Семь рыбок золотых и одна черная

Алла Сергеевна долго не могла решиться выйти второй раз замуж, боясь оставить дочь одну, но Анечка сама настояла на этом, пообещав матери, что с ней всё будет замечательно, убедив мать, что она в порядке и будет думать только об учебе и учиться на пятерки.

– Он взял меня любовью, – объясняла она свое второе замужество.

И правда, будучи младше Аллы Сергеевны, Олег Витальевич был настолько влюблен в неё, что стал её тенью, пока она не оттаяла после смерти мужа, и не приняла его.

После переезда матери к новому мужу, Анечка поначалу скучала, потом привыкла быть сама себе хозяйкой, и ей это даже понравилось.

А сейчас мать уехала вместе с мужем в Англию, но звонила дочери очень часто, давала ей советы и пыталась быть в курсе всех ее дел, обещая скоро приехать.

*

В субботу Анечка с утра, сделав домашние дела, которые накопились за рабочую неделю, легла на диван, открыв недочитанную книгу «Норвежский лес». Она любила еще со школьных лет поваляться на диване с хорошей книгой. Но сейчас вникнуть в происходящее ей никак не удавалось, мысли всё время убегали, и она ловила себя на том, что глаза пробежали несколько страниц, но ни смысла, ни действия она не уловила. Приходилось возвращаться к той странице, действие которой она помнила, и начинать пройденный текст сначала. То ли книга была слишком тяжелой, то ли её состояние было таково, что свои собственные мысли требовали большего внимания, чем чужие. Сделав несколько попыток, она отложила книгу и попыталась сосредоточиться на том, что её волновало. Она вспоминала рабочую неделю в новой фирме: новые люди, новая работа, новые проблемы… Она старалась всю неделю показать себя с самой лучшей стороны и, как она думала, ей это удалось. В смысле переводов. Там она показала себя на высоте. Все было замечательно, кроме… «Это же надо было облить директора кофе. А что бы я сделала, если бы меня девчонка облила кипятком? О Боже! Пятна кофе на любимом платье. Разодрала бы в куски! И уволила. Может быть, меня тоже уволят. А это затишье – просто идет оформление. А в понедельник я приду на работу, а мне выдадут расчет за неделю и трудовую книжку. Ладно, работу я найду, но как стыдно! Возможно, он вызовет меня к себе в кабинет. Ну, хоть какая-то радость. Я побежала бы к нему сломя голову. Что это я так прилипла к нему? Всё, надо забыть: и его, и этот злополучный кофе».

Её мысли прервал телефонный звонок. Звонила мать.

– Аннушка, привет. Как дела, моя красавица?

– Ты шутишь, мам? Какая же я красавица, если меня не любит один человек?

– Ну, если не любит ни один, то – плохо. А если – один, то это – неплохо, а я считаю, что даже поправимо.

– Увы. Мне нужен один. Как это поправить? А будешь смеяться, выйду замуж за Вовку.

– Неплохой вариант – одобряю.

– Не смешно.

– Тогда не болтай зря. Кстати, Вова очень хороший человек.

– Я знаю. Он будет идеальным мужем. У него только один недостаток.

– Какой?

– Я не люблю его.

– Девочка моя дорогая! У тебя еще всё будет в жизни.

– Кроме Андрея.

– Так его Андреем зовут?

– Андрей-воробей, не гоняй голубей.

– О-о! Это уже не симптом, это – клиника.

– Мама!

– По-моему, это твои слова.

– Сейчас они не подходят, – обиделась дочь.

– Хочешь, я приеду?

– Нет-нет, все хорошо, не волнуйся. Ты же знаешь, что я – пай-девочка. Бай-бай.

– Это по-русски или по-английски?

– Как тебе больше нравится. Пока, мам. Ко мне кто-то пришел.

Это была Ольга.

– Привет, подруга.

– Привет, Олечка. Пойдем на кухню. Чай будешь? Или…

– Или.

– У меня есть хорошее красное вино. Краснодарское!

– А я пиво принесла. Давай как в молодости. Помнишь, студентками, мы…

– Да, молодость, молодость…

Они дружно рассмеялись.

Так они долго сидели и разговаривали, и Анечка стала замечать, что Ольга странно себя ведет.

Ольга была симпатичной пухленькой блондинкой. Вокруг неё вились многочисленные воздыхатели, но она как-то особо никого не выделяла, и частенько выглядела грустной. Аня говорила в такие моменты, что Оля – томная красавица с картины Грёза и называла её  Fleur Blanchе, белым цветком.

