Мировой кризис

То, что остальные члены концессии к аристократическому сословию не относились (разве что Монброн – приставку «де» к фамилии его отец получил жалованной грамотой Наполеона III за заслуги перед Францией на коммерческом поприще), на графа Баркова никакого впечатления не произвело – он был одинаково любезен со всеми. Чуть смущенного Прохора назвал своим секретарем и сообщил, что Прохор Ильич человек во многом незаменимый.

– Покорнейше прошу простить, – низко гудел граф, – принять у себя не смогу. Я в Петербурге живу на квартире, стесненно.

– Это вовсе не обязательно, – ответила Ева. – Алексей, у нас заказаны номера в гостинице, но мы не знаем, как туда попасть.

– Да-да, вот, – отвечавший за бытовые трудности Монброн протянул телеграмму с подтверждением брони. – Отель называется «Виктория», на улице… Сложно прочитать русское название. Kaz… Kazans…

– Ах, на Казанской, двадцать девятый дом, – мгновенно разобрал Барков. – Это недалеко, почти самый центр города, ближе к Коломне. Очень хорошая гостиница, с традициями. И куда дешевле, чем «Европейская» или новооткрытая «Астория». Великие князья останавливаются. По Бедекеру выбирали? Недурственно… Затруднения с багажом? Вот как? Прохор!

– Что, Алексей Григорьич?

– Господин Робер тебе расскажет как поступить с вещами, займешься… Груз из трюмов по таможенной квитанции переправишь на Николаевский вокзал. И смотри, чтоб наши молодцы не растащили чего по дороге! Головой отвечаешь!

Дела с Монброном Прохор сладил быстро – по-французски камердинер говорил пускай и с кошмарным тверским прононсом, но уж точно не хуже, чем барин. Одиннадцать чемоданов в отель, ящики по назначению, на железнодорожные склады.

– Извозчики ждут, – сообщил Барков. – Нарочно взял три пролетки, гильдейские, а не лихачи. Едемте, господа?

– Конечно, – согласился Джералд, машинально взглянув на часы. – Скоро три пополудни, а еще надо устроиться, распаковаться. Сегодня будем отдыхать.

– Полиция, – напомнил Монброн. – Таможенник сказал, что паспорта надо зарегистрировать в полицейском участке.

– Чепуха какая, – поморщившись, отмахнулся Барков. – Этим займутся служащие гостиницы, управление Казанской части в двух шагах…

– Ну что ж, спасибо надежному «Эвертону», – лорд Вулси неожиданно охнул. – Робер, я запамятовал – отнеси этот конверт капитану Мак-Мёрфи, дополнительное вознаграждение команде…

* * *

Следующим днем – ясным, солнечным и теплым – Джералд с Евангелиной отправили прочих концессионеров осматривать «достопримечательности», а сами поехали с деловым визитом на Петербургскую сторону, где находилась штаб-квартира его сиятельства графа. Предстоял серьезный разговор.

Извозчик, кликнутый швейцаром «Виктории», заметил, что седоки – иностранцы, и нарочно повез неторопливо, вывернув с Казанской на Невский проспект и далее к набережной и бело-желтому зданию морского министерства с высоким шпилем.

– Дворец – официальная резиденция императора, – просвещала Ева лорда Вулси, указывая на темно-красную громаду Зимнего. – Штандарта над главным фасадом не видно, значит, двор уже переехал за город… На противоположном берегу крепость Санкт-Петербург,[2] нам как раз туда, через мост.

– В крепость? – вздернул бровь Джералд.

– Нет-нет, пока мы ничего не успели натворить и в тюрьму нам рано; это сооружение в России выполняет роль Бастилии, там же стоит часть городского гарнизона. На северном берегу реки построены новые, современные кварталы, отличающиеся от старого центра.

– Слово «старый» к этому городу неприменимо, ему чуть больше двухсот лет, если не ошибаюсь. Бесспорно, Петербург весьма красив, но с Лондоном все-таки не сравнишь – мы недавно праздновали тысячу восемьсот семьдесят лет с момента основания при Цезаре Клавдии.

