Полное собрание стихотворений

Царица Страсть

Ты к мальчику проникнешь вкрадчиво,Добра, как старшая сестра;Браня его, как брата младшего,Ты ласково шепнешь: «Пора!»В насмешливом, коварном шепотеСоблазн неутолимый скрыт.И вот – мечта о жгучем опытеСны и бессонницу томит.Ты девушку, как мать, заботливо,Под грешный полог проведешь;В последнем споре изворотливоНайдешь губительную ложь;В минуты радости изменчивойПодскажешь тихо: «Ты права!»И вынудишь язык застенчивыйТвердить бесстыдные слова.Ты женщине, как друг испытанный,Оставшись с ней наедине,Напомнишь про роман прочитанный,Про облик, виденный во сне.И, третья между двух, незримая,В альковной душной темноте,Как цель, вовек недостижимая,Покажешься ее мечте.Кто, кто из нас тебе, обманчивой,Не взмолится, без слов, тайком?Ты нежно скажешь: «Не заканчивайТомящих грез: я – пред концом…»И, видя в слабости поверженнымБлаженно-жалкого раба,Вдруг засмеешься смехом сдержанным,Царица, воля чья – Судьба!

Декабрь 1914 – Март. 1915

Истинный ответ

«Ты умрешь, и большего не требуй!Благ закон всевидящей Судьбы».Так гласят, вздымая руки к небу,Бога Вишну хмурые рабы.Под кумиром тяжким гнутся зебу,Выпрямляя твердые горбы.«Ты живешь, и большего не надо!Высший дар Судьбой всезрящей дан».Восклицает буйная менада,Подымая высоко тимпан.В роще лавров – тихая прохлада,Мрамор Вакха – солнцем осиян.«Жизнь отдать за вечный Рим, в которомКапля ты – будь этой доле рад!»Так оратор, с непреклонным взором,Говорит под сводами аркад.Солнце щедро льет лучи на форум,Тоги белые в лучах горят.«Эта жизнь – лишь краткий призрак сонный,Человек! Жизнь истинная – там!»В черной рясе инок изможденныйВопиет мятущимся векам.Строги в высь ушедшие колонны,Сумрачен и беспощаден храм.«Единенье атомов случайных —Наша жизнь, смерть – распаденье их».Рассуждает, фрак надев, о тайнахЧерт, в кругу учеников своих.За окном напев звонков трамвайных,Гул бессвязный шумов городских.Жрец на зебу, пьяная вакханка,Римский ритор, пламенный аскет,Хитрый черт, с профессорской осанкой,Кто ж из них даст истинный ответ?Ах, не ты ль, с прозрачным ядом стклянка?Ах, не ты ль, отточенный стилет?

1913

Петербург

Ultima thule

Где океан, век за веком, стучась о граниты,Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,Высится остров, давно моряками забытый, —Ultima Thule.Вымерли конунги, здесь что царили когда-то,Их корабли у чужих берегов затонули.Грозно безлюдье вокруг, и молчаньем объятаUltima Thule.Даже и птицы чуждаются хмурых прибрежий,Где и тюлени на камнях не дремлют в июле,Где и киты проплывают все реже и реже…Ultima Thule.Остров, где нет ничего и где все только было,Краем желанным ты кажешься мне потому ли?Властно к тебе я влеком неизведанной силой,Ultima Thule.Пусть на твоих плоскогорьях я буду единым!Я посещу ряд могил, где герои уснули,Я поклонюсь твоим древним угрюмым руинам,Ultima Thule.И, как король, что в бессмертной балладе помянут,Брошу свой кубок с утеса, в добычу акуле!Канет он в бездне, и с ним все желания канут…Ultima Thute!

