всякого рода приключения, и вдруг я бы захотел вернуться в свое тюремное заключение, только потому, что в нем имеются мягкая постель, обильный стол и шкаф, переполненный платьем?.. Да ни за какие деньги, уверяю тебя! Как только нас покормят, сейчас же отправимся на горы полюбоваться видом.

Единственная пища, которая была им предложена, заключалась в кокосах и плодах хлебного дерева, и когда все утолили голод, белые попытались было отправиться в задуманную ими экспедицию, но этому воспрепятствовали многие из вассалов короля; лица их выражали страх и беспокойство, они украдкой указывали на неприветливые серые вершины гор и прикрывая рот рукой шептали слово, очевидно, неохотно срывавшееся с их уст:

– Пеле!

– Это пустяки! – объяснял им лейтенант – Мы не боимся вашей богини.

– Нет! Нет! Табу!

Дикари заступали им дорогу, пробиться через них без боя было немыслимо и белым пришлось отказаться от своего плана. Они грустно опустились на мох и попытались, заснуть, но бесчисленные комары не давали им сомкнуть глаз. Короткия тропические сумерки быстро превратились в ночь, хриплое карканье ворон доносилось с вершин скал, да лай собак раздавался внизу в долине… Никто из беглецов не мог заснуть.

– Расставлены ли у них часовые? – шепнул Аскот.

– Едва ли! Да если бы и так, сотня вооруженных людей легко могли бы окружить нас здесь и нам не оставалось бы никакого выхода, никакого спасенья.

– Несчастные вполне полагаются на свое табу, – заметил Мульграв, – и Бог весть, чем все это кончится!

Прошло несколько часов, темная ночь давно уж спустилась на горы, когда белые расслышали неясный шорох крадущихся шагов, хруст сухих веток под ногами, звук небольших камней и комков земли, скатывавшихся с откоса. Они переглянулись.

– Вот оно… начинается! – шепнул лейтенант.

– Что именно?… вот в чем вопрос!.. Право, одно ожидание может свести с ума!

– Я слышу мужские шаги и тихий говор.

Аскот вскочил и подбежал к группе воинов, окружавших короля, знаками старался обратить их внимание на эти подозрительные звуки. – Слушайте, слушайте! Сюда идут.

Дикари со страхом припали к земле. «Пеле»! шептали они. «Пеле!»

Они лепетали и еще какие-то слова, очевидно, означавшие: «Богиня охранит нас!»

Аскот пожал плечами. Он подошел со своими друзьями к выходу из ущелья и все стали прислушиваться и всматриваться в темноту. По теснине, как муравьи, карабкались кверху небольшие фигурки, вооруженные с головы до ног, в очень странных костюмах, одни с более светлым, другие в более темным цветом лица; были между ними и совсем белые люди, с явным с отпечатком полнейшего одичания. Все они гуськом пробирались вверх по скалистой теснине.

Наши друзья переглянулись. Это были очевидно испанцы или какое-нибудь южно-американское племя. Но что им здесь, нужно?

– Охотники за невольниками! – шепнул унтер-офицер. – Эти люди промышляют тем, что высаживаются на острова Южного океана за живым товаром, и затем. распродают его в американских портах.

– И таким образом наш бедный Ка-Мега рискует обратиться в работника на плантации?.. Это было бы ужасно!

– Для него не ужаснее, нежели для всякого иного. Так! Вот они!

Тихий плач раздался в рядах женщин, мужчины молча бросались на колени и к страхе складывали руки на груди. Они даже и не пытались браться за оружие в местности, посвященной страшной богине Пеле.

И вдруг тишину нарушила громкая команда на испанском языке! Отовсюду с горных утесов спускались темные фигуры… все плоскогорье было ими окружено.

– Нам следует оставаться строго нейтральными, – распорядился лейтенант. – Не имея огнестрельного оружия, мы ничем не в состоянии помочь несчастным дикарям, а сами только можем погибнуть.

– Дикари вовсе и не пытаются сопротивляться! – шепнул Антон. – Они преспокойно отдаются в плен.

– Ну, это не совсем так. Погляди-ка в ту сторону!

