Полное собрание стихотворений

* * *

Я от стыда закрыл лицоИ пал, целуя прах дорожный…Кричите, смейтесь мне в лицо:Я все свершил, что невозможно!Есть оправдание рабу, —Он и не знает лучшей доли, —Но я изведал всю судьбуИ властен выбрать жребий воли.Я знал, что будет, наизусть,Мне даже нет и заблуждений,И вот иду к позору… Пусть!Хочу и жажду унижений.

Январь 1900

* * *

Заботы дня, как псы, меня бесславно травят,Взывает ловчий рог, бегу я, как кабан…Но горе им! Они вступить в борьбу заставят!Стонать вам всем, ловцы, от боли свежих ран!

Февраль 1900

За городом

В городе дышит весна,Сгинул истаявший снег,Даль ожиданьем полна,В воздухе радостный смех…Первые проблески нег!Здесь – неизменен покровБелых и мертвых снегов,Сосны упрямо встают,Хмуро туманится лес…Стынет движенье минутВ холоде зимних небес.Был я встревожен весной,Верил и вторил ручью,Шел воспаленный, больной…Холод целебный я пью.Гаснут, как солнца, мечты,Сладок привет темноты,Словом весенним «люблю»Я ли покой оскорблю!Тысячи маленьких свечВспыхнули в тайнах души…Нет! Мне не надобно встречВ царственно чистой тиши.

13 марта. 1900

* * *

Люблю я имя Анна,Оно звенит, как свет,Оно, как сон, пространно…Люблю его – и нет.И двойственно, и чудноОно мелькает мне.И в ночи непробудной,И в тихом, ясном дне.Люблю я имя Анна,Во мгле – как сладкий грех.Оно зовет и странноЗвучит, как дальний смех.Люблю в нем – униженийТаинственную власть…И молча сходят тени,И ночь должна ниспасть…Но утро вновь туманно,И день забрезжит вновь.С ним имя Иоанна,С ним мудрость и любовь.Вновь солнца круг высоко,Спокойный свет лучист,И мой венец пророкаТоржественен и чист.Так двойственно, так чудноОно мелькает мнеИ в ночи непробудной,И в тихом, ясном дне.

2 апреля 1900

* * *

Я жду у ветхого забора,Мне в окна комнаты видны,Людей, неведомых для взора,Мелькают тени вдоль стены.Я вижу статуи, картиныИ пальмы веерную сень,Но взор не встречу ни единый,Лишь изредка проходит тень.Когда б я мог туда проникнутьИ видеть, там ли ты, у них?К запрету как мечтам привыкнуть?Как быть, чтоб трепет дум утих?Не так ли мы, в сем мире дольномИного мира ловим теньИ рвемся в ужасе невольномВступить на высшую ступень.

9 сентября 1900

* * *

– Кто ты? – «Я – чувство, я – любовь.Ты видишь: я в короне звездной».– Зачем же ты приходишь вновьТревожить мукой бесполезной?«Вернулась я из дальних стран;Прими беглянку, как подругу».– Твои обеты – лишь обман.Твои пути – пути по кругу.«Я – тайна духа».– Ты – мечта.«Я – дрожь».– Ты только манишь дрожью.«Я – неизбежна!» – Есть черта,За ней я властвую над ложью.«Ты – снова мой!» – Свободен я!

Сентябрь 1900

* * *

Настали дни печальные, как водыВ наполненном пруду под сенью ив.Я вдаль иду один, и дни, как годы,Растут в числе, растут, нас разделив.Я вдаль иду один. ВоспоминаньяКак будто тянут сотни жадных рук.Лишь оглянусь, их нет. Столпились зданьяНа мировом пути; светло вокруг.Закрыв глаза, забудусь. ВспоминаюМолчанье, лампы свет и груды книг…Я вновь с тобой! Я лгу! Смеюсь! Желаю!На миг я дрожью воскрешаю миг.Откуда эта власть живых желаний?О, страсть! – перед тобой стою я, как боец,Толпа со мной идет ущельем зданий,Но ей незрим палящий мой венец.

