Сильвио

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Сильвио

фантастическая драма

Действующие лица:

Базилио, правитель страны.

Сильвио, его сын.

Клотальдо, приближенный Базилио

Шут

Придворные

Военачальник

Виночерпий

Казначей

Беатриче, куртизанка

Дамы, фрейлины

Пажи

Женщины из народа, бедные работницы

Народ, ремесленники, воины, мужики, горожане и др.

Действие происходит во владениях Базилио, в сказочной стране. Между прологом и действием 1 проходит 17 лет.

Пролог

Внутренность высокой башни. Перед открытым окном, в котором виднеется звездное небо, стоят Базилио и Шут.

Базилио.

Неведомая творческая силаВо всех мирах бесчисленных явленьяВ одну живую цепь объединила.И в цепи той небесные светила —Последние сверкающие звеньяТуда, туда, к ночному небосводуС несметными лампадными огнямиЛетит чрез все века, чрез всю природуДвижение незримыми волнами. —Так зыбь от камня, брошенного в воду.Широкими расходится кругами.Все выше, выше к сумрачной лазуриВозносится и детский слабый лепет.И гром лавин, и рев могучей бури,И над прудом плакучей ивы трепетВ безмолвных звездах будущее дремлет.Как в золотых клубах, в них скрыты нитиИзменчивых, неведомых событий.Лишь гордый ум вселенную объемлет.Что жалкий скиптр, венец и пурпур тленныйПред властию науки бесконечной!И что за честь толпой рабов презреннойВладеть тому, кто над природой вечнойЦарит одною мыслью вдохновенной!Я здесь лишь – царь: я с высоты взираюНа жалкий мир, волнуемый страстями,И жизнь, и смерть, как Бог, я созерцаю.О дай припасть мне жадными устамиК живым сосцам, божественное ЗнаньеИ утоли мне страстное желаньеЖивого млека сладкими струями!

Шут.

Ты мыслью облетел великую природу.Но для чего? – чтоб знать, как беден ты и слаб.Чтоб вечно чувствовать, что ты бессильный раб.И вечно рваться на свободу.Удар судьбы – и вот ты бледен, ты смущен.Где знания твои. где гордая решимость?..Как будто не для всех одной судьбы закон.Как будто не для всех одна необходимость!Не стоило, мудрец, так много книг читать.Чтоб только разгадать ничтожество вселенной…

Входит Вестник.

Вестник.

Да здравствует король самодержавный!Царица, в тишине уединенной виллы,Где эти дни она в молитве провела.Тебе наследника твоей короны славнойПорфироносного младенца родила,Он – чудо красоты, величия и силы.

Король.

Вели скорей коня седлать!Я к ним бегу, лечу обнятьМладенца милого и мать.

Вестник уходит.

Но нет о сердце не затемСюда пришел я: глух и немК земному счастию мудрец.Я не супруг, я не отец.Я здесь не счастлив, не люблю.И радость в сердце подавлю.Во тьму времен гляжу теперь.Как в распахнувшуюся дверь.И вас молю я в тишине.О сонмы звезд откройте мнеНоворожденного судьбуНауки верному рабу.

Идет к окну, смотрит на звезды и составляет гороскоп.

О горе мне! Среди небес.Как в складках порванных завес,Над краем сумрачной землиКомета вспыхнула вдали.И мир смятением объят,Бледнеют звезды и дрожат.Пред тем, чтоб в ужасе упастьВ ее зияющую пасть.О Боже, верить ли очам?Но рок не лжет, читаю самС невыразимою тоскойВ скрижалях неба голубойВ сияньи звезд мой приговор.Спасенья нет – и жизнь позор.Мой сын – злодей; мой сын – тиранИ, жаждой крови обуян,Как зверь кидается на всех.Разврат… и оргий дикий смех…Мятеж, – и царство как в огнеВ братоубийственной войне.И тот, кто был безумно горд.Склонив главу, в пыли простерт,И с поруганьем на нееОн наступил, дитя мое.Но чем младенец виноват.За что безвинного казнят?Пока беда висит над нимОн дремлет, чистый херувим.Без дум, без воли и греха —И колыбель его тиха.Но рок не дремлет, час пробьет,И кто-то злобный натолкнетНа преступления тебя,Все разбивая, все губя.И ты – преступник, и сойтиНельзя с позорного пути.В утробе матери своей —Ты небом проклятый злодейЯ не пророк, я не мудрец.Я только любящий отец.Но что порыв моей любви.Что слезы жалкие мои,Все видеть, чувствовать и знать —И покоряться, и молчать!..

