Мировой кризис

Черт, и ведь мсье де Монброн лишь на два года младше всех прочих концессионеров – двадцать четыре ему исполнится только в грядущем августе!

– В чем дело? – Робер, оценив мрачноватые лица Тимоти и доктора, вдруг построжал. Сдвинул брови. – Почему вы не предупредили о приезде? Что произошло? Это связано с…

Тим вынул из внутреннего кармана пиджака телеграмму Джералда. Передал Роберу.

– Но… – выдохнул Монброн. Побледнел. – Опять?

– Только не реви!

– Да я и не реву, кретин! Что это значит? Оно вернулось?

– Поверьте, дорогой Робер, пока ничего не известно, – мягко сказал доктор. – Джералд не стал вызывать вас телеграммой, зная, что вы найдете способ отказаться, не поехать. Поэтому он прислал нас. Но если и сейчас вы будете против, мы не вправе настаивать. Решать вам.

Цвет лица Робера де Монброна поочередно сменялся с молочно-белого на зеленоватый, затем на багровый. Было видно, что в нем борются застарелый страх и уверенность в самом себе – та самая уверенность, которую он обрел в ночь на 15 апреля 1912 года, когда «Титаник» протаранил плавучую ледяную гору.

– Я… – пролепетал Робер, – я не знаю. Надо сообщить маме. У меня ответственная должность… Я не могу просто так уехать!

– Ты все еще советуешься с мамой? – поддел Тимоти.

Робер мигом вызверился, сверкнул глазами:

– Так! Билеты в Лондон есть?

– Давно куплены. На всех троих. Отправление сегодня, поездом с Гар дю Нор в семь вечера.

– Отлично. Я успею утрясти все дела. Сколько денег взять с собой?

– Столько, сколько посчитаешь нужным.

– Значит, много. Ничего, в наличных нет затруднений. Как думаете, это надолго? На Рейне мы возились полгода!

– Не знаю, Робер.

– Боже… Вот и кончилась спокойная жизнь! Я знал! Я знал, что эта гадина однажды вернется!

– Монбрончик, давай без истерик.

– Тимоти, умоляю, хватит! Отправляйтесь на вокзал. Я приеду в половине седьмого, к поезду. Какой вагон?

– Четвертый. Точно приедешь, плакса?

Робер де Монброн молча шагнул к мистеру О‘Доновану и не раздумывая залепил ему прямой хук в переносицу. Сразу схватился левой рукой за ушибленные костяшки пальцев.

– Вот это я понимаю, – восхищенно сказал Тим, утирая хлынувшую из ноздрей кровь медвежьей пятерней. Техасец смотрел на малыша Робера едва не с восторгом. – The best! Где у тебя туалетная комната, мне надо умыться! Я закапаю костюм!

– Вон та белая дверь, – потряс ладонью Монброн. – Извини, пожалуйста, я, честное слово, не хотел!

– Да все отлично! – прохрипел Тим, пуская холодную воду из крана. – Вот тебе и плакса!

* * *

В час сорок минут ночи 16 марта 1914 года трое джентльменов, прибывших в Лондон на вокзал Чаринг-кросс поездом из порта Дувр, взяли «motorcab», извозчика на автомобиле, и отправились в отель «Кларидж» на Брук-стрит.

Пока можно было лечь поспать, а уж затем…

Затем следует отправиться в графство Йоркшир, Слоу-Деверил холл, где находится штаб-квартира Джералда Слоу, лорда Вулси. Почему он решил спешно уехать из Лондона в деревню, так же было неизвестно.

Какой сюрприз преподнес старина Джерри, не знал никто, однако сомнений не было – древнее чудовище, неведомая бестия, которую пробудили археологи-любители два года тому, снова начала преследовать несостоявшуюся концессию.

Это вызывало нешуточное беспокойство. И не меньший азарт.