Действительно, в то время как охотники за невольниками, проникшие через ущелье, напали на первые попавшиеся им на пути группы дикарей, многие, стеснившись вокруг своего короля, как будто одумались, или же может быть в них проснулись чувства мужчин и сознание собственной силы. В воздухе замелькали боевые палицы, с глухим звуком опускавшиеся на головы нападающих. Раз только тишина была нарушена первым криком, в следующий момент ущелье огласилось таким диким ревом и грохотом битвы, что даже привычное ухо не могло теперь различит ничего в общем гуле.

Боевые крики звучали отовсюду, женщины взывали к богине Пеле и к Лоно кто мог, тот протискивался поближе к унтер-офицеру, старался схватить его за руки или обнять его ноги. Они протягивали к нему младенцев, заставляли детей целовать его колена. «Лоно, ах, Лоно, помоги!»

Добродушный старый воин не знал, что и предпринять. – Господи, Боже! – твердил он, – чем могу я вам помочь, бедные люди? Не придавайте значения моей власти, ведь все это сказки, уверяю вас!

Но вот набежали и сюда темные фигуры и отогнали трепещущих женщин в один угол. Детей вырывали у них из рук без всякого сострадания, и то и дело крошечное создание, мелькнув в воздухе, слетало через край обрыва и разбивалось где-то внизу об острые зубцы скал. Самих матерей грубо вязали веревками, и при малейшем сопротивлении нещадно до крови колотили палками, окованными железом.

Наши друзья при этом возмутительном зрелище забыли принятое ими мудрое решение и, не задумываясь, бросились на помощь несчастным женщинам. – Ах вы, негодяи! – крикнул лейтенант Фитцгеральд, – разве вы воюете с беззащитными женщинами?

– Ого! – раздался грубый голос, звучавший насмешкой и удивлением. – Это, кажется, говорит англичанин?

– Да, конечно! – ответил лейтенант. – Англичанин, который надеется, что в этой шайке разбойников у него не окажется земляков.

– Не бойся, дружище! – захохотал тот же голос. – Их здесь найдется и не один! Но побереги свои слова, они могут стоить тебе жизни, понимаешь?

Незнакомец подошел поближе к нашим друзьям. – Голла!.. целая толпа белых… Как вы сюда попали?

Фитцгеральд гордо выпрямился. – Я командую экспедицией отправленной сюда с фрегата его величества короля «Короля Эдуарда» – объяснил он.

– Ах, вот что… это с того судна, которое бросило якорь возле этого острова… так что-ли?

– Так оно еще стоит здесь?

– Судно? Дда!

– Вы как будто затрудняетесь ответом, – заметил офицер, – что это значит?

Все товарищи по несчастью столпились вокруг столь неожиданного вестника, с их судна. Все с беспокойством вглядывались в его лицо, у каждого сердце забилось в груди.

– Что же вы молчите, сэр? – повторил Фитцгеральд.

– Что же мне сказать вам? – пожал неизвестный плечами. – Я полагаю, что судно это брошено.

– Что?.. Что такое?

– На борту у него нет ни одной живой души. Мы не нашли там ни человеческого существа, ни одного животного, ни денег, ни чего-либо ценного.

– Следовательно, вы были на нашем судне?

– Был, самолично… Оно совершенно пусто.

– А арестанты?

– Никого, нигде!

Белые переглянулись, не зная, что подумать. Антон был близок к обмороку, и если бы Аскот не подхватил его сильною рукою, он упал бы без чувств к ногам вестника несчастья. Теперь последняя надежда была для него потеряна, все погибло, в голове у него помутилось.

– Я забыл сказать только об одном, – снова заговорил незнакомец. – На столе в каюте оставлена записка. Я ее не читал… я никогда не тратил времени на такой вздор, как грамота… но там что-то много написано.

Лейтенант перевел дух. – Слава Богу! – воскликнул он. – По крайней мере, мы получим хоть какое-нибудь известие о том, что случилось.

– С вашего позволения, сэр! – вмещался Мульграв. – Позвольте расспросить этого человека?

– Спрашивай, спрашивай, старина!

– Были-ли шлюпки на своих местах? – спросил унтер-офицер.

– Ни одной… все исчезли, за исключением одной лодчонки, очевидно, не принадлежащей к вооружению фрегата; она скорее похожа да игрушку и была подвешена в такелаже.

– Моя лодка! – воскликнул Аскот.

