Цепи Скорпиона

– Эх, – выдохнул Святополк и подъехал к воротам. Черномазик же в мгновенье ока выскочил из сумки и тут же юркнул в кусты, моментально растворившись в надвигающемся полумраке.

Хозяин, очевидно, ещё издали заприметивший приближение всадника, подошёл к воротам и, погремев ключами, распахнул. С полуденным стариком годами они, верно, схожи, тут же отметил Святополк, а вот статью да обликом – совсем не родня.

Высокий. Плотный. Закутанный не по погоде в зелёную епанчу, а под ней полукафтан ещё… хворый что ли?.. Бородища обширна, неухожена, топорщится. Кожаный шлем, с-под которого ни единый волосок не выскакивает. Не стоит – громадится. То хлыстиком плетёным по болотным сапожищам похлещет. То пояс да ножны с мечиком короткожальным огладит. То кольца начищенной железной цепи, на шее висящей, потеребит. Цепь при том, знакомая какая-то. А зыркает так, что и Стережный обзавидуется. Впору коня поворотить. Но назад пятками роцкому князю ходить несподручно – и руки и ноги вывернешь. К тому ж гордость – она одна, другой нету. Не пугаться тут надо, а учтивость проявить.

– Добрый вечер, хозяин, да пребудет над твоим кровом длань богов, – спешившись и поклонившись, проговорил молодой человек.– Могу ли я переночевать у тебя?

Тот бросил на странника новый – теперь уж долгий, оценивающий взгляд и в тон ему произнёс:

– Добрый вечер, путник. Если тебе и твоему коню нужны пища или отдых, то места получше в здешних краях не сыщешь. Скажи только, чем за постой уплатишь?

– Роцкими деньгами, конечно, – удивившись (ну чем ещё, скажите на милость, можно платить в Роце?), ответил Святополк.– За хороший ужин и спокойный сон не пожалею и червонца.

– Червонцы – славная таньга, – кинул старик, – но я согласен на три гривны, плюс цепь, что у тебя на шее.

– О, зачем она тебе? – рассмеялся молодой воин.– Она ж ни ногаты, ни куны10 не стоит, да я к тому ж всё равно её не отдам. Она мне от предков досталась.

– Хорошо, пусть будет червонец.

И старик указал на открытую дверь дома.

Комната, в которую попал Святополк, оказалась не роскошнее монашеской кельи. Стол, несколько лавок и печь – вот и вся обстановка. Но хозяин на схимника и близко не походил. И епанча на нём с опушкой собольей, и полукафтанчик бархата тонкого, и ножны, в коих каменья блестящие так и посверкивают, лалы, небось какие… Хотя, какая мне разница? – подумал Святополк. Вот, ни образов, ни лампад, ни изваяний – это, и правда, скверно. А может, и это не главное? Вон, зато, как он с делами управился! Ветролёта в стойло отвёл, корм ему задал, на стол проворно накрыл. Обхаял я деда не за что, наверное…

Вечеряли просто, но сытно – сочная жареная телятина, мягкий душистый хлеб, солёный овечий сыр, вино из смородины. Разговор как-то не клеился. На все расспросы старик отвечал односложно, отмалчивался. Только бурчал: «Ты ешь, ешь». Да подливал вина. И вскоре молодой князь понял, что ему необходим отдых, тем более что завтра предстоит переход через лес. А переход этот хотелось бы за один день свершить, ибо ночь в лесу – дело малоприятное, если не сказать: смертельно опасное. Потому, поблагодарив за ужин, молодой воин расплатился и прошёл в отведённую ему комнату, в которой опять-таки ничего, кроме широкого сундука с постелью не увидал. Подумал, куда мог бы запропаститься домовой, прилёг, не раздеваясь, и в сон провалился.