Но сейчас подруга выглядела чересчур нервной, как будто её мучило что-то неприятное.

– Так что у тебя в кармане, – неожиданно спросила она подругу, – вытаскивай?!

Ольга растерялась.

– Ничего у меня нет, да и карманов – тоже.

Анечка улыбнулась.

– В кармане точно нет, а что за душой таишь?

– А-а, нет. Впрочем, да. Я хотела спросить, тебе нравится Володя?

– Ты имеешь в виду Вовку?

Анечка закатила глаза.

– Безумно!

– Ты смеешься?

– Смеюсь. А почему ты так решила?

– Ты так смутилась и покраснела, когда говорили о том, как он тебя спас.

Анечка не выдержала и расхохоталась.

– Олюня, я никогда не представляла себя рядом с Вовкой. Он для меня – надежный друг, но не кандидат в  мужья. Тем более что не он меня спасал.

– Другом  может быть только бывший любовник.

– Где ты нахваталась таких глупых и пошлых сентенций, Оля?

Ольга безразлично пожала плечами.

– Я даже не могу сказать тебе, чтобы ты его забрала, потому что он – не мой, то есть не моя собственность. Если любишь его – добивайся его любви. Сделай так, чтобы ему без тебя стало невыносимо.

– А сама-то ты уже так сделала всё это ради того, из-за которого вчера покраснела?

Анечка смутилась и потом горько призналась.

– Да, советовать всегда легче. Получается мы с тобой друзья по несчастью. Меня, возможно, даже с работы выгонят. А может быть, по счастью – с какой стороны посмотреть.

– Да уж, – согласилась подруга, – но знаешь, это всё от того, что я – блондинка, и меня никто всерьез не воспринимает.

– Наоборот, мужчины любят блондинок. Но если это тебя напрягает – перекрасься, – пошутила Аня, – и тогда Fleurblanche превратится в черную колючую розу.

*

Так проходили дни: томительно и грустно. Анечка ходила на работу в свою фирму: никто её не уволил, да, кажется, никто и не собирался почтить её усиленным вниманием. Она узнала, что Андрей Николаевич не женат, и это стало для неё большой радостью, поскольку в ней теплилась надежда, что он когда-нибудь её обязательно заметит и полюбит. Она пыталась увидеть его, но и эти редкие встречи не приносили ожидаемого счастья: он даже не смотрел в её сторону. Общие совещания она не считала за встречи, поскольку вокруг было много людей, и встречей это никак не назовешь. Такие «встречи» её только расстраивали. Пару раз она встретилась с ним в коридоре, но он на неё даже не взглянул, бросив в ответ на ходу пустое «здравствуйте».

Однажды Анечка, увидев своего директора в конце коридора, идущего ей навстречу, решительно зашагала к нему, представив, что она сейчас с ним заговорит. О чем она будет говорить – было не важно, или она просто не подумала об этом, главное – подойти к нему. Уголки губ поползли вверх, глаза округлились, дыхание остановилось.

Но тут открылась коварная потайная дверь, и из нее выскочил толстяк с волосами, схваченными резинкой, и кинулся под ноги Анечкиной цели.

– Андрей Николаевич, вы только посмотрите, что это такое, – гневно кричал он, протягивая ему бумаги трясущимися руками.

– Евгений Алексеевич, я спешу, пойдемте со мной, я по дороге посмотрю.

И они оба прошли мимо неё, как сквозь дым, не обратив на остолбеневшую девушку ни малейшего внимания.

«Он будет моим врагом номер один, этот толстяк с хвостом».

Шла медленная череда обыденных событий, ничем не выдающихся, ничего не значащих, мелких и с любой стороны неважных. И только приезд матери встряхнул Анечку, как утренний ветер всколыхнул поверхность скучающего под штилем озера.

– Ты надолго? Я стала забывать твоё лицо.

– Что ты, дорогая! Мы почти каждый день в Скайпе смотрели друг на друга.

– Это другое. Что может быть лучше живого общения? Всё остальное – скучно и мелко: Интернет, телефон, SMSки… Я хочу взять тебя за руку, посмотреть в глаза – и можно ничего не говорить. Вот как сейчас, – она обняла мать, – я вижу, что ты счастлива. Ты могла хоть сколько говорить по телефону, что у тебя всё хорошо, но это могло быть обычным этикетом. А сейчас я смотрю на тебя и чувствую, что это совершенно так! Я так рада за тебя!

– А ты как, моя девочка?

