Полное собрание стихотворений

2. Парус и чайка

То поспешно парус складывая,То бессильно в бездну падая,Напряженно режа волны,Утомленный реет челн.Но, свободно гребни срезывая,Рядом вьется чайка резвая,К тем зыбям летя смелее,Где смятенье волн белей.Вижу, не без тайной горечи,Кто властительней, кто зорче.Знаю: взор вонзивши рысий,Птица мчит добычу ввысь.

1917

В родных полях

Снежная Россия

За полем снежным – поле снежное,Безмерно-белые луга;Везде – молчанье неизбежное,Снега, снега, снега, снега!Деревни кое-где расставлены,Как пятна в безднах белизны:Дома сугробами задавлены,Плетни под снегом не видны.Леса вдали чернеют, голые, —Ветвей запутанная сеть.Лишь ветер песни невеселыеВ них, иней вея, смеет петь.Змеится путь, в снегах затерянный:По белизне – две борозды…Лошадка, рысью неуверенной,Новит чуть зримые следы.Но скрылись санки – словно, белая,Их поглотила пустота;И вновь равнина опустелаяНема, беззвучна и чиста.И лишь вороны, стаей бдительной,Порой над пустотой кружат,Да вечером, в тиши томительной,Горит оранжевый закат.Огни лимонно-апельсинныеНа небе бледно-голубомДрожат… Но быстро тени длинныеЗакутывают все кругом.

1917

Утренняя тишь

В светлом жемчуге росинокЧаши бледные кувшинокТихо светят меж тростинок,И несчетный строй былинок,В тех же крупных жемчугах,Чуть трепещут вдоль тропинокЖелтым золотом песчинок,Ярко блещущих в полях.Зелень, блестки, воздух ранний,Травы, мирр благоуханней,Дали, радуг осиянней, —Что прекрасней, что желаннейДолго жаждавшей мечте?Сердце – словно многогранней;Исчезает жизнь в осаннеЭтой вечной красоте!Пусть наш мир зеленый минет,Человек просторы кинет,Дали стенами задвинетИ надменно в небо хлынетВысота стеклянных крыш:Но, покуда кровь не стынет,Сердце счастья не отринет —Ведать утреннюю тишь!

1916

Родные цветы

1. Ландыш

Ландыш милый, ландыш нежный,Белый ландыш, ландыш снежный,Наш цветок!Встал ты меж зеленых створок,Чтоб тебя, кто только зорок,Видеть мог.Колокольчики качая,В воздухе веселом мая,Бел и чист,Ты, как звезды, в травах светишь,Ты узором тонким метишьПолный лист.Восковой и весь нездешний,Ты блаженней, ты безгрешнейВсех цветов.Белый, белый, белый, белый,Беспорочный, онемелый,Тайный зов!Как причастница одетый,Ты влечешь в святые светыКаждый взгляд,Чтобы осенью ненастной,Шарик странный, шарик красный,Сеять яд.

1916

2. Иван-да-марья

Иван-да-марья,Цветок двойной,Тебя, как встарь, яТопчу ногой.Мне неприятенТвой вид в траве:Ряд алых пятенНа синеве.Но ты покорен,Неприхотлив:Рой черных зеренК земле сронив,Свой стебель темныйТы низко гнешь,И снова, скромный,Потом встаешь.Твой цвет не вянет,Ты словно нем,В лесу не занятНичем, ничем;Ты, андрогинный,Сам для себяЦветок невинныйПылишь, любя.Нет, не случайноТы здесь таков:Ты – символ тайныйИных миров,Нам недоступнойИгры страстей,Еще преступнойДля нас, людей!

1916

3. Венок из васильков

Любо василечкиВидеть вдоль межи, —Синенькие точкиВ поле желтой ржи.За цветком цветочекНизко мы сорвем,Синенький веночекДля себя сплетем.После, вдоль полоски,К роще побежим.Шепчутся березкиС небом голубым.Сядем там на кочке…Зной и тишина…В голубом веночкеВысь отражена.Песенку не спеть ли,Притаясь в траве?Облачка – как петлиВ ясной синеве!Локоны в веночкеВроде облачков…Ломки стебелечкиСиних васильков!Там, внизу, под склоном, —Нежный шум реки.Здесь, в шатре зеленом,Реют мотыльки.Мы, как мотылечки,Здесь укрылись в тень,В синеньком веночке,В жаркий летний день!

