Полное собрание стихотворений

V. Салон 1891 года

С такими думами по выставкам брожу,На тысячи картин, на статуи гляжу.Чтоб в будничный мирок мы глубже заглянули,Один, изобразив две медные кастрюлиДа пару луковиц, положенных на столь,Hoвейший реализм до крайности довел,А близ него другой, художник идеальный,Стремится к прелести легенд первоначальной.В картине сказочный туманный полусвет,Деревья странные, каких в природе нет.Назло теориям сухим и позитивным,Он хочет быть простым, он хочет быть наивным.А рядом, в золоте распущенных кудрей,С улыбкой дерзкою Венера наших дней,Наемница любви – перед толпой раздета,О Фрины модные, царицы полусвета, —В ней ваша красота и ваш апофеоз!..На той же выставке задумчивый Христос —В скептической толпе, в гостях у Жюль Симона,Меж современных лиц Парижского салона,Печально говорит в картине у БэроПро вечную любовь, про вечное добро.В искусстве наших дней ты побеждаешь снова,О Галилеянин!.. На проповедь ТолстогоСердца откликнулись: повсюду лик Христа —В картинах, в мраморе. Пленяет красотаЕго загадочной, простой и вечной книги:Исканье жадное неведомых религий —Опять в душе у всех. В наш скорбный, темный век,Быть может, вновь к любви вернется человекДля разрешения великого вопросаО счастье на земле... На полотне РошгроссаТвое падение, твой блеск изображенВ предсмертной оргии, о древний Вавилон!Заря. Уж гости спят. Порой дыханье слышноИль бред. Разлитое вино на ткани пышной...Курильниц гаснущих тяжелый аромат...С холодным блеском дня багровый луч лампадСмешался у рабынь на смуглой голой коже.Вот пьяный жрец уснул с красавицей на ложе.Усталость мертвая... желаний больше нет...И эта оргия мучительна, как бред...Не спит один лишь царь, и в ужасе на тронеОн видит там, вдали, пожар на небосклоне,Он слышит грозные, тяжелые шагиМидийских воинов: «О горе нам!.. Враги!..»Он молит, он грозит: никто ему не внемлет,И золотой чертог в роскошной неге дремлет...Имеющий глаза да видит! ОпьяненВеличием Париж, как древний Вавилон,О пусть войдут враги, прогонят сон похмелья,С прекрасных тел сорвут цветы и ожерелья,И разольют вино, и опрокинут стол!Спи, спи, пока твой час последний не пришел!..Безумцы, в ужасе проснетесь вы, и верьте —Вам солнца первый луч подобен будет смерти.Наш дряхлый век погиб. Заря и меч враговРазгонит оргию наложниц и рабов...Но дух людей – велик, но гений – бесконечен;Париж, воскреснув вновь, как солнце, будет вечен!

VI. Liberté, fraternité, egalité[19]

В наш век практический условна даже честь:В Gil-Blas’е, например, вы можете прочестьРекламы каждый день о молодой девицеИль о скучающей вдове на той странице,Где о наеме дач вы только что прочли:«J’ai dix-neuf ans, je suis bien faite et très jolie»[20].Всем предлагает дар она любви свободной,Кто заплатить готов ее портнихе модной.Меж тысячей карет я вижу там, вдали,На шумной улице идет старик в пыли,С рекламой на спине, по мостовой горячей.Он служит для толпы афишею ходячей.На старческом лице ни мысли, ни души.Он ходит так всю жизнь за бедные гроши,Чтобы прочесть о том в блистательной рекламеИзвестье важное удобно было даме,Что можно в «Bon-Marché» купить за пустякиДля ножек розовых ажурные чулки.А над красавицей и над живой афишей,На мраморной доске, над выступом иль нишей,Я громкие слова читаю: Liberté,Egalité и – звук пустой! – Fraternité.На сцене крохотной актер в кафешантанеКривлялся пред толпой в бессмысленном канкане,Плешивый, худенький, в истертый фрак одет,Он хриплым голосом выкрикивал куплет.Я слышал смех в толпе, но ничего смешногоНе находил в чертах лица его больного...Бывало, в темный век, когда в России кнутСвистел над спинами рабов, дворовый шутСмешил господ и дам, скучающих в беседеО сплетнях городских, на праздничном обеде:Такой же раб толпы в наш просвещенный векВ свободном городе – свободный человек!..Когда, подняв свой меч, склонялся гладиаторНад раненым бойцом и ждал, чтоб императорРукою подал знак к убийству, и ногаСтояла на груди упавшего врага,И крови требовал народ с восторгом диким, —Ты все же, Древний Рим, был грозным и великим.Но к этим зрелищам мы не вернемся вновь,И Боже нас храни пролить людскую кровь:Нам только нравятся невинные забавы.Мы не язычники, давно смягчились нравы...А все-таки шутов мы любим, и у всехСегодняшний актер не даром вызвал смех.В жестокости толпы уж больше нет величья, —За то соблюдены законы и приличья!

