Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1

Без веры

Без веры я пою пеан несложный,Вакхический Создателю пеан,Лазоревый, бушующий, тревожный,Как этот беспредельный океан.Без веры замок строю невозможныйВ бессмертия космический туманИ красоты приемлю призрак сложный,Теряя кровь из незаживших ран.Без веры я молюсь на привиденья,И сладкий песнопенья фимиамВозносится в иллюзии владенья,В многоколонный, облачный мой храм.И всё вокруг одно лишь сновиденье,И сам я луч, скользящий по волнам.

1926

Музыка вечности

Бушуй, бушуй, лазурной литанииВека неумолкающий напев,Реви, реви, невидимой стихииБожественный, неумолимый гнев.Такая буря в сердце у РоссииНенасытимый поднимает зев,Такая пред явлением МессииСметет навеки Неразумных Дев.Такая музыка перед созданьемНа океане мировом звучала,И после Страшного Суда дыханьемЕе развеется и смерти жало,И всё вокруг, что внемлет с содроганьем,И нет ей ни конца и ни начала.

Реликвия

Мне снился сон невероятный,Неповременный, странный сон.Я был в пустыне необъятной,Одетый в облачный виссон,Я был ничем, простым атомомВ лазурном вечности зобу,По Божьим я вился хоромам,Хоть в каменном лежал гробу.Лежал в целительной истоме,Как хризалида под листом,Как яблочко в гнилой соломе,С холодным в черепе свинцом…И вдруг запели, застучалиЛопатами над головой,И в царство черное печалиВорвался лучик золотой.Плита скатилась, гроб раскрылся,И в митре золотой старикНад черепом моим склонился,И возбужденный, страстный крикРаздался в синесводном храме,И тысячи молящих глазГлядели, как в зеркальной рамеМеня постлали на атласИ на алтарь воздвигли пышный,И пали, славословя, ниц.А с купола глядел ВсевышнийС гирляндой шестикрылых птиц,Слетевших, как бывало, в гостиИз рая дальней стороныНа бедные поэта кости,И пастыря слова слышны:– Он был последний Твой воительВ безбожников холодный век.У ног Твоих за то, Спаситель,Пусть успокоится навек!

Перед грозой

Душно, страшно… Небо как свинец,Море как безбрежная лагуна,И пугливая убрала шкунаПеред бурей парусный венец.Душно, страшно… Пламенных сердецОборвались трепетные струны.Тайны жутко неразгадны руны,Цепи душит миллион колец.Бога нет. Скончался Бог вчерашний,В рукотворных идолах застыл.Именем святым скрывают шашни.Творчества же юношеский пылНовые не воздвигает башниВ звездную над головою пыль.

Морской псалом

В море остров есть чудесный,Мореходам не известный.Только чайки там летают,Только пчелки собираютМед душистый меж скалами,Только синими перстамиВ снежных кружевных перчаткахВолны на морских лошадкахТам на берег темный скачут.Там не сеют, там не плачут,Не рождают, не хоронят,Не равняют и не гонят.Там один лишь я с мечтами,Как неведомый Гаутами,Высечен в скале, сижуИ на океан гляжу.Чайки на меня садятся,Пчелы из меня роятся,Мохом я покрыт везде.Отражение в водеОт меня идет такоеМногоцветное, живое,Что душа моя совсемПогружается в Эдем,Что слова мои крылом,Как божественный псалом,У небесного порога,В сердце проникают Бога…

1931

Лестница

Где это было? В царстве сна.Мне снилась черная стена.Над ней дворец дедов старинный,Обросший всюду паутиной.Вокруг столетние дубы,Как в храме темные столбы,Столбы корявые, как руки,К Отцу простертые от муки.И от дворца к лазури моря,Где, с тучами в побеге споря,Кипели волны, как отвесВисела лестница чудес,Висела лестница из мрамора,Спускавшаяся прямо на море.Ступенек триста пятьдесят,Как их от страха сосчитать?Блестят, слепят, как полированы,Как будто бы из стали скованы.И я спуститься должен внизДо самых этих синих риз,Не знаю почему. Лоло,Кузен покойный, как назло,Спустился только что походкойПорхающей и ждет там с лодкой.Я не хочу, но сверху врагНаправил в грудь мне сотни шпаг.В мозгу костер, на сердце клещи,Провал страшит меня зловещий.Приник к ступеням я пластом,Вонзился в камень синим ртом.И всё качусь, качусь всё ниже,И к синей пропасти всё ближе…Что это? Жизнь, моя, твоя,Сокрытый символ бытия.