Фитцгеральд покачал головою. – Это совсем непонятно! Куда же могли деваться наши товарищи? Чтобы отыскивать нас не было надобности съезжать на берег всему экипажу, и уж во всяком случае капитан Ловэль не взял бы с собою никого из арестантов.

– И я так думаю!

– Записка! – пробормотал Антон; – Записка! Там мы найдем разъяснение этой загадки.

– Разумеется! Через несколько дней мы будем на нашем судне!

– Почему не идти туда сейчас же, сэр?

Лейтенант указал ему на жестокий бой, кипевший вокруг них. – Посмотри, что здесь делается, мой милый, – оказал он, – и сообрази, как нам уйди отсюда!

Выход из ущелья был загражден, преследуемые и преследователи бились грудь с грудью, оспаривая друг у друга победу. Всюду лежали убитые и раненые, крики раздавались со всех сторон, то и дело кто-нибудь срывался с края обрыва и тело катилось с камня на камень в бездну, откуда по временам доносились жалобные стоны изувеченных и умирающих, но их не слыхали воины, бившиеся за жизнь и свободу, опьяненные одною лишь мыслью – опрокинуть врага и ускользнуть от плена.

И снова толпа дикарей бросилась к нашим друзьям, снова женщины и дети хватались за ноги и за руки старого солдата, взывая: – Лоно!.. Лоно!

Незнакомец, увидав это, громко захохотал. – Лоно? – повторил он. – В самом деле, эти дикари вообразили, что среди них явился этот сказочный король? Должно быть, они здорово вас кормили и вымазывали кокосовыми выжимками, если принимали вас за Лоно, сэр!

– Брр! – содрогнулся унтер-офицер при одном воспоминании о перенесенных нн почестях. – И вспоминать тошно! Может, быть, вы можете объяснить нам, сэр, что это за история о Лоно?

– Могу, кажется…. Это был первый король на этой группе островов, которого весь народ очень любил и почитал: несмотря на его гневный характер его очень уважали, но боги его не любили, так как он не приносил им никаких жертв. Однажды в своем высокомерии он оскорбил главного бога и за это был наказан изгнанием. С тех пор Лоно бродит, не находя себе приюта, а когда боги простят ему, то он вернется и вступит в управление своим народом. Вот и вся сказка о Лоно.

– Бедные создания! – сказал Мульграв, вздыхая. – Они невинны, как малые дети. Во всяком случае моя длинная борода внушила им мысль, что я-то и есть беглый король их острова.

В этот момент раздался громкий, даже пронзительный крик. Плотный кружок благородных воинов был прорван, Ка-Мега и Идио стояли теперь лицом к лицу с нападающими и опасность угрожала уже непосредственно их драгоценным особам.

Молодой король не кричал, его длинные волосы, без всяких украшений, развевались по ветру, он дрожал от гнева и возбуждения и удары его сильной руки градом сыпались кругом; палица его мелькала в воздухе, точно молния, и не один из противников его уже лежал на земле с разбитым черепом.

Идио также бился без оружия. Одного удара его кулака было достаточно, чтобы повергнуть противника к ногам.

Тогда-то предводитель нападающих и испустил свой пронзительный крик, на который, как по команде, собрались его люди для последнего решительного нападения… англичанин, разговаривавший с нашими друзьями, тоже должен был спешить туда, и таким образом белым, наполовину спрятанным за кустами, оставалось только наблюдать за печальными подробностями этого неравного боя.

Оба короля бились, как львы, – действуя один своей палицей, другой просто кулаком, и вся земля вокруг них была залита кровью. Идио, по-видимому, еще не получил ни одной раны, глаза его метали молнии, мышцы его голых рук страшно напрягались. Не раз подняв своего противника на воздух, он швырял его, как щепку через край утеса, в глубину ущелья. Такая участь постигла и помощника атамана шайки, неосторожно приблизившегося к страшному, дикарю, и сто глоток завопили: – Отплатим за Диего Кампаса! Мщение! Мщение!

– Ну, теперь оба храбрые дикаря погибли! – сказал унтер-офицер с глубоким вздохом.

Как освирепевшие звери, нападающие бросились все на одного, оружие их страшно засверкало в воздухе и неизбежное должно, было свершиться. Все благородные воины были одни убиты, другие в плену, и их повелители должны были разделить с ними ту же участь. Раздался полузадавленный хрип, звук падающего тела, и затем торжествующий вопль победителей. Место, где бились Ка-Мега и Идио, было пусто.