Сентябрь 1900

* * *

Вы неисполненных надеждНад бездной реющие лики.Из-под прикрытых бледных веждКак ваши взоры странно дики.Вы дерзкой юности мечты,Прозрачных теней хороводы!В венцах из лилий вы чисты,И ваши локоны, как воды.Вы творчества бессильный бред,Недовершенный замысл фурий!Ты, жажда властвовать! Привет!Ты, как всегда, в порывах бури.Но чьи уста – живая кровьС усмешкой беспощадной власти?Неразделенная любовь,Мечта неутоленной страсти!

6 октября 1900

* * *

Я жизнью пьян. Напиток жгучийПо жилам разошелся… жжет.Не стынь, огонь, кипи и мучай,Кружи, влеки, водоворот.

Октябрь 1900

* * *

Торжествовать! какие звуки!Их плеск расплесканный мне люб.Еще мне внятны эти рукиИ язвы впечатленных губ.Но в сладких думах о победеИз глубей памяти встает,Как образ, воплощенный в меди,Холодных замыслов расчет.И сдавлен, с судорожной жаждой,Над ужасом померкших глаз,О миги страсти, каждый! каждый!Смеясь, предчувствовал я вас.Торжествовать! люблю я звуки,Люблю моих заклятий власть,Мне нужны слезы, чьи-то муки,Победа, гордость – но не страсть.

Ноябрь 1900

* * *

В глуби тайные вселенной,В воды темные столетийМы бросаем с лодки бреннойЗолотые сети.И из прочных уз мы радыДоставать морских чудовищ,И растут в челне громадыСкопленных сокровищ.

<1900 >

* * *

Хорошо бы нам додуматьсяДо весенних песен птиц,Но шумит немолчно улицаГордым грохотом столиц.Хорошо бы мне доверитьсяВзорам нежным и простым,Но в ночном сияньи месяцаСлишком манит дальний дым.Хорошо любить в созвучииВерность буквы и черты,Но мечта – звезда падучая —Видит бездны с высоты.

Январь 1901

Мона Лиза

Есть обольщение в вине,В его манящем аромате,Как поцелуи в тишине,Как вздох в безмолвии объятий.Как хорошо дрожать, молчать,Тревожиться при каждом звуке,И жечь лобзанья, как печать,Впечатлевать, как символ, руки.Предчувствовать слова, глаза,Утаенные в сердце речи,Мечтать, как черны волоса,Обжегшие случайно плечи.И разойтись без клятв, без слов,Скользнуть, как спугнутые тени,Чтоб эта ночь, как греза снов,Вплелась в гирлянду сновидений.Есть обольщенье в тишине,Восторг в безмолвии объятий,Как сладость тайная в вине,В его манящем аромате.

9 февраля 1901

Братья бездомные

Братья бездомные, пьяные братья,В шуме, дыму кабака!Ваши ругательства, ваши проклятья —Крик, уходящий в века.Вас, обезличенных медленным зверством,Властью бичей и желез,Вас я провижу во храме отверстом,В новом сияньи небес.Много веков насмехавшийся Голод,Стыд и Обида-сестраНыне вручают вам яростный молот,Смело берите – пора!Вот растворяю я хриплые двери:Город в вечернем огне,Весело вспомнить опять, что мы звери,Воле отдаться вполне.Видите зданье за зданьем, как звенья,Залы для женщин и книг…Разве не вы приносили каменья,Строили храмы владык?Ринемтесь дико и смоем лавинойВсю эту плесень веков!Пусть оглушит ее голос звериный,Наш торжествующий рев.Полно покорствовать! видите, братья,Двери открыты в века.Слышу ругательства, слышу проклятьяВ шуме, в дыму кабака.

21 марта 1901

* * *

Так это будет летом. КисеяВся заблестит, пронизанная светом,И мне покажется в наряде этомЕще милее красота твоя.В широких складках, полных трепетанья,Повиснет неба полог голубой,И побледнеем оба мы с тобойОт чувства счастья и от ожиданья.Настанет вечер, в чуткой тишинеКоснется ветер до твоей вуали,И улыбнутся из прозрачной далиНам взоры звезд, как мужу и жене.