Глава первая

Заседание концессии

Йоркшир, Слоу-Деверил холл – Ливерпуль.16–24 марта 1914 года

Английская дворянская усадьба является очень сложным организмом, своеобразным государством в государстве со своей иерархией, неписаными законами и вековыми традициями. Замок, сердце поместья лордов Вулси, обслуживают десятки лакеев, кухарок и горничных, возглавляемых дворецким; за протянувшимся на тридцать две мили с севера на юг парком и буковым лесом прислеживают садовники и егеря (охота на лис в Слоу-Деверил славится на все графство, здесь охотится даже король Георг, в постоянный штат входят конюхи, берейторы, псари, кучера, механики и так далее, и так далее…

Маленькая густонаселенная страна, ныне возглавляемая сэром Артуром Слоу, одиннадцатым лордом Вулси, перешла во владение семьи почти триста пятьдесят лет назад, при королеве Елизавете I Великой, благоволившей предкам Джералда и его пожилого отца – портрет знаменитого пращура, так же Джералда, талантливого военного и сподвижника Френсиса Дрейка, в обязательном порядке украшал все принадлежащие семье дома, от Лондона до Йорка и родового гнезда, воздвигнутого на берегу реки Юр, к северу от городка Хэрроугейт.

Если Тимоти и Робер в прежние времена частенько гостили в Слоу-Деверил холле и привыкли к елизаветинскому великолепию замка, то доктор Шпилер испытал легкий культурный шок – он знал, что семья Джералда богата, но и представить не мог, что предводитель концессии обитает во дворце, будто сошедшем со страниц средневековых романов о короле Артуре или Тристане и Изольде.

– Видите справа каменная кладка и башня с острой крышей? – Коляска, встретившая гостей на железнодорожной станции, огибала пологий холм, на котором возвышался замок. Робер взял на себя роль экскурсовода. – Это все, что осталось от старого укрепления, построенного здесь сразу после нормандского завоевания около девятисот лет назад. Большую часть крепости снесли, а главное здание в ренессансном стиле начали возводить в 1572 году, закончили при Карле II. Левое крыло перестроено в восемнадцатом веке, после пожара. Со стороны южного фасада – английский парк, оранжерея и вон там, за бокажами, поля для гольфа…

– Джерри отлично устроился, – кивнул Тимоти. – Королю какой-нибудь Сербии или Черногории ничего подобного и не снилось. Сто сорок комнат, вообразите, док!

– Внушает невольное уважение, – согласился Шпилер. – Это даже не поместье, а маленький городок. Очень, очень красиво. Наверное, и привидения водятся?

– Ни разу не видел, – отрекся прагматичный Тимоти. – А вот лошадки на конюшне знатные, что есть, то есть – арабские, русская орловская, таких не отыщешь ни у кого в Далласе, даже на ранчо моего папаши… Сами увидите, док. Вам, как техасцу, теперь положено интересоваться лошадьми.

Замок был выстроен по классической схеме – квадрат с внутренним двором и угловыми башенками (сохранившаяся с XI века башня несколько не вписывалась в архитектурное решение, но традиции есть традиции!), три этажа, крытая красно-бурой черепицей крыша. Арочные окна забраны цельными стеклами, никаких решеток – это уже новейшие веяния. Фасады выкрашены в золотисто-бежевый цвет, украшения бронзовые, позеленевшие от времени. Над аркой шпиль с обязательным штандартом святого Георгия, алый крест на белом поле. Хозяйственные пристройки в стороне, дальше к северу, однако и они выдержаны в едином стиле и не создают диссонанса.

Фолджем, дворецкий, встречал гостей у парадного входа – в его обязанности входило размещение прибывших по комнатам и обеспечение джентльменов всем необходимым. Дело осложнялось тем, что ни у одного из друзей сэра Джералда не было камердинера, призванного следить за гардеробом и выполнять обязанности личной прислуги. Придется временно перевести на эти должности троих опытных лакеев.

Тимоти немедленно шокировал Фолджема сообщением, что камердинер ему (а равно и господину доктору) не требуется, мы привыкли все делать сами. Только мсье Робер согласился – зачем отказываться, если предлагают?

Слоу-Деверил холл мог быть сколь угодно древним, но относительно современных удобств дело обстояло наилучшим образом: в ванных комнатах горячая и холодная вода (никаких заокеанских смесителей, английская система – два отдельных крана), канализация, везде проведено электричество, есть телефон. Почему хозяева не встретили давно ожидаемых визитеров? Очень просто, сэр: его светлость сэр Артур сейчас отдыхает в Шотландии, а сэр Джералд и юная леди утром уехали на автомобиле в Йорк по срочным делам. Вернутся к обеду.

– Юная леди? – вздернул брови Тимоти.

– Да, сэр. Мисс Евангелина Чорваш. Она прибыла несколько дней назад.