VII. Венера Милосская

О древний Лувр, под сень безмолвную твоюОт шумной улицы я уходить люблю.Не все ли мне равно – Мадонна иль Венера, —Но вера в идеал – единственная вера,От общей гибели оставшаяся нам,Она – последний Бог, она – последний храм!К тебе, Милосская богиня, крик народаПорою долетал: «Да здравствует свобода!»И марсельезою Париж был опьянен.За волю всех рабов, за счастье всех племен,В дыму, под градом пуль, с надеждою во взглядахТолпа бежала смерть встречать на баррикадах.Но с ликом мраморным богиня красоты,Страдающих людей не видя с высоты,Смотрела молча в даль холодными очами.Неумолимая! как ты царишь над нами —Царить во все века ты будешь над людьми.О, преклони свой взор на гибнущих, пойми,Как мы страдаем!.. Нет, не видит и не слышит,И только вечною красой улыбка дышит.Венера, с гибелью у ног твоих мирюсь,Когда тебя люблю, когда тебе молюсь,И в лике мраморном я вечность созерцаю,Благословляю жизнь и смерть благословляю!..Но вдруг мои мечты внезапный шум прервал,И с говором вошла толпа туристов в зал.Рыжеволосая, худая, в пестром пледе,Свой красный Бэдекер под мышкой держит леди.Бог ведает, зачем они сюда пришли.Чрез горы и моря во все концы землиИз Англии родной туристов гонит скука.За двести шиллингов везут агенты КукаПоказывать по всем столичным городамИм каждый памятник, развалину иль храм.От этих англичан, кочующих и праздных,Сидельцев лондонских и леди безобразных, —Нигде спасенья нет! И здесь у ног твоих,Киприда вечная, гляжу с тоской на них...Вы цените красу и гений безграничныйНа фунты стерлингов в наш век демократичный,Работать, к вечному стремиться?.. Но зачем?..Он все-таки придет и овладеет всем,Не зная наших жертв, не помня наших стонов,Банкир или купец, владыка миллионов...Так думал я в тоске мучительной... Но ты,Ты все по-прежнему богиня красоты,Смотрела, молча, вдаль, не видя нас, над нами,Как небо ясными, холодными очами...Быть может, видела ты новый лучший век,Те дни, когда к тебе вернется человек,Когда ты будешь вновь царицею вселенной,Красой подобная природе неизменной!