Брызги

Я атом мыслящий в пространствеПустыни жуткой мировой,Я лучик Божий, что от странствийПоник обугленной главой.Вулкан я со словесной лавой,Текущей в синюю волнуПо пеплу истины лукавой,Клонящей к гордости и сну.Во время грозных изверженийВо мне мой праотец ОрфейИ столько вещих откровений,Что создается и без фейМир ирреальный, настоящий,Каким он должен в слове быть,Чтоб каждый, божество таящий,Нашел в нем Ариадны нить.

Оборотень

Как хорошо себе казатьсяВсем, всем, но только не собой,В лучах полуденных купатьсяХотя бы жалкой мошкарой,Гонимой ласточкой стрельчатой;Иль перепончатою мышкойВ шубеночке своей мохнатой,Живущей у меня под вышкой.А если показаться тучейСебе гремящей грозовой,Иль на море волной могучейС жемчужной, буйной головой,Иль парусным в лазури бригом,Дробящим свежую волну, —То чистым, вдохновенным мигомЯ Божью б искупил вину.И эта мне дана способность:По временам не быть собой,При жизни уходить в загробность,Быть шелковистою травой,Быть птицей, атомом, пылинкой,Межмирья сказочным лучом,Волнами движимой песчинкой,Душою, вхожей в Божий Дом.

Моя отчизна

Лазурь бессменная,Лазурь глубокая,Лазурь атласная!Люблю я вечное,Как ты безбрежное,Как ты бесцельное,Как ты духовное,Цветами полное,Цветами звездными,Как ты поэтамиЛишь выразимое!Тебя уж с детства я,Теперь далекого,Стремился выразитьВ Поэме Хаоса,В лице Создателя,В лице Спасителя,В лице тревожногоПоэта Демона!Тебя бессменно яМолил о ясностиСознанья бедного,Сознанья атомаС лучом СоздателяИ вдохновениемПодчас Спасителя.Тебя, лазурнаяОбитель Вечности,Любил любовью яВсегда пророческойПоэта, нищегоДушой и родиной!В тебе, далекой, яЖиву мечтанием,В тебе летаю я,Как тучи вольные,Как птицы малые,Как солнце красное,В тебе исчезну я,Наверно, завтра же,Отчизна синяя,Отчизна звездная!

Невольники

Невольники мы все и эремиты,Другой судьбы не отыскать нигде.Земля, невольница своей орбиты,Бежит на солнца пламенной узде.Невольники моря и океаны,Бушующие по лицу земли,Налитые в гранитные стаканы,Хоть утопить в их власти корабли.Невольники полей и склонов горныхМогучий дуб и крохотный цветок,И умирают все они покорно,Как кружевной, трехдневный мотылек.Невольники мы все и эремитыСреди задымленных острожных стен,И двери нам к безбрежности закрыты,Пока земной не прекратится тлен.

1938

Пан

Лежу в траве, гляжу в лазуриНебесной призрачный покров.В душе предчувствованье буриИ слабое шуршанье слов.Вокруг колосья и букашки,Головки пестрые цветов,Чириканье незримой пташкиИ песни жнущих мужиков.Стекло небесное на солнце,Как вышитое кимоноНа стилизованном японце,Блестяще, змеями полноТаинственными, и волнуетОпять несказанно оно:Безбрежное в нем сердце чует,Распахнутое тайн окно.Чем дольше смотришь, тем неяснейСтановится сплетенье дум,Тем ощущение прекрасней,Тем родственней зеленый шумКолосьев, цветиков, букашек,Тем незаметней диссонансМеж щебетаньем резвых пташекИ мной, уже вошедшим в трансСлияния с подножным миром…Еще мгновенье – нет меняС сомненья вечного вампиром,Нет мысли жертвенного пня.Я колос, пьяная цикада,Я раскаленный солнца луч,Я соловьиная рулада,Я кружево полдневных туч.