– Нормально.

– Я тоже чувствую, что с тобой происходит нечто. И меня это не радует.

– Я как будто потеряла себя. Я так раньше любила осень! А сейчас меня это как будто не касается. Вот я иду на работу и знаю, что сейчас осень и хочется порадоваться, и даже вижу эту красоту, но она далеко, где-то там, за окном, что ли? Я смотрю и не понимаю. Что же случилось? Как будто что-то потеряла и ищу под ногами, не замечая ничего вокруг и над головой. Со мной такого раньше не было. Ты долго пробудешь в Москве?

– Теперь долго. Я буду часто приходить к тебе. Еще и надоем. Скажешь, уезжай скорее в свою Англию.

– Я так устала быть одной, что не скажу. С тобой мне хорошо. Как и с папой.

– Мне кажется, это не потому, что меня нет или папы. Просто пришло время, ты уже взрослая, и тебе пора замуж. Знаешь, я не верю, когда девушка или женщина говорит, что не хочет замуж, они лукавят по разным причинам, но в душе они жаждут найти любимого и быть с ним вместе. А если говорят правду, то это – патология. Так люди созданы Богом, что только там, где мужчина и женщина рядом, там и гармония.

– Значит, я – не гармоничная личность.

Мать тихо засмеялась.

– У тебя все впереди. И, кажется, ты влюбилась.

– Но он меня даже не замечает.

– Кто-то из великих сказал, что тот не познал любви, кто не познал безответную любовь.

– Как это страшно.

– Рассказывай, кто он.

*

Когда мать вернулась в Москву, Анечка ожила. А тут еще грядущая свадьба подруги. Она часто  встречалась с Мариной-невестой, Ольгой и Натальей. Они решили, что одного девичника перед свадьбой мало, поэтому и собирались, по крайней мере, раз в неделю. Марина готовилась к свадьбе как-то тихо и скучно, как казалось Анечке. Подруги возбужденно обсуждали фасоны платьев, букеты, выбирали ресторан, а Марина большей частью молчала.

– Девочки, наши родственники все сделают без нас. Они даже меня не спрашивают. Мы хотели с Сергеем только расписаться и уехать в путешествие. Но родственники с обеих сторон решили сделать такую свадьбу, чтобы пела и плясала и запомнилась надолго, чисто по-русски. Так что все ваши усилия тщетны. Как говорится, без меня меня женили.

Марина и Сергей хотели просто съехаться и жить вместе уже до свадьбы, но родня решила соблюсти ритуал полностью и с радостью и энтузиазмом запретили им жить вместе, начав приготовления к основному торжеству.

– Ну, и ладно. Дай хоть видимостью насладиться, а то нам самим когда еще это предстоит!

Ольга принесла каталог свадебных платьев.

– Посмотрите, девчонки, какие платья! Тут и для невесты, и для подружек.

– Мне уже его мать платье купила, сама выбрала.

– Ну, уж это – слишком! –  Возмущались и сочувствовали подруги.

Подруги стали рассматривать модели.

– Давай хоть посмотрим. Вдруг тебе какое-нибудь приглянется. Пусть свекровь твоя носит сама свое платье. Ой-ой-ой, какая прелесть! Мне вот это нравится.

– А мне вот это, и это бежевое.

– А вот розовое, какое красивое.

– Нет, розовый цвет – слишком сладенько.

– И даже пошло. Розовое можно надевать только до семи лет.

Дружный хохот раздался в ответ на утверждение Натальи.

– Девочки, я тоже хочу замуж, – не выдержала Ольга. – Счастливая ты, Маринка!

– И твоё время придет, не скучай, – улыбнулась невеста.

– Да, такого, как твой Сергей, поискать нужно.

– Девочки, замужество – не главное в жизни, – прервала их Наталья, –  главное – сделать карьеру, встать на ноги. Мужики пошли нынче ненадежные, а так я сама буду планировать себе то, что мне полезно.

Два последних года Наташа часто рассказывала подругам о своих многочисленных ухажерах. Среди них были и летчик, и предприниматель, и врач, и студент, и бог знает, кто еще. Но подруги знали, что у Наташи никого никогда не было, даже когда подруги хотели её познакомить с каким-то парнем, она отказывалась. То ли она была чересчур скромная, то ли не везло ей с парнями. Красивой её не назовешь, но и не уродка, как определили подруги.

В последнее время она уже не рассказывала о своих кавалерах, и у нее часто проскальзывало утверждение, что замуж она не выйдет.