– 6 —

Тусклая бесцветная пустошь простиралась окрест. Унылой равниной тянулась она, не оживляемая даже сыпучими дюнами, утопая в печальной тени и скрывая вдали свой край. Хотя – кто его знает? – возможно, и вовсе не имелось тут концов и начал, а существовала лишь бессмысленная серая мгла, обнимающая потерянную богами страну. Гнетущей безбрежностью, от которой мутило разум, пугала она. И горизонт – вечный поводырь и напарник одинокого странника – не лежал вокруг натянутой чёрной нитью, разделяя горние и земное, а, забывая своё предначертанье, скрывался из глаз.

И не виделось здесь птиц и животных, и чахлых травинок, и сухоногой мелюзги под ногами, всегда и повсюду спешащей по своим букашьим делам. И песок не шуршал. И не дул вольный ветер. И солнце с луной не сменяли друг друга на тверди небесной. И даже небо над головой исчезло, явив вместо себя мутное отраженье пустыни. И почудилось витязю, что время завершило свой ход. А сам он – в местах, из которых не выбраться ему никогда. И тогда он устал. Тело сковала судорога, а сердце – тяжёлая скорбь.

Он опустился на колени, уступая усталости, и ощутил под руками поверхность. Она была мягкой, отчего-то пушистой и напоминала… Черномазика!

– 7 —

Лёгкий, но болезненный укол разбудил Святополка. Тут же вскочив и выхватив кинжал, с которым не расставался даже во сне, он разглядел маленькую фигурку домового.

– Ты с ума сошёл, – буркнул недовольно князь, но домовик тут же закрыл ему рот своей мохнатой ручкой.

– Тихо, хозяин, – прошептал он.– Мигом вылезай в окно. Оно уже открыто и Ветролёт во дворе.

Домовик беспокоился не шутку. Поэтому витязь без лишних слов последовал за ним и выбрался наружу.

Ветролёт с лёгкостью перемахнул высокий забор, и вскоре путники достаточно далеко отдалились от дома, в котором Святополк так малоудачно заночевал. Тогда Черномазик, который сидел впереди, уцепившись за гриву, что-то шепнул коню, и тот перешёл на шаг.

– Так что же случилось? – уже не ощущая беспокойства, что передалось от домовика, спросил князь.

– Случилось то, хозяин, – молвил домовой, – что вино было отравлено. И тебе не суждено уж было проснуться. Да вовремя подоспел я. В ногте моего мизинца есть маленький кусочек жизни. Не уколи я тебя, так бы ты и спал вечным сном. А так и ты жив, и цепь твоя при тебе. Мы – домовые – народ ночной. Днём спим, а ночью гуляем да с котами дерёмся. Вот ходил, я ходил вокруг изгороди и слышу: этот колдун, ну, старик этот лысый, Ма-ар его звать, говорит своему приятелю тихо так: «Мальчишка сейчас помрёт, я его вином отравленным опоил, тогда войдём и цепь с него снимем. Стало быть, две уже будет. А потом уж потешишься, хлебнёшь крови человеческой. А тот, весь зелёный, что на лягушку похож (ну, это я уже на забор залез – в окно смотрел), спорит. Рычит, цокает, сейчас, мол, хочу – пока живой. А старик его не пускает. Вот тут я кинулся за Ветролётом, а потом за тобой. Хвала всем богам, успел! Не то худо б тебе было. Да не то – худо, а помер бы ты, хозяин, да и всё.

Услыхав этот рассказ, молодой воин поневоле содрогнулся и действительно возблагодарил богов. А затем крепко пожал пушистую ручку домового и проговорил:

– Спасибо, дружок, ты спас меня. А я ведь, грешным делом, думал, будешь мне помехой.

Через некоторое время путники остановились на самом краю Безымянного леса и расседлали коня. Святополк лёг подремать, а Черномазик, как и положено домовому, не смыкал глаз до утра.

– 8 —

Пока молодой князь с присущей молодости безмятежностью спал, а домовой карабкался по ветвям в поисках сочных древесных улиток, в доме, что оставили они так поспешно, происходил следующий разговор:

– Не сносить, не сносить мне головы, – нервно прохаживаясь, говорил старик, – да, если вдруг не один вернётся, то… Да и тебе несдобровать…

– Никто не виноват, Ма-ар, что тебе ещё одну цепь захотелось, – проскрежетал недовольно его серо-зелёный, покрытый шипами собеседник, явно не принадлежащий к человеческому роду.– А точно ли – князь?

