Цепи Скорпиона

«Неисповедимы, ох, неисповедимы пути богов!», – подумалось молодому князю, едва разглядел он самое странное существо, какое только можно себе представить. С лошадь, пожалуй, величиной, с членистыми, как у богомола конечностями, с крыльями стрекозы за спиной. А вот голова человеческая. Точнее, мужская голова, бородатая, короткостриженная.

Не спеша, существо прошло ещё немножко вперёд и, словно б, приглядываясь к чему-то, остановилось. И тут же лес под его взором стал таять, словно бы растворяясь, а на месте, где только что трепетали по ветру осины и берёзы, выплыл из ничего высокий хрустальный дворец.

Спутники Святополка, явившиеся невольными свидетелями этого дива, не удержались и ахнули как один, но странный волшебник этого не заметил, а, возможно, не обратил внимания, так как дворцестроение, очевидно, весьма его увлекало.

А чертог так и сиял, освещаясь изнутри разноцветными фонариками. В глубине что-то двигалось, жило своей загадочной жизнью. В окнах мелькали чьи-то силуэты, на башнях размахивали флагами.

Между тем, существо, которому, видимо, пришлось по вкусу его творение, сделало по направлению к дворцу несколько неторопливых шагов. И тогда прямо к его ногам протянулась, словно гигантский золотой язык, широкая кружевная лестница. По ней необычный волшебник и прошёл внутрь. А когда овальные, покрытые перламутром двери захлопнулись, окна будто бы расцвели, засветились ещё ярче, и заиграла музыка.

Святополк хорошо рассмотрел лесное чудо. Особенно поразил огромный хвост, увенчанный шипом.

– Загляделся? – проговорил Капчо, похлопав молодого воина по плечу.

– Ещё б!..– прошептал тот, с трудом отрываясь от диковинного зрелища, – Но – кто это?

– Скорпион. Могучий чародей. Лучше по пустякам его не тревожить. Хвостом мечет отравленные стрелы, одним желанием творит всё, что угодно – любую вещь. Ты сам видел.

Видели это и доростольцы. А Черномазик и старушка на плече у Капчо продолжали спать.

– 6 —

Дорога, вроде бы, так уверенно бежавшая к мосту через Веймон, внезапно оборвалась у берега. Переправы не было. Сгорел мост. Причём, по всей видимости, недавно. Запах гари ещё витал в воздухе.

– Да что ж им неймётся?! – в сердцах бросил Капчо.– Явно поджог кто-то.

– Эх, Скорпиона сюда бы, – с сожалением проговорил Святополк.

– Ну, Скорпиона беспокоить не станем, – ответил Капчо.– Он же не совсем человек. Ему наши людские дела как-то, знаешь… Что-то другое думать надо.

– Лодку нужно шукать, – подал голос Огнен, – чи плот рубить.

– Ничего рубить не будем, – помолчав, произнёс Хохлач и посмотрел на брата.

Тот почесал в затылке, кивнул и легонько пошевелил плечом, на котором, сладко посапывая, спала старушка. Потревоженная этим движеньем, она открыла глаза и недовольно взглянула на стариков.

– Ну не серчай, Матрёша, – ответил Капчо на её полный укора взгляд.– Дело важное. Моста нет, а переправиться нужно.

– Вечно с вами, оголтелыми, что-нибудь да случится, – проворчала Матрёша, и с неожиданной грацией спрыгнув на землю, засеменила к воде.

«Двадцать лет прожил, ничего такого не видел, – подумал Святополк, – а тут за три дня сразу столько всякого…»

Но в это время невеличка удивила ещё больше. Она зашла в воду, поплыла, а после вовсе нырнула и скрылась в глубине. Впрочем, через пару мгновений выглянула на поверхность и, подплыв к берегу, прокричала:

– Будет вам лодка!

Потом, резво выбравшись из реки, и по-собачьи отряхиваясь, добавила:

– А вот лошадям и бычку твоему вплавь придётся.