– Я такая счастливая, что могу только сказать: девчонки, выходите замуж!

– Ты, Маринка, приятное исключение, – продолжала Наталья. – А я смотрю на свою мать, которая четвертый раз замужем, а счастья так и не нашла. Поэтому я замуж даже соваться не буду, буду зарабатывать и жить в свое удовольствие. А захочу, так и одна рожу и воспитаю ребенка.

– А ты уходи от матери. Вот я снимаю квартиру, и ты сними, – предложила Оля.

– Ты как всегда в своем амплуа. Наташа, если твоя мать не стала счастливой, это не повод не выходить замуж. Это ты так говоришь, пока не влюбилась. А как коснется тебя – еще как побежишь замуж. Кстати, моя мать второй раз замужем, и очень довольна жизнью. – Анечка пыталась защитить брак и семью. – Да и ребенка без мужика не родишь.

– Замужество – пережиток прошлого. Вчера как раз передача была о том, что семья как таковая изжила себя, и теперь будут другие формы.

– Гражданский брак? – Удивилась Анечка. – Так он уже давно существует. Но счастья мало кому принес. Ты и сама знаешь. А какие могут быть еще формы?

– Самые разные. Скажем, приходящий муж. Но всё равно, это – не моё. Ну, я не знаю. Поэтому и не хочу замуж ни в какой форме, – упиралась Наталья. – Чем больше я узнаю мужчин, тем больше мне хочется общаться с животными.

Наталья недавно начала карьеру ветеринара.

– Ну, ты загнула! Вообще-то это было сказано не про мужчин… – начала Аня.

– А мне приходящий муж не нужен, я – собственница. Ладно, девочки, не будем спорить, – пыталась успокоить подруг Ольга. – Я недавно книгу купила, фэн-шуй. Это китайское искусство гармоничного сочетания жизни с окружающей средой. Очень полезная вещь. Я стала этим заниматься недавно, но результаты уже дают о себе знать. Моя жизнь меняется на глазах. Сейчас вот выйду замуж, потом с вами поделюсь. Счастья на всех хватит.

– Сейчас Марину отдадим замуж, – сделала вывод Анечка, – потом мы с тобой на очереди, Ольгуня, а после займемся Наталкой.

– Какие вы добрые! Попробуйте, – покачала головой Наташа – вы, как дети. Кто сейчас в цене? Стервы! Хотите замуж – становитесь стервами. А вы какой-то фэн-шуй выдумали. Ну, смешно, ей-богу.

– А что значит быть стервой?

– Стерва – это женщина, которая любит только своё я и позволяет мужикам любить себя.

– А что она должна делать, чтобы мужчины её любили? – наивно спросила Оля.

Подруги дружно рассмеялись.

– Нет, – тихо произнесла Анечка – это скучно, когда тебя любят, а ты – нет.

*

У Марины было много родственников, и она уже не раз была свидетельницей свадеб двоюродных, троюродных и прочих сестер и братьев. Она понимала, что свадьба – дело хлопотное, но что свадьба – это еще и нечто очень нервное, она поняла, только готовясь к своей. Её родственники давали её родителям, по мнению Марины, умопомрачительные советы. А были еще родственники Сергея, правда, не столь многочисленные, как у невесты, но будучи в меньшинстве, превосходили в изощренности советов родственников невесты.

Во-первых, мать Сергея заявила, что платье для невесты должна выбирать только она. Во-вторых, Сергею и Марине запретила встречаться. Приказным тоном объявила Марининой маме, что та должна передать семейную реликвию, кольцо или крестик, а если таковой не окажется, то она посоветует, что надо дарить дочери. В-третьих, она спрятала ото всех платье невесты и кольца для молодых, чтобы кто-нибудь случайно не померил их, обходя все дурные приметы, но забыла при этом показать их жениху и невесте. В-четвертых, невесте приказала вечерами сидеть дома, а отцу в это время давать невесте наставления для будущей семейной жизни во время ожидания свадьбы.

И с каждым днём советов и наставлений, приказов и требований становилось всё больше и больше. Это были указания и о том, как надевать кольца, как выводить молодых из дома до дворца бракосочетания, как вести себя в церкви на венчании, что нужно будет делать гостям и родственникам, и еще масса других «полезных и необходимых» советов.

Марина пыталась протестовать.

– Ну, почему твоя мама требует первую скрипку? Невеста – не она, а – я. Это наша свадьба, и я здесь главная. Всё должно быть так, как я хочу, как мы с тобой хотим, а не твоя мама. Объясни ей. У меня тоже есть мама, а если она захочет, чтобы ты делал всё по её воле?