– Вполне ожидаемо, – пробормотал Шпилер. – Нашу удивительную компанию невозможно представить без красавицы-Кримхильды…

До вечера гости предавались праздности – Робер показывал доктору замок, мистер О‘Донован взял подшивку «Панча», оккупировал курительную и банально накачивался коктейлями. Наконец, во двор въехал темно-зеленый «Даймлер-1913». Против ожиданий, из авто вышли не двое людей, а трое – последним оказался широкоплечий блондин в кепи и твидовом костюме спортивного кроя. Ну разумеется, это же господин Реннер – говоря без лишних преувеличений, самый странный представитель концессии!

– …Ойген постоянно живет в Слоу-Деверил, – пояснял лорд Вулси, когда после взаимных приветствий вся компания отправилась на террасу перед замком. Фолджем с величественностью, присущей исключительно британским дворецким, известил, что обед будет подан ровно через час пятнадцать минут, погода была солнечная и теплая, господа и мисс Чорваш расположились в шезлонгах. Лакеи доставили виски, сифон и серебряное ведерко с колотым льдом. – Здесь великолепная библиотека, а наш юный друг проявляет огромный интерес к знаниям.

– Юный? – фыркнула Евангелина. – Вы мастер преуменьшать, милорд. Ойген, будь любезен, ответь, кто ты на самом деле? За два года можно было определиться!

– Вам бы все шуточки, – скромно улыбнулся Реннер. – Помните исходную теорию? Одно тело, две души? Ничего не изменилось, мисс. Почти. Мы с Хагеном стали единым и неразделимым целым, больше никаких превращений меня в… гм… в него и обратно.

– Данный феномен так и остался неразъясненным, – авторитетно добавил Джералд. – Одно время у меня была мысль показать Ойгена лучшим лондонским психиатрам и физиологам, но это непременно привело бы к раскрытию нашего общего секрета. Представляете, к чему могла привести столь громкая сенсация в научном мире? Возникли бы неудобные вопросы, отвечать на которые никто из нас не вправе. А мои собственные наблюдения свидетельствуют: простоватый австрийский рабочий и Хаген из Тронье, хранитель клада, образовали некую третью сущность… Физически Ойген не изменяется, не стареет. Интеллектуальный уровень, наоборот, потрясает: закончивший Итон библиотекарь, мистер Твислтаун, рядом с Ойгеном кажется полным невеждой! Ну и… Специфические особенности, разумеется.

Ева внимательно посмотрела на Реннера и призвала на помощь свой дар – она умела замечать невидимое. Все верно, лорд не ошибается: Ойгена отличает от прочих людей неразличимый простыми смертными отсвет «волшебства», оранжево-золотистое пламя – этот огонек Евангелина видела столь же ясно, как и сойку, разгуливавшую по террасе, благо и сама обладала весьма необычными способностями, унаследованными от матери, урожденной княгини Брезой-Цепеш.

Время провели за непринужденной болтовней – делились новостями, новоприбывшие наперебой поздравляли Еву с новым достижением (телеграммы о победе мисс Чорваш в недавнем ралли давали и заокеанские газеты), Тимоти привычно подтрунивал над Робером – господин Монброн теперь большой начальник, банкир с репутацией, а легкомысленных девиц в кабинет приглашает! Вот бы сообщить об этом репортерам парижских бульварных листков и пристроить фотографический аппарат на крыше дома напротив! Сенсация, мадам и мсье! Эксклюзивные снимки! Робер в ответ рассеянно отшучивался, понимая, что сердиться на этого невоспитанного бонвивана бессмысленно.

Один только Шпилер был не в настроении, хотя и поддерживал разговор из вежливости – доктора не оставляло чувство нешуточной тревоги; и без дополнительных слов ясно, что экстренный сбор концессионеров проведен лордом далеко неспроста, а это означает, что в ближайшей перспективе хранители секретов рейнского клада могут столкнуться с изрядными проблемами. Боже мой, а ведь жизнь только-только начала становиться размеренной и предсказуемой! И кроме того, всем концессионерам кроме доктора Шпилера не надо трудиться ради куска хлеба, они могут позволить себе приключения в стиле Жюля Верна только ради борьбы с проклятием всех богатых людей – скукой…

«Что бы ни произошло и о чем бы не попросил Джералд – откажусь, – решил для себя доктор. – Хватит, пора остепеняться, а не носиться сломя голову за призраками тысячелетней давности! Это же невыносимо!..»