– Неужели они оба убиты? – шепнул Аскот.

Старый Мульграв, благодаря своему росту, видел все происходившее лучше других. – Вон лежит Ка-Мега, – сказал он вполголоса, – в груди у него торчит нож…

– Бедный король!.. Он был добр и так прекрасен!

– Ну, он уже перестал мучиться. Нож поразил его прямо в сердце.

– А Идио? – спросил лейтенант.

– Не вижу его нигде. Эти черти должно быть утащили его куда-нибудь живьем.

– Неужели он попадет в рабство?.. Это ужасно!

– Вот атаман шайки заметил нас, – доложил Мульграв, – он идет сюда.

– Милости просим. В качестве белых мы не представляем ни малейшего интереса для его хищнического аппетита.

Командир флибустьеров, подойдя к ним, гордо подбоченился. Окидывая англичан взглядом, он принял важный вил, несколько закинул голову, выставил правую ногу вперед, но все же не представлял собой внушительной фигуры.

– Ого! – воскликнул он. – Что я вижу?.. Еще новая добыча?

Фитцгерадьд спокойно посмотрел ему в глаза. Внушить к себе уважение этому предводителю шайки разбойников было необходимо, во что бы то ни стало. В виду полного отсутствия всяких средств самозащиты это был единственный способ спасти свою жизнь и свободу.

– Мы британские подданные, сэр! – сказал он совершенно спокойно. – Я командую этим отрядом в качестве лейтенанта с фрегата «Король Эдуард».

Атаман насмешливо засмеялся. – Довольно-таки заносчиво для такого молодого человека! – воскликнул он. – А смею вас спросить, что привело вас на этот остров?

– Это не секрет. Мы высадились, чтобы набрать воды и настрелять дичи, но при этом попали в плен к дикарям… А теперь, – прибавил он, – не угодно-ли вам и с своей стороны объяснить мне, с кем я имею дело. Меня зовут Мармадюк Фитцгеральд, будущий лорд Кокрэн.

– Все это ничуть не помешало бы мне поступить с вами и с вашими товарищами, как с хорошим призом, мой господинчик с звучным именем. Но на этот раз можете идти куда угодно: Рамиро ди-Капелло дарует вам жизнь и свободу;

С этими словами флибустьер дотронулся рукою до своей шапочки и положив руку, на эфес шпаги, гордо отошел от англичан, каждым жестом напоминая собой оборванца, искателя приключений, желающего выдать себя за знатного барина.

Фитцгеральд рассмеялся. – Ну, эта опасность миновала, – сказал он, – и можно спокойно ожидать дальнейшего.

Снова раздалась команда атамана шайки: – Убрать убитых! Развести огни! Разбит палатки! Живо!

Все эти приказания исполнялись с большою точностью. Трупы были сброшены через край плоскогорья в пропасть, не разбирая кому они ни принадлежали, своим или врагам, и даже не заботясь о том, не сохранилась-ли в безжизненном с виду теле последняя искра жизни: как возиться с тяжело ранеными при дальнейшем плавании по океану? И стоит ли хлопотать о таких пустяках?.. Бродяг везде сколько угодно!..

Рамиро ди-Капелло немножко играл роль знатного барина. Он распорядился предоставить белым две палатки и опустить им мяса и хлеба на ужин. Пусть эти чопорные англичане попользуются крохами с его богатого стола.

Но наши друзья были так голодны, а зажаренное мясо пахло так соблазнительно, что им не пришлось быть особенно разборчивыми; они не побрезгали также: предложенными им спиртом и сигарами и уселись поближе к костру, дым которого отгонял докучливых комаров. Пока они наслаждались таким образом, Антон и Аскот, наскоро закусив, обходили поле сражение, отыскивая тело убитого короля, на которого им хотелось взглянуть еще раз. Оба мальчика осторожно карабкались по камням, заглядывая в лица убитых при свете взошедшего на небе месяца, но Ка-Меги нигде не было.

– Вероятно, тело его скатилось, еще ниже в ущелье! – пробормотал Аскот.

– Там наверху лежат пленные. Живы ли Идио и бедная молодая королева?

– А вот посмотрим.

Часовые возле пленных беспрепятственно пропустили к ним обоих мальчиков, которые обошли всех дикарей, пожиная своим знакомым руки.