Входит Клотальдо, королевский канцлер

Клотальдо.

Тебя с наследником, мой царь.Поздравить я пришел…

Базилио.

Клотальдо, я не царь.Ты знаешь ли, пред кем, благоговея.Колена ты склонил? – перед отцом злодея.О, если б пред тобой был честный государь.И любящий народ, и преданный закону.Давно уже, не внемля ничему. —Ни голосу любви своей, ни стонуНесчастной матери, он сыну своемуРазбил бы голову о камень. Бедный, милый.Погибший сын, неведомою силойТы на злодейства обречен.Мелькнешь ты грозным метеором.Венец мой запятнав проклятьем и позором.И нет спасенья, нет. Таков судьбы закон.Под ликом ангела коварный демон скрылся.Дыханье уст его – как аромат цветов…Но легче было б мне, чтоб в сумраке лесовЧудовищем косматым он родился.

Клотальдо.

Кто лживый, дерзостный пророк,Кто царский дух смутил лукавыми речами.Кто нечестивыми устамиСудьбу ужасную наследнику предрек?

Базилио.

Он тот, кому и мстить я не могу!Что мой палач, моя секираСозвездьям вечного эфира —Неодолимому врагу.Увы! от них какие брони.Какие крепости спасет,От их безжалостной погониКакие бешеные кониДобычу рока унесут?

Клотальдо.

Тебе ли царь, склониться в детском страхеПод иго случая главой покорной?Взгляни – ничтожный червь и тот во прахеС врагом пред смертью борется упорно.А ты, умом и волей одаренный.Ужель падешь, без битвы побежденный?Порви оковы трусости позорной:Бессмертной жизнью грудь твоя согрета.О, пусть кругом ревут и стонут бури,Но там, в глубоких недрах сердца где-тоЕсть уголок немеркнущей лазури.Одна в груди – божественная сила,Одна скала – на разъяренном море,Над ней не властны – ни земное горе.Ни рок, ни смерть, ни боги, ни светила.Та сила – долг. Найди же в ней опору,И светлой мыслью победив природу.Стихий безумных бешеному споруПротивосставь разумную свободу.Ты сам себя, о смертный, будь достоин.Коль надо пасть – пади на поле брани,Бразды судеб сжимая в твердой длани.Лицом к врагу, как побежденный воин!

Король в глубоком раздумьи.

Шут (напевает про себя).

Если б капля водянаяДумала, как ты,В час урочный упадаяС неба на цветы.И она бы говорила:«Не бессмысленная силаУправляет мной.По моей свободной волеЯ на жаждущее полеУпаду росой!»Но ничто во всей природеНе мечтает о свободе.И судьбе слепой.Все покорно – влага, пламень.Птицы, звери, мертвый камень;Только весь свои векО неведомом тоскуетИ на рабство негодуетГордый человек.Но увы! лишь те блаженны.Сердцем чисты те.Кто беспечны и смиренныВ детской простоте.Нас, глупцов, природа любит.И ласкает, и голубит.Мы без дум живем.Без борьбы, послушны року.Вниз по вечному потоку.

Базилио (выходит из задумчивости).

Клотальдо, что же делать?

Клотальдо.