1917

Мраморная арка

В уголку далеком парка,Солнцем залитая ярко,Дремлет мраморная арка, —Память пышной старины;Вдоль по речке – ни волны;Клены – в сон погружены;Спит под ивами байдарка;Спит заброшенная барка;Полдень парит; всюду жарко;Все о прошлом видит сны.Заросли травой аллеи;Глушь с годами – все темнее;На газон всползают змеи;Смолк иссохший водопад…А когда-то, век назад,Как был шумен летом сад!Здесь вели свои затеиДевы, с обликом камеи,Меж красавцев, а лакеиЖдали, выстроены в ряд;Здесь, что день, звучало эхоДетски радостного смеха;За потехами потехаЗдесь меняла пестрый вид…Век прошел, и все молчит;Словно целый мир забыт,Мир веселий, мир успеха!Лишь, как сумрачная веха,Возле грецкого орехаАрка мраморная спит.

1916

Лесные тропинки

Лесные тропинки! лесные тропинки! не раз и не дваВы душу манили под тихие своды дубов и берез.Сверкали росинки, качались кувшинки, дрожала трава,И в запахе гнили плелись хороводы блестящих стрекоз…И было так сладко – на землю поникнуть, лежать одному,И слушать, как нежно чирикают птицы напевы свои,И взглядом украдкой глубоко проникнуть, сквозь травы,во тьму,Где, с грузом, прилежно ведут вереницы домой муравьи.А дятел далекий застукает четко о высохший ствол,И солнце в просветы сияние бросит, как утром в окно…Лежишь, одинокий, и думаешь кратко, что дух – всеобрел,И сердце привета не хочет, не просит, и все – все равно!

Май 1916

В гамаке

В небе, слабо синеватом,С легкой дымкой белизны,Любо ласточкам крылатымСеять крики с вышины.Веток скругленные сети,Уловив сверканье дня,Сами блещут в странном светеИзумрудного огня.Дышат ирисы чуть внятно,Дышит, скошена, трава…Зелень, блеск, цветные пятна,Белизна и синева!Что все думы! все вопросы!Сладко зыблюсь в гамаке.Мертвый пепел папиросыЧуть сереет на песке.Я до дна души приемлюЭтот вечер, этот миг,Словно вдруг я понял землю,Тайну вечности постиг.Были бури, будут бури,Но теперь – лишь тихий сад,Словно сам, в бело-лазури,Я, как ласточка, крылат!

1916

По грибы

Ищу грибы, вскрывая палочкойЗелено-бархатные мхи;Любуюсь простенькой фиалочкой;Слагаю скромные стихи.В лесу лежат богатства грудами!У корней тоненьких осинТрава сверкает изумрудамиИ под осинник, как рубин.А боровик, в тени березовой,Чуть из земли возникнув, радК высокой, липке бледно-розовой,Прижаться, как большой агат.И белый гриб (что клад достигнутый!)Среди дубков пленяет глаз, —На толстой ножке, пышно-выгнутый,Блестя, как дымчатый топаз.И, как камнями-невеличкамиОсыпан в перстне бриллиант,В корзине желтыми лисичкамиЯ выстилаю узкий кант.Лягушки прыгают расчетливо,Жужжат жуки, как в две трубы.И собираю я заботливоВ лесу – и рифмы и грибы.

1 июня 1916

Святогор

Сплошное кваканье лягушекС давно заросшего пруда, —Когда из-за лесных верхушекБлестит вечерняя звезда;В густеющем слегка туманеСпокойный, ровный бег минут,И сладкий бред воспоминаний:Такой же час, такой же пруд…Все то же. В тех же переливахКрая застылых облаков…И только нет былых счастливых,Дрожа произнесенных слов.Так что ж! Признай свою мгновенность,Поющий песни человек,И роковую неизменностьПолей, лугов, холмов и рек!Не так же ль квакали лягушкиИ был зазубрен дальний бор,Когда надменно чрез верхушкиШагал тяжелый Святогор?И вторит голосом лягушек,Опять, вечерняя пора —Раскатам громогласных пушекНа дальних берегах Днестра.