Крепкия бечевки врезывались, в тело несчастных, большая часть из них в ответ на слова утешения жалобно просили воды и Антон с Аскотом напоили их всех из соседнего ручья. Насмешливый молодой аристократ занялся этим делом с таким усердием, как и Антон; тому он обмывал и освежал водой лицо и руки, другому шептал слова утешения, хотя никто не понимал ни слова по – английски.

Наконец, они подошли к группе, где среди живых существ лежал неподвижный труп, длинные волосы которого свидетельствовали об его знатном происхождении. То был стройный мужчина высокого роста с цепочкою из раковин на шее. Предчувствие охватило обоих юношей.

– Это Ка-Мега!

– А тот дикарь, с широкими плечами и длинными волосами – Идио!

– Он держит в своих руках руку убитого короля.

– Тише! – шепнул Аскот, – тише… вот и королева.

– Она тоже связана. И её чудесные волосы обрезаны.

– Это сделал кто-нибудь из этих бродяг, в рассчете продать их впоследствии в свою пользу.

– Бедная женщина!.. Посмотри, она кладет себе на грудь голову Ка-Меги и как она горько плачет.

– Несчастная! Обещаем ей честь честью похоронить её супруга.

– Где? тут в утесах?

– Нет, мы отнесем тело его в лес. Товарищи наверно нам помогут.

– Конечно! Но как объяснить это бедной женщине?

– О, я уже подумал об этом. Наш земляк будет за переводчика.

– Тот разбойник, что разговаривал с нами? Это идея!

– Пойду поищу его, – сказал Аскот, – а ты побудешь здесь?

– Хорошо.

Сын английского пэра побежал к бивуаку и спустя нисколько минут вернулся в сопровождении флибустьера. – Этот добрый человек понимает язык туземцев, – сказал он, его зовут мистер Доббсон и он обещал помочь нам объяснить все, что мы хотим, этим несчастным… Я забыл только об одном, – обратился он к Доббеону, – у меня нет при себе ни цента, чтобы заплатить вам за труды.

– Шустое! – засмеялся мистер Доббсон. – Не стесняйтесь этим, сэр! Чорт побери! Мы дети старой Англии, и любим свою родину и земляков не меньше, чем те, это носит бархат и шелк!.. Ну где же её величество, безземельная королева? Не это ли она?

– О, мистер Доббсон, будьте поласковее с бедной женщиной.

– Будьте покойны!

Приложив два пальца к своей затасканной шапочке, он подошел к владетельным особам, которые в глубокой горести сидели возле трупа короля. Идио вздрогнул, когда флибустьер заговорил с ним, и тотчас же с благодарностью взглянул на молодых людей, подняв к небу связанные руки. Он сильно изменился с того дня, как была одержана победа над мятежниками. Глаза его ввалились, глубокие складки залегли на лбу и вокруг рта, а волосы сильно поседели. Он поник скорбной головой и тяжело вздохнул.

Королева тихо плакала. Она не могла выразить свою благодарность белым мальчикам за их обещание похоронить тело её супруга… вороны уже каркают и носятся над своей добычей… теперь они не будут клевать дорогое для неё лицо супруга.

– Давайте, теперь же спрячем труп в надежное место, – решил Аскот. – Как знать, что может случиться за ночь?

Он опасался, чтобы начальник флибустьеров не воспрепятствовал жх плану. Плачущая женщина крепче прижала к груди голову Ка-Мегя? – Уже?.. Я уже должна с ним расстаться?

Флибустьер сдернул с шеи довольно сомнительный шелковый платок и грациозным движением руки набросил его на мертвое лицо короля. Слова, сказанные им при этом, очевидно, были довольно ласковы, так как молодая вдова, еще сильнее залилась слезами. Она склонилась к трупу, поцеловала его длинные волосы, еще раз прижала холодный лоб Ка-Меги к своей груди, потом отодвинулась от тела, предоставив его в распоряжение белых людей.

Идио также попрощался с королем. Несколько слов, произнесенных им при этом, вырвались из самой глубины его стесненной груди.