VIII. Бульвары вечером

По душным улицам я вечером иду,Смотрю на первую далекую звезду,Мою любимую, в темнеющей лазури.Кричат газетчики: «Le Soir!» Подобен буреПарижа вечный гул... В театрах на крыльцоВыходят подышать прохладой, но в лицоПрохожим веет зной... Еще асфальт бульвараВо мраке не остыл от солнечного жара.Волною мягкою струится бледный светОт электричества на тысячи карет,На темную листву, на пестрые рекламы.И как чертоги фей, как сказочные храмы,Блестят кафе, где пьют и смотрят на бульвар,И столиками весь широкий тротуарУставлен... С фонарем зеленым, в туче пыли,Со скачек праздничных на приз в Арменонвилле,Как целый дом, толпой разряженной набит,Огромный омнибус по улице гремит.В «Café Ambassadeurs», в пылающей рекламеИз газовых рожков, начертано огнямиНад морем черных шляп и любопытных лиц«Yvette Guilbert» – одной из уличных певицНазванье модное. За Аркой Триумфальной,Над Елисейскими Полями свет печальныйЗари давно померк, и лишь последний лучЧуть брезжит вдалеке из-за ненастных туч;Над потемневшими громадами столицыСверкают и дрожат вечерние зарницы.Как башня Эйфеля воздушна и легка!Я вижу, сквозь нее мелькают облака,И светит бедный луч на горизонте мрачном,В узоре проволок туманном и прозрачном,Как будто там, вдали, вдали меж облаковУже глядит на нас, печален и суров,Двадцатый век... Чего он хочет, что он скажет,Какую веру даст, какой нам путь укажет?Не знаю почему, но в этот душный зной,Во мраке, окружен бесчисленной толпой,Бегущей, как поток, волною говорливойЗа наслажденьями, за властью и наживой,Я вспомнил о тебе, родимая земля,Я вспомнил тихие унылые поляИ с белой церковью убогое селенье,Прохладу на заре и жаворонков пенье.Я вспомнил пахаря знакомые черты,Смиренья полные и детской доброты.Играет ветерок седыми волосами.Как древний патриарх, один под небесами,За плугом он идет с лошадкою своей,Потерянный в немой безбрежности полей.Какая дума в нем, какая сила дремлет?Меня предчувствие великого объемлетВ столице мира, здесь, где скорбный дряхлый векКончает дни свои среди роскошных нег...Когда проснешься ты, о труженик суровый,………………………………………………..Кто снимет с уст твоих безмолвия печать?..………………………………………………..

IX. Петербург

Но как ни тяжело, мы все-таки в Париже —К чему-то светлому и радостному ближе:Здесь легче дышится, здесь люди ценят труд.Участвуют в борьбе, страдают и живут.А там, у нас... Ужель я возвращусь в холодный,Туманный Петербург, где в болтовне бесплоднойИ консерваторы, и либералы – всеМы только кружимся, как белка в колесе?Журфикс чиновников, томительный и длинный,О симфоническом собрании в гостинойЗа чаем разговор интеллигентных дам,С бесцельной клеветой и сплетней пополам:Бежал в Америку кассир провинциальный...Известье, что один профессор либеральный,Почтенный старичок со службы удален,Потом история двух разведенных жен, —И гости наконец все темы истощили...Что делать?.. Тишина немая, – как в могиле...Но слава Богу: вот – желанный миг, – повелХозяин в кабинет, где ожидает столС колодой карт, и все опять – в родной стихии:Винт – современный бог скучающей России!Какой огонь в очах, какой восторг у всех,Как вспыхнул разговор, и шуточки, и смех!..И старый генерал, и робкая девица,Все полы, возрасты, характеры и лица,Все убеждения сливаются в одномПорыве искреннем за карточным столом.В игре убита ночь, а на рассвете нуженУсталым игрокам для подкрепленья ужин.Теперь у них в душе – такая пустота,Что, право, ни одна греховная мечтаВольнолюбивая к ним залететь не может:Печаль за родину их сна не потревожит.И мнится, в городе все вымерло навек,И только падает в тумане мокрый снег.По грязным улицам, по мертвому безлюдьюПорой со шпорами и с выпяченной грудьюНа Охтинский пожар промчится брандмайор,Вперив в немую даль начальнический взор...Тоска!.. Ужель опять вернусь в твое болото,О, Петербург, о, жизнь, объятая дремотой,Как в лужах мертвая стоячая вода, —Без воли, без любви, без мысли, без труда!

Х. Родина

.………………………………………..……………………………………….………………………………………..………………………………………..И все-таки тебя, родная, на чужбинеЛюблю, как никогда я не любил доныне.Я только здесь, народ, в чужой земле, постиг,Как, несмотря на все, ты – молод и велик, —Когда припоминал я Волгу, степь немуюИ песен Пушкина мелодию родную,И вековых лесов величественный шум,И тихую печаль малороссийских дум.Я перед будущим твоим благоговею,И все-таки горжусь я родиной моею.За все страдания еще сильней любя,Что б ни было, о Русь, я верую в тебя!

