Тени прошлого

– Вы не сделаете этого, – прошептала Лена побелевшими губами.

– Сделаю, – хохотнул он.

– Вы заплатили за фирму уйму денег. Не позволите же вы им пропасть?

– Для вас, возможно, это и значительная сумма, но не для меня. Уверяю вас, потеря этих денег не разорит меня.

– Я не поверю, – она не хотела сдаваться, – что Бердяев не предусмотрел в договоре пункт о том, что, перейдя к вам, фирма будет продолжать функционировать и ни один работник не будет уволен.

– Он действительно предусмотрел такой пункт, но вы ошибаетесь, если думаете, что это остановит меня.

– В таком случае есть суд, он аннулирует договор купли-продажи фирмы.

– Неужели вы так наивны, что на самом деле в это верите?

Лена молчала. Нет, она не была наивна и понимала, что Звягинцеву ничего не стоит нарушить договор. Вряд ли найдется судья, который сознательно захочет противостоять ему. Судьи тоже хотят жить, и жить, имея не только кусок хлеба, но и что намазать на него: масло, а лучше черную икру. Так что ни один из них не захочет приобрести врага в лице такого человека, как Звягинцев.

– Нет, не верю, – с горечью проговорила она. – Вам ведь не внове разорять предприятия, фирмы и компании, выбрасывать людей на улицы, лишая их возможности заработать на кусок хлеба. До сих пор вам это сходило с рук. Сойдет и сейчас.

Кривая усмешка тронула его губы.

– Хорошо, что вы это понимаете. Так как вы поступите? Теперь от вас зависит, окажутся ваши коллеги на улице или нет.

– Почему именно фирма «Луч»? – не отвечая на его вопрос, в свою очередь спросила она. – Неужели только из-за того, что я отказалась проектировать для вас административное здание? Или вы давно положили глаз на процветающую фирму Алексея Бердяева?

– Мне не нужна эта фирма.

– Так значит, из-за меня? Вы решили таким образом наказать меня? Не слишком ли сложный путь?

– Я думаю, что это самый верный путь, ведь, приобретая фирму, я получил возможность воздействовать на вас.

– Хотите наказать меня, так наказывайте только меня – при чем тут Алексей Бердяев, сотрудники фирмы?

– Они действительно ни при чем. Будем считать, что им просто не повезло, – циничная улыбка скользнула по его губам, обнажая мелкие хищные зубы.

Она еле сдержалась, чтобы не наброситься на него и выцарапать ему глаза. Многое бы она дала, чтобы стереть улыбку с его лица.

– И все-таки я не понимаю… Почему вам так важно, чтобы я работала на вас? Только потому, что я отказала вам, а вы не привыкли слышать слово «нет»? Мне плохо верится в то, что вас задел мой отказ. Вы ведь меня совсем не знаете.

– Вы ошибаетесь. – Он поднялся с места, сделал два шага по направлению к ней. – Я много чего знаю о вас. Неужели вы думаете, что я не стал наводить справки о вас после того, как вы дважды выставили меня на посмешище: в первый раз – когда отказались от денег на школьном выпускном балу, и во второй – когда сделали то же самое, учась уже в институте, на встрече с кандидатами в депутаты Госдумы?

– Значит, вы знаете, за что я вас ненавижу? – Это открытие потрясло ее.

– Знаю. – Он глянул ей прямо в глаза. – Вы считаете, что я повинен в смерти ваших родителей.

– Я не считаю. Это так и есть. И посмейте только отрицать!

– Я и не буду. – Насмешливая улыбка снова тронула его губы. – Знаете ли, я не привык оправдываться.

– Потому что вам все равно не оправдаться.

– Да уж, если вы вбили себе в голову что-то…

– Я ничего не вбивала себе в голову! – взвилась она. – Вы, только вы виноваты в том, что мои родители умерли такими молодыми.

Он равнодушно пожал плечами.

– Сегодня очень многие оказываются без работы, но не все спиваются и не все кончают жизнь самоубийством.