Сестры

Море звуков, звуки моря,Бездна горя, горе бездны!Все на свете бесполезныПротивленья: с небом споря,Только обжигаешь крылья,Только падаешь всё нижеИ с сознанием бессильяУбеждаешься, что ближеПораженье, чем могло быБыть оно без мятежа.Что в твоей бессильной злобе?Каждая в степи межа,Каждое движенье сошкиПогребет таких, как ты!Стой же тихо у дорожки,Как безвестные цветы,Тихо грей на солнце кудри,Серебристые давно,Соблюдая принцип мудрый:Жизнь и смерть, не всё ль равно?Жизнь – начало только смерти,Смерть – начало только жизни,Каждый в центре душевертиПлачет на своей же тризне!

Зеленый луч

Как страшно ночью просыпатьсяС закрытым наглухо окномИ в полном мраке убеждаться,Что жизнь – непостижимый сон.Слышны шаги во мраке, стоны,Шуршание незримых крыл,Хоть знаешь: Божьих легионовУже давно и след простыл.Лежишь, и камень стопудовыйК постели прижимает грудь,И хлыст свистит в мозгу суровый,Усугубляя в сердце жуть.Скорее света! Хоть лампаду,Хоть крохотного светлячка,Хоть ноктилюку, чтоб, по адуБлуждая, видеть хоть слегка.Скорее солнца лучик алый,Последний самый пред концом,Побагровевший, запоздалый,Над моря бархатным ковром!Нет, лучше в полуночном страхеПрижаться к другу своему,Что рядом, как и ты на плахе,Склонившись к сердцу твоему,Застыл, как ангел твой хранитель,И спящих глаз его на мигВообразить себе обитель,Где целый мир небесных книгСокрыт в Скрижали Голубиной,Где тот зеленый луч сокрыт,Что мир исподний и вершинныйКогда-нибудь соединит.

Тени

Когда закрыты жалюзи,А море плещется вблизи,На кельи белом потолке,Как на поблекнувшей щеке,Веселый пляшет хороводОт серебристых этих вод.Игривые такие тениТам мечутся вокруг без лени,То вниз, то вверх, то впрямь, то вкось,Без ритма, этак на авось.И весело мне просыпатьсяИ чем-нибудь себе казатьсяПод их беззвучный милый танец,И на лице моем румянецЗажжется от желанья жить.Увы! недолга эта прыть:На солнце облако найдет,И танец бликов вдруг пройдет,Пройдет бесследно, как у насПроходит поколений час.

Румянец

Напротив моего окошкаСтоит багровая стена,Где черная, как уголь, кошкаНа ржавом желобе видна.Румянцем осени покрытаТа стенка уж недели триИ капельками маргерита,Блистающими в час зари.Но лихорадочная краскаНедолговечна на камнях,Она – стыдливая лишь маскаИ догорит уже на днях.То престарелых виноградаЗубчатых листьев смертный жар,То похоронного парадаУже трагический пожар.Рубины, жаркие гранатыПокрыли сочный малахит:Как венецейские брокаты,Узор причудливый горит.Ковров пышней ШехерезадыЕдва ль касалася пята,Атласа радужней наядыЕдва ль холодные уста.Как эти листья, и поэтаТысячегранная душа,Вся пламя, вся потоки света,Что проливаются спеша.Порывы ветра и туманаСлепые, гнойные зрачкиГасят то пламя неустанноВолной безвыходной тоски.

Умирающий лебедь

Пой, душа, как лебедь белый,Умирающий в волнах,Побежденный, поседелыйВ никому не нужных снах.Кроме ритмов и мелодийНет у странников земныхЗаповеданных угодий,И всему начало стих.Крылья белые по ветру,Словно парус, распусти,Жизнь, скорбящую Деметру, —Всех любя, – перекрести.Песнопеньем очищеньяВоздух синий пронижиИ в последние мгновеньяПуть единый укажи,Чтобы лебеди другиеНе умолкли за тобой,Чтобы странники нагиеВыходили с Явью в бой,Чтоб Пославшего нас воляДо последних в мире днейНе потухла, соизволяМне вернуться в мир теней.