1891, Париж

Скованный Прометей

Трагедия Эсхила

Власть.

Сила– немое лицо.

Прометей.

Гефест.

Хор нимф-океанид.

Океан.

Ио– дочь Инаха.

7.

В горах Скифии

Входят Власть и Сила, две богини; они ведут узника Прометея. За ними Гефест с молотом и цепями.

Власть

Мы в Скифии, мы на краю земли, —Достигли мы пустынь непроходимых.Теперь, Гефест, исполни приговорЦаря богов: к вершине скал гранитныхЖелезными цепями ты прикуйПреступника. Венец твой лучезарный, —Огонь украв, – он людям в дар принес.За тяжкий грех его накажут боги,Чтоб, власть Отца Крониона признав,Он разлюбил навеки племя смертных.

Гефест

О, Власть! и ты, о, Сила! до концаИсполнили вы приговор Зевеса.А я... увы! дерзну ли приковатьК нагим скалам возлюбленного брата?..Что делать? Рок велит послушным быть.Беда тому, кто пренебрег веленьемВсевышнего... Фемиды мудрый сын!Наперекор моей свободной воле,Тебя к скалам я цепью прикую, —К пустынному, печальному граниту,Где голоса людского никогдаТы не услышишь, где, лучами солнцаСожженное, твое иссохнет телоИ почернеет. Темная ли ночьОтнимет свет у жаждущего света,Иль высушит заря росу полей,Твоя душа томиться будет вечно —И не рождался тот, кому даноТебя спасти. Несчастный, вот – наградаТвоей любви и состраданья к людям!Ты сам был бог, и, не боясь богов,Вознес людей ты к почестям безмерным.За то теперь, прикованный к скале,Один, без сна, согнуть колен не в силах,Беспомощно стонать ты обречен,Взывать, молить, – но непреклонно сердцеЦаря богов: так новый властелинВсегда жесток!

Власть

К чему же медлишь тыИ сетуешь бесплодно? Враг Олимпа,Похитивший твой собственный огонь,И для тебя не враг ли ненавистный?

Гефест

Священны узы дружбы и родства!

Власть

Священнее веления Зевеса.Для дружбы ли нарушить их дерзнешь?

Гефест

Ты жалости не ведаешь, богиня!

Власть

Его жалеть – напрасный труд. Поверь,Участием ему ты не поможешь!

Гефест

О, ремесло проклятое мое!..

Власть

Но ремесло ни в чем тут не виновно.Зачем его безумно проклинать?

Гефест

Пусть кто-нибудь другой бы им владел!..

Власть

Ты выбрал сам его. Свободны богиВо всем: один лишь Зевс царит над ними.

Гефест

Да, он царит, – я вижу по всему!

Власть

Спеши надеть преступнику оковы,Чтоб медлящим тебя не видел Зевс.

Гефест

Смотри – для рук уже готовы кольца.

Власть

Возьми скорей, и руки в них вложи,И молотом прикуй к скале гранитной.

Гефест

Исполнены веления твои.

Власть

Еще ударь, еще! Вот так, покрепче,Чтоб хитростью не мог он убежать.

Гефест

Одна рука прикована к утесу.

Власть

Прикуй теперь другую руку... ПустьТитан могуч, но Зевс еще сильнее!

Гефест

Я сделал все, чтоб угодить богам!

Власть

Теперь обломком стали заостреннойЕму насквозь пронзи скорее грудь!

Гефест

О, Прометей, я плачу, горько плачу!

Власть

Ты плачешь над врагом богов: смотри,Чтоб не пришлось и над собой поплакать!

Гефест

Ужасное ты зришь перед собой!

Власть

Я зрю богов лишь праведную кару...Но возложи ему на чресла цепь.

Гефест

Я знаю сам – повелевать не нужно.

Власть

Повелевать я буду! Ну, скорейСпустись к ногам. Продень сначала в кольца.

Гефест

Смотри, готово. Труд мой невелик.

Власть

Вот так. Теперь прикуй гвоздями ноги,И знай – отчет придется дать во всем.