Сарказм в его голосе резанул как бритва. Не помня себя от гнева и ярости, она замахнулась на Звягинцева, но тот поймал ее руку на полпути. Цепкие пальцы словно клещи стиснули тонкое бледное запястье, но Лена даже не почувствовала боли. Они не отрываясь смотрели друг на друга. В резких чертах его лица читалась угроза, а странная улыбка, кривившая рот, вызывала непреодолимое желание зажмуриться. Обычно холодные глаза жутко поблескивали, ноздри угрожающе раздувались, и Лене на миг показалось, что он сейчас безжалостно свернет ей шею. Но через минуту он внезапно разжал пальцы и выпустил ее руку. На белой, словно светящейся коже отчетливо проступили следы его пальцев.

Гнев душил Лену до такой степени, что было трудно дышать. А его лицо приняло прежнее невозмутимое выражение, словно не было никакой вспышки минуту назад. Он вернулся на место, откинулся на спинку кресла. Глаза его сузились, из-под полуопущенных век он внимательно следил за каждой переменой в выражении ее лица. Надо отдать ей должное: она быстро взяла себя в руки и холодно отчеканила:

– Вы не заставите меня работать на вас.

– Мы пришли к тому, с чего начали наш разговор.

Она покачала головой.

– Если вы знаете, почему я вас ненавижу, то должны понимать, почему я не могу остаться в фирме.

– Это все надуманные причины, а вы так упрямы, что не хотите этого понять. Но я не намерен из-за вашего глупого упрямства отказываться от такого первоклассного специалиста, как вы.

– Вы ведь не успокоитесь, пока не добьетесь своего?

– Обычно я привык получать то, что хочу. А теперь я хочу, чтобы вы работали в фирме, и вы будете в ней работать.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не произошло. – Ее изумрудные глаза упрямо сверкнули.

Звягинцев остро взглянул на нее. А ведь и правда, она способна на любую глупость, лишь бы выйти победителем в их споре. И на самоубийство тоже. Он снова встал и шагнул к ней:

– Я знаю, что вы пойдете на все, лишь бы я не получил то, что хочу. Но даже если вы вдруг решите покончить с собой, – на всякий случай предупредил он, – это не спасет фирму от закрытия.

Заметив, как потускнели ее глаза, он понял, что был прав в своем предположении: она была готова покончить с собой, только бы не дать ему загнать ее в ловушку, одержать над ней верх.

– Я должна дать ответ прямо сейчас?

– Нет, я могу подождать до утра. Но если вас не будет на рабочем месте в восемь утра, я восприму это как отказ. – Он повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор закончен.

Лена выскочила за дверь и направилась в свой кабинет, но не смогла там долго оставаться. Она всегда любила одиночество, но сейчас ей не хотелось оставаться одной. В коридорах стояла непривычная тишина. Она зашла в проектное бюро. Все были на месте и при ее появлении выжидающе уставились на нее. Конечно же, они ждали от нее объяснений: как случилось, что фирма перешла в другие руки, да так неожиданно. Но что она могла сказать? Что это произошло по ее вине?

– Чем занимаетесь? – спросила она, чтобы не молчать.

– Да ничем. Работы полно, только вот не работается, – ответила Валентина, молодая симпатичная женщина, работающая в фирме два года. – Когда не знаешь, что тебя ждет завтра…

– Нам ведь обещали, что увольнений не будет, что все останется по-прежнему, – вмешался в разговор Данила.

– По-прежнему уже никогда не будет, – возразила Валентина. – А насчет заверений, что никого не уволят… Разве можно верить типам вроде Звягинцева?

Если бы Валентина знала, насколько близка к истине! Всех их могут уволить прямо завтра. А ведь у нее двое маленьких детей. Правда, ее муж работает в милиции, но разве сейчас прокормишься на одну зарплату? У Олега на попечении, кроме жены и ребенка, еще и мать с бабушкой. А у Миши, который сидит в углу и молчит, трое детей. Жена в декретном отпуске, и он единственный, кто приносит домой зарплату. Что будет со всеми ними, если завтра фирма прекратит свое существование? Найти хорошую работу сейчас нелегко, вряд ли все они смогут трудоустроиться очень быстро и главное – удачно. Она хорошо помнила, что сталось с ее отцом и матерью, когда они потеряли работу, а значит, и средства к существованию. Та же участь может ожидать и сотрудников фирмы. Не всех, конечно, но если кто-нибудь пострадает по ее вине, она не простит себе этого. Никакое удовлетворение жажды мести не стоит страданий этих людей. Они виноваты только в том, что оказались с ней под одной крышей, в одном коллективе.