Сам Джералд ничуть не торопился с объяснениями – во-первых, рядом прислуга, которая всегда слышит больше, чем положено. Никто не гарантирует, что старинные недруги не подкупили одного из лакеев, пускай в Слоу-Деверил доселе жив обычай старой доброй феодальной верности господам, а Фолджем подбирает персонал с тщательностью адмирала, составляющего списки экипажа флагманского дредноута. Во-вторых, объясняться придется долго, иллюстрируя свои доводы несомненными доказательствами – для этого лорд поутру купил в Йорке «Волшебный фонарь Гэйджа», новейшую модель электрического проекционного аппарата, способного многократно увеличивать рисунки и отображать их на экране, только линзы меняй. И в третьих, спешка сейчас решительно ни к чему – дела, подобные задуманному Джералдом, в полчаса не решишь.

– Пора одеваться к обеду, – напомнил лорд, завидев шествующего к террасе дворецкого. – Да-да, Фолджем, благодарю вас… Джентльмены, мисс Чорваш, я буду ждать вас в столовой.

– Ненавижу английские обеды, – проворчал Тимоти. – Ну почему только ради того, чтобы похлебать жидкого супу и поковыряться вилкой в овощах, приходится напяливать смокинг?

– Терпи, – Монброн расплылся в улыбке. – Здесь тебе не вонючий салун на Диком Западе.

– То-то и оно…

Обед, как известно, это не только и не столько прием пищи, сколько освященная временем и непременными традициями церемония – особенно если ты находишься в замке всамделишного лорда. Настоящее испытание для человека непривычного. Огромная столовая, площадью превышающая теннисный корт, вокруг стола можно свободно ездить на велосипеде, и все это в гнетуще-торжественном обрамлении гобеленов времен короля Якова, канделябров темной бронзы и обязательного фамильного столового серебра, наверняка помнящего Френсиса Дрейка, некогда гостившего в Слоу-Деверил. Никакой австрийской помпезности или германского спартанства в стиле Фридриха Великого – суровая величественность старой Британии.

Впрочем, атмосферу за столом создают люди, а не архитектура или антикварные вещицы. Непринужденный разговор продолжился – Ойген, посмеиваясь, рассказывал о своих приключениях в колледже Йорка, Джералд с увлечением повествовал о новых приобретениях для коллекции древностей, словом, под такой аккомпанемент можно было вкушать луковый суп с клецками, не обращая особого внимания на его вкусовые качества: известно, что кухня на Островах ужасна. После смены блюд Робер поименовал находившуюся в его тарелке субстанцию «жареными опилками» и настоятельно посоветовал лорду нанять французского повара. Любого, путь даже не самого квалифицированного.

Затем всей компанией отправились в курительную – сигары и брэнди для господ, Евангелина предпочла кубинские папиросы. Дверь плотно затворили.

– Джерри? – Тимоти решился первым. – Может быть, время уже настало? Хватит тянуть. Что случилось и почему мы все находимся здесь? Фафнир? Он нашел способ выбраться со дна океана, куда мы его отправили позапрошлой весной?

– Не совсем, – как-то чересчур неопределенно пожал плечами лорд Вулси. – Видите ли, друзья, за эти два года ни я, и, как полагаю, никто из вас не ощущал на себе прямое воздействие силы, которую мы условно именуем «драконом Фафниром». Споров нет, клад Нибелунгов теперь покоится в глубинах Атлантики, однако я вовсе не убежден, что Фафнира можно вот так запросто утопить и тем самым навсегда от него избавиться. В любом случае, это существо… кхм… не подавало признаков жизни длительное время. Или мы таковых не замечали? Давайте вспомним любые странные, непонятные события, происшедшие с каждым из нас за два года – может быть, вы не обращали на них особого внимания, но…

– Папашин рысак саданул мне копытом по колену, месяц ходить не мог!

– Тимоти, пожалуйста, шутки сейчас неуместны. Я говорю с полной серьезностью!

– Ничего особенного, – отозвалась Ева. – Я бы почувствовала приближение дракона или внимание с его стороны… Затрудняюсь с ответом.

– Тоже ничего, – сказал Робер. – Ни Фафнир, ни эти мерзавцы из Приората меня не беспокоили. Кстати, аббата Биеля около полугода назад перевели из Парижа в какой-то захудалый приход аж в Аргентине, в газете была заметка. Что он натворил, неизвестно, но Ватикан принял решительные меры и сослал аббата за океан… Про отца Теодора Клаузена никаких известий. Мама беседовала с мсье Люком Анно, он тоже не отмечал повышенного интереса недоброжелателей к нашей семье или предприятию.

