Тени прошлого

Официант исчез в ту же секунду.

– Что вам заказать? – обратился он к ней.

– Я не буду есть.

– Тогда, может, выпьете что-нибудь? Кофе, сок, коктейль?

– Я не хочу пить.

Он усмехнулся.

– Вы не голодны или не хотите составить мне компанию?

– Второе. Вы последний человек, с которым бы я хотела разделить трапезу.

– А вы откровенны.

– Это единственное, что мне остается. Во всех других случаях вы не оставляете мне выбора.

– Почему вы не пришли вчера?

– У меня было свидание.

– Вот как! – Он подался вперед. – С кем?

– Позвольте мне не отвечать на этот вопрос. Да и потом, я все равно не собиралась приходить.

– Вы хотели, чтобы вас привели силой, как сегодня?

– Я не знала, что в мои обязанности архитектора входит появление пред ваши очи по первому вашему зову.

– Что ж, теперь вы это знаете, – бесстрастно заявил Звягинцев и заметил, как сверкнули ее глаза.

Какое-то время он не мог отвести от нее взгляда. Господи, какие же у нее потрясающие глаза! Сколько в них холода и огня одновременно! Интересно, когда-нибудь эти удивительные глаза будут смотреть на него иначе, без ненависти и презренья?

– Вы когда-нибудь перестанете меня ненавидеть? – неожиданно вырвалось у него.

– Нет, – моментально отреагировала она.

– Почему?

– Потому что вам никогда не изменить того, что вы сделали. Не изменить, не исправить, не вернуть.

– А если я все же постараюсь что-то исправить?

– Что именно? Вернете моих родителей, мой дом, мое счастливое детство? Это не под силу даже Богу, тем более вам. Да и зачем вам стараться что-то исправить? Вы должны были уже давно привыкнуть к тому, что вас не любят. У вас ведь и так много врагов, и куда более сильных, чем я. Что вам до того, что я вас ненавижу? Одним недругом больше, одним – меньше.

– Значит, мне даже не стоит пытаться изменить ваше отношение ко мне? – Он откинулся на спинку стула. Над темным костюмом, белоснежной рубашкой и синим галстуком смуглое лицо с холодными глазами казалось бесстрастной маской, вырезанной из камня.

– А зачем? Никогда не поверю, что вас задевает тот факт, что кто-то вас ненавидит.

Она права. Что ему до того, что она его не любит? Пусть ненавидит, если в этом она находит радость и утешение. Что она ему может сделать? Да ничего! Это он может сделать с ней все, что угодно. Достаточно одного его слова и… «Нет!» – оборвал он себя мысленно. Он не хотел лукавить сам с собой. Ему было небезразлично, что она думает о нем, и ему было очень важно, чтобы она перестала его ненавидеть. Он не хотел задаваться вопросом, почему, и не ожидал, что она воспылает к нему нежными чувствами, но пусть в ее изумрудных глазах, обращенных на него, будет меньше ненависти. Он не знал, что для этого надо сделать. Быть может, предложение, с которым он обратится к ней сейчас, хоть в какой-то степени исправит то, что, по ее мнению, исправить нельзя?

– Давайте сменим тему и поговорим о более приятных вещах, – миролюбиво предложил он.

– Разве с вами можно говорить о чем-то приятном?

– Вы опять дерзите? – беззлобно усмехнулся он.

«Это все, что мне остается», – теперь уже мысленно произнесла Лена, потому что признаться в этом во второй раз было равносильно признанию в собственной слабости. И она в свою очередь предложила:

– Хорошо, давайте перейдем к тому, из-за чего вы заставили меня прийти сюда.

– В мои руки случайно попал ваш дипломный проект…

– Случайно? – насмешливо перебила она.

– Нет, не случайно, – признался он. – Я наслышан о здании театра юного зрителя, которое вы проектировали, учась на последнем курсе вуза, даже читал хвалебные отзывы в прессе. Не всякий дипломный проект вызовет столько шума. Я попросил вашего бывшего куратора Сергея Павловича занести ко мне все чертежи и расчеты, относящиеся к вашему ТЮЗу, и внимательно их изучил. Что ж, журналисты нисколько не преувеличивали, когда восторгались вашим проектом. Он великолепен.

