Звездный Пилот

– Будут! – зло выкрикнул Семен. – Они придут и вытащат нас из этих обломков!

– Или погибнут, попав в рой! – в голосе Павлова злости было не меньше.

– Тише! – попросил Зеленский. – Тише, мальчики. Я все-таки старший. Замолчите оба.

Павлов нехотя отвел взгляд от выпученных глаз Семена. Тот уставился на Зеленского.

– Я вижу, к чему он клонит, – с вызовом заявил техник. – Пусть скажет! Пусть скажет вслух, ну!

– Николай, в самом деле, – тихо произнес биолог. – Вижу, что у вас есть какая-то идея. Извольте нас с ней ознакомить.

– И ознакомлю, если меня не будут перебивать, – буркнул Павлов. – План прост. Я не знаю, придет помощь в ближайшее время или нет. Не знаю, скоро ли будет новый удар по станции. Зато я знаю, что мы в беде, а одному из членов экипажа требуется срочная медицинская помощь.

– Так, – сказал Зеленский, косясь на капсулу Игната. – Понимаю. Что вы предлагаете?

– Предлагаю отстыковаться от станции и совершить экстренную аварийную посадку на Марс.

Семен взвыл и ткнул пальцем в бывшего пилота.

– Я же говорил! Опять! Да он маньяк!

– Перестаньте, – бросил ему через плечо Зеленский. – Николай, это в принципе осуществимо?

– Осуществимо, – спокойно ответил Павлов. – Модуль рассчитан на посадку на планету. А на взлет – нет.

– Идти по орбите – безумие! – простонал Семен. – Там же эти ваши рои и сумасшедшие звездолеты!

– Я не собираюсь облетать планету. Пойду на посадку из этой точки, прямо вниз.

– И сожжешь модуль в атмосфере! – заорал Семен. – Слушайте, он нас всех поубивать хочет!

– Не сожгу, – процедил Павлов, наклонив голову. – Не путай атмосферу Земли и Марса. Прямая посадка на Марсе вполне осуществима. Здесь можно просто упасть с орбиты.

– В самом деле? – Зеленский, нахмурившись, повернулся к бывшему пилоту. – Николай, кажется, это непростая задача.

– Да просто невозможная! – рявкнул Семен. – Он опять рвется в герои! И опять поубивает…

Павлов молча двинулся на техника, но биолог успел схватить его за рукав. Бледный как простыня Вадик вцепился в плечи Семена и потянул в сторону.

– Нет уж! – рявкнул техник. – Я жить хочу! Ты ведь здесь уже геройствовал, а, Павлов?! Экстренный старт с планеты на катере в условиях пылевой бури, да? Не расскажешь, чем кончилось?!

– И я поднялся! – потерял терпение бывший пилот. – Я поднялся и вывез дюжину человек!

– И убил двоих своим стартом! – крикнул в ответ Семен. – Два трупа, да?!

– Да! – Павлов тоже сорвался на крик. – Два трупа! У Ники крепления посыпались, а Тим отстегнулся и полез ее спасать… Ника и Тим, мои друзья! Это был старт в бурю, швыряло так, что не держали гравикомпенсаторы! Нас всех едва не размазало по стенам! Но я поднял катер, я вытащил людей и все материалы исследований! А лагерь – сдуло! Ничего не осталось, ничего!

– Ах, вытащил! – выпалил Семен. – И пошел под суд! Что тебе впаяли, запрет на профессию, да? Нельзя садиться за штурвал?! Легко отделался! Они могли переждать бурю в катере, на поверхности! А ты, спаситель хренов…

– Не могли! – перебил Павлов. – Нет, не могли! Лагерь в пыль стерло, и катер бы тоже разобрало на запчасти!

– Если бы да кабы! – Семен сжал кулаки. – Все от твоего геройства! И сейчас героем хочешь заделаться? Ну уж нет, мы жить хотим! Мы тут все хотим жить, понял?! А ты…

– Не сметь! – громкий голос заставил Семена замереть на полуслове.

Павлов обернулся, пытаясь понять, кто это сказал. И лишь секунду спустя понял: Игнат – динамики спасательной капсулы изуродовали его голос до неузнаваемости.

– Не сметь, – задыхаясь, повторил Игнат, пытаясь приподняться на своем ложе. – Он… тебе… жизнь. Спас. Уже. Сейчас.