– Вам незачем беспокоиться, – сказала Лена, – никто из вас не потеряет работу. Я вам это обещаю. Все останется как прежде. Или почти все, – тихо добавила она.

На следующий день в восемь часов утра она была на работе.

Алексей был ошеломлен, узнав, что она остается.

– Но ведь все заварилось именно из-за того, что ты отказалась работать на него! – не выдержал он. – Что он посулил тебе?

Она вскинула на него глаза, в которых были гнев и боль.

– Алеша, как ты мог подумать, что я поддамся на какие-то посулы?

– Тогда почему же?

– Звягинцев добился своего элементарным шантажом. Он сказал, что закроет фирму и уволит всех работников, если я не останусь. Я достаточно знаю его, что быть уверенной в том, что он так и поступит.

– Ты достаточно знаешь его?

– Я неправильно выразилась. Точнее было сказать «наслышана». Он за бесценок скупил, а потом разорил десятки предприятий, как государственных, так и частных. Ему наплевать, что тысячи людей оказываются по его вине без работы, а значит, без куска хлеба, что рушатся семьи, что люди, отчаявшись, кончают собой.

Она говорила с такой горечью и болью, что Алексей начал догадываться: все это имеет какое-то отношение к ней самой.

– Твои родители работали на предприятии, которое перешло к Звягинцеву? – высказал он свою догадку вслух.

– Да, – не стала она скрывать.

– И они остались без работы?

– Он выкинул их на улицу. Отец спился и пьяный угодил под машину, а мама, чтобы не умереть с голоду, взяла под залог квартиры крупную сумму в банке и занялась челночным бизнесом. И сразу же потерпела неудачу: вагон, в котором ехал ее груз с турецким ширпотребом, был разграблен. В результате мы остались без квартиры и денег. Банк, как я узнала потом, тоже принадлежал Звягинцеву, и ходили слухи, что ограбили поезд тоже его люди. Мама не выдержала и выбросилась из окна, а я осталась одна. Мне тогда было четырнадцать лет.

– Почему ты никогда мне об этом не рассказывала?

– Зачем перекладывать свои проблемы на чужие плечи?

– Разве я тебе чужой? – с обидой в голосе сказал Алексей. – Мы знаем друг друга восемь лет и почти все это время были вместе. Мы же друзья.

– Да, мы друзья. Более того, если бы у меня был брат, я бы хотела, чтобы он был похож на тебя.

В ее голосе было столько тепла, что Алексей был растроган. Обняв девушку за плечи, он привлек ее к себе

– Мы что-нибудь придумаем, – обещал он. – Я не позволю, чтобы он помыкал тобой. Ты приедешь к нам в Москву, и мы снова будем вместе.

– 16-

Лена обещала, что все будет как прежде, но так, как раньше, конечно, быть уже не могло. При Бердяеве фирма была одной большой дружной семьей. Алексея любили. Он был добрым, мягким, хотя, когда требовалось, мог проявить непреклонность и силу характера. Его заменил другой человек – Евгений Медведев, ставленник Звягинцева. Новый владелец фирмы специально вызвал его из Москвы. Лена не могла заставить себя относиться к Медведеву с приязнью, но должна была признать, что тот был хорошим архитектором. Даже очень хорошим. Не такой открытый и обаятельный, как Алексей, он держался со всеми вежливо, был корректен, а в работе точен и скрупулезен. Он сразу выделил Лену среди остальных сотрудников, без труда распознав, что она и есть мозговой центр фирмы. Он обладал огромной трудоспособностью, мог работать ночи напролет, нередко засиживался на работе допоздна, и другим приходилось приноравливаться к ритму, который он задавал. Лена, как и раньше, работала много, только сейчас работа не приносила ей никакого удовольствия. Только присущее ей чувство ответственности, честность и порядочность не позволяли халтурить, работать спустя рукава.

Сейчас она работала над заказом Звягинцева – проектированием того самого административного здания, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Она заставила себя не думать о том, кому будет принадлежать это здание. С трудом, но это ей удавалось.