Если он думал, что дождется благодарности за похвалу в ее адрес, то ошибался. Она слушала его с вежливым интересом. Ничего не изменилось в ее лице. Он мысленно вздохнул и продолжил:

– Я слышал, что вам предлагали претворить этот проект в жизнь, но вы отказались.

Она кивнула.

– Они хотели, чтобы я переделала его, сделала не таким дорогим. Я не могла согласиться, потому что считала и теперь считаю, что от этого он только проиграет.

– Я не буду предлагать вам что-либо изменить в нем, если только вы сами этого не захотите. – Он выдержал паузу и договорил: – И я готов финансировать строительство ТЮЗа.

Она ошеломленно смотрела на него.

– Зачем это вам? – вырвалось у нее.

– Хочу сделать подарок городу, в котором живу.

– Никогда не поверю, что вы действуете из альтруистических побуждений.

– Хотите сказать, что вообще не верите в альтруизм таких типов, как я?

– Да, вы правы, не верю.

– Вы можете думать что угодно и как угодно истолковывать мой поступок. Мне от вас лишь требуется, чтобы вы снова просмотрели свои чертежи и расчеты. У вас сейчас опыта больше, чем четыре года назад, и, возможно, вы захотите внести в проект что-то новое.

Она кивнула, еще не совсем придя в себя от его предложения.

– У вас мало времени. Через три дня приедут испанцы.

– Какие испанцы? – не поняла она.

– Я подумал, что наши строители вряд ли справятся с таким сложным проектом, как ваш. А у испанцев уже есть подобный опыт. Вы ведь не скрывали, что при работе над проектом на вас огромное влияние оказывал испанец Гауди. Так вот, я связался с крупной строительной фирмой в Мадриде и заключил с ней договор о строительстве в нашем городе ТЮЗа. Через три дня строители обещали быть здесь. Кстати, руководство фирмы пришло в восторг от проекта. Ее глава заявил, что считает большой честью, что именно ему предложили строительство театра.

– Господи, испанцы! – Она никак не могла поверить в реальность происходящего. – Но ведь их участие еще больше увеличит стоимость проекта.

– Вас так беспокоит состояние моего кошелька? – подразнил он ее. – Уверяю вас, даже такой дорогостоящий проект, как ваш, не разорит меня.

– Жаль. Придется мне подготовить еще пару таких же проектов.

– Пожалуйста, – широко улыбнулся он. – Если это будут такие же шедевры, как и ваш дипломный проект, то я готов взяться за их осуществление.

Испанцы приехали, как и обещали, через три дня. Их было несколько десятков человек: архитекторы, инженеры, строители. Лене, хорошо владевшей испанским, легко удалось найти с ними общий язык. Испанцы были поражены, узнав, что эта молодая, очень красивая двадцатипятилетняя женщина и есть автор проекта ТЮЗа.

Место для строительства было выбрано Леной. В самом центре города, на месте сгоревшего четыре года назад кинотеатра «Юбилейный». Кинотеатр восстанавливать не стали (в городской казне не оказалось денег), и теперь на его месте стоял пустырь, заросший камышом. В мэрии, которую возглавлял ставленник Звягинцева, быстро подписали все необходимые бумаги о выделении земельного участка под строительство ТЮЗа.

Испанцы работали быстро, слаженно, не теряя времени на пустые разговоры, и уже через неделю пустырь был расчищен и вырыт огромный котлован. За это же время был завезен весь необходимый строительный материал, так что уже через какой-то месяц жители города могли наблюдать, как на их глазах камень за камнем поднимается удивительное сооружение, равного которому они не видели не только у себя в городе, но и в стране.

Лена долго не могла поверить, что здание, которое она проектировала с таким терпением и любовью и которое она даже не рассчитывала увидеть воплощенным в жизнь, становится явью. Единственный неприятный момент, который имелся во всем этом, – ее мечте дал осуществиться не кто иной, как человек, которого она считала своим личным врагом и которого она ненавидела всей душой.

– 19-

Лена всегда любила одиночество, но сейчас оно угнетало ее. Не помогали ни работа, ни книги, ни телевизор. Друзей и подруг, кроме Алексея и Марины, у нее не было, а те сейчас были в Москве, и она могла общаться с ними только по телефону. Стены собственной квартиры давили на нее, она не могла в них долго находиться и даже среди ночи выскакивала из постели, одевалась, выходила из дому и бродила по ночным улицам. Если бы не Виталий, с которым она теперь встречалась почти каждый день, она бы не знала, что с ней было.