Апрель 1915

Зеленый

В стране тишины

И сердце не верит в стране тишины…

«Венок»

В разные годы

В разные годыК вам приходил я, граниты,Глядеться в недвижно-прозрачные воды;Приносил и веселье и грусть,Приходил и у страсти во власти, и странно-ничей,И вы,Мохом и вереском алым повиты,В коронах из царственных сосен,Встречали меня, как волхвы,Всегда, – и с тех порПомню я наизустьИ сладкие ласки зеркальных озер,И напевы волшебные белых ночей,И младенческий лепет вкрадчивых весен,И Иматры белоголовойНемолчные стоны.И сноваНа бурые камни, на зеленые склоныЯ принес роковую печаль…Предвечную мудрость храня,Опять на меняПоглядите сурово,Как смотрите вы в бесконечную даль,И под рев водопада, под ропот озерный,Под шелест чуть слышный хвоиШепните, что вы, горделиво упорны,Столетья таите от мира страданья свои!

1913

Иматра

Кишат, шумит. Она – все та же,Ее не изменился дух!Гранитам, дремлющим на страже,Она ревет проклятья вслух.И, глыбы вод своих бросаяВо глубь, бела и вспенена,От края камней и до края,Одно стремление она.Что здесь? драконов древних гривы?Бизонов бешеных стада?Твой грозный гул, твои извивыЛетят, все те же, сквозь года.Неукротимость, неизменность,Желанье сокрушить свой пленГорят сквозь зыбкую мгновенностьВенчанных радугами пен!Кипи, шуми, стремись мятежней,Гуди, седой водоворот,Дай верить, что я тоже прежнийСтою над распрей прежних вод!

6 июня 1913

Imatra

Над Иматрой

Размер ямбического триметраМне слышен в гуле вод твоих.В твоем глухом гуденьи, Иматра,Есть правильный и строгий стих.И сосны, в лад с тобой раскачены,Колебля рыжие стволы,Слагают гимн, людьми утраченный,Вам вторя, пенные валы.Пещеры, откликами смутнымиВливаясь в ваш созвучный хор,Ведут с громадами минутнымиДавно начатый разговор.И даже дольмены гранитные,В ответ на ваш немолчный нов,Возносят песни первобытные,Клир еле слышных голосов.Всё вкруг, в затишье и под ветрами,Под солнцем, при луне, во мгле,Поет назначенными метрамиХвалу стоустую Земле!

1913

Imatra

У круглого камня

Белея, ночь приникла к яхте,Легла на сосны пеленой…Отава, Пейва, Укко, Ахти,Не ваши ль тени предо мной?Есть след ноги на камне старом,Что рядом спит над гладью вод.Туони! ты лихим ударомЕго отбросил от ворот!Бывало, в грозные хавтаймы,Неся гранитные шары,Сюда, на тихий берег Саймы,Вы все сходились для игры.Где ныне косо частоколомВдали обведены поля,Под вашим божеским футболомДрожала древняя земля.И где теперь суровый шкиперФарватер ищет между скал,Когда-то Юмала-голкиперЛицо от пота омывал.Былые матчи позабыты,И вы – лишь тени в белой мгле, —Но тяжкие мята-гранитыЛежат в воде и на земле.

1913

Вуоксенниска

Сайма

Лодка, порывистым ветром качаема,Килем валы опененные режет.Снова прибоями сизая СаймаСтарые камни прибрежия нежит.Видны извилины берега пестрого;Дачи и сосны, пески и граниты…Вырос над волнами маленький остров,Пеной, как кружевом, нежно повитый.Справа – утесы: лишь ели да верески;Срыв недоступный – коричнев и зелен.Ветер навстречу, упорный и резкий,Свищет надменно из древних расщелин.Слева – по светлому склону рассеяны,Белые виллы, с ласкающим садом,В воду глядятся, как смотрят в бассейныЖены гаремов прищуренным взглядом.Сайма ласкает, почти успокоена,Нас, и гранит, и садовые флоксы,Чтобы потом, исступленно и знойно,Броситься грудью на камни Вуоксы.

8 июля 1913

Вуоксенниска

Неведомый прохожий

Я – неведомый прохожий

В суете других бродяг…

«Urbi et оrbi»

Закат над морем

Над морем из серого крепа,На призрачно-розовом шелке,Труп солнца положен; у склепаСтоят паруса – богомолки,Пред ними умерший владыкаНедавно горевшего дня…Ложатся от алого ликаПо водам зигзаги огня.Вот справа маяк полусонныйВзглянул циклопическим взором;Весь в пурпуре, диск удлиненныйСовпал с водяным кругозором;И волн, набегающих с силой,Угрюмей звучат голоса…Уже над закрытой могилой;Померкнув, стоят паруса.