1935

Сумеречница

Полночное у ней на крыльях небо,Четыре в нем потухшие луны,Меж ними лик страдальческого Феба,Распятого на переплет сосны.Свисает прядь волос на лоб высокий,И глаз закрыт, но капает с ресницКровавых слез еще ручей широкийПо бархату воскрылий пышных ниц.Что означает странное виденье,Таинственный из сумрака прилет?Желанье ль разрешить мои сомненья?Иль весть о том, что смерть в засаде ждет?Прабабушки твоей ночная спинкаЛетала подле мертвого ХристаИ все, как светописная пластинка,Запечатлела, видно, неспроста!Да, неспроста вчера в мое окошкоТы постучалась и, у лампы сев,Мне показала, что моя дорожкаВедет над пропастью в открытый зевНебытия к уничтоженью мысли.Я знаю, что плохой я христьянин:Мы все теперь над бездною повисли,И чужд нам всем распятый Божий Сын!Но не заглох кремнистый путь к вершине,Как видишь, раз на крыльях у тебяПрочел я повесть о любимом сынеВсевышнего, в Аиде злом скорбя!

В звездную ночь

Кто там серебряных булавокРассыпал по небу лоток?Кто золотых послал козявокМетаться в бездне, как волчок?Кто звездную по своду крынкуРазлил вселенной молока?Вопрос нелепый, но былинкуЛи упрекать? Она, покаЖивет, глядит и вопрошаетО том, что над ее челомТак ослепительно сверкаетЗа синим вечности стеклом.Какая ночь! Незримо волныУ скал, незримых также, спят,Лишь низью жемчужною челныЛампары на море горятДа этих звезд неумолимых,Недостижимых легион.И жизнь вся для тяжкой схимы —Непостижимый только сон.Сон жуткий, непочатый, вечный,Напрасный так же для ума,Как этот Путь во мраке Млечный,Как Божьей мантии кайма.Но на горе, в каменоломне,Огонь мистический горит,Как будто бы Мадонны скромнойТам изваяние стоит.Да около меня МадоннаСидит живая искониИ освещает неустанноЗемные все мои пути.И обнимая тихо плечиЕе в полночной тишине,Я звездные постигнул речиВ неизмеримой вышине.

Недоуменный странник

Я на земле недоуменный странник,Чужой всему, что мечется вокруг.Крылатый я Создателя посланник,Спустившийся в юдоль земную вдруг.Не знаю, по вине иль любопытствуПопал я в этот низший из миров,Но, судя по чрезмерному бесстыдствуПодчас ума и горделивых слов,Я был сюда низвергнут для изгнанья,Как некогда мятежный Люцифер.Но кончились уж годы испытанья,И я опять очистился для сфер.Всё человеческое чуждо сталоМоей освободившейся душе,И тело бренное плестись усталоВ пыли дорог и в снежной пороше.Меня не тешат орхидеи духа,На райские похожие цветы,Сплетенья слов, что невесомей пуха,И к пропасти ведущие мосты.И даже мир меня теперь подножный,Ажурный, ювелирный, пересталПриковывать в юдоли бездорожной,Где столько я томился и страдал.Один брокат меня еще небесныйВлечет к себе в необычайный край,Подвижный вечно, дымчато-чудесный,Как созданный Отцом запретный рай.Следя за облачных фантасмагорийВеликим зодчеством, я хоть на мигНеисцелимое способен гореПонять скорее, чем из груды книг.Но скоро, скоро снова брызнет солнцеВ меня огнем и вовсе ослепит,И всё во мне, как в плавящейся бронзе,Вдруг золотом словесным закипит.

Этюд

Лазурная, свежая линия.Печальная, черная пиния.Два белых за ней треугольникаУносят в безбрежность невольника,Влачащего цепи пудовые,Тоску и мечтанья суровые.Уносят в безбрежности синие,Но сам он, как черная пиния,Над бездной пылающей вросИ впился зубами в утес.

Синий цветок

Синий цветик из могилыВырастает кой-когда,Атом в нем ушедшей силы,Захороненной туда.Смотрит цветик этот синийОчарованно вокруг,Словно вырос он из скинийМонастырских тихо вдруг.Но понюхай синий венчик,Но взгляни в его зрачок,Он как Феникс, вечный птенчик,Он лазурный старичок.