– Да вот же, – Ма-ар ткнул пальцем в клочок папируса картажской харты11.– Под описание точь-в-точь подходит. Смотри: «Скроен ладно. Росту два аршина и десять вершков. Лицо румяное. Усы и борода еле пробиваются».

– Ну, Таджмор с ним, – откликнулся нечистый.

– Вот что, Карам, – промолвил тогда колдун, – лети и найди их. Князя убей, а домашнего тащи сюда. Сварю с него приворотное зелье, сам нарвался.

Упырь спорить не стал. А, открыв окно и расправив крылья, взмыл в ночное, среброглазое от звёзд небо.

Глава 2

– 1 —

– Слушай, дружище, – спросил Святополк, – а тот, который у колдуна, он, случайно, не водяной? Они, как будто, тоже зелёные и всё маскируются. То под тину речную, то под ряску рябую.

– Зелёные-то они, зелёные, да только это не водяной, – уверенно ответил Черномазик.– У водяных (а я их повидал в детстве – о-го-го!), ушей совсем нет – просто дырка. А ещё у этого вместо рта и носа – не то клюв, не то рыло. А водяные – так те с носом, хоть и расплющенным. И рот у них на месте, как у всех порядочных… ну, как у нас с тобой. Вот губы у них толстые. И, к тому же, водовики, они все, как один, волосатые и бородатые. Кроме маленьких, конечно. А эта страхопета, точно: лягушка лягушкой, хоть бы один волосок где вылез. Прямо, ырапская невеста12.

Не очень понял Святополк, к чему именно относится последнее замечание домового – к отсутствию волос или всецело к мерзкой внешности упыря, но Карам явно произвёл на Черномазика неизгладимое впечатление.

– А что он говорил про цепь? – вспомнил молодой воин, снимая с шеи свою.

Пожалуй, впервые (если не считать того случая, когда в пятилетнем возрасте вытащил из рундука, долго вертел в руках, разглядывал, а потом едва не упустил в колодец), Святополк решил хорошенько её рассмотреть. А штука, между тем, внимания стоила! Изготовили её из деревянных колец, совершенно удивительным образом – без швов и распилов – вдетых друг в друга. Оттого, как ни крути, не верти, а непонятно – не обошлось тут без колдовства или же она вышла из рук искусного мастера, не имеющего о магии никакого представления, но зато понимающего толк в своём ремесле? Насчитывалось в ней тридцать семь звеньев, выточенных из деревьев разных пород – дуба, сосны, каштана, клёна, берёзы, платана и вишни. Но об этом молодой князь знал, единственно, из рассказов Весены, так как одинаковые чёрные кольца почти ничем не различались.

– Ах, вот в чём дело! – воскликнул, осенённый внезапной догадкой сын Ратибора, выслушав ответ Черномазика.– Я понял, почему цепь колдуна… как его? Ма-ар? Что ж за имена у них? – язык вывернешь!.. Почему она знакомой мне показалась. Она ж чем-то на мою похожа! Правда, та железная. Но зачем ему две? Как он сказал: «Две уже будет»?.. Уже…

– Да ладно тебе, хватит потолок лампадить13, – отмахнулся домовой.– По ходу разберёмся.

Коротая время беседой (причём домовик, рискуя получить пару щелчков по мохнатому лбу, постоянно – шутливыми подначками – испытывал терпение молодого князя), странники углубились в лес, который с каждым шагом становился всё гуще и гуще. И наконец, загустел так, что Ветролёт с трудом протискивался, по исчезающей в чаще, тропе. Отчего Святополку время от времени приходилось спешиваться, чтоб, орудуя мечом, расчищать путь.