20 июля 1913

Noordwijk-aan-Zee

Над северным морем

Над морем, где древние фризы,Готовя отважный поход,Пускались в туман серо-сизыйПо гребням озлобленных вод, —Над морем, что, словно гигантский,Титанами вырытый ров,Отрезало берег британскийОт нижнегерманских лугов, —Бреду я, в томленьи счастливомНеясно-ласкающих дум,По отмели, вскрытой отливом,Под смутно-размеренный шум.Волна набегает, узорноИзвивами чертит песокИ снова отходит покорно,Горсть раковин бросив у ног;Летит красноклювая птица,Глядя на меня без вражды,И чаек морских вереницаПрисела у самой воды;Вдали, как на старой гравюре,В тумане уходит из глаз,Привыкший к просторам и к буре,Широкий рыбацкий баркас…Поют океанские струныНапевы неведомых лет,И слушают серые дюныЛюбовно-суровый привет.И кажутся сердцу знакомыИ эти напевы тоски,II пенные эти изломы,И влажные эти пески,И этот туман серо-сизыйНад взрытыми далями вод…Не с вами ли, древние фризы,Пускался я в дерзкий поход?

5 июля 1913

Scheveningen

Океан и дюны

Рушатся волн белопенные гребни,Глади песков заливает прилив;Море трубит все надменней, хвалебнейДревний любовный призыв.Слушают дюны: привычны им песниС детства знакомого друга-врага;Пусть он грозит: год за годом чудеснейДальше растут берега.Новой грядой выдвигаются дюны,Груди свои поднимают, – а он,Вечно влюбленный, и сильный, и юный,Страстью былой распален.Рушатся белые гребни все ближеК дюнам недвижным; их сдвинутый рядСмело встречает насильника. Чьи жеСилы в борьбе победят?Миг – и впились опененные губыПрямо в высокие груди-сосцы…Чу! то играют отзывные трубы:Слиты в объятьи бойцы…

9 июля 1913

Noordwijk-aan-Zee

В Голландии

Эти милые, красно-зеленые домики,Эти садики, в розах и желтых и алых,Эти смуглые дети, как малые гномики,Отраженные в тихо-застывших каналах, —Эти старые лавки, где полки уставленыРядом банок пузатых, давно закоптелых,Этот шум кабаков, заглушенный, подавленный,Эти рослые женщины в чепчиках белых, —Это всё так знакомо, и кажется; в сказке я,И готов наважденью воскликнуть я: vade![34]Я с тобой повстречался, Рембрандтова Саския?Я в твой век возвращен, Адриан ван Остаде?

13 июля 1913

Leiden

К северному морю

Я пришел с тобой проститься, море,Может быть, на долгие года.Ты опять – в сверкающем уборе,В кружевах из пены, как всегда.И опять валы неутомимоТы стремишь на сглаженный песок,Как в те дни, когда впервые – РимаТы вдали заметило значок.Те же ветры сумрачные дули,Те же облака бесстрастно шли,В дни, когда отсюда строгий ЮлийВел на диких бриттов корабли.И туман над ширью океанскойТак же плыл, торжественно-суров,В дни, когда сзывал Вильгельм ОранскийЗа свободу родины бойцов.А когда озолотило чудоАмстердам, и Лейден, и Анвер, —Те же дали видели отсюдаГальс, Ян Стен, Гоббема и Фермер.Кесарю, Вильгельмам, чародеямКисти – лепетало ты привет.Тем же гулом ласковым лелеем,Я теперь тебе шепчу ответ.Проходи, о, море, неизменнымСквозь века, что поглощают нас,И узором, призрачным и пенным,Покрывай пески в урочный час!