– И за то спасибо, – поклонился Хохлач и, обращаясь уже к молодому витязю, проговорил:– Ну, вот и всё. Переберёмся! – и указал рукой куда-то вниз по течению.

Чёрная точка, показавшаяся вдали, быстро росла – вскоре князь разглядел довольно большую лодку или, скорее, чёлн, который стремительно приближался.

– Как это он? Сам, что ли? – молодой воин обернулся к старикам.

– Да почему, сам? – ответил Капчо.– Бобры толкают. Не те, которые водяные, а которые звери. Нашли где-то и к нам пригнали. Матрёна договорилась. А как переправимся, так обратно оттащат.

– А-а-а, вот в чём дело… – потерев подбородок, только и промолвил витязь.

– 7 —

Люди разместились в лодке, быка Хохлач привязал за длинную верёвку к корме, а с лошадьми вызвался плыть Огнен, сказавший, что он на Малой Рузе вырос и – «привыкши».

Святополк снял привязанную к седлу сумку с Черномазиком, перекинул через плечо, взялся за вёсла. О тожен на Рузе вырос, только на Большой, и потому с вёслами управляться умел. Старики вызвались ему помогать, а Златка села к рулю.

Огнен ввёл лошадей в воду. Шлюпка отвалила от берега, пошла следом. Мерными взмахами Святополк вместе со стариками гнал лодку к другому берегу. Неторопливое течение Веймона им не мешало, и всё шло отлично, но на середине реки чёлн внезапно во что-то упёрся. «Ну, надо ж! Откуда здесь – на стремнине – отмель?» – досадливо поморщился князь. Однако хорошенько обдумать сей загадочный природный феномен не удалось. Потому что…

– О, Перун, помоги нам! – выкрикнул Хохлач.

– Я так и знал!!! – воскликнул Капчо. И в руках у братьев тут же заместо вёсел возникли длинные кривые сабли.

– Греби, князь! – прокричали почти хором старики и принялись бить оружием по воде. А за борта лодки уже хватались чьи-то когтистые лапы.

В днище что-то вонзилось. Похоже, гарпун. В чёлн хлынула вода, и Златка бросилась вычерпывать – сначала руками, а потом чашкой, которую вытащил из сумки проснувшийся Черномазик. Огнен, к тому моменту уже достигший спасительного противоположного берега, стоял, беспомощно сжимая кулаки, сознавая, что никак не может помочь дочке и жене. А в лодку карабкался огромный водяной с кинжалом в зубах. Капчо одним ударом опрокинул его обратно в воду.

– Что ж они делают?! – вскричал Святополк, яростно работая вёслами.– Они ж – наши друзья!

– Да не водовики это, – пропыхтел Хохлач, без устали машущий саблей.– Это кароконджо! Не видишь, какие у них рожи синие?

Князь бросил взгляд. Точно! Тёмно-синяя (почти чёрная) кожа, жёлтые мутные глаза. Нет, определённо, не водяной.

– А вот то – уже наши друзья, – прохрипел Капчо.

Река забурлила. К месту схватки людей и караконджо приближалась целая армия водяных. Лодка, пробитая десятками ударов, медленно тонула, Златка и домовой черпали, Матрёна наваливалась на руль, Святополк что было сил грёб и только одна Ниточка сидела не шелохнувшись, во все глаза рассматривая надвигающееся подводное войско.

Водовиков, которые шли в атаку, было, по меньшой мере, раз в десять больше, чем караконджо. И синекожие дрогнули, бросились врассыпную. А чёлн, наполовину уже затопленный, ткнулся носом в илистый берег.

– 8 —

– Приехали, – пытаясь отдышаться, просипел Капчо.

Старики выбрались из лодки. Святополк передал им Ниточку, Черномазика и Матрёну, затем вылез сам и помог сойти Златке. А после все повернулись к воде, желая посмотреть на исход битвы и отблагодарить своих, так кстати, появившихся спасителей. Но всё опустело. Ни караконджо, ни водяных.