Мистер Доббсон многозначительно взглянул на мальчиков и все трое подняли тело короля и осторожно, не без труда, отнесли его через камни и утесы в лес, где наломав побольше сучьев прикрыли ими останки короля от нападения хищных птиц. Сверху на ветки были положены большие камни, а затем все трое присоединились к своим товарищам, сидевшим у костра, причем мистер Доббсон, сняв свою шапочку, попросил почтительно позволения присесть с ними.

– Иной раз приятно поболтать с земляками, – говорил он, – особенно, гм! – с джентльменами.

Разрешение ему было тотчас же дано, тем более, что лейтенант рассчитывал при его посредстве разузнать какие-нибудь подробности об убитом властителе островитян. – Скажите, Ка-Мега и Ту-Opa были родственники между собой.

– Они были сводные братья, откуда и проистекала взаимная их вражда, сильно обострившаяся за последние десять лет.

– Я так и думал, – сказал Мульграв, – вероятно, мать Ту-Оры была низкого происхождения.

– Это и было причиною, по которой его лишили престола! Кроме того, она убежала от своего мужа и это тоже подлило масла в огонь. Старый король женился на девушке княжеского рода, от которой у него и родился Ка-Мега, а сына от первой жены он совершенно не признавал. Когда Ту-Opa вырос, то узнал от туземцев, что его мать была первой женой короля и что он, как старший в роде, имеет все права на престол; все при этом его жалели и мало-помалу он начал стремиться к тому, чтобы сблизиться с братом и сделаться, по крайней мере, первым министром или каким-нибудь другим высшим сановником. Но Ка-Мега знать его не хотел и не давал ему никакой должности. Ту-Оре приходилось оставаться простым воином низшего класса, которые не имеют даже права земельной собственности.

– Это недостойно со стороны короля! – воскликнул Аскот. – Ка-Мега должен был, по крайней мере, уважать в своем брате кровь своего отца!

– И я так думаю, – заметил Антон.

– Ка-Мега, – продолжал флибустьер, – быть может и охотно поделился бы всем, что имел, с своим братоме, но тут было замешано еще одно лицо.

– Идио? Не так-ли?

– Да, брат его матери! Он не мог примириться с мыслью, что сын женщины низкого происхождения будет поставлен на одну ступень с его единственной сестрой, и он повлиял на молодого короля таким образом, что тот не слушал никаких просьб Ту-Оры, и горечь, наполнявшая сердце непризнанного брата мало-помалу обратилась в ненависть. и непримиримую вражду. низший класс населения очень любил Ту-Ору, он с своей стороны сумел привлечь к себе большое число слепо преданных ему приверженцев, выставляя, короля перед ними несправедливым тираном. Таким образом дело и дошло до открытого восстания, причем все благородные приняли сторону Ка-Мега, а низшие классы – сторону Ту-Оры. Произошла битва, в которой братья вступили между собой в единоборство, и в заключение…

– Мы видели все это своими глазами, – заметил лейтенант.

Мистер Доббсон приложил руку к шапке. – Прошу прощения, сэр, в таком случае вам должно быть известно, что Идио, своим внезапным появлением решил победу в пользу Ка-Меги. Он силен, как Голиаф; его кулак страшнее боевой палицы в других руках.

– Да, мы это имели случай видеть! Бедняга! И вот, он, так гордившийся своим званием, должен превратиться в невольника!

Флибустьер отвернулся, лицо его выразило некоторое смущение. – Иные невольники попадают к хорошим господам, – сказал он с запинкой.

Наступило продолжительное молчание. – Откуда вы прибыли сюда? – спросил его лейтенант. – Вероятно, из Перу?

– Да, сэр!

– И ваше ремесло составляет охота за невольниками.

Доббсон пожал плечами. – Надо жить чем-нибудь, сэр!

– Вы из году в год посещаете эти острова, чтобы обращать в неволю их жителей? Куда же вы отвозите их?

– Мы распродаем их в разных портах южной Америки. Могу вас уверить, сэр, что этим торгом занимаются не только наши соотечественники, но также немцы, голландцы.

– Я это знаю… но едва-ли это может служить вам извинением… Оставим это, однако. Наступает время, когда английские военные суда будут крейсировать по всему Тихому океану и положат конец этому отвратительному торгу. Теперь надо немного заснуть, чтобы завтра пораньше двинуться в путь.

– К морю, вероятно, сэр!

– Нет, не сразу, мой милый! Так как мы забрались сюда, то я хочу подняться на самую вершину этой горы.