Дай мне сына.От мира надо скрыть ребенка твоего.Народу возвестив, что ранняя кончинаБезвременно похитила его.И тихо заживу я с ним в уединеньи;Мой царь, мой друг, доверься мне:Его, как нежное растенье,Я воспитаю в тишине.Не будет горестна его простая доля.Коль лучше всех корон сердечный мир и воляВ тиши неведомых лесов.Вдали от шумных городов.От лицемерья и порокаЕго, как чистую лилею, возрощу.Ему, чтоб превозмочь несправедливость рока.Всю нежность, всю любовь и силы посвящу.Я стар и одинок; из душного чертога.Из града пыльного давно меня влечетТуда, туда, под звездный небосвод,В пустыни вечные, где слышен голос Бога.И я мечтал уже давно:Ужель спасти нам не даноОт нашей лжи людской, от гибели позорной.В оковах пошлости тлетворнойОдно хоть сердце юное, одно.И снова дать ему блаженное незнанье;Пред вольной птицей клетку отворить:Лети, лети в лазурь, свободное созданье!Святым его святой природе возвратить.О, если гложут нас бессонные печалиНа ложах пурпурных и в мраморных дворцах.О, если мы одну, одну лишь скорбь позналиВ заветах мудрости, в богатстве и пирах.Быть может, нет и там от жгучих дум спасенья.Здоровья, счастья и забвеньяТам, в простоте, в затишии лугов.Где на заре последняя былинкаИ одинокая росинкаТак жадно солнце пьют, так счастливы без слов.Мой царь, на склоне лет Клотальдо не обманет.Он не погубит сына твоего.Он друга старого любить не перестанет…Доверь младенца мне, молю – отдай его.Спаси народ, спаси себя!..

Базилио.

Ты прав.Мне долг велит – иного нет исхода —Все чувства нежные поправ,Пожертвовать младенцем для народа.Но все ж я человек… о, слишком тяжелоГнетет корона золотаяИ клонится к земле, изнемогаяПод бременем венца усталое чело.Идем же, старый друг…С какою сладкой мукойПодкрадусь я, как вор, к ребенку моему…Не бойся, я будить его не стану, и к немуТихонько подойду – ни жалобы, ни звука,Я только посмотрю и только, пред разлукой,К шелковым пеленам уста мои прижму…Родимый мой, прости, прости навек мой милый…Клотальдо, тяжко мне… о Боже, дай мне силы!..

Базилио и Клотальдо уходят.

Шут (один на полутемной сцене).

Король младенца губит сам.Он мнит себя судьбой гонимым.И глупым бредням и мечтамОн сыном жертвует любимым.Себе мы горе создаем.И сны, и призраки пустыеМы древней мудростью зовемПредубежденья вековые.В колодце, в черной глубине.Мы видим, влагой отраженный,Свой образ собственный на дне:Так ум наш робкий и смущенный,Склонясь над мертвой пустотой,Во мраке вечности немойСвое лишь видит отраженьеИ суеверно чтит его.Как высший ум и божество.Как волю звезд и провиденье.Дохни лишь разумом на них —И сон исчез неуловимый.И нет уж призраков ночныхИ воли звезд непобедимой.Но люди-трусы не поймутМогучей силы отрицанья:Я одинок, философ-шут.Но втайне полон состраданья.В насмешках теплится любовь;Мне жалко их; предвижу вновьБорьбу, ненужные мученья.Бесцельно льющуюся кровь.За тень мечты, за сновиденья.Но жалость робкая мояБессильна… Если б молвил я:«Стыдитесь верить предрассудку!»Они бы распяли меня,Иль мудрость приняли за шутку.
Занавес.

Первое действие

Скалы, покрытые лесом; у входа пещеры Клотальдо. После пролога прошло 18 лет.

Клотальдо.