– Куда они делись? – домовой взбежал на пригорок и рассмотрел реку оттуда.

Хохлач и Капчо переглянулись.

– Синебрюхие сбежали, – произнёс Хохлач задумчиво, – а вот водяные… Странно…

– Что за караконджо такие? – спросил, подходя к ним молодой витязь.– Никогда о них не слышал.

– Тоже подводные. Нашим водяным родня дальняя. Только живут не здесь, а за тридевять земель. В Мокинзаре, Арамеке, Гаузии. Откуда они у нас взялись? Вот вопрос.

– Слушай, а может, уже Ма-ар за дело принялся? Подтягивает к Бухнадару нечисть знакомую, – проговорил Святополк, вспомнив о недавнем разговоре.

– Всё может статься, – промолвил Капчо. А Хохлач добавил:

– Скорее всего, так и есть.

Матрёна перебросилась парой фраз на диковинном зверином языке с одним из бобров, вышедшем на берег, и люди, погрузив поклажу на лошадей и быка, направились дальше.

– 9 —

Несколько часов спустя путники добрались до жилища стариков. Дом, в самом деле, оказался большущий, двуклетный26, огороженный высоким, но каким-то чахлым забором – кто захочет, тот пролезет. Заметив, что Святополк обратил на это внимание, Хохлач сказал:

– Кто нас не побоится, через любой частокол перескочит, а тын – он для того, чтоб козы ни ушли.

Целое стадо коз, тут же, как бы объясняя слова старика, появилось из-за угла.

– Вы у нас в гостях, – громко, обращаясь ко всем, проговорил Хохлач, – Проходите, располагайтесь. Матрёна вас проводит. Там козье молоко и сыр. Отдыхайте. А мы ещё по хозяйству похлопочем. Впрочем, ты, князь, останься.

Когда доростольцы и домовой, следуя за Матрёной, зашли в дом, Капчо посмотрел на брата и проговорил:

– Иллюзия, значит. Интересно… Не ты, говоришь? И не я. Мы – пеньки трухлявые – не смикитили… А вот ты, молодой человек, что думаешь? Кто картинку створил? Да ещё так вероподобно. И не признался, и виду не подал.

– Так мне не почудилось? – пробормотал Святополк.– Водяных на самом деле не было? Одна видимость?

– Видимость-то, она, видимость, но кто её нарисовал так красиво?

– Ладно, давай в дом зайдём, – сказал Хохлач.– Я, кажется, догадываюсь, кто. Но больно уж диковинно получается.

Поднявшись по ступенькам крыльца, старики и молодой воин вошли в дверь и оказались в просторной комнате, которую предоставили для ночлега доростольцам.

– Это не Златка, – проговорил Капчо, поглядев на брата.

– И не Огнен, – произнёс Хохлач.

– Это Ниточка, – в один голос сказали оба.

Девочка сидела в углу и возилась со старой тряпичной куклой.

– Я её сейчас спать уложу, а потом сама спать буду, – ответила она, по-своему истолковав вопросительный взгляд стариков.

– Это правильно, – одобрительно заметил Хохлач.– Куклам тоже спать надо. Но ты нам другое скажи: как водовиков сделала?

– Не знаю, – не отрываясь от своего занятия, сказала девочка.– Как-то само вышло.

– И давно ты так умеешь?

– Та, з младости, – ответила за неё Златка.

– Вы, паны калугеры27, – вставил Огнен, – не мало подывитесь, егда побачите, шо вона на усех мовах гуторить може. И по-роцки, и по-гринульски, и по-маврийски даже. Как потщатится28.

Ниточка уложила, наконец, куклу и подошла к старикам.

– Я, когда вырасту, – серьёзно проговорила она, – буду королевой. Только ещё не знаю где. А пока я маленькая. У меня других дел полно. У меня, вон, Лиська не спит, – и указала на игрушку. – Её уложить надо.

– Хорошо, – согласился Хохлач, – это тоже дело.