14 июля 1901

* * *

Вот брошен я какой-то силойНа новый путь.И мне не нужно все, что было!Иное будь!Вокруг туманность и безбрежность,Как море, высь.Мечта моя! в том неизбежность:Ей покорись.В ночном лесу, где мгла и сыро,Ищу тропу,Иду но ней и к тайнам мира,И вспять, в толпу.Как укрощенная пантера,Покорной будь:Да снидет к нам обоим вераВ безвестный путь.

Август 1901

* * *

Нет душе покою,Глянул день в глаза,И опять я строюШаткие леса.Снова сердцу надоВеровать в чертеж,И мечтам – усладаНовых планов ложь.Снится, снится зданье,Купол золотой,Бракосочетанье,Ночь с тобой, с тобой.Мы во мраке двое…Двери тишь хранят…Зыблются обои…Душит аромат…– Тщетно, дерзкий! тщетно!Не воздвигнешь вновьКупол огнецветный,Новую любовь!Будешь вновь обманут,Разберешь леса,И руины глянутПрямо в небеса.

Ноябрь 1901

* * *

Непересказанные думы,Неразделенные слова —Вы беспокойны, вы угрюмы,Как перед молнией трава.Что просияло, что мелькнуло,Что душу пламенем прожгло,Ужели в прошлом потонуло,И гладь былого – как стекло.И в сердце сдавленные речи,Навеки смолкшие словаБезумно ждут желанной встречи,И сердце не кричит едва.Я жажду жадных откровений —Все повторить, все рассказать,Чтоб в час заветных оживленийС тобой все пережить опять.

<1901 >

* * *

Я снова одинок, как десять лет назад.Все тот же парк вокруг, за елью звезды те же,С черемухи и с лип знакомый аромат.Там где-то лай собак. Повеял ветер свежий.И вечер медленный мне возвращает бред,Который жжет мечты все реже, реже.Я жил здесь мальчиком, едва в шестнадцать летС душой, отравленной сознанием и чтеньем,Неловок, как дитя, застенчив, как поэт.Мне этот шумный парк служил уединеньем,Я не имел друзей. Для женщин был несмел,И в сумраке следил за парами, с томленьем,Но я в мечтах нашел все, все, что я хотел.

1901

* * *

Все бездонней, все безмерней,Недоступней глубина,Но, как свет звезды вечерней,Светят водоросли дна.Плотны синие преграды,Обступили взгляды рыб.Словно знают, словно рады,Что еще пловец погиб.Но на родине чудовищПосреди живых цветовНе ищу морских сокровищИ жемчужных слизняков.

<Январь 1902>

* * *

Надо струны перестроитьВновь на новый лад,Песни вещие усвоитьЯ готов, я рад.Сердце, мертвое от жажды,Слышишь? – бьют ключи!Песнь одну не петь нам дважды,Лучше замолчи.Я, как феникс, в пламя кинут,Гибну, взор смежив…Но едва мученья минут,Встану юн и жив.Я в земле, под грудой гнили, —Мертвое зерно.Но дожди меня вспоили —Цвесть мне суждено!Дух живительный и юныйВлился в грудь мою, —Строю заново я струны,Верю и пою.