– 2 —

Часам к одиннадцати (как определил молодой витязь по едва видневшемуся меж густых ветвей солнцу), путники с облегчением обнаружили, что лес становится реже. А ещё через пару минут деревья совсем расступились, и они с радостью выбрались из хитросплетения стволов, корней и листьев, оказавшись на берегу довольно большого круглого озера, что раскинулось в центре такой же круглой поляны. Ничуть не кривя душой, князь вознёс молитву богам и подошёл к воде.

– А я это место знаю, – оглядевшись, произнёс домовой. – Это озеро Вэрэнзер. Вода в нём сладкая-я… – он закатил глаза, – и чиста необыкновенно.

Не успел он проговорить, как озеро забурлило, вспенилось, и на берег, фыркая и отряхиваясь, выскочил гигантский чёрный зверь.

– Медведь! – вскричал Черномазик, опрометью взлетая на дерево.

Святополк же отбросил суму, в которой уж было начал отыскивать провизию, привстал и взметнул над головою клинок. Если нужда – так оборонимся, а зазря чудище озёрное обижать – доблесть не великая. Как рассудил – так и вышло.

Со свистом вылетела из воды огромная сеть, накрыла, оплела зверя. Тот, рыча, покатился по траве, пытаясь перегрызть верёвки и вырваться на волю. А пятеро водяных, немедля вылезших из озера (Святополк сразу же узнал их по описанию домового), подбежали к бьющемуся в ярости животному и мигом опутали широкими кожаными ремнями. И только потом, тяжело отдуваясь и беззлобно переругиваясь, заметили князя, который стоял на краю поляны, опираясь на меч, и разглядывал теперь уж водяных.

Экие крепкие парни, подумалось тут же. И с обворужением у них полный порядок. У троих – трезубцы, у двоих – гарпуны. Куртки и короткие штаны серо-зелёные, будто из водорослей. Зато, перламутром расшиты, и жемчугом даже.

– Зачем ты здесь, человек? Что делаешь на берегу нашего озера? – гортанным булькающим рокотом, сделав пару шагов в сторону витязя, произнес один из водяных, верно, старший, так как остальные молчали.

– Я – просто путник, – улыбнувшись, отвечал князь.– Решил остановиться здесь, чтобы поесть и немного отдохнуть.

– Простые путники не носят серебряных лат, – сказал тогда обитатель озера.– К тому же, страннику более к лицу палица, нежели боевой клинок.

– Послушай, – тихо проговорил тогда молодой воин, мысленно убеждая себя не горячиться, – я не ищу ссору ни с вами, ни с кем-нибудь другим. Но ещё более, я не охотник отвечать на всякие распросы, что касаются меня и моего пути. А посему, коль не позволите пойти отсюда с миром, подобру-поздорову, то принужден я буду атаковать вас, невзирая на ваше превосходство. И вам придётся защищаться.

– Ого! – рассмеялся водяной, – Нам защищаться? На берегах Вэра нам так ещё никто не дерзил.– И перехватив тризуб поухватестее, принамерился пригвоздить наглеца к дереву. Святополк же, выкрикнув свой боевой клич «Роц и свобода!», изготовился к отраженью удара. Казалось, обоюдная вспыльчивость уже не оставила надежд к примиренью, но здесь мелькнула маленькая серая тень, и между противниками оказался спрыгнувший с дерева Черномазик.

– Не могли бы вы немного подождать?! – вскидывая вверх обе руки, что было сил, завопил он.

– Ещё и доможилы под ногами путаются, – недовольно пробулькал водовик, отходя на шаг, но, не опуская, впрочем, трезубца.

А Черномазику и этой паузы было довольно.

– Тёплой воды вам, уважаемые водяные, – тут же затараторил он, слегка поклонившись.– И не нужно меня обижать. Я вовсе не путаюсь у вас под ногами, а приехал из дальних краёв для того, чтобы узнать, жива ли ещё старая русалка Чудина. А если да, то передать ей привет от своего деда Конника из рода Мазов.