В зной

Полудневным пышут жаромПлиты пыльной мостовой.Солнечным вокруг угаромОпален, полуживой,Томный, потом орошенный,Странник движется вдоль стен,И унылой песни соннойТусклый слышится рефрен:Сколько верст еще осталось,Сколько пыльных до конца!Цель совсем близка казалась,Портик Божьего крыльца…А теперь всё снова версты,Версты пыльные вокруг,Солнечный зрачок отверстый,Мыслей безызживный круг…

Клубы

Ты видел ли, как по вершинамКрадутся покрывала туч?На горном куполе старинномСквозь них уже не блещет луч,Звезда сквозь них не проникает,Душой овладевает жуть…Но ты не бойся! Тут, кто знает,И твой уже намечен путь.Ведь эти в кружевах удальцы,Быть может, снежный хороводВосставших. Ласковые пальцыДуховных это, может, вод.Ведь всё в твореньи Божьем вечно,Так почему ж душа твояНе может здесь кружить беспечноДо прекращенья бытия?Зачем ей к звездам? Рай повсюду:Ползти по ожерельям гор,Морскому поклоняться чуду,Для душ достаточный простор!

Ангелы

Теперь никто не верит в птиц небесных,В крылатых Божьих вестников, никто!И даже дети в ангелов чудесныхПоверить не хотят уж ни за что.А я, когда мечтательной был крошкой,Их видел часто, как насущный хлеб.Пойдешь, бывало, за дворовой кошкойВ соседней рощи сумрачный Эреб,Послушаешь алмазных в чаще пташекИ тихий шелест дремлющих листков,Насобираешь радужных букашекУ серебро прядущих ручейков,Помолишься в часовенке стариннойНа черного, как Эфиоп, ХристаИ по тропе змеящейся, звериной,Идешь себе, идешь, – пока верста,Другая ляжет меж тобой и домом,Где мать твоя болезная лежит.Затем устанешь по лесным хоромамБродить, как краснокожий следопыт.Тогда приляжешь на опушке лесаУ ручейка на сочную траву, —И над тобой лазурная завеса,И над тобой виденья наяву.Сперва глядишь, как будто с гор высокихВ сияющее море под тобой,И облаков мониста одинокоПлывут, как парус в бездне голубой.Шуршанье крыл потом почуешь белых, —И ангелов сияющих четаПоявится в лазури, снежнотелых,Как подле Матери святой Христа.Так ясно видишь их, что каждый волосКудрей червонных можешь сосчитать,Как на поле колышущийся колос,И попросить их за больную мать.Нередко крыльями они касалисьМоих горящих от восторга вежд,Нередко мой простертый в небо палецКасался ослепительных одежд,Нередко постигал я даже пеньеИх на Эдема чистом языке,Нередко жаркое прикосновеньеДрузей небесных чуял на щеке!Потом исчезло всё, повязкой чернойПеревязала Явь мои глаза,Познанья человеческого вздорныйОткрылся путь и злобная слеза…И только много, очень много позжеМне Ангела послал и наявуОтец Небесный на земное ложе,И с ним уже полжизни я живу.Бескрылый он, и смертный, и опальный,Как я, на проклятой Отцом земле.Но скоро край оставим мы печальныйНа радужном небытия крыле!

Мои друзья

Немного у меня друзей на свете,Но все они крылатые зато,Все в Новом перечислены Завете,И не забыт Спасителем никто.Мои друзья – святые Херувимы,Архангелы, всё воинство небес:От первых дней они мне были зримы,Пока в дремучий я не скрылся лес.Мои друзья – клубящиеся тучи,Овец небесных тихие стада,Плывущий по лазури храм могучий,Скользящий сам не ведая куда.Мои друзья – подоблачные птицы,Орлы вершин и горлинки полей,Журавль, перекрыляющий границы,И серый под окошком воробей.Но больше всех люблю я в бездне синейПарящие в безбрежность паруса:Они мне в сердце расплавляют иней,Они мне обновляют чудеса,Они мне мысли устремляют к БогуИ смысл какой-то жизни придают, —И снова ищешь для себя дорогуИ для души изъязвленной приют.

1932

Танец

Я скорбящая монада,Ничего мне уж не надо!Слово вещее наградаМне на дне кровавом ада,Слово русское, простое,Всем понятное, живое,Голубое, золотое,В рубище самом святое.И когда оно струится,Райская я только птица,Золотая мира спица,Что юдоли не боится.И пока оно душистоИ, как снежный саван, чисто,Жизнь моя еще лучиста,Как небесные мониста.И никто не может словоОбезглавить мне сурово.Слово – вещая сирена,Брызги радужные, пена,Слово – снежная морена,Ключ бессмертья, Гиппокрена.Кто словами лишь живет,Не испытывает гнет,Для того и эшафот —Вечности лазурный рот.Я скорбящая монада,Я словесная менада,Ничего мне уж не надо!