– Полная тишина, – Тимоти говорил за себя и Шпилера. – Джерри, драконы и Техас несовместимы!

– А вот у Ойгена несколько иные наблюдения, – ответил лорд. – Мистер Реннер?

– Не ждите от меня откровений вселенской важности, – сразу же заявил Ойген. Сделал паузу, слегка покраснел. Евангелина отметила, что он доселе не избавился от привычки смущаться по любому поводу. – Фафнир, если позволите так выразиться, жив и здоров – пока я был Хранителем клада, поневоле пришлось изучить привычки и особенности дракона, вернее Духа Разрушения, в те отдаленные времена воплотившегося в тело ящера… После истории на Рейне Фафнир, как всем известно, проснулся и начал снова набирать силу – я полагаю, для нового воплощения.

– Это что же, – перебил Робер, – проклятая скотина однажды снова получит телесный облик? Ойген, ты смеешься? Огнедышащий дракон в центре Парижа? Репортеры с ума сойдут от такой сенсации!

– Не знаю. Он может выбрать любую форму для воплощения. Человека, например… Многие чудовища древнегерманской мифологии носили оболочку, внешне сходную с людьми. Мать тролля Гренделя из «Саги о Беовульфе», к примеру. Да и сами драконы имели свойство иногда превращаться в людей.

– Постойте, – решительно сказал доктор. – Мифология – это прекрасно, но мы живем в цивилизованном двадцатом веке! Объясните мне природу Фафнира с научной точки зрения, помнится в прошлый раз мы так и не пришли к определенным выводам! Что оно такое? Неужели никто из вас не интересовался?

– Мы с Ойгеном интересовались, – сказал Джералд. – Современная физика однозначного ответа дать не может, а обращаться к мистикам и теоретикам в области эзотерики бессмысленно. Энергетический сгусток, магнетическая субстанция, обладающая разумом, свободой воли и частичной свободой действий – подойдет?

– Слишком расплывчато, – буркнул Монброн. – Ладно, оставим, все равно ничего толкового не придумаем. Так что же Фафнир? Где он сейчас?

– Представления не имею, – покачал головой Ойген. – Однако зимой мы вместе с сэром Джералдом провели небольшое статистическое исследование, на мысль навела страшная железнодорожная катастрофа в Дартмуре – погибли шестьдесят семь человек, возник пожар. Так вот, господа: с марта тысяча девятьсот двенадцатого года и по сей день количество всевозможных инцидентов с фатальными последствиями в Европе, САСШ и Канаде возросло примерно втрое по сравнению с первым десятилетием нынешнего века. Аварии на железных дорогах и фабриках, в Атлантике бесследно исчезли восемь крупнотоннажных судов, причем все они были оснащены радиотелеграфом Маркони…

– Промышленность активно развивается, техники все больше и больше, – справедливо заметил Шпилер. – Это же элементарно – чем сложнее система, тем больше вероятность ее саморазрушения!

– За десять лет на океанской трассе между Европой и восточным побережьем САСШ пропал только один корабль, – дополнил лорд. – «Гвинея» из Саутгемптона, причем семнадцать месяцев спустя обломки нашли на Ньюфаундленде и сделали вывод, что судно разбилось о скалы во время шторма и затонуло неподалеку от безлюдного берега… А после нашего путешествия на «Титанике» сгинули целых восемь кораблей, это подтверждает и издание «Регистра судоходства Ллойда». Далее: общая аварийность на железных дорогах возросла на тридцать семь процентов с учетом того, что протяженность путей за два года выросла всего на четыре с половиной процента. Катастроф на фабриках стало больше на четверть, причем речь идет не об изношенности оборудования, а о совершенно диких, невообразимых случайностях, которые не объяснишь ротозейством рабочих или техническими неисправностями!

– Бред, – коротко резюмировал Тимоти.

– Почему же? – оживилась Ева. – Мы уже тогда выяснили, что Фафнир очень быстро учится, приспосабливается к новым для него условиям! Это он устроил странные пожары в Страсбурге, взрыв на Восточном вокзале Парижа, а затем несколько дней подряд пробовал на прочность «Титаник», что едва не привело к крушению! Безусловно, рассуждения Джералда выглядят несколько натянуто, однако исключать саму возможность вмешательства дракона мы не вправе – это существо изначально нацелено на разрушение. Так было полторы тысячи лет назад, во времена бургундских королей и Зигфрида, так осталось и поныне – его природу не изменишь!