С Сытиным было легко и интересно. Он не позволял ей ни минуты скучать в своем обществе, рассказывал занимательные истории из студенческой жизни и из богатой адвокатской практики. Ему без труда удавалось заставить ее улыбаться и смеяться, забыть тревоги и волнения, которые приносили с собой последние дни и недели.

Виталий был честолюбив и не скрывал этого. Сейчас он считался одним из лучших адвокатов в городе, но это был не предел, к которому он стремился. У него были далеко идущие планы, и он был достаточно самоуверен, чтобы верить в то, что когда-нибудь сможет осуществить их все. Приятная внешность, самоуверенные манеры привлекали к нему много женских взглядов, но сейчас он был увлечен Леной. Она была именно той женщиной, которая была ему нужна. Она была красива, даже очень красива, умна, хорошо образованна, независима и обладала тонким чувством юмора. При этом в ней чувствовалась какая-то загадка. Лена казалась ему прекрасной таинственной незнакомкой – она завораживала, манила, притягивала. В его жизни было много женщин, красивых и не очень, умных и глупых, но такую, как Лена, он встречал впервые. Неудивительно, что он сразу увлекся ею. Была ли и она увлечена им? Одно он мог сказать наверняка – она с ним не скучала. Так же, как и он с ней. Он хотел разгадать тайну, которая заключалась в ней. Он был хорошим адвокатом и умел задавать вопросы, но она столь же умело и легко уходила от них. О себе она рассказывала скупо, и сколько он ни старался, не смог добиться большего. И самое удивительное, не было ни одного человека, у которого он мог бы расспросить о ней. У нее был довольно обширный круг знакомых, но никто не смог бы похвастаться, что знает о ней хоть чуточку больше, чем другие.

Он не торопил их отношения. Ему была нужна не просто физическая близость. Он хотел большего. Недавно ему исполнилось тридцать четыре года, и пора было задуматься о создании семьи. Лена станет прекрасной женой. Она украсит не только его дом – она будет великолепной спутницей на деловых встречах, благотворительных вечерах, званых приемах, придаст ему еще большую респектабельность и вес.

Он не знал, что у нее появились проблемы на работе, и даже не догадывался о них. Лена не стала ничего ему рассказывать, и не потому, что он не мог ей ничем помочь. Она давно привыкла полагаться только на себя и никого не хотела вмешивать в свои дела, даже Виталия, с которым так сблизилась за последнее время и который начинал ей нравиться.

Они встречались уже три месяца, когда он предложил познакомить ее со своими родителями.

– Зачем? – вырвалось у нее.

Она тут же пожалела о своем вопросе, увидев, как обиженно вытянулось его лицо.

– Прости, – быстро проговорила она. – Я с удовольствием познакомлюсь с ними.

Его родители жили в большой трехкомнатной квартире в самом центре города. Виталий предупредил их о своем визите, причем уточнил, что будет не один, а со своей подругой, так что гостей ждал красиво сервированный стол. Мать Виталия, высокая полная женщина с умным лицом и добрыми внимательными глазами, встретила гостью очень приветливо.

– Лена, вы не поверите, – сказала она после того, как сын представил их друг другу, – но вы первая девушка, которую он приводит в родительский дом. Это мне о многом говорит.

Ее простодушие и откровенность смутили Лену. Она постаралась переменить тему разговора, обратив внимание на то, с каким вкусом обставлена квартира.

– Я сама обставляла ее, – с нескрываемой гордостью проговорила хозяйка.

– Из вас вышел бы отличный дизайнер.

– Спасибо. Всегда любила переставлять мебель, подбирать цветовые гаммы, картины, украшать стены. А вы, я слышала, архитектор? Виталий говорил, что вы проектируете дом, который он собирается строить.

– Проект уже готов, участок под дом тоже выбран, и уже в следующем месяце Виталий собирается начать строительство.

– Это замечательно, что именно вы его спроектировали. Надеюсь, задержек с началом стройки не будет и совсем скоро сын приведет в новый дом молодую жену. И я очень надеюсь, что ею будете вы.

Заметив смущение Лены, Виталий, слышавший слова матери, весело подмигнул ей. Они садились за стол, когда со службы вернулся глава семейства. С первого взгляда Лена определила удивительное сходство между отцом и сыном. Только Константин Игнатьевич был немного плотнее и выше ростом. Он с любопытством рассматривал гостью.