Сказка о бабушке и внучке

В землю вросшая избушкаГде-то есть в степи.В ней столетняя старушкаС шавкой на цепи.Но милее шавки внучек,Маленький такой,Что овечек он от тучекОтличить поройНе умеет в чистом поле.Солнце ж и лунуЗа попа в лучистой столе,Подойдя к окну,Принимает и, колениПреклоня, глядит,И боится всякой тени,Что к избе бежит.Словом, глупый был ребенок,Бабка не умней:Та уж от святых иконокТысячи ночейНе отходит, хоть боитсяМаслица зажечь,Хищная в степи чтоб птицаНе могла притечь.А в степи ее немало,Привалило, страсть,От великого до малаПожирает пасть.Что за пасть? А кто запомнитВсе их имена?Ведь народец в избах темный,Царь же СатанаСто имеет всяких кличек,Сущность же одна!Крылышек же, как у птичек,Нет, чтоб из окнаУлететь за сине море.Ну, вот и сидишь,Мыкаешь земное гореМеж сожженных крыш.Были красных, белых шайки,Черный был Махно,Пулеметы и нагайки,Но уж так давно!Были немцы, австрияки,Грабили на всехЭти языках вояки,Так что плач и смех.Но теперь уж взятки гладки,Шавка что за суп?Ни одной нет в поле грядки,Вшивый же тулупДедушкин для генералаУнесли. Что взять?Некого погнать за рало,Черную печатьПосадили на ворота…Знайте, мол: тут Смерть!Ни одна с тех пор уж ротаНе глядит за жердь.Стало хорошо, спокойно,Словно всё опятьПравославно и пристойно,Как при букве ять.Но как жить? Живут же звериВовсе без огня,На замке не держат двери,Не имеют пня.Летом бабушка и внучекТе же муравьи,И, не покладая ручек,В роще, меж травыСобирают, зарываютВ чистом поле всё,Даже немцев ограбляютСпящих. Эх, житье!Но зато страна родная,Неба же никтоНе испакостил, сжигаяРусское Ничто.Но зато, как прежде, степиБезоглядны там,Страшные на теле цепиНе вредят мечтам.Внучек, внучек, оставайсяТы навек таким,По родным полям скитайсяМаленьким таким.Ты ж, бабуся, не старейся,Хватит сотни лет,Да на русском солнце грейся,Лучшего ведь нет!Ты ж, избушка, не валися,Бури перестой,Чтоб отсюда началисяДни страны святой,Той страны, что кровью чистойМы полили все,Силой распяты нечистойВ дней своих красе.

У бассейна

Зеленый, мутный глаз бассейна,Над ним мой черный силуэт.Вокруг стоят благоговейно,Незримо те, кого уж нет.Я чувствую, что мертвых душиСо мною на воду глядят,Как будто от кровавой сушиСпастись на мутном дне хотят.А там без мысли, без улыбки,Лениво шевеля хвостом,Кружатся золотые рыбкиС бессмысленно раскрытым ртом.Глаза их только отражают,Как зеркало, юдольный мир,Они не жаждут и не знают,И жизнь их – безразличный пир.