– Пошли! – обратившись к брату и Святополку, произнёс Капчо и подтолкнул их к выходу.– Дайте людям отдохнуть.

– 10 —

– Надо бы Грегину рассказать, что такая Ниточка объявилась, – сказал Капчо, когда втроём вышли они из дома.

– А кто такой Грегин? – тут же задал вопрос Святополк.

– Ох, князь, ничего-то ты не знаешь, – пробормотал Хохлач.– Это Великий магистр Ордена.

– Какого? Фиосинистов, что ли?

– Их самых, – улыбнулся Хохлач.– А больше пока не скажу. Начало сперва пройди.

Молодой воин промолчал, взглянул исподлобья. Плюнуть что ль на начало, на путь и на прочую колдовскую дребедень?.. Ладно, утро рассудит. Пожал плечами и отправился спать.

Глава 4

– 1 —

Зимцерла29 ещё лениво просыпалась, пытаясь приподнять набухшие от росы ресницы, а молодой князь уже выехал из леса, который окончился внезапно и остался позади плотной зелёной стеной. Доростольцев воин доверил попечению стариков. «Там им точно будет спокойнее, чем со мной», – не без основания подумал он.

Впереди лежали земли новой страны – Гринуэлла. А по пути к столице – Гринтауну – стоял замок пропавшего без вести графа Плантвейна – нынешняя обитель ненавистного Бухнадара.

День намечался пасмурный. Накрапывал мелкий дождик. Черномазик сладко посапывал где-то в глубине дорожной сумы. А Святополк, против воли (просто мысли сами лезли в голову) размышлял о каком-то неведомом «начале», которое ему суждено «пройти». А помимо, всё возвращался мыслями к себе. Точно ли князь? Да, точно, точно… Сам же всё уже вспомнил… Но что ж ему так памроки отбило?.. Или Бухнарара так перепужался (он нарочно ввернул язвительное словечко, что б себе побольней сделать), что прям обмер? А коль так – то, ох, как стыдно!.. А коль не так? И кто-то помог? Но кто? Зачем?.. «Безответные это думки, – вздохнул молодой воин, безответные…». Вот и утро не рассудило. Но на всё ответы когда-то сыщутся…

Широкая и ухоженная дорога, по которой ступал Ветролёт, вела, скорее всего, к какому-то городу или большому селу. Святополк же надеялся, что она идёт прямиком к столице. А того лучше, к замку с Бухнадаром. В лесу молодому гриднику дважды случилось пересекать реки – сначала Нейс, а потом Веймон, и свое месторасположение он вычислил довольно легко. Получалось, что сейчас он, очевидно, где-то в треугольнике между границей Безымянного леса и двумя реками – Нетце на северо-западе и Веймоном на юге.

– 2 —

Дорога – не лес. И молодой витязь, конечно, хорошо понимал, что нарваться на «рыжих» здесь – плёвое дело, или как бы выразился Черномазик, «что улиткой подавиться». Но не для того он сюда запёрся, чтобы сложить буйну головушку в драке с первым же сторожевым разъездом. Он – благоразумный и рассудительный разведчик и, поэтому… должен… А, бес с ним, с разведчиком!

Увидев впереди отряд «рыжекафтанных», Святополк не колеблясь, направил коня прямо к ним.

Властный окрик и копья, направленные в грудь, всё же заставили молодого воина придержать коня, который, почуяв настроение всадника, нетерпеливо пританцовывал. Но отступать сын Ратибора не умел.

– Я – Святополк, князь Роца! – гордо проговорил он, ни мало не озаботясь тем, что мокинзарцы роцкий не понимают. – Если вы, рыжехвостые, сейчас не посторонитесь, то всем вам Курдуш30 будет по полному списку!

Бухнадаровцы переглянулись.

– Нэ га бэцар31, – сплюнув, лениво процедил сквозь зубы один из них, видимо военачальник, так как его шлем украшал высокий султан из перьев. – Курма нали32.