Уж вечереет; солнца лучНе так отвесен, бел и жгуч;И золотистый, мягкий светКакой-то благостью согрет.Как пар, волнуясь над землей.Еще тяжелый дышит зной.На голой, розовой кореОгромных сосен на горе.На серых, мертвых лишаях.На тихих, выжженных камнях.А там – меж ясеней немых,Дубов и вязей вековых —Уж ночь зеленая: там – теньИ усыпительная лень;Там на гнилой коре стволовНаросты влажные.Там слышен вздох уснувших фей —То между спутанных ветвейЖурчит невидимый ручейИ нежный мох кропит росой…Но луч прорвался золотойВ ту ночь, – и блеском залитаСтрекоз влюбленная чета:Они в лобзании на мигСлились, и к стану стан приник.Над изумрудным тростникомПылая синим огоньком.О, как прекрасен Божий мир.Как чист сияющий эфир!..Природа молится и ждет.Что ангел мира снизойдет.И небо говорит «прости»Земле, пред тем. чтоб отойтиКо сну… Пред тем, чтоб задрематьОни целуются: так мать,От колыбели уходя,В последний раз свое дитя,Чтобы спалось ему светло,Целует в сонное чело.Довольно грез; пора готовить ужин.С охоты Сильвио придет голодныйТому, кто с волею природы дружен.Тому, кто без рабов живет свободный.Котел с похлебкой так же мил и нужен,Как вешние пленительные розы.Как золотые девственные грезы.С тех пор, как мы работниками стали,Ни для каких красот земли и неба,Ни для какой возвышенной печали —Забыть нельзя кусок насущный хлеба.От гордости навек мы отрешилисьИ, наравне с растеньями, зверями.С несметными живыми существами,Закону общей жизни покорились.Η вот мы счастливы, и сам собоюРешился вдруг, так просто, без мученья.Вопрос о жизни; если же пороюСмущают душу старые сомненьяИ прежняя тоска меня тревожит —Работать я иду, и никакиеВопросы, думы, страсти роковыеТруду ничто противиться не может.Вот и Сильвио: под мехом,С луком звонким и копьем.Он добычу мчит со смехом.С торжествующим лицом.То с блестящими клыкамиОкровавленный кабан;С этой ношей над скаламиМчится юный великан.И колючки в гриве львинойОт терновника вплелись.И с косматою щетинойКудри черные слились.Облик мужествен и грозен.Взор величествен и строг…Весь, как юный полубогОн могуч – и грациозенНо прекрасней ли одеждЭти мускулы стальные,Эта тень стыдливых вежд.Члены бодрые, нагие,Крови юношеской жар.Кожи бронзовый загар…Вот оно дитя природыПосмотрите на него:Это – жизни и свободы.И здоровья торжество!

Вбегает Сильвио.

Клотальдо.

С добычей, Сильвио!

Сильвио (сбрасывает с плеч кабана к ногам Клотальдо).

Блестящая победа!..Взгляни, отец, взгляни, какая дичь!

Клотальдо.

Кусок достойный царского обеда…То лучшая из всех твоих добыч.

Сильвио.

Ты знаешь ли, как зверя я нашел?..

Клотальдо.

Нет, прежде сядь и отдохни: котелПоет уж на огне, и теплый, ароматныйНад ним клубится пар.

Сильвио.

О запах благодатный!Я голоден, дай ложку мне скорей,Потом начну рассказ, от счастья и волненьяЯ голода не замечал: полнейЯнтарным супом чашку мне налей.Но слушай…

Клотальдо.

Вот плоды и сладкие коренья.Вот хлеб и овощи, и золотистый мед —Подарок диких пчел – и в глиняном кувшинеСтуденая вода…

Сильвио.