Зеленский отпустил рукав Павлова и бросился к капсуле. Быстро защелкал клавишами, следя за состоянием пострадавшего техника. А тот, белее прежнего, без сил откинулся обратно на подушку из белой пены, уже украшенную каплями крови.

– Ждать помощи, – из последних сил выдохнул Игнат. – Это правильно. Это хорошо. Но сесть самим – лучше. Мы можем помочь себе сами. Пусть спасатели помогут тем, кто не может. Ресурсы… спасательной операции… Может, Центральная пострадала сильнее. Может, им нужнее… Сесть… Это правильно. Это лучше.

Обессилев, Игнат замолчал, закрыл уцелевший глаз и откинулся на подушку.

– Плохо, – Зеленский покачал головой, косясь на Павлова. – Нельзя ему волноваться с таким давлением. Ой, нельзя.

– Вадим, – позвал Павлов, чуть успокоившись. – Что скажешь?

Пухлый практикант замялся, глянул на своего начальника, но тот был занят модулем.

– Я как все, – пробормотал он. – Я не знаю…

– Как все – плохо, – проворчал Зеленский, не отрываясь от пульта капсулы. – Сколько раз говорить. Плохо, студент, плохо.

Вадим выпрямился, втянул щеки и взглянул Павлову прямо в глаза. Паренек выглядел неважно – на лбу блестели капли пота, на щеках лихорадочный румянец. Еще немного, и ему самому понадобится медицинская помощь. Аптечку – белый круглый блок, – он до сих пор сжимал в руках.

– Игнату плохо, – он резко выдохнул. – Я за посадку.

Семен хмыкнул, отвернулся от студента и впился взглядом в спину Зеленского, колдующего над приборами.

– Михаил Александрович, – позвал он. – Вы заместитель начальника станции…

– По биологической части, – скромно напомнил Зеленский, не оборачиваясь.

– Заместитель начальника станции, – упрямо повторил Семен. – Обращаю ваше внимание, что монтажнику Николаю Павлову решением Коллегии суда по профессиональным правонарушениям запрещено пилотировать любые корабли.

– Спасибо, Семен, – спокойно отозвался Зеленский. – Я уже в курсе.

– Надеюсь, вы учтете это при принятии решения! – процедил Семен, косясь на Павлова.

– Решение? – задумчиво произнес Зеленский, не отрываясь от монитора. – Могу ли я принимать решения? Ах да. Наверное, могу. Но я так плохо разбираюсь во всех этих железках, орбитах, посадках…

– Вот именно, – возликовал Семен. – А по инструкции положено…

– Для принятия решения мне срочно нужен консультант по техническим вопросам, – твердо сказал Зеленский, резко выпрямляясь и выпячивая вперед объемистый животик. – Коллеги, кто из вас наиболее компетентен в сфере пилотирования межпланетных кораблей? Учтите, я включил запись разговоров в модуле.

– Я, – встрепенулся Павлов. – Николай Павлов, пилот первого класса. Школа пилотирования Новосибирска, Академия космонавтики, Москва. Допуск к межпланетным перелетам, допуск к пилотированию малых судов. Стаж – восемь лет. В настоящий момент по решению Коллегии профессионального суда лишен права пилотировать любые космические аппараты.

– Но уж советы-то вам разрешено давать? – громко осведомился Зеленский, вскинув брови. – Как консультанту?

– Нет, – рявкнул Семен, сжимая кулаки. – Нет!

– Да, – спокойно отозвался Павлов. – Я неоднократно консультировал действующих пилотов и руководство Марсианской экспедиции по разным вопросам моей профессиональной сферы деятельности. Разумеется, лишь по запросу со стороны руководства.

– О! – сказал Зеленский. – В связи со сложившейся аварийной ситуацией на Биологической станции номер один, я, Зеленский Михаил Александрович, заместитель начальника станции, директор биологической части, в настоящий момент руководящий экипажем, прошу вашей консультации. Что, по вашему мнению, товарищ Павлов, следует предпринять?

– Следует немедленно отстыковать спасательный модуль от обломков станции и совершить на нем посадку на планету Марс. После связаться с Планетарной станцией номер один и запросить помощь.

– При настоящих условиях это осуществимо? – громко спросил Зеленский.

– Вы не посмеете, – прорычал Семен, подаваясь вперед. – Павлов! Под суд пойдете! Опять!