Июль 1913

Noordwijk-aan-Zee

Зимнее возвращение к морю

Я скорей тебя увидел снова,Чем я ждал, простор соленых вод,Но как грустно, грозно и суровоТы влачишь валы на твердый лед!Набегает черный вал с разбега,Белой пены полосой повит,На предел белеющего снега, —И покорно стелется, разбит.Облака, как серые громады,Медленно над далями плывут,Словно эти дымы моря – радыОтдохнуть, свершив свой летний труд.Рыжих сосен поросли на дюнахЖдут, когда наступит черный мрак,Вспыхнут огоньки на мерзлых шкунах,Завращает красный глаз маяк.Здравствуй, море, северное море,Зимнее, не знаемое мной!Новое тебе принес я горе,Новое, не бывшее весной!Успокой, как летом, и обрадуйБесконечным ропотом валов,Беспредельной сумрачной усладойВолн, идущих сквозь века веков!

18 декабря 1913

Эдинбург II

Вечер над морем

Желтым золотом окрашеныДали в просветы хвои.Солнца луч полупогашенныйБьет в прибрежные струи.Море сумрачное движется,Льдины белые неся.В облаках чуть зримо нижетсяСветло-синяя стезя.Краски пламенно-закатныеХмурым днем помрачены,Но все те ж движенья ратныеВечно зыблемой волны.Меркнет огненное золото,Скрыто облачным плащом, —И в последний раз уколотоМоре гаснущим лучом.

Декабрь 1913

Эдинбург II

Природы соглядатай

Природы праздный соглядатай…

А. Фет

Вечерний Пан

Вечерний Пан исполнен мира,Не позовет, не прошумимЗадумчив, на лесной поляне,Следит, как вечер из потираЛьет по-небу живую кровь,Как берега белеют вновьВ молочно-голубом тумане,И ждет, когда луч АлтаираВ померкшей сини заблестит.Вечерний Пан вникает в звуки,Встающие во мгле кругом:В далекий скрип пустой телеги,В журчанье речки у излукиИ в кваканье глухих прудов.Один, в безлюдии святом,Он, в сладком онеменьи неги,Косматые вздымает руки,Благословляя царство снов.

1914

Опалиха

Вечером в дороге

Кричат дрозды; клонясь, дрожатГоловки белой земляники;Березки забегают в ряд,Смутясь, как девы полудикие.Чем дальше, глубже колеи;Вот вышла ель в старинной тальме…Уже прозрачной кисеиПовисла завеса над далями.Вновь – вечер на лесном пути,Во всем с иным, далеким, сходен.Нет, никуда нам не уйтиОт непонятно милой родины!Чу! не прощанье ль крикнул дрозд?Клонясь, дрожит иван-да-марья.В просвете – свечи первых звездИ красный очерк полушария.

Весной

Попискивают птицыВ роще березовой;Сетят листья теньНа песок почти розовый;Облачков вереницыСтынут в лазури ясной;Расцвел пригожий день,С душой согласный.Эти зеленые травы,Современницы нашей планеты,Эта предельная синь,Эти весенние светы, —Исполнены древней отравы,Пьянящей, от века до века,Странника мировых пустынь, —Человека.

1914

Опалила

Весеннее

Остеженный последним снегом,Весну встречая, грезит лес,И тучи тешатся разбегом,Чертя аэродром небес.Кто, исхищренный как китаец,Из туч ряды драконов сплел?А, под березой, зимний заяцОглядывает, щурясь, дол.Вдали водоворотит мореНа нажить хлынувшей реки,И крыши изб на косогоре,Как нежная пастель, – легки.Не нынче ль смелой увертюройСмутит нас первая гроза?Но солнце, из-за ткани хмурой,Глядит на нас, как глаз в глаза.Опять в душе кипит избытокИ новых рифм, и буйных слов,И пью, как нежащий напиток,Я запах будущих цветов.