И взмахнул булавой. По этому знаку пятеро «рыжих» отделились от отряда, сделали небольшой полукруг и понеслись на князя, грозя поднять его на копья. Укрывшись щитом, и так же сжимая рукой копьё, Святополк – эх, была не была – ринулся им навстречу. Он сшибся с первым, выбил его из седла и выхватил меч. В следующее мгновенье он уже пронзил второго, а третьего разрубил пополам. Коня четвёртого укусил Ветролёт. Лошадь взвилась на дыбы и сбросила всадника. Пятого Святополк ударил в горло кинжалом. «Вот вам и Курдуш!» – пронеслась удалая мысль.

Остальные воины противника, обескуражено наблюдавшие за странным поединком, вдруг опомнились и схватились за арбалеты. Но не одна из стрел не достигла цели. Лишь несколько, слегка царапнув по броне, срикошетили и нырнули в траву, не причинив молодому ратнику ни малейшего вреда. Святополк же, недолго думая, выкрикнул свой боевой клич и погнал Ветролёта в самую гущу врага.

Совсем не ожидавшие такого поворота событий, «рыжекафтанные» пришли в замешательство. Кони их сбились в кучу, и когда молодой витязь врезался в их отряд, никто не смог оказать ему достойного сопротивления. Под его ударами один за другим мокинзарские воины летели на землю, и когда двадцать из них уже были повержены, шестеро последних, видя удивительную неуязвимость противника, пустились наутёк.

А сын Ратибора помчался следом, размахивая мечём, и выкрикивая свой девиз: «Роц и свобода!»

– 3 —

Однако праздновать победу в сей раз Святополку было не суждено. В то самое время, когда молодой воин мчался за ратниками Бухнадара, обезумевшими от страха, а Ветролёт едва не доставал мордой до хвоста, скачущего впереди коня, на холме, слева от разворачивающихся событий, появился высокий всадник, в полосатой красно-чёрной ферязи и шлеме, полностью скрывающем лицо. На его шее висела чудесная хрустальная цепь, а внутри каждого её колечка сверкали и переливались, словно капельки росы, шарики ртути – волшебного жидкого металла.

Понаблюдав за поединком, что близился к исходу, всадник покачал головой, а потом словно нехотя, лениво дотронулся до своего хрустального амулета и что-то глухо, сквозь шлем, проворчал. Тот час сознание Святополка затуманилось, сердце его остановилось. Он умер мгновенно, так и не настигнув тех – последних шестерых.

Они же, видя, что Святополк мёртв, осадили лошадей и, ещё не придя с себя от страха, теперь с не меньшим ужасом взирали на красно-чёрного всадника. А тот, совсем не торопясь, спустился с холма и подъехал к тем, кто уцелел после страшной и такой нелепой битвы с сыном Ратибора.

– Э валэ ца матар цанэ канн? Ка лавэр у? Ба абир, на батэр. Шилум би сарац. Батэс аминахар. На кирут матарет. Жимас33! – со злостью проговорил он и, вонзив шпоры своему жеребцу в бок, ускакал.

Ещё несколько минут упавшие ниц ратники не осмеливались подняться из клубов медленно оседающей пыли. Наконец тот из них, что так недавно гордо восседал на коне, командуя отрядом, приподнялся, отряхнул кое-как одежду и невесело пробормотал:

– Лупас, каши канатур, Бухнадар-эка34.

Но силуэт чёрного всадника уже растаял вдали.

– 4 —

Князь огляделся. Он находился в тёмной долине. Впереди – на холме, поросшем мхом и осокой, кренилась ветхая деревянная хижина с заколоченными окнами и дырявой крышей. Чёрная покосившаяся дверь скрипела на ржавых петлях при каждом порыве ветра, который свободно разгуливал, сметая листья, сухую траву и всё, что не могло противиться его воле.

Немного уняв волнение, воин ступил к подножию холма. С каждым шагом порывы ветра становились всё сильнее и яростнее, и вскоре настоящий ураган бушевал по округе. Казалось, ветер противится желанию человека. Но путник не обращал на это внимания. Он решительно приблизился к не прекращающей скрипеть двери и, с силой толкнув её, прошёл внутрь.