1916

Черные вороны

Каркайте, черные вороны,Мытые белыми вьюгами:По полю старые бороныХодят за острыми плугами.Каркайте, черные вороны!Истину скрыть вы посмеете ль?Мечет, крестясь, во все стороныЗерна по бороздам сеятель.Каркайте, черные вороны!Выкрики издавна слажены;Нивы страданием ораны,Потом кровавым увлажены.Каркайте, черные вороны,Ваше пророчество! В воздухеГрянет в упор, как укор, оно:«Пахарь! не мысли о роздыхе!»Каркайте, черные вороны!Долго ль останусь на свете я?Вам же садиться на бороныВновь, за столетьем столетия!

27 мая 1917

Вдоль моря

Мы едем вдоль моря, вдоль моря, вдоль моря…По берегу – снег, и песок, и кусты;Меж морем и небом, просторы узоря,Идет полукруг синеватой черты.Мы едем, мы едем, мы едем… ПредгорийВзбегает, напротив, за склонами склон;Зубчатый хребет, озираясь на море,За ними белеет, в снегах погребен.Всё дальше, всё дальше, всё дальше… Мы вторимКолесами поезда гулу валов;И с криками чайки взлетают над морем,И движутся рядом гряды облаков.Мелькают, мелькают, мелькают, в узоре,Мечети, деревни, деревья, кусты…Вот кладбище смотрится в самое море,К воде наклоняясь, чернеют кресты.Все пенные, пенные, пенные, в мореВалы затевают свой вольный разбег,Ликуют и буйствуют в дружеском споре,Взлетают, сметая с прибрежия снег…Мы едем… Не числю, не мыслю, не спорю:Меня покорили снега и вода…Сбегают и нивы и пастбища к морю,У моря по снегу блуждают стада.Цвет черный, цвет белый, цвет синий… Вдоль моряМы едем; налево – белеют хребты,Направо синеют, просторы узоря,Валы, и над ними чернеют кресты.Мы едем, мы едем, мы едем! Во взореВсе краски, вся радуга блеклых цветов,И в сердце – томленье застывших предгорийПред буйными играми вольных валов!

1917

Тусклая картинка

Под небом тускло-синеватым,Ограждена зеленым скатомС узором белых повилик,Река колеблет еле внятноПо синеве стальные пятнаИ зыби цвета «электрик».Обрывки серых туч оселиК вершинам изумрудных елейИ загнутым плащам листвы;А, ближе, ветер – обессиленИ слабо реет вдоль извилинБолотно-матовой травы.Черты дороги – чуть заметны,Но к ним, как веер многоцветный,Примкнули кругозоры нив:Желтеет рожь, красна гречиха,Как сталь– овес, и льется тихоЛьна синеватого разлив.

Июль 1917

Ночью

Ночь

Пришла и мир отгородилаЗавесой черной от меня,Зажгла небесные кадила,Вновь начала богослуженье,И мирно разрешился в пеньеГул обессиленного дня.Стою во храмине безмерной,Под звездным куполом, один, —И все, что было достоверно,Развеяно во мгле простора,Под звуки неземного хора,Под светом неземных глубин.Пусть Ночь поет; пусть мировыеВершатся тайны предо мной;Пусть благостной евхаристииТоржественные миги минут;Пусть царские врата задвинутВсе той же черной пеленой.Причастник, прежней жизни коснойЯ буду ждать, преображен…А, сдвинув полог переносный,Ночь – бездну жизни обнаружит,И вот уже обедню служитВо мраке для других племен.

1916

Ночью у реки

Воды – свинца неподвижней; ивы безмолвно поникли;Объят ночным обаяньем выгнутый берег реки;Слиты в черту расстояньем, где-то дрожат огоньки.Мир в темноте непостижней; сумраки к тайнам привыкли…Сердце! зачем с ожиданьем биться в порыве тоски?Мирно смешайся с преданьем, чарами сон облеки!Чу! у излучины нижней – всхлип непонятный… Некрик ли?К омуту, с тихим рыданьем, быстро взнеслись две руки…Миг, – над безвестным страданьем тени опять глубоки.Слышал? То гибнет твой ближний! Словно в магическомциклеЗамкнуты вы заклинаньем! словно вы странно близки!Словно ты проклят стенаньем – там, у далекой луки!Воды – еще неподвижней; ветви покорней поникли;Лишь на мгновенье журчаньем дрогнули струи реки…Что ж таким жутким молчаньем мучат теперь ивняки?