– Обычное совпадение, – мистер О’Донован не изменял врожденному прагматизму американского ирландца. – Джералд, ты заставил нас приехать в Англию только затем, чтобы сообщить о сомнительных изысканиях в области статистики катастроф? Если так, я буду требовать, чтобы ты оплатил нам с доктором расходы на билеты! Это не смешно!

– Я вовсе не смеюсь, – спокойно ответил лорд. – Поднимемся в библиотеку, покажу любопытнейшие материалы, которые, скорее всего, напрямую связаны с кладом Нибелунгов и его бестелесным хозяином. Собственно, ради них я и попросил всех вас навестить мое уединенное жилище… И лишь потом вы будете вправе решить, стоит ли поддержать мой проект или отказаться от него.

– Проект? – подозрительно прищурился Тимоти. – Иисус-Мария! Ты о чем говоришь? Опять?!

– Торопливость джентльмену не к лицу, – Робер легонько подтолкнул американца локтем. – Давай сначала взглянем, что отыскал Джерри, а через час будем телеграфировать в компанию «Уайт Стар» и заказывать билеты на пароход…

* * *

Ведомство мистера Обри Твислтауна – библиотека замка Слоу-Деверил – располагалось в анфиладе из шести залов второго этажа. Четыре помещения были отданы под книгохранилище, в двух последних обустроили домашний музей. Было видно, что предки лорда Вулси уделяли библиотеке самое пристальное внимание и не жалели денег для ее пополнения – средневековые рукописи, первые немецкие печатные инкунабулы, тысячи других редких изданий украшали темными корешками могучие шкапы красного дерева, в залах устроили современную вентиляцию, пятнадцать лет назад заменили газовое освещение электрическим и заодно приняли меры, защищающие коллекцию от воров: подъемные металлические жалюзи, хитрые замки на дверях и обязательная сигнализация – звонок проведен в ближайший полицейский участок деревни Лэдлоу.

«Музей» создал сэр Артур по возвращению из Индии (он тогда служил по ведомству генерал-губернатора Джорджа Натаниэла Керзона в Калькутте до 1903 года) – основой послужило собрание индийских, персидских и цейлонских редкостей, обычное увлечение богатых чиновников в дальних колониях. Джералд, с юности интересовавшийся историей, продолжил дело родителя с удвоенным рвением, некоторым экспонатам могли бы позавидовать Лувр вкупе с Британским музеем, особенно это касалось книг и свитков, на которые наследник тратил неслыханные деньги. Артур, впрочем, не возражал.

Как человек прогрессивный, лорд Вулси-младший следил за новейшими веяниями в музейном деле – соседние комнаты занимали великолепно оснащенные фотолаборатория и реставрационная мастерская: при необходимости всегда можно пригласить специалистов из Йорка или Лондона, чтобы те сделали копии с рукописей или восстановили поврежденный временем раритет.

– Решил обзавестись синематографическим проектором? – осведомился Монброн, первым делом обратив внимание на прямоугольный белый экран, украшавший стену справа. – Никчемная причуда, никто ведь не содержит дома театр с актерами? В Париже я обычно хожу в синематограф к Люмьерам, нужно чувствовать настроение зала, слушать музыку…

– Помолчи, утонченный ценитель прекрасного, – отмахнулся лорд. – Никаких сомнительных развлечений, цели сугубо утилитарные. Рассаживайтесь. Тимоти, тебя не затруднит опустить жалюзи? Спасибо… Итак, давайте припомним некоторые детали наших позапрошлогодних похождений…

Золотистый луч «Волшебного фонаря Гэйджа» рассек полутьму залы и на экране появилось фотографические изображение похожего на большой гроб деревянного ящика, стоящего на полу в тесном помещении без мебели.

– Узнаете? – спросил Джералд. – Да-да, это наш клад…

– Не помню, чтобы мы его фотографировали, – заметил Роббер.

– Несколько дней сокровища хранились в подвале британского посольства в Париже и я посчитал, что наиболее ценные предметы следует увековечить. На всякий случай. Как видите, не ошибся…

Проекционный аппарат был устроен просто и удобно: кладешь бумажные карточки или фотопластинки в выдвигающийся лоток, затем поворачиваешь маленькую медную рукоять и особое устройство с пружиной отбрасывает уже просмотренные снимки в предназначенную для них коробку. Для начала лорд Вулси порадовал соратников еще тремя видами здоровенного ящика и наконец перешел непосредственно к «экспонатам».