– Виталий говорил, что вы красивы, – улыбаясь, сказал он, – но не уточнил, до какой степени.

Лена улыбнулась в ответ. Кажется, и муж и жена относились к тому типу людей, которые говорят то, что думают. В них абсолютно не было лукавства, хитрости, притворства. Интересно, в кого пошел Виталий? Ибо если бы в нем не было этих качеств, он вряд ли бы стал хорошим адвокатом.

– Мне понравились твои родители, – сказала она, когда Виталий провожал ее домой.

– Мне приятно это слышать, – откликнулся он, – тем более что и ты пришлась им по душе. Готов поспорить, мама отныне сможет думать и говорить только о том, когда мы намерены пожениться, собираемся ли сразу заводить детей или подождем, и так далее в том же роде. Теперь она не отстанет от меня, пока я не назову точную дату нашей свадьбы.

Лена молчала. За три месяца знакомства они ни разу не коснулись этих тем. Он ни разу не сказал, что питает к ней какие-то чувства, а она ни разу не дала ему повода думать, что относится к нему иначе, как просто к хорошему знакомому и другу. Конечно, она догадывалась, что нравится ему, да он и не скрывал этого, но ему точно так же могли нравиться и другие девушки. А теперь… Теперь он сразу заговорил о свадьбе.

Виталий вдруг остановился посреди дороги, взял ее руку в свою, нежно сжал и, глядя прямо в ее ярко-изумрудные глаза, сказал:

– И знаешь, я не хочу разочаровывать свою маму. Она так давно мечтает о внуках.

– Это можно рассматривать как предложение руки и сердца? – осторожно спросила Лена.

– Я понимаю: сейчас не самое подходящее время, да и обстановка не самая романтическая. Ночь, в небе ни одной звездочки, даже луны из-за туч не видно… Я бы и сам хотел, чтобы объяснение происходило при более торжественных и запоминающихся обстоятельствах.

Он широко улыбнулся, лицо приобрело мальчишеское выражение. Да, в обаянии ему не откажешь.

– Это так неожиданно, – пробормотала Лена.

– Разве? – Он поднял руку, коснулся ее лба, щеки, провел кончиками пальцев по линии губ, подбородку, изгибу шеи. Его серо-голубые глаза потемнели, голос прозвучал хрипло: – Разве ты не замечала, как твое присутствие действует на меня? Разве ты не видела, как мне хорошо с тобой?

Его голос прерывался от едва сдерживаемой страсти. Она ни разу не видела его таким. Удивительно, но если бы до сегодняшнего дня ее попросили перечислить отличительные черты характера Виталия, то в первую очередь она назвала бы холодность и сдержанность. Он не только ни разу не попытался поцеловать ее, но без особой надобности даже не прикасался к ней. И, признаться, она была благодарна ему за это. Если бы он сделал такие попытки, их отношения прервались бы сразу, так и не начавшись. Возможно, он догадывался об этом и потому держался с такой невозмутимостью. Он достаточно умен, чтобы понять: она не относится к тому типу женщин, которые готовы броситься в объятия мужчины в первый день знакомства или которых привлекают легкие, ни к чему не обязывающие отношения.

Виталий приблизил к ней свое лицо. Она подумала, что сейчас он ее поцелует, но он не сделал этого. Он глядел ей прямо в глаза и ждал от нее знака, жеста, что она так же жаждет поцелуя, как и он. Это тронуло ее. Почему бы и нет? Может, Виталий и есть тот самый мужчина, который поможет ей если и не забыть прошлое, то хотя бы сделать так, чтобы оно не влияло так сильно на ее настоящее? Она подняла к нему лицо, приоткрыла губы, и он со страстным вздохом приник к ним. Он целовал ее умело, страстно, его губы были опытными, уверенными, но она вдруг поймала себя на мысли, что ничего не чувствует. Совсем ничего. Ни восторга, ни упоения, ни дрожи в коленях, ни ответной страсти. Он не почувствовал ее холодности. Когда он оторвался от нее, его глаза сияли.

– Мы сыграем свадьбу сразу после того, как наш дом будет построен, – сказал он с нажимом на слово «наш». – А я уж постараюсь, чтобы это произошло как можно раньше.