Гефест

Твои слова чертам твоим подобны!

Власть

Ты можешь сам мягкосердечным быть,Не осуждай других за твердость духа.

Гефест

Он из оков не вырвется. Уйдем!

Власть (к Прометею)

Ну что ж? Теперь глумись над волей Зевса!Воруй огонь богов, чтоб в дар нестиНичтожным людям! Разве люди могутТебе помочь? А некогда ты слылСреди богов Провидцем. Где же нынеТвой прежний дар?.. Пускай научит он,Как вырваться из плена Прометею.

(Власть, Сила и Гефест уходят.)

Прометей (один)

Тебя, эфир небесный, вас, о, ветрыКрылатые, и реки, и земля,Всеобщая Праматерь, и валовПодобный смеху шум многоголосый, —Я всех вас, всех в свидетели зову:Смотрите – вот, что терпит бог от бога!..Видите: тысячелетья,Пыткой истерзанный,Буду страдать.Царь небожителей,Зевс, возложил на меняЦепи позорные...О, я страдаю от мукНынешних, будущих. Скоро лиСкорби наступит конец?..Что я сказал?! Не сам ли я предвижуГрядущее? Нежданная печальНе посетит меня. Нет, терпеливоПеренести я должен все, что РокНазначил мне. Судьба неотвратима.Но не могу молчать – и рассказатьСвою печаль я не могу. ОгоньЯ смертным дал, и вот за что наказан.Похитил я божественную искру,Сокрыл в стволе сухого тростника,И людям стал с тех пор огонь собратом,Помощником, учителем во всем.Теперь плачу богам за преступленье,На воздухе привешенный к скале!Увы, увы!..Что за звук, что за шелест ко мне долетел?Это голос земной иль небесный?Кто-нибудь не пришел ли к далеким горам,Чтоб взглянуть на позор мой и муки?Что ж, смотрите: я – жалкий, закованный бог,Олимпийцам за то ненавистный,Что безмерно людей я люблю... Но опятьЭтот шум... Словно птицы порхают,Словно воздух от бьющихся крылий звенит...Ныне всё мне бедой угрожает...

(На крылатой колеснице появляется Хор нимф-океанид.)

Хор (Строфа первая)

Нет, не бойся! Мы с любовьюПрилетели к этим скалам.Мы едва мольбой склонилиСердце строгого отца.К нам донесся гром железаВ глубину подводных гротов,И, стыдливость позабыв,Не успев надеть сандалий,Мы примчались в колесницеС дуновеньем ветерка.

Прометей

Посмотрите, о, дщериМногодетной ТефииИ отца Океана,Что шумящим потокомОбтекает всю землю —Посмотрите: я здесь,На позор пригвожденный,Сторожить буду вечноОстрие этих скал!..

Хор (Антистрофа первая)

Видим, видим!.. Страх, как туча,Застилает наши очи,Отягченные слезами;Видим, сохнет на скалеИзнывающее телоПод железными цепями.Новый кормчий правит небом:На Олимпе Зевс насильемСтародавние законыСвятотатственно попрал!

Прометей

Пусть бы лучше под землю меня он низверг,В черный Тартар, приемлющий мертвых,Или ниже, под своды Аида, и тамЗадушил бы в оковах железных,Чтоб ни смертный, ни бог не видали меняИ над мукой моей не глумились.А теперь я повешен на радость врагамВ высоте, как игрушка для вихрей!..

Хор (Строфа вторая)

Разве есть такой жестокийИз блаженных, кто б над мукойПрометея насмеялся?Кто тебе не сострадает,Кроме Зевса?.. Он один,Дерзкий, гневный, непреклонный,Всех богов порабощаетИ достигнет самовластья,Если кто-нибудь насильемСкиптр не вырвет у него.

Прометей

Пусть я ныне в оковах томлюсь,Пусть меня оскорбляют: ещеБудет Зевсу нужда до меня,Чтобы заговор новый открыть,Что владыку низвергнет с небес.Но тогда ни медовая речь,Ни угрозы меня не смутятИ не выдам я тайны, покаОн не снимет с меня эту цепь,Не заплатит за весь мой позор!