– Не придирайтесь, милорд, – император Петр, перенесший сюда столицу из Москвы, создал истинный шедевр: регулярная застройка, широкие улицы, никакой тесноты или кривых узких улочек, которых предостаточно в более древних городах. Луи Бонапарт, приказавший снести парижские трущобы и проложивший бульвары по лучевой схеме, частично использовал опыт строительства Петербурга – как наиболее прогрессивный на те времена. Вы заметили, насколько чист воздух в городе, в отличие от The Great Smog?[3] Крупные фабрики находятся в предместьях, множество парков…

– Справедливо, атмосфера здесь здоровая.

Коляска проехала по Троицкому мосту, сразу за которым начинался Каменноостровский проспект. Алексей Григорьевич обитал в новом, построенном всего год назад доме Бенуа под нумером 26 – огромном шестиэтажном здании, занимавшем целый квартал и оборудованном по последнему слову европейской и американской техники. Позволить снять здесь квартиру могли только очень обеспеченные петербуржцы, но за свои деньги они получали любые услуги – телефон, электрические элеваторы, своя прачечная и даже гаражи для частных авто.

Ева, кстати, сразу заметила, что автомобилей в Петербурге меньше, чем в Европе, зато встречаются не только немецкие и английские машины, но и производимые в Риге «Руссо-Балты» конструкции инженера Жюльена Поттера.

Коляска остановилась в парадном дворе-курдонёре дома. Плохо разбиравшийся в русских деньгах Джералд поручил расплатиться с извозчиком Евангелине (британские фунты поменяли на местные ассигнации и серебро еще вчера, в гостинице). Поднялись на второй этаж, позвонили в квартиру. Открыл, как и ожидалось, Прохор.

– …Вы сразу в столовую проходите, – сказал камердинер. – Стол накрыт, с самого утра ждем, ваше сиятельство…

– Стол? – не понял лорд Вулси. – Ева, простите, но разве сейчас время обеда?

– Привыкайте к местным обычаям, Джералд. Вести беседу полагается непременно за трапезой, и вы обидите графа, если пренебрежете его гостеприимством. Забудьте о расписании, это Россия…

Барков предполагал, что устраивать киприаново пиршество будет не совсем уместно и ограничился тем, что с большой натяжкой можно было назвать «легким ланчем» – красная рыба, икра, фазанчик, пироги и батарея бутылок с наилучшими крымскими винами. Хватило бы накормить целый драгунский платунг после дневного перехода. Джералд тихонько вздохнул.

…Ева еще в Слоу-Деверил высказала уверенность, что старый знакомец не откажет в просьбе и наверняка примет живейшее участие в предстоящих разысканиях. Во-первых, Барков человек увлекающийся, а по увольнению со службы граф потерял свое место в мире и первейшей целью ставит избавление от всепоглощающей скуки. Во-вторых, у него есть «способности», вполне сопоставимые с необычным даром самой Евангелины – это значит, что Алексея Григорьевича можно посвятить в тайны концессии, он поймет и не станет смеяться. И в-третьих, он попросту не сможет отказать даме, посчитает это неприличным и оскорбительным.

Каковы были «способности» Баркова, Ева объяснила довольно смутно – она и сама плохо понимала истоки собственных талантов. Граф тоже мог замечать «невидимое», владел даром убеждения и никталопией – абсолютным зрением в темноте. Умел сразу утихомирить раздраженную лошадь или злую собаку, остро чувствовал изменения погоды и обладал феноменальным чутьем на опасность, благодаря которому чудом остался жив во время войны с Японией десять лет назад, попав в кошмарную переделку, из которой живым не вышел никто, кроме самого Баркова, отделавшегося потерей глаза и ранением в ногу.

Существует и более насущное преимущество: граф, как отпрыск старинной и влиятельной фамилии, вхож к нужным людям и обладает широкими связями, что может снять большую часть затруднений с легальностью концессии в Российской империи. Если, как предлагал законопослушный Монброн, действовать строго в рамках правил, бумажная волокита может затянуться на долгие недели, что совершенно недопустимо, особенно в размышлении о возможном появлении конкурентов – этого Джералд опасался больше всего…

В письме, отправленном Баркову из Англии Ева намекнула, что предстоящий визит напрямую связан с «взаимоинтересующими вопросами», обсуждавшимися во время прежних рандеву в Вене, Будапеште и Петербурге – а именно, об их «даре», встречавшемся чрезвычайно редко. Вспыхнувший у графа интерес был незамедлительно подтвержден – он сразу заметил тихого Ойгена и понял, что его сила значительно превосходит все виденное доселе. Теперь оставалось выяснить, как господин Реннер оказался в компании Евангелины и британского дворянина, не говоря уже о прочих: банкире и джентльменах из САСШ, один из которых говорил с выраженным немецким акцентом.