Кажется, теперь у нее нет выбора и ей ничего не останется, как согласиться. Нельзя сказать, что она не мечтала о любви, о том, чтобы создать семью. Она любила детей и хотела иметь своих. Но то, что произошло с ее родителями, так повлияло на нее и так отравляло жизнь, мешая радоваться каждому дню, что она не верила, что в обозримом будущем сможет иметь мужа, детей. Ее красота и ум всегда привлекали мужчин, в студенческие годы за ней ухаживали многие сокурсники, но она никому не отдавала предпочтения, держа всех на расстоянии. Всех, кроме Алексея, но с ним ее связывали чисто дружеские отношения. Ребята за холодность и сдержанность называли ее ледышкой и Снежной королевой.

Да, она мечтала о любви, семье, но слишком живы были в памяти события, приведшие к смерти родителей, слишком сильна ненависть к человеку, который был в этом повинен. Ненависть, клокотавшая в ней, не оставляла места любви. Эта ненависть с годами не уменьшилась, а еще больше возросла, оказывая свое разрушающее действие. Она понимала, как губительно чувство, которое в ней живет, но ничего не могла с этим поделать. Сейчас она понимала, как неправильно поступила, оставшись жить в этом городе. Ей следовало уехать отсюда сразу после окончания школы, и тогда ничего не подпитывало бы ее ненависть. Здесь слишком многое напоминало о том, как она была счастлива раньше и чего лишена теперь. Вторжение в ее жизнь Звягинцева еще больше всколыхнуло в ней чувство ярости и ненависти, которое вызывало в ней одно его имя. Может, Виталий поможет ей смириться с тем, что прошлого не вернешь, что надо жить дальше, не дав ненависти еще больше разрушить ее жизнь?

– Так ты согласна? – услышала она словно издалека его голос.

– Да, согласна, – кивнула Лена, но не испытала ожидаемого чувства успокоения, радости, освобождения.

– 20-

Виталий позвонил на следующий день и договорился о встрече.

– В ресторане «Рандеву» в семь тридцать вечера. Это время тебя устроит?

– Вполне. Я как раз успею заскочить после работы домой и переодеться.

– Мне заехать за тобой?

– Спасибо, не нужно. Я подъеду сама.

Ровно в половине восьмого Лена подъезжала к старинному трехэтажному зданию, весь первый этаж которого занимал ресторан «Рандеву» – один из самых респектабельных и дорогих в городе. Он был оборудован по последнему слову техники, хотя и сохранил при этом старомодную роскошь.

Виталий ждал ее у входа. На нем был отличный серо-коричневый костюм, смотревшийся так же дорого, как, впрочем, и стоил. Желтый в голубую полоску шелковый галстук, элегантные туфли из змеиной кожи, тонкие, как папирусная бумага. Он прекрасно выглядел и сознавал это.

Открыв дверцу автомобиля, Виталий протянул руку и помог ей выйти. Несколько секунд он восхищенно ее разглядывал.

– Да ты просто красавица!

На ней было платье золотистого цвета, облегающее ее стройную фигуру как вторая кожа. Оно оставляло открытыми плечи и спину и подчеркивало все волнующие изгибы ее тела. Ее блестящие волнистые волосы тяжелой волной падали на плечи, подчеркивая матовость кожи.

– Неужели ты не замечал этого раньше? – она лукаво улыбнулась.

– Конечно, замечал, но этот цвет так подходит к твоим глазам. Сегодня все посетители ресторана будут мне жутко завидовать.

– Надеюсь, тебя не будет распирать от гордости? – со смехом спросила она.

– Почему бы и нет? – отозвался он, подводя ее через вестибюль в помещение, залитое мягким светом и украшенное деревянными панелями и роскошными букетами цветов в напольных вазах. Он слегка наклонился к ней и прошептал: – Каждый мужчина в этом зале хотел бы оказаться на моем месте.

– Ты мне льстишь, – тоже шепотом ответила Лена.

– Нисколько. – Он по-хозяйски положил руку ей на талию и подвел к маленькому круглому столику, накрытому на двоих.

Не успели они сесть, как появился официант. Пока Лена знакомилась с меню, Виталий изучал карту вин. Они не торопясь сделали заказ, и официант удалился. Лена внимательно оглядела зал.

– А здесь красиво.

– Ты не была здесь раньше?

– Ни разу, но слышала об этом ресторане.

– А я люблю бывать в «Рандеву». Правда, это случается не так часто, как хотелось бы.