Когда глаза немного обвыклись с темнотой, витязь увидел, что находится в просторной, высокой, почти пустой комнате. Пара колченогих стульев прислонившихся к стенам – вот и вся обстановка. Ни сундука, ни лавки. Зато на одной из стен – старинная, тронутая тленом парсуна с несущимся на всех парусах кораблём. Яркая картинка, точно живая. И стоило лишь взглянуть – всё тут же вскипело: вспенилось море, заскрипели мачты. И будто б вырос, надвинулся парусник на безрассудного, потревожившего его покой.

Витязь, не ожидая подобного, отпрянул. А трёхмачтовик продолжал стремиться вперёд – вскоре стали видны даже детали оснастки.

И здесь на палубе появилась молодая красивая женщина с длинными распущенными волосами и лицом, искажённым гримасой гнева. В ярости обернулась она к пришельцу. Колдунья (а в её принадлежности к злому чародейству воин нисколько не усомнился), взмахнула мечом, намереваясь обрушить его на голову витязя, но здесь другой меч, направленный незримой рукой, возник из пустоты и отразил удар. И видение исчезло, будто б ветер задул свечу или волна лизнула песок.

Но здесь же вспыхнуло видение другое. Целое семейство демонов, визжа и кривляясь, спрыгнув с потолка, устроило в комнате хоровод, поминутно хватая молодого витязя за руки – приглашая войти к ним в коло. Воин хмурился, сторонился нечистых. И тогда, видя, что ничего у них не выходит, трое демонов выбежали за дверь и тут же явились снова, толкая впереди себя гроб, который установили посреди комнаты. А рядом неожиданно выплыл из тьмы человек – высокий худой старик – стоящий на коленях со связанными сзади руками. «Если хочешь, витязь, мы пощадим его, – пропищали злые духи, – а взамен ты с нами спляшешь».

«Прочь!» – вскричал тогда воин и бросился вон из осквернённого нечистью дома. Мчались за ним какие-то огромные птицы без перьев, плевали вслед кусками твёрдого синего огня, пламя обжигало спину, да так, что скоро вся одежда дымилась. Задыхаясь, мчал он, не разбирая дороги. От того, верно, и зацепился за вылезшую из-под земли корягу, со всего маху упал и покатился по кочкам. «Всё! – подумалось тут же.– Загрызут!»

«Держись!» – словно бы в ответ, услышал он голос деда Всеслава.

И всё стихло.

– 5 —

А в ту пору по дороге к замку во весь дух мчался всадник. Приблизившись к месту недавнего сражения, он с удивлением огляделся и хрипло захохотал.

– Славная битва, – отсмеявшись, пробормотал он на курфи и, без труда перейдя на гринуэльский, добавил: – Двадцать дружинников Бухнадара и один юноша! Да и то, сдаётся мне, не они совладали. Видать, сам великий снизошёл – потрясал тут своей проклятой цепью.

Молодцевато соскочив с лошади, всадник, со словами: «Он может быть опасен!», крепко связал Святополка. А после снял со своей шеи начищенную до блеска медную цепь.

И вдруг напряжённо замер. «Неужели? – сказал он сам себе.– Не может быть!» Он тронул рукою цепь, которую одела на Святополка Весена. «Невероятно! – воскликнул неизвестный.– Просто невероятно! Какая удача!» Он даже вскочил на ноги и обратил взор к небесам, как бы намереваясь отблагодарить богов за нежданный подарок, но быстро взял себя в руки и вновь опустился на колени рядом с покойным.

– Вот так, – аккуратно снимая с витязя волшебный амулет, произнёс неизвестный. Потом сосчитал деревянные звенья, удовлетворённо хмыкнул и уложил веригу в широкий карман. И только потом неспешно дотронулся до лба поверженного воина своей медной цепью.