Звягинцев изредка появлялся в здании на Моховой. Лена старалась избегать его, но тот неизменно каждый раз заходил к ней, чтобы поинтересоваться ходом работы над проектом. Она говорила с ним подчеркнуто сухо, голосом, лишенным всяких красок. Она словно каменела при его приближении, он остро это чувствовал, но понимал, что ничего не может изменить. Она даже не смотрела ему в глаза, когда разговаривала с ним, а когда говорил он, сосредотачивала внимание на каком-нибудь предмете или просто глядела куда-то мимо него.

Ему понравился проект здания, предложенный ею, он лишний раз убедился, насколько она талантлива. А те небольшие коррективы, которые он внес, в свою очередь дали ей понять, что у него хороший вкус и он неплохо разбирается в архитектуре. Работать на него оказалось делом нелегким. Звягинцев был въедлив, интересовался каждой мелочью, дотошно расспрашивал обо всем, что казалось непонятным или не нравилось ему.

Когда работа над проектом была завершена, Лена вздохнула спокойно. Теперь она могла работать над другими заказами, которые пришлось на время отложить. Когда в конце месяца она пришла получать зарплату, оказалось, что ей, помимо зарплаты, начислена еще премия. Сумма была настолько внушительной, немыслимо внушительной, что она не поверила глазам.

– Может, там один ноль лишний? – спросила она у кассирши, показывая на ведомость.

– Да нет, все правильно, – проверив на всякий случай, ответила та.

Подумав с минуту, Лена отказалась от премии.

– Почему? – не поверила своим ушам кассирша.

Лена не стала ничего объяснять. Кажется, Звягинцев решил ее подкупить. Господи, как же грубо он действует! Неужели он думает, что она так легко купится и забудет то, что он сделал с ее отцом и матерью, с ней самой?

Перед самым уходом с работы ее пригласил к себе Медведев.

– Мне сказали, что вы не стали брать премию. Почему? – недоуменно спросил он.

Лена внимательно смотрела на него, гадая, знает ли он обо всем, что происходило в фирме последнее время, и о том, что связывает ее с Звягинцевым.

– Признаться, и меня удивил размер премии, – не дождавшись от нее ответа, сказал он. – Но ведь это замечательно, коль вашу работу так высоко оценивают. Ваш проект просто замечателен.

Нет, он ничего не знает, потому его удивляет, что она не берет деньги. Что ему сказать? Чтобы он больше не затрагивал эту тему?

– Евгений Матвеевич, я не одна работала над проектом, и было бы только справедливо, если бы эти деньги поделили между всеми, кто был им занят.

– Так это и есть причина вашего отказа?! Что ж, в таком случае я передам ваши слова Андрею Силантьевичу.

Медведев больше не возвращался к этому разговору. Премию сотрудники фирмы, работавшие вместе с ней над заказом Звягинцева, получили, но она была мизерной по сравнению с той, которую предложили ей.

Сам новый владелец фирмы, которого она увидела через неделю, ни словом не обмолвился про ее отказ от денег, но, когда через месяц им выдали очередную зарплату, Звягинцев, посетивший фирму, неожиданно поинтересовался:

– Вы отказались от премии, потому что сумма показалась вам маленькой или потому что она была непомерно большой?

– Ни по той, ни по другой причине. Я не приняла ее, потому что она исходила от вас.

– Это лишь плата за вашу работу, – невозмутимо произнес Звягинцев.

– Вы всем своим работникам так много платите?

– Так вы признаете, что сумма была значительной? – улыбнулся он, обнажая мелкие хищные зубы и, отвечая на ее вопрос, добавил: – Нет, я плачу хорошо только тем, кого высоко ценю, или тем, кто хорошо мне служит.

– Я не служу вам, – сухо объявила Лена. – Вы прекрасно знаете, что меня не было бы здесь, если бы не откровенный шантаж с вашей стороны. И я очень надеюсь, что сегодняшнее положение дел не сохранится надолго и я получу возможность уйти.

– Вы так хотите этого? – Он вскинул брови.

– Больше всего на свете.

– Я постараюсь сделать так, чтобы вы сами захотели здесь остаться.

– Что?! – Она не верила своим ушам. – Что вы сказали? Что я сама захочу остаться? Скорее мир перевернется, чем это произойдет.

– Я все же постараюсь, – мрачно отозвался Звягинцев.