21 февраля 1903

* * *

Неужели это была ты —В сером платьеРобкая девочка на площадке вагона —Моя невеста!Помню, как оба тонули мы в первом объятьи,Жестоком до стона,Были безумны и святы мечты.Пели удары колес.Вереницы берез,Качаясь, глядели в окно,Вечер осенний померк незаметно, и на небе было темно.В поздний безмолвный часЯ сидел одиноко.Странно дрожал за стеклом раздражающий газ.Думы дрожали, как газ, раздражающе тоже.Я жаждал упрека.О, если б предстал мне таинственный Кто-тоИ тайну открыл мне пророческой, внутренней дрожи,Чего я боюсь в этот поздний обманчивый час.О, если б предстал мне таинственный Кто-тоИ властно позвал бы меня для отчета.Что женщина?– Мать, принявшая в лоно, —Чтобы длить бесконечно преемственность сил.Вы пестры, миражи бытия: рождений, падений, могил– Женщина – некий сосуд драгоценный,Тайну таящий во мгле сокровенной.Женщина – путь до глубин божества.Женщина – мир естества,Его золотая корона.Свята, свята ее жизнь, дающее лоно.Но мы?В нас не все ли – стремленье вовне, из предела?Разве не мыПрироду наполнили звуками слова?В дымной пропасти тьмы,Где дышит и движется тело.Нам разве не душно?Мы жаждем иного,В вечном стремленьи идем и идем до предела,Кажется, близки мы к области звездной.Миг – и повиснем в полете над бездной,Вдруг снова, влеченью земному послушны,Падаем в душные пропасти тьмы.А есть красота.В звуках, в красках, в линиях, в теле,В обнаженности женственной.Жажда ее не в одной крови разлита,Это не жажда веселий.Ее поток благоденственныйВ тайных глубинах шумит,Струя его сладко чиста,Он вечной божественной влагой поит.Да, есть на земле красота.Или мы крылья у птицы?И нам сужденоМетаться к гробнице от старой гробницы?И нам сужденоТолько взаимным усильем весь путь побороть?Только вдвоем долететь до свержения уз?Церковь венчает как святость союзДвух осужденных сердец.– Примем ли мы, как тяжелое бремя, венец?Да, людям дано только вдвоем этот путь побороть.Слава тебе, освященная плоть!Ночь незаметно погасла, и свет набегал на окно.Я сидел одиноко.Дрожал за стеклом замирающий газ.Был светлым и утренним час,И город вечерний остался далеко.Я знаю.Я в зеркале видел всю душу мою,Все, чему верю, и все, что люблю.Там нет проклятья.Как теплым волнам, я отдамся душистому маю,Пусть будут безумны и святы мечты,Робкая девушка в сереньком платье,Да, это ты,Моя невеста.

4 марта 1902

* * *

Я много лгал и лицемерил,И много сотворил я зла,Но мне за то, что много верил,Мои отпустятся дела.Я дорожил минутой каждой,И каждый час мой был порыв.Всю жизнь я жил великой жаждой,Ее в пути не утолив.На каждый зов готов ответить,И, открывая душу всем,Не мог я в мире друга встретитьИ для людей остался нем.Любви я ждал, но не изведалЕе в бездонной полноте, —Я сердце холодности предал,Я изменял своей мечте!Тех обманул я, тех обидел,Тех погубил, – пусть вопиют!Но я искал – и это виделТот, кто один мне – правый суд!

16 апреля 1902

Sub specie aeternitatis[58]

Отселе мне видно потоков рожденье.

ПушкинО, господи, какое счастьеБыть художником!Самовластным, гордым, свободным, —Царем над созвучиями и образами.Они меня оскорбляют,Какое мне дело?Я на тех бесконечных высотах,Где небо и лед,Куда и мечта о дольних заботахНе досягнет.Выше нет ничего. Небо сине.Вдалеке очертанья таких же вершин.О, как вольно дышать в беспредельной пустыне,Повторять неземное, великое слово: один!Мне видна земля,Моря золотое пространство,Нагорий живое убранство,Распростертые низко дороги, поля.И местами селенья,Как столбы при дороге, как на перекрестках каменья.Но мне не видно людей,Их суеты вседневной.Я увидал бы движенья двух ратей,Падение царства, созданье столицы.Я смотрю на жизнь мной отвергнутых братии,Как смотрят на землю птицы.Солнце!Здравствуй, солнце, мой двойник!Я люблю твой ясный дик.Как и ты, я с высотыВижу горные хребты,И узорчатых лугов,И кипенье городов…

Ноябрь 1902

* * *

Я путешественник случайный,Бродяга в мире, дикий скиф,Любуюсь на земные тайны,На храм, на башню, па залив.И медлю пред душой безвестной,Внимательно любуясь ей,Как перед статуей чудесной,Жалея покидать музей.