Март 1912

Подольск

Ночью светлой

Ночи светлой, ночи летнейСумрак лег над далью сонной.Цвет и краски незаметней,Воздух дышит благовонный.То река иль то дорогаВьет меж потемневших пашен?К небу ветви поднял строгоСтарый дуб, суров и страшен.Огоньки в окошках блещут,Небо чище и открытой,В нежной сини чуть трепещутПары телеграфных нитей…

1912

Подольск

Цветики убогие

Цветики убогие северной весны,Веете вы кротостью мирной тишины.Ландыш клонит жемчуг крупных белых слез,Синий колокольчик спит в тени берез,Белая фиалка высится, стройна,Белая ромашка в зелени видна,Здесь иван-да-марья, одуванчик там,Желтенькие звезды всюду по лугам,Изредка меж листьев аленький намек,Словно мох, бессмертный иммортель-цветок, —Белый, желтый, синий – в зелени полян,Скромный венчик небом обделенных стран

4 июня 1912

Опалила

Крот

Роет норы крот угрюмый;Под землей чуть слышны шумыС травяных лугов земли:Шорох, шелест, треск и щебет…Лапкой кожу крот теребит:Мышь шмыгнула невдали.У крота дворец роскошен,Но, покуда луг не скошен,Людям тот дворец незрим.Под цветами скрыты входы,Под буграми – залы, своды…Крот, ты горд дворцом своим!Роет черный крот-строитель.Темных, теплых комнат житель,Он чертог готовит свой,Ставит твердые подпорыИ запасы носит в норы,Пряча в дальней кладовой.Милый крот, слепой рабочий!Выбирай темнее ночи,Берегись сверканий дня!Будет жалко мне немногоПовстречать, бредя дорогой,Черный трупик подле пня.

1913

Туман осенний

Туман осенний струится грустно над серой далью нагих полей,И сумрак тусклый, спускаясь с неба, над миром виснет все тяжелей,Туман осенний струится грустно над серой далью в немой тиши,И сумрак тусклый как будто виснет над темным миром моей души.Как будто ветлы стоят над речкой, как будто призрак дрожит близ них…Иль только клубы дрожат тумана над серой далью полей нагих?Как будто птица, качая крылья, одна мелькнула в немой тиши…Иль только призрак мелькнул былого над темным миром моей души?Здесь было солнце! здесь были нивы! здесь громкий говор жнецов не тих!Я помню счастье, и поцелуи, и мной пропетый звенящий стих!Туман осенний, плывущий грустно над серой далью нагих полей,Свое бесстрастье, свое дыханье, свое молчанье в меня пролей!

1913

Опалила

Сухие листья

Сухие листья, сухие листья,Сухие листья, сухие листьяПод тусклым ветром кружат, шуршат.Сухие листья, сухие листья,Под тусклым ветром сухие листья,Кружась, что шепчут, что говорят?Трепещут сучья под тусклым ветром;Сухие листья под тусклым ветромЧто говорят нам, нам шепчут что?Трепещут сучья, под тусклым ветром,Лепечут листья, под тусклым ветром,Но слов не понял никто, никто!Меж черных сучьев синеет небо,Так странно-нежно синеет небо,Так странно-нежно прозрачна даль.Меж голых сучьев прозрачно небо,Над черным прахом синеет небо,Как будто небу земли не жаль.Сухие листья шуршат о смерти,Кружась под ветром, шуршат о смерти:Они блестели, им время тлеть.Прозрачно небо. Шуршат о смертиСухие листья, – чтоб после смертиВ цветах весенних опять блестеть!

Октябрь 1913

Опалиха

Красный

Под улыбкой солнца

И для них весною красной,

Под улыбкой солнца ясной,

Распускалися цветы.