Весь день среди болотСегодня я блуждал; в траве, во мхах, в трясинеИскал я с жадностью чуть видимых примет.Стоял до пояса в гнилой, зловонной тине,Казалось, был готов лежать всю жизнь, весь свет,Чтоб зверя в камышах найти пахучий след —Но тщетно! Тишь кругом; над головой жужжалаЛишь туча комаров; ни запаха, ни следа.И ослепительно, недвижимо дремалаПод пленкой радужной стоячая вода.И сон, и блеск в очах, ослабевало зренье…Вдруг – шелест в тростнике… О, сладкое мгновенье!Как сердце дрогнуло! Едва сдержал я крикБезумной радости; как зверь, могуч и дик.Я к зверю кинулся, вонзил мой кортик в спину.И кровью обагрил косматую щетину.От боли он завыл и прыгнул на меня;Я спрятался за пень, – то был мой панцирь крепкий.И белые клыки, раскидывая щепки,Вонзились в дерево расколотого пня.Как змей, одним прыжком я бросился, проворный,К врагу; хребет ему коленами сдавил —И захрустела кость; он из последних силРванулся; но меж игл щетины непокорнойЯ в ребра острый нож чудовищу вонзил.И, сердце щупая, предсмертным трепетаньемУпился с жадностью, и пальцы погружаяВо внутренности, в кровь, лицо к ним приближалС неведомым, но сладким содроганьем.

Клотальдо.

Опомнись, Сильвио… я вижу в первый разТакой зловещий блеск у этих милых глаз —В них что-то чуждое мелькнуло… Что с тобою?О, сын мой, не давай ты овладеть душоюЖестокости.

Сильвио.

Прости, увлек меня рассказ…

Клотальдо.

Не правда ли, не мог ты наслаждаться кровью?О, я воспитывал тебя с такой любовью.Ты зла, людского зла не видел с первых лет.Когда затравлен зверь и, раненный смертельно.К тебе подымет взор с тоскою беспредельной.Тот ясный, страшный взор, где мысли виден след.Ты жалость чувствуешь к нему, неправда ль?

Сильвио.

Нет!Мне никогда рука не изменяетНе дрогнет верный меч!

Клотальдо.

Но зверь страдает.Страдает он, как ты…

Сильвио.

Какое дело мне!Кто хочет жить – борись в безжалостной войне!Смерть – побежденным! Прав лишь тот, кто побеждает.

Клотальдо.

Но жалость лучшее, что есть в сердцах людей…

Сильвио.

В лесу я никогда не видел состраданья.

Клотальдо (после раздумья).

Мой милый Сильвио, лежал ли ты пороюВ траве росистой, утренней зареюИ чем-то тронутый до глубины души.На влажные цветы смотрел ли ты в тиши.Как на друзей давно знакомых?И долгие часы следил ли, как дитяВ тот мир волшебный уходя.За жизнью слабых насекомых?Не правда ли, тогда к растеньям и зверям.И даже к мертвым, сумрачным скаламРождалось кроткое в душе благоволенье?..И был в лесу глухом ты. как в семье родной.И с миром жизнь одну ты чувствовал душой.Как будто сердца общего биенье.Былинка каждая была тебе близка.И ты любил ее, в родство с природой веря.И ты жалел в полях последнего цветка.Птенца без матери, страдающего зверя?..Ты сразу сделать всех счастливыми хотелИ, кажется, весь мир любовью бы согрел,Неправда ль. Сильвио?

Сильвио уснул, положив голову на колени старика.

Не слышит он и дремлет…Он слов моих не мог понять, но в этот мигТак трогательно чист его безгрешный лик.Как будто ангелу-хранителю он внемлет…Спи, милый сын мой, спи: к чему тебя будить…Должна его сама природа научитьОдной улыбкою своеюПрощать, мириться и любить.С молитвой за него склонюсь я перед нею…

Целует спящего Сильвио и отходит.

Зал во дворце. Базилио и Клотальдо

Базилио.

Ужель над светлою наукой ты глумишься.Над мыслью вольною, не знающей оков.Над драгоценнейшим наследием веков…Презрением к нему, как школьник, ты гордишься!

Клотальдо.