– …Я право не знаю с чего начать, – развел руками Джералд. – История длинная и довольно запутанная, во многом невероятная. Но поверьте – мадемуазель Чорваш тому свидетель, я не фантазирую и не преувеличиваю. Как бы вы не относились к явлениям, обычно называемым «мистическими», все что я скажу, чистейшая правда.

– Сэр, жизнь научила меня воспринимать со всей серьезностью даже самые невероятные истории, а к тому, что привычно называется «мистикой», стоит приглядываться с особенной внимательностью. Ученые разъяснили, как появляются молнии или отчего поднимается вода во время прилива, но как понять, допустим… Прохор, окажи любезность, принеси из кабинета алебастровую статуэтку. Ту самую.

Камердинер поджал губы, выражая недовольство, – этого увлечения барина он не одобрял еще больше, чем поэтов, – но молча развернулся и ушел. Вернулся спустя минуту.

– Купил в Бухарском ханстве, на рынке Чарджуя. По случаю. С виду ничего особенного – работа, судя по всему, индийская…

Барков утвердил на столе небольшую фигурку женщины в сари, высотой от силы три дюйма. Ева нахмурилась, сразу почувствовала, что от скульптуры короткими импульсами исходит непонятная холодная сила, вызвавшая ассоциации с голубоватым пламенем газового фонаря.

– Разбудить эту красотку я не могу, да и желания не испытываю, – сказал граф. – Мало ли, чревато… Но кое-что занятное показать возможно. Глядите внимательно.

Джералду почудилось, что с пальцев Баркова соскользнул бледный огонек, будто на мгновение вспыхнула фосфорная спичка. Появился запах озона и в столовой стало прохладнее – такие неприятно знакомые явления всегда сопровождали безобразия, учиняемые духом Фафнира после обнаружения рейнского клада. Над столом распустился призрачный синий венок, в центре его появилось странное лицо: почти нечеловеческое, вытянутое, с узкими монгольскими глазами. Раздался громкий шепот – Нечто говорило на древнем, жутковатом языке с угрожающими интонациями.

Вскоре видение исчезло.

– Как хочешь, так и понимай, что это за диво дивное, – Барков отодвинул статуэтку подальше. – Но выглядит довольно зловеще, как некое предупреждение. Уж и в университет вещицу носил, к профессору Бонгарду… Толку никакого.

– На мой взгляд, это был ведический санскрит, – поразмыслив, сказал лорд Вулси. – Но смысла фразы я не уловил. И много у вас таких… кхм… уникумов?

– Десятка три, один другого чуднее. Отчего совсем не кушаете, милорд? Прохор, «Масссандру» открой… Вы, ваша светлость, тоже увлекаетесь редкостями? Не уверен, что смогу дать совет – я сущий профан, коллекционирую лишь из интереса.

– Дело обстоит несколько иначе, – сказала Евангелина. – Видите ли, Алексей, наши затруднения выходят за рамки скромных загадок наподобие этой фигурки. Его светлость не знает с чего начать? Прекрасно, извольте выслушать предысторию. Вы знакомы с «Песней о Нибелунгах»?

– Отчасти. Древняя литература пускай и входила в курс, но я человек военный, больше тактикой да картографией интересовался. Огнедышащий дракон, герой Зигфрид, несметные сокровища – верно?

– Мы нашли эти сокровища, – произнес Джералд. – Я, вместе с компаньонами. Мадемуазель Чорваш присоединилась к нам отчасти случайно, отчасти… Волею провидения, если угодно. В подобных историях случайностей никогда не бывает. Я в них не верю.

– Клад Нибелунгов? – Барков поставил бокал на стол и подался вперед. – Неужто не сказка?

– Некоторые сказки значительно реальнее и правдивее, чем принято считать, – хмуро ответил лорд. – Я запомнил, как вы вчера смотрели на мистера Реннера, полагаю это закономерный интерес?

– Ничуть. Юноша меня заинтриговал – в нем ощущается немалый талант, Ева это наверняка подтвердит.