К. Фофанов

В том же парке

И в том же парке, давнем, старом,Где, отрок, ранний свой восходЯ праздновал, вверяясь чарамБестрепетных озерных вод,Где я слагал впервые песни,С мечтой неверной о любви,Где жизнь все слаще, все чудеснейШептала в ветре мне: «Живи!»Я прохожу чрез годы, – годы,Исполненные бурь и смут,А вкруг – все тот же блеск природы,Все тот же мерный бег минут!Как будто не было безумий,Позорных и блаженных лет:Я узнаю в июльском шумеБылой, божественный привет.И мил мне чей-то взор манящий,И алость чьих-то близких губ,И дождь, чуть слышно моросящий,И зелень острохвойных куп.Вы живы, царственные ели!Как вы, жива душа моя!Напрасно бури тяготелиГодин шумящих бытия!Я – тот же отрок, дерзко-юный,Вся жизнь, как прежде, впереди,И кедра сумрачные струныМне под дождем поют: «Иди!»Иду я, полон прежней веры,К безвестным далям, к новым снам,И этот день, туманно-серый,Векам покорно передам.Он был, он есть, – без переменыОн будет жить в стихе моем.Как имя нежное Елены,Сплетенное с мелькнувшим днем.

6 – 7 июля 1912

Петровское-Разумовское

Сказка

Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым.Вы, стихов поющих верные хранители:Это будет песня, это будет сказка вам!Нежные признанья выслушать хотите ли?В тайный бор дороги конному и пешемуДикими кустами строго загорожены.Там русалки вторят звонким смехом лешему;Карликов заморских – норы вдоль изложины;Там, на курьих ножках, есть изба Ягиная;Плачет, заблудившись, Гретхен с юным Гензелем;В чаще, где не молкнет песня соловьиная,Там высокий терем, с древнефряжским вензелем.В горнице тесовой, у окна открытого,Ждет меня царевна, Нелли светло-русая.К ней, от жизни мерной, мира домовитого,На коне волшебном вдруг переношуся я.Маленькие руки я ласкаю длительно,Аленькие губки я целую, радостный;Смех ее ответный нежит так целительно,Взор ее мне светит: тихий, милый, благостный.За окном Жар-Птица пролетит, вся в пламени,Рюбецаль киркою простучит с участием…Нам не нужно лучших, непреложных знамений:В тереме мы дышим волшебством и счастьем!О чудесном лесе буду песни складывать,Расскажу про терем сказку – правду мудрую.Вам, друзья напевов, – слушать и разгадывать:Где я взял царевну, Нелли светлокудрую!

1912

Москва

В лодке

Завечерело озеро, легла благая тишь.Закрыла чашу лилия, поник, уснул камыш.Примолкли утки дикие; над стынущей водойЛишь чайка, с криком носится, сверкая белизной.И лодка чуть колышется, одна средь темных вод,И белый столб от месяца по зыби к нам идет.Ты замолчала, милая, и я давно молчу:Мы преданы вечерней мгле и лунному лучу.Туманней дали берега, туманней дальний лес;Под небом, чуть звездящимся, мир отошел, исчез…Я знаю, знаю, милая, – в священной тишинеТы снова, снова думаешь печально – обо мне!Я знаю, что за горестной ты предана мечте…И чайка, с криком жалобным, пропала в темноте.Растет, растет безмолвие, ночь властвует кругом…Ты тайно плачешь, милая, клонясь к воде лицом.

24 июля 1912

Сенежское озеро

Дождь и солнце

Муаровые отблески сверкают под лучом.Мы вновь на тихом озере, как прежде, мы вдвоем.Дождь легкий, дождь ласкающий кропит, кропитлиству…Мне кажется, что снова я в далеком сне живу.И солнце улыбается, как было год назад,И пестрые жемчужины отряхивает сад.Всё то же, что томило нас: и парк, и дождь, и пруд,И сосны острохвойные наш отдых стерегут!Любви порыв ликующий, как странно ты живуч!Сквозь дождь, сквозь небо серое сверкает вещий луч!За сеткой – даль туманная, пузырится вода…О Солнце! победителем останься, как тогда!

1913

После скитаний

После скитаний,далеких и труддых,вдали заблистали,В нежном тумане,лугов изумрудныхзнакомые дали!В море шумящем,под ропоты бури,манило вернуться —К зарослям-чащам,к неяркой лазури, —над речкой проснуться,Слыша мычаньебыков и призывыродимой свирели…Кончив блужданье,усталый, счастливый,вот я – у цели!