Нет, не над знаньем я глумлюсь, но над забавой,Над детскою игрой, что знаньем ты зовешь:Без дела, без любви, вся мудрость ваша – ложь.Ты думал ли, мудрец, какой ценой кровавойМгновенье каждое досуга твоегоКупил ты у судьбы? Чтоб мог, как божество,Ты опьянять себя блаженством созерцаньяВ книгохранилищах, меж статуй и картин,Под сенью мраморной, беспечен и одинВ пыли пергаментов вкушать всю негу знанья —Ведь должен кто-нибудь от счастья отказаться.Как вол, безропотно влачить железный плуг.Чтоб мог воздушною ты грезой упиватьсяЧтоб знанье дать тебе, и роскошь, и досуг.

Базилио.

Нет, совесть мне кричит, что ты не прав мой друг.Когда для знания, для подвига святогоЯ бескорыстною любовью отдаюСокровища, покой, и дружбу и семью.Ужель посмеешь ты клеймить меня сурово.Как будто в праздности я трачу жизнь мою?Иль мозга моего не тягостней работа,Что если б землю рыл я с заступом в руках,Иль меньше я тружусь, чем пахарь на полях,И на лице моем не те же капли пота?Устал я, как мужик, измученный в страдуНе острою сохой, а мыслию свободнойНа поле умственном взрывая борозду,И ты назвал игрой мой подвиг благородный!

Клотальдо.

Наш мир по-прежнему отчаяньем объят…Нам груды книг твоих души не утолят.Бесплодных ваших дум нас не согреет пламень.Нет! Бога жаждущим – ты Бога не открыл.Зачем и как нам жить – глупцов не научил.Просили хлеба мы – вы подали нам камень.

Базилио.

Безумец, не оно ль, не знанье ли даетВам, недостойным, власть над вечною природой.Не просветило ли сознаньем и свободойОно ваш темный ум? Свершая свой полетВысоко над толпой, над скованным народом.Из состраданья к вам, наука мимоходом.Кидает в дальний мир небесные дары.В ответ звучат лишь крики черни:«Готовьте ей венки из теней,Готовьте плахи и костры!..»Двуногий зверь, слепой и вечно полный страха,Ты прозябал в лесах, но знание пришло.Благое, светлое, и подняло из прахаИ к звездам блещущим победно вознесло —Твое поникшее, угрюмое чело.И в нем ли пользы нет – коль ставите вы граньюЛишь пользу жалкую – божественному знанью!

Клотальдо.

О горе, горе вам, вожатаи-слепцы,Учители, пророки, мудрецы;Вас слишком позднее раскаянье постигнет.И задохнетесь вы от пыли мертвых книг.Теперь уж скорбь томит, но в тот ужасный мигОна безумного отчаянья достигнет!Тогда вы молвите горам в предсмертный час:«Падите, горы, скройте нас!»

Базилио.

Я на посту моем останусь до конца;Пред истиной дрожат лишь слабые сердца.О, как бы ни были мне тягостны страданьяОт беспощадного, правдивого сознанья —Я в разум верую и не страшусь его.И громко исповедую науку.И за нее готов пойти на смерть и муку.Как за Спасителя и Бога моего!..

Клотальдо.

Прости, я говорил с невольным раздраженьем.Окончим спор… Король, боюсь я одного.Что может Сильвио, питомца моего,Похитить у меня ваш мир, объятый тленьем…О, только молви: «нет», уйми мой страх в груди.И, если не меня, – хоть сына пощади.

Базилио.

Благодарю тебя за преданную службу.Но я прошу – как царь и любящий отец —Теперь в последний раз ты докажи мне дружбуС царевичем скорей вернитесь во дворец.

Клотальдо.

О, сжалься, сжалься, друг, над нами.Ужели в бездну мой цветокЯ брошу старыми рукамиЧтоб растерзал его волнамиВаш мутный, бешеный поток!

Базилио.

Он сын мой…

Клотальдо.

Нет, он мой – по праву,Я жизнь, я счастье дал ему…

Базилио.