1916

Восход луны

Белых звезд прозрачное дыханье;Сине-бархатного неба тишь;Ожиданье и обереганьеЛунного очарованья, лишьПервое струящего мерцаньеТам, где блещет серебром камыш.Эта ночь – взлелеянное чудо:Ночь из тех узорчатых часов,Зыблемых над спящими, откудаРассыпается причуда снов,Падающих в душу, как на блюдоЗолотое – груда жемчугов.Этот отблеск – рост непобедимойМелопеи, ропоты разлук;Этот свет – предел невыразимойТишины, стук перлов, мимо рукРазлетающихся – мимо, мимо,Луциолами горящих вкруг.Дышат звезды белые – прерывно;Синий бархат неба – побледнел;Рог в оркестре прогудел призывно;Передлунный облак – дивно-бел…В белизне алея переливно,Шествует Лунина в наш предел.

1917

Закатный ветер

Веет древний ветрВ ветках вешних верб,Сучья гнутся, ломятся.Ветр, будь милосерд!Ветви взвиты вверх,Стоном их кто тронется?Час на краски щедр:В небе – алый герб,Весь закат – в веселии.Ветр, будь милосерд!Я, как брат Лаэрт,Плачу об Офелии.Бледен лунный серп.Там – тоска, ущерб;Здесь – все светом залито.Ветр, будь милосерд!Кто во прах поверг,Близ могилы, Гамлета?Вздрогнет каждый нерв…И из тайных недрПамять кажет облики…Ветр, будь милосерд!Верба, словно кедр,Шлет на стоны отклики.

1916

Ночной гном

Жутко в затворенной спальне.Сердце стучит все страдальней;Вторят часы все печальней;Кажется: в комнате дальнейПо золотой наковальнеБьет серебромБезжалостный гном.Стелются гостеприимнейСумраки полночи зимней;В лад с молотком, все интимнейТени поют; в тихом гимнеНочь умоляет: «Прости мне!»Нежная мглаКругом облегла.Жутко в безжизненном доме…Сердце изныло в истоме…Ночь напевает… Но, кромеГимнов, чуть слышимых в дреме,Бьет, утомительно – гномийМолот в тиши,По тайнам души…

1916

Ночные страхи

И бездна нам обнажена,

С своими страхами и мглами…

Вот отчего нам ночь страшна.

Ф. ТютчевКак золото на черни,Блестит, во мгле вечерней,Диск маятника; стукМинут в тиши размерной.Невольно – суевернейГлядишь во мрак, вокруг.Ночь открывает тайны.Иной, необычайныйВстал мир со всех сторон.Безмерный и бескрайный…И страхи не случайны,Тревожащие сон.Те страхи – груз наследийВеков, когда медведиЦарили на земле;Когда, копьем из медиНаметив, о победеМы спорили во мгле;Когда, во тьме пещеры,Шагов ночной пантерыСтрашился человек…И древние химеры,В преданьях смутной веры,Хранит доныне век.

1916

На закатном поле

Красным закатом забрызгано поле;Дождь из оранжевых точек в глазах;Призрак, огнистый и пестрый до боли,Пляшет и машет мечами в руках.Тише! закрой утомленные веки!Чу! зажурчали певуче струи…Катятся к морю огромные реки;В темных ложбинах не молкнут ручьи.В пьяной прохладе вечернего садаДевушка никнет на мрамор плечом…Плачет? мечтает? – не знаю! не надоВедать: о ком! догадаться: о чем!Было, иль будет, – мечта просияла,В строфы виденье навек вплетено…Словно, до дна, из кристалла фиалаВыпито сердцем густое вино.Взоры открою: закатное поле,Призрак огнистый с мечами в руках,Солнце – багряно… Но ясен до болиДевичий образ в усталых глазах!