Ноябрь 1902

* * *

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый —То лицемерие; пред искренностью – страх!Мы все притворствуем в искусстве и в гостиной,В поступках, и в движеньях, и в словах!Вся наша жизнь подчинена условью,И эта ложь в веках освящена.Нет, не упиться нам ни чувством, ни любовью,Ни даже горестью – до глубины, до дна!На свете нет людей – одни пустые маски,Мы каждым взглядом лжем, мы прячем каждый крик,Расчетом и умом мы оскверняем ласки,И бережет пророк свой пафос лишь для книг!От этой пошлости обдуманной, обычнойГде можно, кроме гор и моря, отдохнуть?Где можно на людей, как есть они, взглянуть?– Там, где игорный дом, и там, где дом публичный!Как пристани, во мгле вы выситесь, дома,Убежища для всех, кому запретно поле,В вас беспристрастие и купли и найма.В вас равенство людей и откровенность воли.Вот мир восторженной победы и борьбыВ разврате искреннем и слов и побуждений.Мы дни и месяцы актеры и рабы,Оставьте же притон для искренних мгновений!

<1902>

* * *

Дивный генуэзец! как нам стали понятныТвои пророческие слова:«Мир мал!»Мы взором одним озираем егоОт полюса до полюса —Нет больше тайн на земле!Прежде былинка в безмерных просторах,Упорно – за веком век —Работал, боролся, вперед продвигалсяИ своей планетой, наконец, овладелЧеловек.Нет больше тайн в надземном тесном мире!Стальные иглы рельс, обвив материки,Бегут сквозь цепи Анд, бегут в степях Сибири —К верховьям Крокодиловой реки;Земля, земля! настало время!Ты – достояние людей.Не то или другое племя,Не тот иль этот из царей,Тебя взял Человек, его спокойный гений,Его холодный ум, его упорный трудИ смелый взлет безумных дерзновений!И правит скорбного Судьи бесстрастный суд.Человек! торжествуй! и, величье познав,Увенчай себя вечным венцом!Выше радостей стань, выше слав,Будь творцом!

<1902>

* * *

– Пусть лобзает меня – он лобзаньем своим!Удовольствия ласк его – свыше вина.Запах риз его – ладанный дым,Как пролитое миро – его имена!Девы ради сего – возлюбили тебя!За тобой и к тебе, царь, пойду я, любя.Опаленная солнцем, лицом я смуглаИ прекрасна, как полы в китарских шатрах,Как завесы во храме на пышных вратах.Виноградник отца я все дни стерегла,Но сберечь не сумела я свой виноград.Где пасешь ты? скажи мне, возлюбленный брат!Где почиешь в полуденный жар, – возвести!Чтоб к друзьям твоим мне, заблудясь, не прийти.– Если ты угадать не умела, где брат,Приходи к пастухам по следам наших стад.Кобылице моей в колеснице царяУподоблю тебя я, подруга моя!Хороши твои щеки в серьгах золотых,Хороша твоя грудь в ожерельях твоих.Золотые подвески я дам с серебром…О, как сладостно ладаном пахнет кругом.– Ветка мирры – мой брат – на груди у меня,В винограднике, брат мой, покойся до дня.– Ты прекрасна, сестра, – как у голубя взор.– Ты прекрасен, мой брат, – ароматен убор.– Сень над ложем у нас наклоняется вниз,Кровля ложницы – кедр, потолок – кипарис.

1902

* * *

Влачась по дням, при новой встречеТвержу с усталостью «люблю»,Но эти взоры, миги, речиЗапоминаю и ловлю.От ночи дню передаваем,Куда-то на волнах влеком,То из-за стен дышу я раем,То за окном я внемлю гром.Не увлечен и не печален,Но, любопытствуя везде, —В бреду пиров, в молчаньи спален,Я рад бегущей череде.Уходят шумные мгновенья,И я дивиться вновь готовНа самоцветные каменьяСлучайно сложенных стихов.

<1902>

* * *

Прими послание, о Виктор!Слагаю песнь тебе я в честь,Пусть консул я, а ты – мой ликтор,Но сходство между нами есть.Тебе милее смех девичий,Мне – женский и бесстыдный смех.Но что до маленьких различий,Когда мы оба любим грех!Мы оба на алтарь ЦитеринЛьем возлияния свои,И оба будем – я уверен,До гроба верными любви!Но любим мы полней и выше,Чем даже страсти легкий стон, —Напевы стройных полустишийИ в темных лаврах Геликон!