– 6 —

Святополк разлепил веки и, вздохнув, устремил взгляд на незнакомца.

– Кто ты, юноша? – услышал он на чистом роцком, – Отвечай, ибо ты мой пленник.

– Я – Святополк, сын Ратибора, – с трудом ворочая онемевшим языком, ответил молодой воин.

Во всём теле ощущалось приятное покалывание. Организм оживал и члены, которые было сковал смертный холод, обретали прежнюю упругость.

– А я – Хынсебен Ашан. И я только что оживил тебя, – произнёс неизвестный.– Так что, несмотря на то, что я тебя связал и намереваюсь отдать в лапы самому Бухнадару, которого ты, наверное, всей душой ненавидишь, ты должен быть мне благодарен.

Хотелось бы что-то дерзкое ответить, да с языком беда, а мычать невнятное-жалкое – зачем? Поднялся кое-как с помощью Хынсебена и в седло взгромоздился. К Бухнадару? Хм… Из огня да… Впрочем, поживём – увидим! Жаль, помощи ждать не приходится. Ни Черномазика, ни Ветролёта поблизости, ни стариков краснобородых…

– 7 —

Черномазик засопел, очнулся. Такая глубокая ночь стояла вокруг и такая темень разливалась повсюду, что аж небо лоснилось, а жуть брала да не отпускала. А ещё мёртвые тела вокруг. «Ох, мама, – пролепетал маленький дух, который, к слову, был вовсе не робкого десятка.– Нешто и хозяин смерть свою тут обрёл?». Голова домовёнка раскалывалась от страшной боли и, дотронувшись до лба, он обнаружил огромную шишку.

С мрачным удовольствие выискав, помимо шишки, с дюжину синяков, отметив, что, благо, ничего не оторвало (а из сумы выбросило, видать, так, что летел он – будь здоров!), полазник поднялся на ноги и, пытаясь не кряхтеть, побрёл по степи. Нет, хотя, убитых было много, тела князя он не обнаружил, и это вселило некоторую надежду. А коль есть надежда, то можно и дальше жить! Да и подкрепиться не грех! Вырыв из земли пару съедобных корней, домовик немного утолил голод, а затем почти бодро зашагал в ту сторону, куда уходили следы Ветролёта.

Так прошагал он едва ли не с версту, и совсем уж было успокоился, но тут посредь благостной тишины послышались тяжёлые хлопки больших крыльев. Повинуясь древнему инстинкту, Черномазик, не задумываясь, бросился на землю и вжался в колючую траву. «Нечисто дело, – подумалось сразу же.– У совы или летучей мыши крылья куда как меньше, чем у того, кто тут надо мной вьётся».

К сожалению, прав он оказался. Более того, действительность совсем скверной вышла! Куда дурнее самых дурных предчувствий! Не успел Черномазик распластаться по шипастой траве, как позади ухнула о землю грузная массивная туша. Опасливо оглянувшись, домовой угадал Карама – зелёного упыря, о котором успел уж и позабыть. Тот, как сразу выяснилось, видел в темноте отнюдь не хуже домового и, потому, без промедления, со скрипом сложив кожистые крылья, ринулся вперёд, намереваясь схватить маленького друга Святополка. «Гореть тебе в Тартаре!», – возопил домовик, вскакивая с травы и намереваясь подороже продать свою жизнь, но в этот момент кто-то схватил его за ноги и потащил вниз – в узкую и сырую нору.

Наново Черномазик испугаться не успел, а когда ж отдышался и пришёл в себя, то увидел, что сидит он на чистом земляном полу, аккуратно выстланном сухим мхом. По углам небольшой уютной пещерки (совсем-совсем небольшой, ибо разместиться там могли, от силы, трое-четверо таких маленьких существ, как Черномазик), тлели воткнутые в стены гнилушки, распространяя вокруг мягкое голубоватое сияние. А напротив домового по-хозяйски расположился зверёк, покрытый чёрной бархатистой шерстью. Размерами, пожалуй, ещё помельче Черномазика.