– 17-

В десять часов утра Лену вызвал новый шеф. Она старалась как можно реже с ним видеться, и обычно это ей удавалось, а все, что касалось работы, передавала ему через секретаршу. Она ценила его профессиональные качества, но знала, что таких отношений, как с Бердяевым, у нее с ним не будет. «Интересно, что ему понадобилось?» – думала она, откладывая в сторону расчеты, над которыми просидела все утро. Наверное, поступил новый заказ, решила она, однако ее догадка оказалась неверной.

Медведев был краток.

– Мне сейчас звонили от Андрея Силантьевича. Вам назначена встреча в семь часов вечера в ресторане «Седьмое небо».

Некоторое время она молчала, удивленная до такой степени, что не знала, как ответить. Понадобилась целая минута, чтобы она смогла отчеканить:

– Передайте тем, кто вам звонил: у меня на сегодняшний вечер другие планы.

– Постойте… – начал было Медведев, но Лена уже выходила из кабинета.

Как всегда при упоминании имени Звягинцева она почувствовала гнев и ярость. С какой стати он вызывает ее, словно она обязана по первому зову бежать к нему?! Если она работает в фирме, которая ему принадлежит, это не значит, что он может располагать ее временем, когда и как заблагорассудится. Никуда она не пойдет! Он вынудил ее работать на него, но лицезреть его физиономию в нерабочее время она не обязана. Если же ему требуется что-то ей сказать, он может передать это через Медведева или сам явиться в здание на Моховой. Встречаться с ним, да еще в ресторане, она не собиралась.

Лена позвонила Виталию Сытину и договорилась с ним о встрече.

– Куда мы пойдем? – спросил обрадованный Виталий.

– На ваше усмотрение.

– Я знаю маленький уютный ресторан, где можно славно отдохнуть и вкусно поесть.

– Вот и чудесно.

– 18-

Звягинцев взглянул на часы. Ровно семь часов, а ее еще нет. Возможно, она не отличается пунктуальностью или принадлежит к той распространенной категории женщин, которые считают, что они всегда должны чуточку опаздывать, так что он подождет еще немного. Но прошло десять минут, потом еще десять, а ее все не было. Она не придет, понял он. Это было внове для него. От встреч с ним обычно не отказывались. Он не помнил, когда в последний раз кто-то посмел его ослушаться. Вероятно, Соколова плохо понимает, с кем имеет дело. Надо будет ей напомнить.

На следующий день он повторил приглашение, причем позвонил сам. Медведев растерялся и начал уверять, что не откладывая передал Соколовой его приглашение, но на том конце провода уже бросили трубку. На этот раз Медведев не стал вызывать Лену к себе, а сам направился к ней. Он застал ее в соседнем кабинете, она что-то объясняла чертежникам.

– Елена Владимировна, – тихо окликнул он ее.

Девушка подняла голову и, увидев нового шефа, недовольно поморщилась

– Я сейчас, – произнесла она и снова склонилась над чертежами.

Медведев терпеливо ждал.

– Нам надо поговорить, – несколько нервно сказал он, когда она, наконец, подошла.

Елена молча направилась в свой кабинет, он последовал за ней.

– Что случилось? – спросила она, когда он закрыл за собой дверь.

Медведев облизнул пересохшие губы.

– Полчаса назад звонил Андрей Силантьевич. Он передал, что будет ждать вас сегодня в то же время и в том же месте. Надеюсь, у вас нет других планов на этот вечер?

– Представьте себе, есть. И в них не входит встреча с Звягинцевым.

И без того худое длинное лицо Медведева вытянулось еще больше.

– Я не представляю, что будет, если вы и сегодня откажетесь от встречи.

– А что будет? – наивным тоном спросила Лена. – Меня арестуют? Или Звягинцев выгонит меня с работы? Так я буду только рада.

– Вы не понимаете, с кем имеете дело.

– Вы ошибаетесь, – мрачно возразила она. – Я прекрасно это знаю.

Вернувшись в свой кабинет, Медведев позвонил Звягинцеву. Его соединили только через десять минут.

– Андрей Силантьевич, – извиняющимся тоном сказал он, – я передал Соколовой ваши слова, только боюсь, что у нее снова другие планы на вечер.

В трубке какое-то время молчали, а потом раздались гудки.

Когда в пять часов вечера Лена вышла из своего кабинета, она увидела двух молодых людей, болтающихся возле ее двери.

– Вы ко мне? – спросила она.