Вот тут уже водяной опустил оружие и оценивающе оглядел маленького взъерошенного духа, который посмел вмешаться. Да и Святополк посмотрел на своего попутчика так, словно увидел его впервые.

– Так твой дед – старый Конник? – спросил обитатель озера.– И ты можешь это доказать?

– Конечно, – бодро отвечал Черномазик.– Спрашивайте, чего хотите, а лучше кликните Чудину, если она жива и здорова. Она меня признает.

По знаку старшего, двое, что стояли ближе к воде, нырнули и скрылись в глубине.

– Чудина уже стара, – обернулся к домовому один из водяных, – и пройдёт время, прежде чем она сможет подняться. Надо обождать.

Слова Черномазика ещё предстояло проверить, но напряжение спало. А враждебность сменилась взаимным интересом.

С любопытством оглядев страшного зверя, появившегося из воды, Святополк, обратился за разъяснением к водяным.

– Это зуба – водяной медведь, – пробасил один из них.– Животина тихая, почти ручная, но иногда чего-то бесится и удирает на берег. Говорящая тварь, хоть и соображает туговато.

Молодой витязь подошёл к связанному зверю. Морда, и впрямь, медвежья, но всё тело покрыто крупной чешуёй, и не лапы, а ласты, как у тюленей, которых Святополк видел давным-давно в небольшом рыбацком городке Вята.

Разглядывая «тюлямеда» (как молодой князь мысленно прозвал водяное чудо), он не заметил, как на поверхности водоёма показалась старая русалка. Она не вышла на берег (в отличие от водяных, русалки ног не имеют), а лишь подплыла ближе к берегу. Едва заприметив Черномазика, она всплеснула руками и обрадовано воскликнула:

– Ну, конечно, он! Он это!

А маленький дух шлёпнулся в воду и, повиснув на шее русалки, прокричал:

– Бабушка Чудинка, как я рад тебя видеть!

Тут лёд недоверия раскололся. Все сразу заулыбались, заговорили. Двух молодых русалок, появившихся следом за Чудиной, отправили за едой, и вскоре Святополк с Черномазиком сидели в окружении водяных, пробуя разносолы леса.

– 3 —

Племя Бобра, к которому принадлежали обитавшие здесь водяные, издревле жило в мире с людьми, лешими, домовыми, словом, со всеми живыми существами, за исключением болотных кикимор, которых не терпели за непредсказуемость и злобу. Не одну сотню лет подводный народ мастерил свои нехитрые изделия – сети, прочнее которых не бывало, бусы из перламутра и жемчуга, секретом выращивания которого владели, – а потом предлагал их в обмен за вещи из металла. И, главным образом, за оружие, ведь водяной без трезубца или ножа – не водяной!

Безымянный лес, полный рек и озёр, являлся настоящей страной водяных, где общение с сородичами – дело необходимое. Хотя б, потому, что будущую жену молодым воинам приходилось искать в другом племени, ведь русалки не могли перемещаться по суше. Оттого все мужчины Бобров вышли когда-то из других родов – Выдры, Сома или Рака. И каждый из них имел по два имени. К примеру, старшего, с которым молодой князь поменялся ножами в знак уважения и дружбы, звали Омутник Бобр, сын Перекатника Выдры.

Уютно чувствовали себя Святополк и Черномазик в гостях у водяных, да час расставания подошёл. Дорога через лес ещё намечалась долгая, потому, наевшись до отвала, путники распрощались с радушными хозяевами и тронулись в путь, вспоминая славное угощение, которое оказалось вполне пригодным в пищу для человека и домового.

– 4 —

– Опять ты меня уберёг, – сказал сын Ратибора своему маленькому товарищу, когда они отъехали от озера и снова углубились в лес.