– Что, – поддела она его, – гонораров адвоката недостаточно, чтобы каждый вечер ужинать здесь?

– Ты хочешь, чтобы я разорился?

– Неужели один ужин в ресторане разорит тебя? – в притворном ужасе воскликнула она.

– Боишься выйти замуж за банкрота?

Она ответила неожиданно серьезно:

– Нет, не боюсь.

Виталий ласково улыбнулся, протянул руку через стол и сплел свои пальцы с ее.

– Тебе не грозит жить с нищим, ни на что негодным мужем, – самоуверенно произнес он.

– От сумы и тюрьмы не зарекайся, – пробормотала она.

Он покачал головой.

– Я никогда не буду гол как сокол. Я никогда не буду жить так, как мои родители – от зарплаты до зарплаты, откладывая гроши, считая каждую копейку, радуясь, когда, наконец, смогу накопить на музыкальный центр или новый холодильник. Я уже сейчас обеспечил себя на много лет вперед. Если бы не это, я не решился бы жениться.

Ей был неприятен этот разговор. К счастью, появился официант, неся на подносе напитки и салат из свежих овощей, и Виталий замолчал.

– Не могли бы принести нам шампанского? Самого лучшего, французского, – обратился он к обслуживающему их молодому человеку в темно-бордовом костюме. Тот с готовностью кивнул и отошел от стола.

– По какому поводу шампанское? – поинтересовалась Лена.

– А ты забыла, что вчера мы решили пожениться? Мы, кстати, не выпили по этому случаю. Сейчас самое время. И еще. – Он нарочито медленно полез в карман и извлек красную бархатную коробочку. – Я хотел выбрать кольцо вместе с тобой, но, проходя мимо ювелирного магазина, не удержался, заглянул и купил вот это.

Он открыл коробочку, извлек золотое колечко с крупным изумрудом, усыпанным по краям мелкими бриллиантами.

– Я подумал, что изумруд – твой камень.

– Я действительно люблю этот камень, – сказала она, разглядывая кольцо. – Кажется, у Куприна написано, что это любимый камень царя Соломона. «Он зелен, чист, весел и нежен, как весенняя трава, – процитировала она на память Куприна. – Когда долго смотришь на него, светлеет сердце. А если поглядеть на него с утра, то весь день будет легким. Он отгоняет дурные сны, утешает биение сердца и отводит черные мысли». Говорят, что к тому, кто носит изумруд, не приближаются змеи и скорпионы, а толченый изумруд дают отравленному ядом человеку вместе с верблюжьим молоком, чтобы яд вышел испариной.

– Ты про все камни так много знаешь?

– Про многие. Я изучала их свойства, как они воздействуют на человека и так далее.

– Тогда при выборе драгоценного камня я всегда буду советоваться с тобой.

– Пожалуйста. Я всегда к твоим услугам.

– Дай руку. – Он поднялся, приблизился к ней и, когда она протянула руку, надел колечко на палец, потом наклонился и запечатлел на ее губах нежный поцелуй.

– А вот и шампанское!

Она пила холодное шампанское маленькими глотками, думая о том, что наконец-то сделала серьезный шаг в жизни – шаг, который изменит многое и главное – избавит ее от одиночества. Как жаль, что здесь нет Алексея, внезапно подумала она. И Марины. Они бы сейчас порадовались за нее. Надо сегодня же позвонить им и поделиться новостью.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– О том, как теперь изменится моя жизнь.

– И моя тоже.

– Это немного страшно.

– Это не должно быть страшно. Ну-ка, отбрось все страхи и сомнения и порадуйся моменту.

– Я так и сделаю.

Она встряхнула головой и обворожительно улыбнулась своему спутнику. От этой улыбки перехватило дыхание не только у ее жениха. Почти напротив них, через два стола сидел Звягинцев и внимательно наблюдал за ними. Кажется, он стал невольным свидетелем помолвки двух молодых людей. Наверное, впервые в жизни он позавидовал другому мужчине. Нет, не тому, что тот собрался жениться на этой красивой девушке, а той улыбке, которую она ему подарила. Ему она ни разу так не улыбнулась, и он не надеялся, что когда-нибудь улыбнется. Звягинцев почти не слушал своих собеседников, сосредоточив все свое внимание на мужчине и женщине, которые в нескольких метрах от него пили шампанское, не замечая никого вокруг.