Агатодемон

Агатодемон я, Дух МоряОтныне, позабывший горе,Покрытый кружевом алмазнымИ зыбким жемчугом экстазным.Итак, свободен я совсем,И никакой не нужен шлемМне для защиты от врагов.Ничьих не страшно мне шагов,Ничьих звериных голосов.Не нужен мне теперь засов,Ни шапка-невидимка,Ни Иудины ефимки.Я сам себе и царь и раб.И ни один уже мне краб,Ни спрут, ни жадные акулы,Ни человеческие скулыНе страшны. Я сильнее всех,Я голубой вселенной смех,Я серебро и киноварь,Я самый древний в мире царь.Я мантией своею землюОпоясал, я звездам внемлю,Сестрам своим, но я звучнейГармоний сфер, я всех слышней,Когда алмазные полкиМоих коней идут на приступ,Когда пустынные пескиИль фьорда пасмурного выступЯ покрываю жемчугом.Я в измерении другом,Я вечно старый, вечно новый,Я ласковый, как мать, суровый,Как в Иосафате Бог-Судья,Я Альфа и Омега я.Смотри! Из-за плеча мне солнцеГлянуло в синее оконце.Оно мой друг, оно мой брат,А я оранжевый брокат,Сверкающий миллионом свеч,Как исполинский Божий меч,Как серебристая фата,Как белых ангелов чета!Вдали камеи-острова,Росистая на них трава.Вблизи игривые дельфиныНыряют в синие кувшины,Вблизи чернеющий фрегатС коралловым крестовым лесом,Но он мне милый, младший брат,Хоть и не служит он принцессамДавно, хотя Руделей нет.Но всё ж я и теперь поэт,Хотя зыбучий и безбрежный,Бесформенный совсем и нежный,Как ожерелье перламутра,Как нега солнечного утра.Но вот я вдруг забушевал.Дыбится озлобленный вал,Не кони это уж, а горы.Куда ни обращаешь взоры,Всё исполинские гряды,Всё богатырские ряды,Седые всё бородачи.Булатные вокруг мечи,И грохот, шум, зубовный скрежетТакой, как будто Гитлер режетНичем не винные народы,Как будто адские исподыЗаклокотали из вулкановДля укрощенья океанов.А! Сколько пенистых сиренПоет средь голубых морен!А! Сколько дерзостных тритоновПовылезало из затонов!Всё яростней морские глоткиПодводные ломают лодкиИ боевые крейсера:Что ни удар в кузов – дыра!Сильней, сильней вздымаю плечи,Мне надоели эти сечи:Риторики военной грохотПусть поглотит мой синий хохот!Смотри! Полярный, вечный мрак.Поля необозримых льдин.Забытый корабельный прах.Живого только я один.Полярный свет луны милей,Природы строгий мавзолей.Кой-где меж льдинами вода,Казачья морда иногдаНедоуменного моржа,Слоновой кости два ножа,Лениво пляшущий медведь,В зеленую глядящий медьПромоины, смешной пингвин,Да я один, совсем один.Как хорошо, что всё мертво,Как девственное естество,Как Хаос, вечный наш Отец.Как возвращенье наконецВ него отрадно для души!Как звезды снега хороши!Я сам такая уж звезда,Замерзнувшая навсегда,Геометрический цветок,Словесных атомов моток,Исчезнувшее в вечность я,Лазурный символ бытия!

Полдневный ноктюрн

Зеленый, мутный глаз бассейна.Ликующий весенний день.Деревья шепчут тиховейно.Один лишь я – ночная тень.Как синие в лазури стрелы,Касаток быстрых карусель.Вблизи, от солнца угорелый,Скворец налаживает трель.Но вот комок какой-то серыйНа перепонках из слюды,Из ближней где-либо пещеры,Слетел на серебро воды.Что это ты, ночная мышка,На солнечный явилась свет?Ослепнешь вовсе от излишка,Как, видишь, уж ослеп поэт.Но вот она вокруг бассейнаКружиться стала, как юла,Бессмысленно и бесколейно,Как будто век уж не пила.Потом, заметив черный, мрачныйМой на бассейне силуэт,Ко мне всё ближе, всё удачнейПрицеливалась, как на свет.И вдруг упала мне на сердце,Как нежно любящая дочь:Она в полдневном, видно, скерцоПочувствовала, что там ночь.

1941

Из тайника души

Вдали шуршит камыш высокий,Как море целое мечей.Над ними кобчик одинокийИ солнца миллион свечей.Как жарко. Как на грядках дышитБлаженно овощный народ!Лягушки млеют, с писком мышиБегут под норки черный свод.Где это? Где-то у ЛиманаИль на речушке там в глуши,За сизой полосой тумана,В глубоком тайнике души.Как хорошо на той речушкеСледить за красным поплавком,Лежа в траве, как на подушке,С блаженным, солнечным зевком.А неподалеку веранда,Гостеприимный самовар,Над сахарницей сарабанда,Над чайником струится пар.Там мама, бабушка, сестрица,Там очень вкусный кренделек…И вот летишь, летишь, как птица,Через болотистый лужок…Увы! Чрез полосу туманаТеперь никак не пролетишь:Она безбрежней океана,А я – подрезанный камыш!