– Это осуществимо, – Павлов держал голос ровным. – Операция сопряжена с риском для экипажа из-за роя обломков на орбите планеты. Сама посадка должна пройти в стандартном аварийном режиме, предусмотренном для модулей данной модели.

– Вы можете выполнить такую операцию? – спросил Зеленский, совершенно спокойно и равнодушно, словно речь шла о поливке огурцов.

– И вы! – крикнул Семен. – Зеленский, что вы делаете?! Тоже пойдете под суд! Если живы останетесь!

– Конечно, могу, – кивнул Павлов, стараясь выглядеть как можно увереннее. – Я профессиональный пилот.

– Бывший! – Семен в сердцах стукнул переборку. – Бывший пилот, прошу учесть! Его действия привели к смерти членов экипажа!

– Я, Зеленский Михаил Александрович, – торжественно произнес биолог, – от имени руководства поручаю вам, бывший пилот Николай Павлов, провести аварийную посадку спасательного модуля Биологической станции на поверхность планеты Марс. Всю ответственность за данное решение я беру на себя. Прошу начать исполнение поручения немедленно.

– Нет, – рявкнул Семен и подался вперед, поднимая руки. – Не позволю!

Павлов сжал кулаки, шагнул ему навстречу, прикидывая, насколько сложно будет скрутить этого здоровяка, но опоздал.

Практикант Вадим, стоявший за спиной техника, скользнул вперед и легонько стукнул Семена в основание шеи. Тот взревел, схватился за плечо, обернулся, потянулся к Вадиму и вдруг обмяк. Захрипел.

– Мать-перемать… – выдохнул Павлов, бросаясь вперед и хватая Семена за плечи. – Вы что тут…

Вадим поднял руку и показал зажатый между пальцев крошечный тубус инъектора.

– Успокаивающее, – бодро сказал он, помахивая аптечкой. – Очень быстро успокаивает и расслабляет мышцы. Чтобы они не повредились в случае судорог.

– Ага, – сказал Зеленский. – Чудесно. Опасный приступ паники у члена экипажа купирован благодаря своевременному медикаментозному вмешательству. Одобряю. Практикант Марченко, напомните мне по результатам экспедиции поставить вам зачет по действиям в аварийных ситуациях.

– Михаил, – позвал Павлов, заглядывая в прикрытые глаза Семена. – А я… А это – куда?

– Так, – задумался Зеленский. – Дайте его мне. Техника я положу в модуль перегрузок, под контроль автомедика. Марченко, займите свое место согласно предписанию об эвакуации. Павлов, начинайте операцию.

– Есть, – пересохшим горлом прохрипел Николай и тут же поправился. – Есть!

* * *

На этот раз все было намного проще. Прежде чем запустить процедуры старта, Павлов убедился, что экипаж размещен в спасательных креслах. Игнат впал в забытье и лежал в затемненной капсуле. Рядом, в таком же блоке – Семен. Зеленский ввел ему еще одну дозу успокоительного и заблокировал капсулу кодом медика. Вадима биолог лично уложил в капсулу рядом с центром. Молодой человек лежал, откинувшись на мягком ложе, сжимая пухлые руки в кулаки. Над ним возвышался прозрачный укрепленный купол, позволяя видеть все, что происходит в модуле. Проверив капсулу с телом Эльдара, Зеленский устроился рядом с Павловым. Прочно пристегнулся страховочными ремнями, но купол поднимать не стал – внимательно следил за Николаем.

Павлов занял центральное ложе у пульта управления. Он поднял его верхнюю часть, превратив в подобие кресла, и взялся за пульт. Пока Зеленский устраивался, Павлов прогнал основные тесты систем и вывел модуль на стартовую готовность.

Когда все было готово, он поднялся на ноги, обошел модуль и лично убедился, что все пристегнуты согласно инструкции и находятся в безопасности. Вернулся на свое место, пристегнулся сам и обернулся к биологу.

– Михаил Саныч, – тихо сказал он. – Опустите купол. Я начинаю.

– Давай, Коля, – спокойно отозвался тот. – Я посмотрю.

Бывший пилот ответил мрачным взглядом, но промолчал. Зеленский поступал так не из баловства, не из глупости. Он был готов перехватить ручное управление, если что-то случится с ним, с Павловым. Справится ли биолог с модулем – другой вопрос.

– Старт, – вслух произнес Павлов, коснувшись большой кнопки аварийного старта. – Процедура эвакуации персонала станции начата.