– Нет, – произнес один из них, высокий широкоплечий парень с квадратной челюстью.

Однако когда она двинулась по коридору к выходу, оба они последовали за ней. На улице она обернулась – молодые люди шли за ней до самого дома, абсолютно не скрываясь, однако в подъезд входить не стали.

Ровно в половине седьмого раздался звонок в дверь.

– Кто там? – Елена посмотрела в глазок. За дверью стояли те самые молодые люди. Подумав, что лучше сразу выяснить, что им от нее нужно, она открыла дверь.

– Что вам нужно, молодые люди?

– Вы еще не готовы? – не счел нужным ответить на ее вопрос тот, у кого была квадратная челюсть.

– К чему готова?

Молодой человек бросил взгляд на часы.

– До встречи осталось полчаса. Мы можем не успеть.

Ах, вот как! Это люди Звягинцева. Он знал, что она не придет, и отправил за ней этих мордоворотов.

– Я никуда не иду, ребята.

Они озадаченно посмотрели на нее.

– Нам велели доставить вас в семь часов в ресторан «Седьмое небо».

– А если я откажусь?

Их взгляды сделались грустными.

– В таком случае нам придется применить силу, а мы бы этого не хотели.

Она попыталась захлопнуть перед их носом дверь, но не тут-то было. Один из них выставил вперед ногу, и дверь заклинило.

– Вы же не хотите, чтобы мы сломали ее? – вполне дружелюбно проговорил он. – Переодевайтесь. У вас десять минут. Если вы не уложитесь в это время, мы отведем вас в том виде, в каком вы будете к тому моменту.

Эти ребята не шутили. У них приказ, и они должны его исполнить. Пытаться бежать от них было бессмысленно. Не прыгать же с третьего этажа. При этой мысли перед глазами возникло видение: вот мама выходит на балкон, подходит к окну, перегибается через балкон и падает вниз. Глухой стук об асфальт – и крики. Крики людей, ставших свидетелями самоубийства. Она закрыла глаза и побледнела так сильно, что нежданные гости тревожно переглянулись.

– Эй, только не вздумайте падать в обморок. С нами такие номера не проходят, – предупредил тот, что с квадратной челюстью.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Молодые люди стояли, не сводя с нее глаз. Наконец усилием воли она заставила себя отрешиться от видений прошлого и сделать несколько шагов по направлению к спальне. У нее снова не было выбора. Звягинцев никогда не оставлял ей выбора. Непослушными пальцами она надела темно-синее платье из джерси, машинально сняла с полки туфли такого же цвета и надела их, потом провела расческой по длинным светлым волосам и собрала их в хвост, затянув лентой из такой же ткани, что и платье. На все это у нее ушло пять минут.

– Я готова, – бесцветным голосом произнесла она, выходя к поджидавшим ее мужчинам.

Белобрысый окинул ее с ног до головы одобрительным взглядом и последовал за ней к выходу. На улице их поджидал «джип». До ресторана они добрались за пятнадцать минут, так что когда она входила в «Седьмое небо», часы пробили ровно семь.

– Сегодня вы точны, – с этими словами ее встретил Звягинцев, уже сидевший за круглым столом в глубине зала.

Перед ним стояла чашка с недопитым кофе. С минуту он разглядывал ее так, словно видел в первый раз. От его пристального взгляда не укрылись ее бледность, плотно сжатые губы, руки, стиснутые в кулак. Она была как натянутая пружина. Дай ей волю – и она бросится на него, вгрызется ему в горло. Как же она его ненавидит! Он чувствовал ее ненависть каждой клеточкой тела. С какой бы радостью она убила бы его, пронеслось у него в голове.

– Садитесь, – предложил он, вставая, придвигая ей стул и помогая сесть.

На какой-то миг его рука коснулась ее локтя, и Лена ощутила, как в ее теле напрягся каждый мускул, отзываясь на его прикосновение. Собственная реакция застала ее врасплох, и она невольно отпрянула. Только этого не хватало! Она ведь не должна к нему ничего чувствовать, кроме ненависти. Поймав его насмешливый взгляд, она медленно опустилась на краешек стула, а он вернулся на место.

Уловив приглашающий жест Звягинцева, к ним подскочил официант и протянул меню. Лена не сделала никакого движения, чтобы взять его.

– Положите на стол и уходите, – приказал Звягинцев.