Ночь 4/5 марта 1916

Близ милых уст

Это – надгробные нении…

Это – надгробные нении в память угасших любовей,Мигов, прошедших в томлении у роковых изголовий.В дни, когда манят видения, в дни, когда радости внове,Кто одолел искушения страстью вскипающей крови?Благо вам, ложь и мучения, трепет смертельный в алькове,Руки в святом онемении, болью сведенные брови!Благо! Вы мчали, в течении, жизни поток до низовий…Но океан в отдалении слышен в торжественном зове.Сердце окрепло в борении, дух мой смелей и суровей;Ныне склоняю колени я, крест мой беру без условий…Так колебался все менее ангелом призванный Товий.Это – надгробные нении, память отшедших любовей.

1916

Привет через звезды

Канули краски заката,Даль синевами объята:Словно зубцы из агата,Сосны встают из-за ската;Выступит скоро Геката…Но, непорочно и свято,Сквозь океан аромата,Взорами нежного братаВ эту юдоль темнотыЗвезды глядят с высоты.Ищешь ли в небе и тыОтблеск Плеяд, – как когда-то?Знаю, что мили и милиНас, в этот час, разделили.Нет за плечом моим крылий,Чтоб полететь без усилийВ край кипарисов и лилий…Грозные дни опалилиСердце мое, как в горниле…Только сверкающей пылиСолнц и безвестных планетЯ отдаю свой привет!Вновь мы вдвоем? или светГорько ответит мне: «Были!»

1916

Trionfo della morte[40]

Вспомни вскрики в огненной купели ласк, —Зов смычка, поющего в метели пляск, —И клинка, сверкнувшего у щели, лязг!Вспомни: гнулось тело, как живая жердь;За окном горела заревая твердь,Но из мглы смотрела, вам кивая, – Смерть!Словно все открылись тайны в сладкий миг,Словно разрешились все загадки книг:Молнией сверкнув, смежились в краткий крик!Ты вступил в неизмеримость, – в звездный сон;Свет светил терялся, как над бездной звон…Для чего ж раздался бесполезный стон?Ты стоял в просторе несказанных зал,Меж зеркал таинственно-туманных – мал.И вонзались в душу сотни жданных жал.

1916

Последнее счастье

В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнеесчастье,Блаженство, последнее в жизни, озаренной лучами заката;И сердце стучало так ровно, без надежд, без любви, безпристрастья,И факелы грустно горели, так спокойно, так ясно, таксвято.Я думал, безропотно верил, что навек для меня отзвучалиВсе яркие песни восторга, восклицанья живыхнаслаждений;В мечтах я покорно поставил алтари Неизменной Печали,И душу замкнул от лукавых, как святилище,воспоминаний.Но в Книге Судьбы назначали письмена золотые иное:От века в ней было сказанье о магически-избраннойвстрече,И я узнаю богомольно, что нас в мире, по-прежнему, двое,И я, как пророчество, слышу повторенные милые речи.О, радость последнего чуда и любви безнадежно-последней!Как яд, ты вливаешь в желанья опьянительно-жуткуюнежность.Стираешь все прежние грезы беспощадней, чем смерть,и бесследной,Даешь угадать с содроганьем, что таит для людейнеизбежность!Все то же, что нежило утром, этим вечером жизненнымнежит,Но знаю, что нового чуда на земле ожидать не могу я,И наши сплетенные руки только божия воля развяжет,И только с лобзанием смерти я лишусь твоего поцелуя!

8 октября 1914

Опять мгновения

1. Снежный призрак

Томно-мятежныйСдержанный трепетРуки нам свяжет;Радостной дрожьюГубы нам сцепит;Заповедь божьюВкрадчиво-нежныйВнутренний лепетТайно доскажет;В дали безбрежнойСлитою с ложьюПравду покажет;Образы – снежнойСтатуей – слепит, —И, безнадежный,Дух наш к подножьюПризрака ляжет!

22 апреля 1917

2. Качели

Вот опять мы уносимся, взброшенныеБеспощадным размахом качелей,Над лугами, где блещут некошеныеСнеговые цветы асфоделей.То – запретные сферы, означенныеВ нашем мире пылающей гранью…И сердца, содроганьем охваченные,Отвечают безвольно качанью.Лики ангелов, хор воспевающие,Вопиющие истину божью,Созерцают виденья сверкающиеС той же самой мистической дрожью.И, свидетель их светлой восторженности,Робко взор уклоняя незрячий,Содрогается, в муке отторженности,Падший дух в глубине – не иначе!Ветер вьет одеяние жреческое,Слабнут плечи, и руки, и ноги,Исчезает из душ человеческое…«Будете вы, как боги!»