Я дам престол, отчизну, славу…

Сильвио.

Ты заточишь его в тюрьму.Как будто здесь, в роскошной клетке.В унылых, мраморных дворцах.Забудет птица о полете.О колыхающейся ветке.О беспредельных небесах…

Базилио.

Но я люблю его…

Клотальдо.

О, Боже,Он света солнца мне дороже.Ему всю жизнь я посвятил.Его, как женщина, с любовьюЯ на груди моей носил;Порой, склоняясь к изголовью.Мои седины забывал,Его баюкал, пеленал,Я непривычными руками.И часто дряхлыми устамиЯ песни детства напевал…

Базилио.

Когда гляжу, угрюмый, бледный.На игры юношей порой —Я втайне думаю с тоской:А где-то Сильвио мой бедный.А где-то сын мой дорогой?Ко мне скорей, мой мальчик милый.Еще хоть раз обнять его…Старик, терпеть нет больше силы —Отдай мне сына моего!..

Клотальдо.

Но как бороться с волей БогаИ с властью грозною светил?..

Базилио.

Я все обдумал, все решил.Слова мои исполни строго:В напитке опиума дашьТы Сильвио; и побежденныйСтруёй могучей влаги сонной.Уснет беспечно отрок наш.И, сном объятого глубоким.Его в чертог перенесем —Узнаем все: каким царемОн будет – кротким иль жестоким;Если разумом людскимМы воли звезд не победим.И будет Сильвио тираном —Мы вновь спасительным обманомЕго в пустыню возвратим.

Клотальдо.

Но может быть, мольбой смягченный..?

Базилио.

Молчи, ты воли непреклоннойНе победишь…

Клотальдо.

О, пожалей…

Базилио.

Напрасно все: идем скорей.Я дам тебе напиток сонный.

Король и Клотальдо уходят.

Входит толпа придворных. Дама и Шут.

Дама.

О дайте мне флакон, скорей флакон духов:Я зверя видела: как лунь седой, косматый.Со взором бешеным, под шкурою мохнатойОн шел за королем; и от его шаговВся мраморная лестница дрожала.

Молодая дама.

Едва я в обморок от страха не упала…

Кавалер.

О, да, сеньора, видел я:Позвали вы к себе хорошенького пажа.Чтоб распустить шнурки атласного корсажа.

Царедворец.

А между тем, вы знаете ль, друзья,Что этот варвар, зверь двуногий —Любимый канцлер короля!..

Старая дама.

Не может быть! Клотальдо?

Царедворец.

Да.

Старая дама.

О, боги!Куда стремишься ты, развратный век!Увы! Мне этот бедный человекВоспоминаниями дорог:Я помню времена – тому уже лет сорок —Когда Клотальдо был блестящий кавалер.Исполненный приятнейших талантов,Ума, изящества и грации пример:Он первый в моду ввел из крупных бриллиантовНосить большие пряжки на чулках.И к шпагам золотым серебряные ленты.Бывало, как зефир он мчится на балах;Какие нежные шептал он комплименты —И вдруг – создатель мой – теперь на склоне лет.Он зажил диким зверем со зверями.На общество волков он променял наш свет!Какие времена! О, что-то будет с нами!

Кавалер.

Я в щелку двери подсмотрел.Когда в приемной он сидел;И что ж увидел я, о, небо!Огромный, черствый ломоть хлебаОн луком заедал.

Другой кавалер.

Не луком, чесноком!

Молодая дама.

Фи!

Старая дама.

Тошно мне!

Камер-юнкер.

Всю комнату потомЯ должен был кропить духами.

Царедворец.

Осмелюсь ли, сеньоры, перед вамиЕго преступное ученье изложить:В деревню он зовет работать с мужиками.На лоне любящей природы жить.Чтоб для какого-то невидимого братства.Мы бросили чины, и службу, и богатство.Чтоб наравне с последним батраком

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.