<Март 1903>

* * *

И вдруг все станет так понятно:И жизнь земли, и голос рек,И звезд магические пятна, —И золотой настанет век.Восстанут новые пророкиС святым сияньем вкруг волос,Твердя, что истощились сроки,Что день настал свершенья грез.И люди все, как сестры-братья,Семья единого отца,Протянут руки и объятья,И будет радость без конца!

9 – 10 сентября 1903

«Над бредом наших разных ликов…»

М. Н. Семенову

Над бредом наших разных ликов,Над диким сномРазноязычных наших криков, —Не здесь, в ином —Есть нас связующие нити.Есть общий зовЗа грань желаний и событий,Имен и слов!Мы все склоняем взор во храме,Всех зыблет страсть,И красота над всеми намиПростерла власть!

16 октября 1903

Орфей

Вакханки встретили ОрфеяНа берегу немолчных вод.Он, изнывая и немея,Следил их медленный черед.Душе, всегда глядящей в тайны,Где тихо веет Дионис,Понятен был их бег случайныйИ смена сребропенных риз.Но, опьяненны и безумны,Почти до чресл обнажены,Менады вторглись бурей шумнойВ его безветренные сны.Их тирсы зыблились, как травы,Когда находит с гор гроза,И, полны ярости и славы,Звенели в хоре голоса.«Унынье прочь! Мы вечно юны,Что зимний ветр! Сияет май!Ударь, певец, в живые струныИ буйство жизни повторяй!Ты ль, двигавший напевом скалы,Кому внимали барс и тигр,Пребудешь молча одичалыйПри вольном вое наших игр.Твой бог – наш бог! Что возрожденье,Когда до дна прекрасен миг!Не сам ли в неге опьяненьяИ в нас бог Дионис проник.Вошел он с вестью о победе,Что смерть давно побеждена, —Все жизни – в сладострастном бреде,Вся вечность – в таинстве вина».Они стремятся, как пантеры,Но и пантер смирял напев,И лиру взял, исполнен веры,Орфей среди безумных дев.Он им поет о Евридике,О страшных Орковых вратах…Но песню заглушают крики…Уж – камни в яростных руках.И пал певец с улыбкой ясной.До брега волны докатив,Как драгоценность, труп безгласныйПринял на грудь свою прилив.И пышнокудрые наядыБезлюдной и чужой землиУ волн, в пещере, в час прохлады,Его, рыдая, погребли.Но, не покинув лиры вещей,Поэт, вручая свой обол,Как прежде в Арго, в челн зловещий,Дыша надеждой, перешел.

4 декабря 1903

* * *

– Дитя, скажи мне, что любовь?– Вот этот ужас мой без воли,Вот этот стыд, мгновенье боли,Вот эта стынущая кровь.– Дитя, скажи мне, что же страсть?– Вот эти слезы, эти пени,Вот эта жажда унижений:Быть как раба, к ногам припасть.– Дитя, ответь мне, счастье в чем?– В твоей истоме, в этом бреде,В твоем весельи о победе,Во взоре блещущем твоем!

1903

Сфинкс

Я пустынной шел дорогойМеж отвесных, тесных скал, —И внезапно голос строгийСо скалы меня позвал.Вечерело. По вершинамГас закат. Был дол во мгле.Странный призрак с телом львинымВырос, ожил на скале.Полузверь и полудеваТам ждала, где шла тропа.И белели справа, слеваКости, кости, черепа…И, исполнен вещей верыВ полноту нам данных сил,К краю сумрачной пещеры,Человек, я подступил.И сказал я: «Ты ли это,Переживши сто веков, ,Снова требуешь ответа?Дай загадку, – я готов?!»Но, недвижима на камне,Тихо, зыбля львиный хвост,Дева, взор вонзив в глаза мне,Ожидала первых звезд:«Вот загадка, о прохожий,Ты, пришедший из долин!Я тебя спрошу все то же,Что услышал Лаев сын:Кто из нас двоих загадка?Я ли, дева-сфинкс, иль ты?Может, ночью в тени шаткой,Видишь ты свои мечты?Если я жива, телесна,Как тебе телесным быть?Нам вдвоем на свете тесно,Я должна тебя сразить!Но, быть может, я – поэтаВоплощенный легкий сон?В слове смелого ответаБудет призрак расточен.И действительностью станутТолько кости и скала?Отвечай мне: кто обманут?Я была иль не была?»И, недвижима на камне,Дева, зыбля львиный хвост,Устремила взор в глаза мне,Взор, принявший отблеск звезд.Мрак тускнел и рос без меры,К небу высились столпы…Я стоял у врат пещеры…Мимо не было тропы.