– Да, хозяин, на наше счастье, именно сюда ходили мы много раз с моим дедом, когда я был ещё малышом. Как говориться, сызмальства. Эта русалка – Чудинка – была тогда молодой и… как влюбится в одного витязя! Полбеды, что человек, а совсем беда, что мёртвый. Заколотый на берегу… А русалка его, как увидела, так и… Ну, в общем, заколдовала его, затащила в пещерку подводную и плавала вокруг, ждала, что проснётся. Ну, напрасно, конечно. Так не бывает. Чудо, почему-то всегда не там, где нужно… Как её не пытались отвлечь – без проку! А тут мы как-то с дедом пришли купить у них рыбы. А надо сказать, дед мой мог немного ворожить, сейчас-то уж нет, старый стал, а раньше ещё как умел. Так вот, дед столько сил положил! Ходил сюда, наверное, тысячу раз, а таки заклятие с Чудинки снял. И, как видишь, она до сих пор благодарна. А я тогда всё за дедом хвостом ходил, меня так и прозвали – «конский хвостик».

Дорога, что вела от озера вглубь леса, оказалась, против всякого ожидания, вполне ухоженной. Означать это могло, скорее всего, одно – то, что идёт она к мосту через могучий Нейс, широкое русло которого прорезало Безымянный лес с севера на юго-запад. Это ведь мелких рек и речушек здесь протекало видимо-невидимо, а больших имелось только две – Нейс и Веймон.

Святополк бросил взгляд вверх – на солнце, пытаясь прикинуть, который час. Выходило, что уже почти два пополудни, а они, между тем, пока ой как далеки от цели и даже не добрались ещё до реки. «Что-то здесь не так, – пробурчал князь, – мы не заблудились – это точно. Но почему мы не прошли и трети пути по лесу?»

– Эй, оруженосец, – обратился он к домовому, – а не леший нас тут кругами водит?

– Какой леший? – отозвался тот.– Вода впереди, Ветролёт уже учуял.

– Ну-ка, знаешь что, покопайся в суме. Там где-то карта.

Чертёж этот являлся настоящей гордостью князя. Над ней потрудились многие поколения его предков, а основывалась она на первом описании Роца и его окрестностей, которое составил ещё три сотни лет назад достославный Путята из рода Мирославичей по прозвищу Перст. Он побывал повсюду: в Гиспии – на берегу Западного океана, в Мокинзаре и Курфистане – на берегу Южного. И ещё дальше на юг забирался, наведываясь в Шигорум, Гаузию, Маврию и Арамек. Забредал в Галиндию, Гринуэлл и Вамбрию. А уж Роц и Доростол – единое тогда государство – он изъездил вдоль и поперёк. Немало заметок оставил на карте и дед Святополка – Всеслав Большой. Со своей дружиной, а большей частью в одиночку, не единожды уходил он в дальние страны. И, чаще всего, на север – за Бесконечные горы. Что он там делал, что видел и кого встречал – осталось, впрочем, тайной, которую дед унёс с собой в могилу. И на севере карта была размечена не далее, чем до гряды гор, которая тянулась с востока, от побережья Синего моря, до вод Западного океана.

Вот эту карту (рулон пергамента размером локоть на два) и разложил на коленях, спешившийся Святополк.

– О, великий Хорс, – вглядевшись, обескуражено прошептал он, – лес… Черномазик, лес! Он вырос! Что ж нам теперь делать? Мы ж не поспеем до вечера!

– Значит, нужно искать ночлега где-то тут, – беззаботно прощебетал домовой.– Но давай-ка перейдём речку.

– 5 —

В лесу Нейс оказался не особо широк, но даже тут пловцу понадобились бы значительные усилия, чтоб добраться до противоположного берега. Поэтому добротный мост, неизвестно когда и кем здесь – в медвежьем углу – возведённый, оказался весьма кстати. К нему-то молодой князь и направил Ветролёта, попутно вглядываясь в происходящее на самой середине переправы. А происходящее князю чрезвычайно не нравилось. Так как виднелись там «рыжие кафтаны».

– Сколько их, Черномазик? – вполголоса спросил воин.

– Пятеро.

– Всего-то?

Князь наскоро проверил своё вооружение и!..

– Может, не надо?! – отчаянно выкрикнул домовой.

Напрасно!