– Вы очень удивитесь, если я скажу, что Реннер в действительности является Хранителем Клада? Хагеном из Тронье, мажордомом Бургундской династии?

– Сударь, давайте начнем с самого начала, – граф откинулся на спинку стула. – Не верить вам и Евангелине я не вижу оснований, однако с каждым словом запутываюсь все больше. Клад – это прекрасно, но люди не живут по тысяче лет! Хаген?

– Да, Хаген, – подтвердил Джералд. – Собственно, началом послужило невинное юношеское увлечение, забава, которая впоследствии обернулась трагедией. Именно поэтому я… Мы хотели бы просить вас о всей возможной помощи. Это очень, очень серьезно.

– Пока я не знаю, в чем суть затруднений и каковы ваши цели. Больше того, не вижу взаимосвязи между древнегерманской легендой и визитом вашей светлости в Россию. От Питера до Рейна – расстояние порядочное. Рассказывайте подробно, я привык относиться к легендам с надлежащим пиететом. Иногда выглядящие нелепыми слова значат куда больше, чем кажется.

* * *

Граф напрасно скромничал, упоминая о недостатках своего образования. Курс Пажеского корпуса безусловно отличался от обычного университетского, незачем сравнивать философский или исторический факультеты статского учебного заведения с высшей офицерской школой, но качество и объем классических знаний, получаемых камер-пажами ничуть не уступали уровню выпускников Сорбонны, Оксфорда или Болоньи – в корпусе воспитывалась элита империи, будущие генералы, министры и губернаторы, а так же наследники августейших фамилий дружественных держав. Статус требовал самой блестящей подготовки, а преподаватели обязательно прививали слушателям привычку к самообразованию.

Увы, Алексей Григорьич сияющих вершин на военном или дипломатическом поприщах не достиг – так сложились обстоятельства. Когда началась война с японцами, граф попросил перевода из гвардии в действующую армию, участвовал в сражении под Мукденом и Порт-Артурской эпопее, потом был двухмесячный плен и бессрочный отпуск по ранению. Большую роль сыграла репутация человека неуживчивого, с твердым характером – шесть дуэлей, несколько скандалов, которые удалось замять исключительно благодаря родственникам и влиятельным покровителям. В итоге – отставка из Гвардейского корпуса «с мундиром».

Была возможность поступить на службу по Азиатскому департаменту министерства иностранных дел и отправиться в составе посольства в Сиам, но призвания к гражданской службе граф не чувствовал – велик ли труд, перекладывать бумажки? Да ни в жизнь! Оставалось найти занятие по душе.

На семь с лишним лет граф уехал из России: объездил Европу, побывал в Британской Индии и Африке, начал сотрудничать с Императорским географическим обществом, отправляя подробные отчеты о своих походах маршрутами Ливингстона и Ричарда Бёртона. Добрался до Вест-Индии, поучаствовал в качестве военного советника в мексиканской гражданской войне, осаде Сьюад-Хуареса и последующем свержении тирана Порфирио Диаса. Словом, особо скучать не приходилось.

Долгое кругосветное путешествие и пребывание в экзотических странах положило начало страсти к собиранию курьёзных вещиц, от которых в большей или меньшей степени исходил незаметный другим людям магнетизм. Голова ацтекского божка, вырезанная из серого песчаника, рубин из Пенджаба, способный чувствовать «невидимое» и предупреждать владельца легким подрагиванием (камень потом вправили в перстень, который Барков не снимал), «ледяная табакерка» – небольшая коробочка темного серебра, мгновенно замораживающая до инея любой предмет и прочие артефакты – иногда безобидные, иногда пугающие.

Удивительнее всего было другое: ради пополнения коллекции лишних усилий прикладывать не приходилось – древние склепы, заброшенные гробницы и пещеры, охраняемые призраками, пускай остаются на страницах повестей Шеридана ле Фаню или Стивенсона. Большинство редкостей граф купил в лавках антикваров, на базарах или у частных лиц, ничуть не подозревавших, какими сокровищами владеют, – видеть истинную сущность вещи дано единицам и проявить свои качества артефакты могут, только когда их «подтолкнет» знающий человек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Иудейская война» (лат).

2

Официальное название Петропавловской крепости до 1917 года.

3

Одно из сленговых названий Лондона.