Хор (Антистрофа вторая)

Ты могуч и дерзновенен,Не уступишь лютой скорбиНикогда, – но берегись:Слишком речь твоя свободна,За тебя во мне трепещетСердце страхом и тоской.Где конец твоим страданьям,Где прибежище от бури?..Ведь у Кроносова чада —Непреклонная душа.

Прометей

Знаю: Зевс непреклонен и горд.Он закон презирает. Но все жБудет сломана гордость его.Он упрямую злобу смягчит:Как союзник к союзнику, самВыйдет первый навстречу ко мне!

Хор

Разоблачи мне все: открой, за что жеЗевес тебя, невинного, дерзнулПредать таким мучениям позорным?Скажи мне, если можешь...

Прометей

ТяжелоМне говорить о скорби безнадежнойИ тяжело молчать. И всюду – мука!Когда в семье богов возник мятежИ запылал раздор непримиримый, —Одни желали, чтобы Зевс царил,Чтоб Кронос был низринут, а другие —Чтоб никогда не правил ими Зевс.Я был в те дни сообщником титанов,Но к мудрости не мог склонить детейЗемли и Неба. В гордом диком сердцеВсе хитрости лукавые презрев,Они врагов смирить мечтали силой.Но мать моя, Земля, или Фемида(Единая под множеством имен),Мне предрекла, что должно не насильем,А ковами могучих победить.И я открыл пророчество титанам.Но, дерзкие, не внемля, мой советОтринули. Тогда решил я ЗевсуПомочь в борьбе, и с матерью к немуЯ перешел, к свободному – свободный.Лишь с помощью моею он низвергИ скрыл навек их в пропастях подземныхС союзниками древнего Кроноса.И вот каким предательством за всеМне отплатил владыка олимпийцев!Не доверять ни близким, ни друзьям —Таков недуг тиранов всемогущих!Но вы хотели знать, за что ЗевесКазнит меня. Я вам скажу, – внимайте:На отчий трон воссев, он разделилДары земли и неба меж богамиИ утвердил незыблемую власть.Но в дележе обидел жалких смертных:Он ничего им не дал – и хотел,Их истребив, создать иное племя.И не дерзал никто среди боговСпасти людей. Убиты божьим громом,Они бы все погибли без меня,Но я один их защитил и принялТакую казнь, что страшно тем, кто смотрит,Страшней тому, кто терпит. Я жалел,Но жалости не заслужил от бога.Да будут же страдания моиУликою, позорящею Зевса!..

Хор

Нет, у того в груди не сердце – камень,Кто над тобой не плачет, Прометей!О, лучше б мук твоих мы не видали, —Но, увидав, не можем не скорбеть!

Прометей

Мой вид, увы! не радостен для друга.

Хор

Ты что-нибудь не сделал ли еще?

Прометей

Еще я смертным дал забвенье смерти.

Хор

Но как могли про смерть они забыть?

Прометей

Я поселил надежды в них слепые.

Хор

То не был ли твой величайший дар?

Прометей

Нет! я им дал еще огонь небесный...

Хор

Огонь – в руках таких созданий жалких!..

Прометей

И многому научит он людей!

Хор

Так вот за что разгневанный КронионТебя на казнь обрек и не щадит!Ужели нет конца твоим страданьям?

Прометей

Конец один – Зевесов приговор.

Хор

О, если так – надежды мало. Видишь,Ты был неправ. Сказать, что ты неправ,Мне тягостно... тебе услышать горько...Оставим же... подумаем, как быть...

Прометей

Тому, чей дух не удручен страданьем,Давать советы мудрые легко.Ведь это все я знал и все предвидел,Но сам того хотел и сам избралМою судьбу, чтоб быть полезным людям.А все ж не думал я, что, так жестокоИстерзанный, я буду пригвожденК нагой скале, пустынной, безнадежной.Но нет!.. Пока не плачьте надо мной!..Приблизьтесь же, сойдите с колесницы,И лишь тогда услышите про мукиГрядущие, тогда поймете всё.Узнайте скорбь мою и пожалейте!Над всем живым витающая скорбьОдних – теперь, других постигнет завтра!