Спустя мгновенье Святополк с копьём наперевес врезался в «рыжих», которые к этому времени уже успели одолеть переправу и достигнуть другого берега. Замешательство в их рядах он произвёл необыкновенное. Повергнув одного, он отбросил ненужное в ближнем бою копьё, спрыгнул с коня и обернулся к остальным. Но те уже подготовились к схватке, схватились за мечи и дружно накинулись на невесть откуда взявшегося противника.

Рубка намечалась жестокая, но толк в этом деле Святополк знал. Среди товарищей его удальских забав не часто находилось таких, кто б выстоял против него даже втроём. Оттого не торопясь, но поспешая, стоя спиной к дереву, орудуя мечом и кинжалом, витязь принялся аккуратно парировать удары. При сём приглядывался к манере каждого, отыскивал слабые места. И таковые вскоре обнаружились. Тот, кто находился правее, неудобно стоял. Одна нога опирается на кочку, а вторая погрузилась в перину прошлогодней листвы. Другой, что слева – низенький, короткорукий толстяк. То, что телом пышен, оно, конечно, к делу безотносительно, а вот что короткорукий… Третий – по центру – наоборот, долговяз и жилист, но с мечом обращаться не умеет, машет им, как жердиной с забора выломанной. Сразу видно – деревенщина… А самым опасным, пожалуй, выходит четвёртый – высоченный здоровяк и, по всему, опытный, закалённый боец. Трое других ему мешали, и он пока в схватку по-настоящему не вступил. Выжидает, тоже приглядывается. Ну, что ж, вроде, всё ясно. А раз ясно – вперёд!

И князь пошёл в атаку. Сначала он сделал ложный выпад влево, вынырнул из-под рубящего удара «среднего», и, слегка присев, подсёк «правому» ногу мечём. Тот завалился набок, а Святополк, мгновенно парировав новый замах того, что стоял по центру, вонзил нож «левому» прямо в сердце. Вот так! Теперь – третий. Князь отразил ещё один удар, сделал подножку, крутанул клинком, и послушное лезвие вошло поверженному в горло. С этим – всё, дело техники. Теперь, самое сложное – четвёртый.

А «четвёртый» уже ринулся в бой. Кинжал, направленный молодому витязю в горло, угодил в цепь, которая, рассыпавшись веером, упала в траву. Уберегла она витязя, но мощный выпад мокинзарца сшиб с ног, дыханье перехватило. Свалился больно, на камни, но разве ж это – повод в изнеможенье впадать? Не до немочей покуда! И, пружинисто подпрыгнув, Святополк принялся отражать удары, что посыпались на него, как с рога изобилия. Вот теперь уже требовался простор. Дерево за спиной мешало. Найти б более подходящее место. Но где ж его взять? С левой стороны – нагромождение огромных валунов, меж которыми, образуя мелкие водопады, спешит ручеёк, с правой – круто уходит вниз подмытый рекою берег. Что ж… отступим к ручью…

Спокойными, точными движениями, осторожно пятясь, Святополк сдерживал натиск «рыжего». Таким манером добрался до первого валуна, перескочил на него и сделал сверху несколько выпадов. Позиция, возвышающая над противником, выходила выгодной, кабы устоять. Но бугристая поверхность камня удерживать князя не хотела. Пришлось спрыгнуть в ручей и биться чуть не по колено в воде. И всё б ничего, да течение сносит, а противник – совсем не добыча. «Силён, бухнадарская морда, – подумал князь.– И рубака отменный. Ну, да ничего, не таких валили». Однако «рыжий кафтан» валиться не думал. Более того, он явно пытался оттеснить Святополка к берегу, а уж там, где деваться некуда, провести завершающую атаку. Молодой витязь прекрасно это понимал, но, уступая напору, продолжал отходить, перемещаясь от дерева к дереву, от камня к камню. Увы, вечно так продолжаться не могло, и за спиной витязя распахнулась зияющая пустота обрыва, где внизу, сердито ворча, гнал свои воды на север ревущий Нейс.