– Да ладно, я согласен выполнять всё. Приметы придумал народ, и я думаю, что не зря.

– У меня есть подозрения, что больше половины примет придумала твоя мама.  А тебе, кажется, всё равно? Тебя всё это устраивает?

– Да, всё нормально, Мариш. Смотри на это проще – не парься.

– Проще! А как же – я?

В глазах у неё появились слёзы.

– Я хочу сама выбрать себе платье, кольцо. А почему я должна вечерами сидеть дома и слушать наставления отца. А почему тогда наставления отца, а не матери. И почему я должна с тобой, с любимым, встречаться тайком на задворках? Тебе не кажется, что твоя мама везде переборщила и пересолила? А эти булавки от сглаза? Почему они должны быть золотыми, и купить их должны мои родители?

– Хочешь булавки простые?

– Я вообще не хочу никаких булавок! Это моя свадьба, и я хочу запомнить её радостной, такой, как я её представляла, а не как чужие люди.

– Моя мама – для тебя чужой человек?

Марина удивленно подняла брови.

– Чужие в смысле другие, не мы с тобой. Но свадьба – не её, а наша. Если тебе дороже мнение твоей мамы, женись на ней, я вообще не пойду на эту чужую свадьбу.

– Значит, ты меня не любишь?

Марина начала реветь. Сергей тоже надулся, отвернувшись от неё. Это добавило масла в огонь, и рёв превратился в рыдания. Сергей дрогнул, обнял её, но не сдавался: не обещал ей, что поговорит со своей матерью.

– Маришка, милая, родителей не выбирают. Нам нужно с этим смириться. Ты не хочешь ссориться со своей мамой? И я не хочу ссориться со своей.

Родственники Марины захотели, чтобы молодые венчались. Но тут запротестовал Сергей, и никто не мог понять причину его поведения. Марина очень хотела узнать эту причину, но Сергей всё переводил в шутку, и Марина начала подозревать его в самом главном. И однажды не выдержала.

– Ты разлюбил меня? Скажи лучше сразу, зачем затягивать агонию? Я всё пойму.

Сергей рассмеялся.

– Ну что ты выдумываешь? Откуда такие мысли? Ну, куда же я без тебя, любимая? Если хочешь, мы обвенчаемся. Можно сразу после загса, а можно чуть позже. Просто я как-то залез в Интернет, и, знаешь, оказалось, это такая сложная процедура! Так что решай. Как скажешь, так и будет.

Марина успокоилась, но как только вернулась домой, бросилась к компьютеру. Как она не догадалась заглянуть в Интернет? Для неё это было настолько серьезным, что церковь и Интернет никак не совмещались в её понятии. Она много знала о венчании, много раз видела воочию всю эту процедуру, но, оказалось, что знала она только практику, а теория повергла её в шоковое состояние. Она бросилась на кровать и полчаса проплакала со всей силой поверженной души.

Немного успокоившись, она собралась и вышла на улицу, отключив мобильный телефон. Она до вечера бродила по улицам, просто поворачивая туда, куда несли ноги. Она пыталась успокоиться, ускоряя шаг. Ей казалось, что быстрая ходьба облегчит её страдания, и старалась думать о самых разных вещах, но всё было тщетно. Она ходила по незнакомым улицам, на которых ни разу не была, заблудилась, и не знала, куда нужно идти. Иногда она начинала себя жалеть, и тогда слезы текли по щекам, и она не успевала их вытирать. Ей казалось, что со свадьбой все кончено, она никому теперь не поверит, и никогда не выйдет замуж. Это было не очень хорошим решением, но всё же – решением, и она немного успокоилась, потому что смятение заменилось конкретной мыслью и вернуло её в реальную жизнь. Она почувствовала усталость и подумала о том, что не мешало бы перекусить, и засмеялась: она, видимо, успокоилась, если стала думать о еде. Марина включила телефон и позвонила Ане. Аня жила одна, и это ее устроило, так как она не хотела никаких компаний – это было выше её сил. Ей просто захотелось тихо обо всем поговорить – а Аня была как раз таким человеком, с которым ей удастся поговорить спокойно, без эмоций. Та была уже дома, и Марина, взяв такси, поехала к подруге.

– Что-то случилось? – Аня сразу заметила заплаканные глаза подруги.

Марина, почувствовав к себе жалость, заплакала.