1917

3. В ладье

Дрожит ладья, скользя медлительно,На тихих волнах дрожит ладья.И ты и я, мы смотрим длительно,В одном объятьи – и ты и я.Встал водопад в дали серебряной,В дыму и брызгах встал водопад…Как будто яд, нам в тело внедренный,Палит, сжигает… Как будто яд!За мигом миг быстрей течение,Все ближе бездна за мигом миг…Кто нас настиг? Понять все менееСпособно сердце, кто нас настиг.В водоворот, волной захваченный,Челнок несется – в водоворот…Ты—близко, вот! О, смысл утраченныйВсей темной жизни, ты близко, вот!

1915—1916

Над вечной тайной

Марфа и Мария

Печемся о многом, —Одно на потребу:Стоять перед богомСо взорами к небу.Но божье – вселико,Небесное – разно:Бог – в буре великой,Бог – в грани алмазной.И в розах, и в книгах,И в думах, и в бое,И в сладостных мигах,Когда нас – лишь двое.И в каждом есть божье,И каждый угоден,Покинув подножъе,Войти в свет господен.Не бойся, что многоТы любишь, ты ценишь,Исканиям богаДоколь не изменишь!

1916

Выходы

Ante omnia cavl, ne quie voa teneret

invitos: patet exitue.

Seneca[41]Прекрасна жизнь! – Но ты, измученный,Быть может, собственным бессильем,Не говори, к стыду приученный,Что тщетно мы взываем к крыльям.Есть много роковых возможностейОсвободить мечту от властиЖитейских тягостных тревожностей,Сомнений, унижений, страсти.Душа, озлобленно усталая,Томимая судьбой, как пленом!Не даст ли отдых – стклянка малаяС латинской надписью: «venenum»?[42]Желания, что жизнь бесплоднаяВ неодолимый круг замкнула,Не отрешит ли – сталь холоднаяКрасиво отлитого дула?Иль просто – мост над закрутившимсяВ весенней буйности потоком,Сулящий думам возмутившимсяПокой в безмолвии глубоком?Что не воззвать: «Клинок отточенный,Из ножен вырываясь, взвизгни,И дай значенье – укороченной,Но вольно-завершенной жизни!»А древле-признанные способы?Забыться в тепловатой ванне,Чтоб все померкло, и вопроса бы:«Сон скоро ль?» – не было желанней!Иль, жуткими прельстясь дурманамиИ выбрав путь прямей, бескровней, —Упиться угольями рдянымиС изящной, низенькой жаровни!А прочный шнур, надежно взмыленный,Сжимающий любовно шею,Чтоб голос, негой обессиленный,В последний раз воскликнул: «Смею!»А окна, что восьмиэтажныеПред взором разверзают бездны?А поездов свистки протяжныеИ рельсы, – этот «путь железный»!О! Если, с нежностью магической,Тебе мечта твердит: «исполни!»Подумай: в искре электрическойЗатаены удары молний!Иди, и, с мужеством сознательным,Хоть раз один упорствуй в вере,Не кроясь доводом предательным,Что заперты пред нами двери!Живите вы, чьи сны развеяныНад роскошью пути земного!Усталы, брошены, осмеяны,Вы крикните: «Еще и снова!»Но вы, на полпути поникшие,Вы, чуждые блаженства в муке, —Припомните уста, привыкшиеУчить бестрепетной науке!Для вас, изведавших ничтожествоСвоих надежд, сказал Сенека:«Открытых выходов есть множествоИз тесной жизни человека!»

15 февраля 1916

Уйди уверенно

Кого из жизни бури выбили,Кто сух, как запыленный куст,Не выдавай желанья гибелиИ дум, что мир уныл и пуст, —В словах ли сдержанных, в изгибе лиОтвыкших улыбаться уст.Таи, что мутными и жуткимиЧасы влачатся для тебя,Что жизнь, как жерновами, суткамиТвое сознанье мнет, дробя,Что счастлив ты лишь промежуткамиМеж явью, сумрак возлюбя.Что и во снах, порой, без жалостиВсе тот же ужас бытияТебя гнетет в твоей усталости,Иль тайно колет, как змея…Прикинься, что земные малостиОтринула душа твоя.Умей притворными улыбкамиВстречать обманчивых друзей,Грустить прилично, лишь со скрипками,Поющими в кругу гостей;Как кормщик, над валами зыбкимиСкользить насмешливо умей.И, высмотрев спокойно с палубы,Что твой последний луч погас,Что, как поверхность ни блистала бы,Дна не достанет водолаз, —Ты вдруг, без выкриков, без жалобы,Уйди уверенно от нас!