1903

* * *

Есть поразительная белостьСнегов в вечерний час, и естьВ их белизне – святая смелость,Земле непокоренной весть!Пусть тьма близка, и закатилосьНагое солнце за рубеж:Его сиянье только снилось,Но небо то ж, и дали те ж!И звезды пусть во тьме возникнут,И с изогнутой высотыЗемле свои приветы крикнут:Они растают, как мечты!Но свет первее солнц и мира,Свет все – что есть, бессветья нет,И тьма лишь царская порфира,В которой выступает свет!

27 января 1904

«Скорпиону» и «Грифу»

Наш мир храня от силы вражьей,В чреде двенадцати имен,У врат небес стоят на стражеВ свой день Весы и Скорпион.Но от земли, вседневно пленной,В свой юный веруя порыв, —Да посягнет за грань вселенной!—Взлетает ярый Гиппогриф.Вам, – два врага в едином стане! —Урок видений вековых:Один гори, где мира грани,Другой – стремись нарушить их.

23 марта 1904

Максимилиану Шику

Я многим верил до исступленности.

Urbi et OrbiЭту веру я тебе вручаю,Столько раз обманутую… Что ж!Наш удел идти, скользя, по краю,Наш удел – над темной бездной дрожь.Шаг еще сужден ли мне, не знаю:Но иду, и близко ты идешь!Близким – мой привет! Нов миг паденья —Взгляд, лишь взгляд один без сожаленья.

Октябрь 1904

* * *

Я не видал таинственных лесовБезудержной природы Индостана,Причудливых китайских городовИ белых скал льдяного океана;Не вел войска на приступы твердынь,И не был венчан в бранном шуме стана;Дней не влачил в толпе своих рабынь,Не проходил, протягивая руку,В чертоги всех богатств и всех богинь;Не созерцал во всех пределах мукуНа лицах мучеников, как судья;С возлюбленной не пережив разлуку,Под ноги смерти не бросался я.Я многого не видел и не встретил,Пылинка в миллиардах – жизнь моя!Но до вопросов кто-то мне ответил —И в безднах я стою без уст и слов..И светлый мой полет сквозь них не светел.Грядущих не увижу городов,Не посещу всех тайн земного круга,С героями не встречусь всех веков.Но где в стране от севера до югаВосторг безвестный обретет душа,Безвестный трепет скорби и испуга?Мы все проходим жизнь, как он, спеша,Возможности переживаем в грезах;От тихих снов под сводом шалашаДо высшего блаженства в тайных слезах,И, список чувств запомнив наизусть,Судьбе, при одобреньях и угрозах,Мы равнодушно повторяем: пусть!

<1904>

* * *

Царил над миром рифм когда-тоЯ с самовластием волхва,И волю царственную святоВершили верные слова.Любил я радостные чарыНа их желанья налагать,И на союз мгновенный – парыБлагословлять и сочетать.Любил с улыбкой подмечать яВ двух чуждых душах сходный звукИ двух врагов – бросать в объятья,Как двух восторженных подруг.

19 февраля 1905

* * *

На площади, полной смятеньем,При зареве близких пожаров,Трое, став пред толпой,Звали ее за собой.Первый воскликнул: «Братья,Разрушим дворцы и палаты!!Разбив их мраморы, мыУвидим свет из тюрьмы!»Другой воскликнул: «Братья,Разрушим весь дряхлый город!Стены спокойных домов —Это звенья старинных оков!»Третий воскликнул: «Братья,Сокрушим нашу ветхую душу!Лишь новому меху даноВместить молодое вино!»

6 июля 1905