Хор

Мы и так тебя жалеем,Сходим на землю, покинувВоздух, светлый путь для птиц.Посмотри, – ногою легкойУж коснулись мы гранита,Поскорей хотим услышатьПовесть грустную твою.

(Появляется бог Океан на крылатом чудовище.)

Океан

К тебе, Прометей, я примчалсяЧрез много земель и морей.Драконом крылатым по волеМогу без удил управлять.Я мукам твоим сострадаю, —Ведь ты мне родной... Да и такСильней, чем родного по крови,Я сердцем тебя полюбил,И вот докажу мою дружбу,Я льстить никому не привык:Попробуй, проси, чего хочешь, —Я сделаю все для тебя,И знай – не найти тебе другаВерней, чем старик Океан!

Прометей

И ты пришел взглянуть на казнь мою!Но как – скажи – решился ты покинутьДля Скифии, рождающей железо,Для сих степей, пучину волн родныхИ влажные, скалистые пещеры?Ты говоришь, что поспешил затем,Чтоб выразить участие страдальцу?Смотри же – вот, кто Зевсу на престолПомог войти, смотри, какою мукойМне отплатил союзник мой и брат!

Океан

Я вижу, друг. Но все ж, хотя исполненТы мудрости, послушай старика:Смири себя и новые законыСпеши признать. Отныне новый царьНа небесах. Хоть далеко до Зевса,Но берегись: он может услыхатьНадменные, язвительные речи.Тогда твоя теперешняя казньПокажется ребяческой забавой.Нет, лучше гнев напрасный удержи,Подумай, как от мук спастись. Быть может,Советами наскучил я тебе?Что ж?.. Не взыщи, ты видишь сам, как платимМы дорого за дерзкие слова.Зачем же, друг, склонить главу не хочешьИ потерпеть? Ведь новую бедуНавлечь легко. А если бы ты раньшеСпросил меня, я счел бы, Прометей,Безумием противиться такомуМогучему и грозному царю.Но все ж теперь пойду и постараюсьПомочь беде, насколько хватит сил.А ты, о, брат мой, слишком вольной речиОстерегись: ты мудр и знаешь сам,Что за нее карают дерзновенных.

Прометей

Завидую тебе: ты невредим,А был, как я, мятежником когда-то...Но обо мне не хлопочи, и знай —Не убедишь ты Зевса: он упрям.Смотри, опасно быть со мною в дружбе.

Океан

Другим давать умеешь ты советы,А сам себя от гибели не спас.Но я иду – не прекословь: я будуХодатаем твоим; надеюсь, ЗевсВ угоду мне с тебя оковы снимет.

Прометей

Чтоб мне помочь, ты сделать все готов.Благодарю за дружескую ревность;Но не трудись, – нельзя меня спасти,И все твои усилья будут тщетны.Оставь меня и думай о себе.Гонимый сам, я не хочу, чтоб былиНевинные гонимы за меня.И без того уже терзает душуМне Атласа, родного брата, скорбь,Подъявшего на раменах могучихЗемли и неба тяжкие столпы.И жаль мне, жаль чудовища ТифонаСтоглавого, проклятого, во тьмеЖивущего в пещерах сицилийских,Низринутого с неба: он воссталНа всех богов и, свистом убивая,Открыл на них зияющую пасть,Он из очей метал огонь Горгоны,Олимп грозил разрушить. Но в негоУдарил Зевс недремлющей стрелоюГромоподобной, огненной; молчатьНадменного перунами заставил:И вдруг Тифон всю силу потерял...Обугленный и в сердце пораженный,И ныне он лежит у волн морских,Как мертвое, недвижимое тело,Раздавленный корнями Этны. ПышетКузнец Гефест на высоте горы...Когда же хлынут огненные рекиИз кратера и, алчные, пожрутПлоды полей Сицилии цветущей, —Тогда Тифон все пламя изрыгнет,Всю ненависть в палящем урагане,Испепеленный Зевсом, но живой!..Ты знаешь сам... Не нужен мой рассказ;Заботься, друг, лишь о своем спасенье...А я... терпеть готов, пока ЗевесНе укротит безжалостного гнева!

Океан