1915

В буйной слепоте

Как, в буйной слепоте страстей,

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

Ф. Тютчев

* * *

Итак, это – сои, моя маленькая,Итак, это – сон, моя милая,Двоим нам приснившийся сон!Полоска засветится аленькая,И греза вспорхнет среброкрылая,Чтоб кануть в дневной небосклон.Но сладостны лики ласкательные,В предутреннем свете дрожащие,С улыбкой склоненные к нам,И звезды, колдуньи мечтательные,В окно потаенно глядящие,Приветствия шепчут мечтам.Так где ж твои губы медлительные?Дай сжать твои плечики детские!Будь близко, ресницы смежив!Пусть вспыхнут лучи ослепительные,Пусть дымно растаю в их блеске я,Но память о сне сохранив!

1912

Москва

* * *

Сумрак тихий, сумрак тайный,Друг, давно знакомый мне,Безначальный и бескрайный,Призрак, зыблющий туманы,Вышел в лес и на поляны,Что-то шепчет тишине.Не слова ль молитвы старой,Древней, как сама земля?И опять, под вечной чарой,Стали призрачной химеройСкудный лог, орешник серый,Зашоссейные поля.Давний, вечный сон столетий,В свете звезд, опять возник:И вся жизнь – лишь ветви эти,Мир – клочок росистый луга,Где уста нашли друг друга,Вечность —этот темный миг!

Июль 1912

Подольск

* * *

Безумие белого утра смотрело в окно,И было все странно-возможно и все – все равно.И было так странно касаться, как к тайным мечтам,К прозрачному детскому телу счастливым губам.Но облачный день засветился над далыо лесной,Все стало и ясно, и строго в оправе дневной.Ночные безумные бездны, где все – все равно,Сменило ты, солнце, сменило ты, Бородино!Вот снова стоит император, и грозный призывМне слышен на поле кровавом, меж зреющих нив:«Что страсти пред гимном победы, пред зовом Судьбы!Мы все «увлекаемся Роком», все – Рока рабы!»Свет солнца, даль нив, тень былого! Как странно давноБезумие белого утра смотрело в окно!

Июль 1912

Бородино

* * *

Это чувство – странно-невозможного,Вдруг обретшего и кровь и плоть,В миг воспоминания тревожногоЯ стараюсь тщетно побороть!Помнятся, и видятся, и движутсяВымыслы безудержной мечты.Словно перлы сказочные нижутсяВ ожерелье жуткой красоты!И глазам так больно от слепительнойВспышки перепутанных огней…Но – все было в жизни ли действительной,Иль в игре сновидящих теней?Здесь я – тайн достигший иль обманутыйСладостным предчувствием чудес?И боюсь, чтоб перлов блеск с протянутойНити, лишь проснусь я, не исчез!Ах, как знак призвания не ложногоС неба кинь мне светлую милоть,Ты, виденьям странно-невозможногоДаровавшая и кровь и плоть!

<1916>

* * *

Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдноМои безумные слова, —Когда, качаясь серповидно,Тень на стене была жива;Когда клонилось к телу тело,Уста искали влажных уст,И грезе не было предела,А внешний мир был странно-пуст.Я верил, или я не верил?Любил вполне, иль не любил?Но я земное небом мерилИ небо для земли забыл!Качались тени. Губы млели.Светилась тела белизна.И там, вкруг сумрачной постели,Была блаженная страна, —Страна, куда должны причалитьВсе золотые корабли,Где змей желаний сладко жалитИ душен аромат земли!И не было ни стен, ни комнат, —Хмель солнца, пьяная трава…О, неужели мысли вспомнятМои безумные слова!

1912

* * *

Месяц в дымке отуманеннойВ тусклом небе, словно раненый,Обессиленный лежит.Все огни давно погашены;Издалека голос башенныйЧто-то грустное гудит.Возвращаюсь вновь под утро я.Вновь Минерва, дева мудрая,Держит, как маяк, копье.Там, где Лар стоит отеческий,Мне гласит гекзаметр греческий:«В мире каждому свое!»Надо улицей пустынноюПроходить мне ночью длинною,После вздохов роковых,Чтоб укусы и объятия,Чтоб восторги и проклятияПревратить в бессмертный стих.

1913