1916

Перешедшие – оставшимся

Мы – здесь! мы – близко! Ты не веришь?О, бедный! о, незрячий брат!Ты мир неверной мерой меришь!Пойми, – чему ты верить рад:Что бесконечна жизнь; потери жОбманывают только взгляд!Твой взор не видит. Всё ж мы близко,Вот здесь, вот там и близ тебя!Пусть Смерть глазами василискаГлядит, мгновенное губя:Сияньем неземного дискаЛюбовь горит, всегда любя.Усни для этой жизни косной:В твоей руке твой карандашШепнет, что есть иные весны,И ты узнаешь голос наш.Дух торжествует светоносный,Твоя и наша жизнь – всё та ж!Сейчас, вот в этот миг, не в высь лиТвои возносятся мечты?То мы подсказываем мыслиТебе – из тайны темноты;То наши помыслы навислиНад сном твоим: им внемлешь ты!Жить лишь до смерти – слишком мало!Того не допустил творец.Пути безгранны идеала,Далеки цели и венец.Смерть! смерть земли! твое где жало?Жизнь! жизнь земли! твой где конец?

1916

Сонет к смерти

Смерть! обморок невыразимо-сладкий!Во тьму твою мой дух передаю,Так! вскоре я, всем существом, вопью, —Что ныне мучит роковой загадкой.Но знаю: убаюкан негой краткой,Не в адской бездне, не в святом раюОчнусь, но вновь – в родном, земном краю,С томленьем прежним, с прежней верой шаткой.Там будут свет и звук изменены,Туманно – зримое, мечты – ясны,Но встретят те ж сомнения, как прежде;И пусть, не изменив живой надежде,Я волю пронесу сквозь темноту:Желать, искать, стремиться в высоту!

22 марта 1917

В альбомах

Мы

Мы – гребень встающей волны.

«Tertia Vigilia»Мы были гребень волны взнесенной…Но белой пеной окроплены,Мы разостлались утомленно,Как мертвый плат живой волны.Мы исчезаем… Нас поглощаетВолна другая, чтоб миг блестеть,И солнце зыби позлащаетВолн, приходящих умереть.Я – капля в море! Назад отринут,Кружусь в просторе, – но не исчез.И буду бурей снова вскинутПод вечным куполом небес!

1917

В альбом Н***

Люблю альбомы: отпечатокНа них любезной старины;Они, как дней иных остаток,Легендой заворожены.Беря «разрозненные томыИз библиотеки чертей»,Я вспоминаю стих знакомыйКогда-то модных рифмачей.Он кажется живым и милымЛишь потому, что посвященВиденьям серебристокрылымДавно развеянных времен.И, вписывая строки этиВ почти безгрешную тетрадь,Я верю, что еще на светеОсталось, для кого писать!

6 марта 1916

П. И. Постникову

Что в протоплазме зыблил океан,Что древле чувствовал летучий ящер,В чем жизнь была первичных обезьян, —Всё ты впитал в себя, мой давний пращур!И плоть живую передал ты мне,Где каждый мускул, все суставы, костиГласят, как знав, о грозной старине,О тех, что спят на мировом погосте.Наследие бесчисленных веков,Мое так мудро слепленное тело!Ты – книга, где записано без словТо прошлое, что было и истлело.Ты говоришь про жизнь в морских волнах,Про ползанье, летанье, о трехглазомЧудовище, о гнездах на ветвях…Блажен, кто слух склонил к твоим рассказам!Блажен, кто понял, вещее, тебяИ, видя человеческую бренность,Умеет в ней разгадывать, любя,Природы беспредельной неизменность!Завидую тому, кто, острый взорСклонив на эти связки, эти вены,За ними видит мировой просторИ вечной жизни радостные смены!

16 августа, 1916