– Ну, ну, не надо плакать. Заходи, расскажи, что случилось. Хочешь чаю или кофе?

– Есть хочу, – всхлипнула незадачливая невеста.

– Пойдем на кухню, я покормлю тебя. У меня есть котлеты и зеленая фасоль. Будешь?

– Буду, – успокаивалась Марина, – а ты со мной будешь есть?

– За компанию – обязательно.

Пока они ели, Аня рассказывала о своей работе, по ходу рассказала два анекдота, так что к концу ужина Марина уже смеялась.

Потом они перешли в комнату, забрались с ногами на диван и перешли к самому важному разговору.

– Ты себе представить не можешь, я так ему верила, а он… а он не хочет венчаться. Вообще-то он уже согласился венчаться, но теперь я не хочу.

– А теперь начни сначала, а то ничего нельзя понять. Ты говорила, что он не хочет венчаться. Он объяснил, почему?

– Он уже хочет, он с радостью согласился, но теперь я знаю, почему он это сделал.

– И что же он сделал?

– Он рассказал, что прочитал в Интернете об очень сложной процедуре венчания. Я раньше как-то не думала, что такое сокровенное можно вот так просто прочесть на многих сайтах. А после того, как он сказал, почитала.

– И что нашла?

– Я сама не знала этого. Я думала, что если повенчают, то это на всю жизнь: один муж – одна жена. А там сказано, что можно три раза разводиться с простого разрешения архиерея, и тебя не спросят даже, почему ты разводишься. Представляешь? А после развода опять можно венчаться. Как же так! Я не понимаю тогда смысла.

Марина заплакала.

Аня села рядом, обняла её за плечи.

– Я тоже не знала, что можно так много раз разводиться.

– Можно и больше, – всхлипывала невеста. – Но тогда нужно особое разрешение. Представляешь?

– А причем здесь решение Сергея?

– Ну как ты не понимаешь? Он тоже думал, что венчание – на всю жизнь, поэтому не хотел. А теперь он знает, что можно и развенчаться, и согласился… Он не любит меня.

Марина разрыдалась.

– Почему ты решила, что не любит? По-моему, он очень тебя любит. Просто передумал, пошел тебе навстречу и согласился венчаться, а ты придумала, не знаю что.

– Правда? – с надеждой в голосе прошептала Марина – а я подумала, что он обрадовался, что можно развенчиваться, а до этого не хотел венчаться из-за того, что не думал жить со мной всю жизнь.

Аня засмеялась.

– Глупая. Ты же перед свадьбой волнуешься? И он волнуется. Тем более что он – мужчина, а у мужчин другая психология. А если он думал как ты, может быть, так даже лучше, честнее. Ты ведь тоже не знаешь, а вдруг ты его когда-нибудь разлюбишь.

– Я? Да никогда в жизни, – воскликнула Марина, – никогда! Он мой и только мой.

– Да ты ужасная собственница. Брось это. Мужчинам нужна относительная свобода, а то смотри, точно сбежит от жены-диктатора.

– Нет, у меня не сбежит, – успокоилась Марина и  хитро заулыбалась. – Я ведь действительно очень его люблю.

– Вот и славно.

– Анечка, дорогая, ты просто гений! Спасибо тебе, ты меня успокоила. Я сейчас позвоню Сергею, он, наверное, беспокоится – ведь я отключила телефон.

– Алло, Серёжа, это я.

Аня с улыбкой смотрела на раскрасневшуюся подругу, которая молчала, а её лицо красноречиво рассказывало о том, что говорил её жених. Она кивала головой и говорила «да», «да».

Марина отключила телефон и торжествующе посмотрела на Аню.

– Он очень переживал за меня весь день. Он сейчас за мной приедет. Я думаю, ты была права: он любит меня. Да мы уже для венчания выбрали Благовещения Пресвятой Богородицы Храм в Петровском Парке. Знаешь, этот храм основала Анна Нарышкина в середине девятнадцатого века, там венчалась моя прабабушка Марина. Когда у меня будет много денег, я тоже построю храм.

– Когда у меня будет много денег, я помогу тебе.

Марина поцеловала подругу и побежала к зеркалу поправить макияж.

Сергей приехал очень быстро. Аня проводила подругу.

Марина села в машину, поцеловала в щеку Сергея, ожидая, что он будет ругать её за молчание, и сразу же начала рассказывать придуманную историю о том, что Аня просила её приехать, так как у неё возникли проблемы. История звучала неубедительно, но правду Марина боялась говорить. Сергей за всю дорогу не проронил ни слова.