Модуль ощутимо дрогнул, и пол легонько толкнулся в подошвы. Павлов откинулся в кресле, переключил управление на поручни, вывел данные на забрало шлема. Теперь нет нужды склоняться над пультом. Можно управлять и лежа, но Павлову не хотелось. Сидя он чувствовал себя уверенней.

Внутри модуля ничего не изменилось, но Николай следил за его движениями по датчикам. Он даже подключился к видеокамерам станции – беспроводная связь пока еще позволяла сохранять контакт с центральным компьютером. Отдельным окном Павлов вывел данные с камер самого модуля – хотел взглянуть на Биологическую со стороны. Черт побери, он ведь ее вот этими руками строил.

Спасательный модуль выглядел как круглая плоская консервная банка. Белый, с яркими красными полосами, он медленно выплыл из центра Биологической станции, оставив после себя заметное углубление. Павлов пошевелил пальцами, вызвав на экран процедуру запуска основных двигателей. Сейчас работала автоматика – модуль медленно удалялся от брюха станции, пылающего гроздями аварийных светильников.

Пока все шло штатно, Николаю оставалось лишь наблюдать. Он этим и занимался. Модуль отошел от станции, беспроводная связь стала прерываться, Павлов окончательно переключился на камеры модуля. И чуть не присвистнул.

Биологическая станция номер один, раньше напоминавшая шарообразного дикобраза с десятком иголок, выглядела неважно. Двух оранжерей не было вовсе, и неизвестно, куда они делись. Еще две были обломаны точно по центру. Остальные уцелели, но торчали в разные стороны, словно их погнуло ветром. Круглый шар самой станции превратился в надкушенное яблоко – на месте лабораторий и грузовых отсеков красовались черные провалы. И вся белоснежная поверхность станции была покрыта мелкими черными точками, будто ее поливали из шланга с краской. Или из пулемета.

Рядом негромко охнул Зеленский.

– Все, Михаил Саныч, – сказал Павлов. – Закрывайте купол. Будем снижаться. Вы в порядке?

– Да что – я… Ты посмотри, Коленька, сколько работы погублено. Данные, конечно, я сохранил. Но станция… Ее теперь заново строить. Столько времени, столько сил… А Эльдар…

Зеленский тяжело вздохнул. Павлов хотел поторопить его, но не успел. Он ничего не почувствовал – модуль даже не дрогнул. Только перед глазами вспыхнули алые тревожные огни. Бесшумно. Спокойно. Без лишней суеты и воплей. Но Павлов почувствовал, как шевельнулись волосы у него на голове.

Модуль принял на себя удар, два… три! Три попадания. Осколки или метеориты, пес их знает, все еще гуляли по орбите и нашли себе новую мишень.

Затаив дыхание, Павлов принялся лихорадочно листать отчеты о состоянии систем, выискивая данные о повреждениях. Так. Внутри все цело, осколки мелкие, многослойная броня выдержала. Внешние повреждения. Обшивка. Термоизолирующий слой… Плохо. Марс не Земля, конечно. Но и у его атмосферы трение будь здоров, особенно при падении с орбиты. Двигатели! Два тормозных не отзываются. Два из восьми – это немного, но маневр и так будет сложным, а сейчас…

– Коля, – позвал биолог, косясь на пилота. – Что там?

– Все хорошо, – быстро ответил тот. – Готовлюсь перейти на ручное.

– Так скоро? – удивился Зеленский. – Вроде бы нужно подойти к атмосфере.

– Надо уходить, и быстро, – Павлов дернул головой. – Осколки идут по орбите.

– Что-то серьезное? – встревожился биолог.

– Так, – строго сказал Николай. – Товарищ Зеленский, быстро закройте купол и зафиксируйте крепления ремней. Это приказ.

Михаил Александрович укоризненно глянул на пилота, но без лишних слов подчинился – закрыл купол, откинулся на спину и замер.

Павлов убрал с экрана все лишнее и постарался сосредоточиться. Пошевелил пальцами, разминая суставы, словно ему предстояла схватка на борцовском ковре. А потом неуклюже, толстыми перчатками, повернул большой тумблер аварийного перевода управления на ручной режим.

Пискнул сигнал, экран на забрале шлема дрогнул. Кисти рук, погруженные в пенные подлокотники, сжала фиксирующая система. Павлов шевельнул пальцами, чувствуя упругий отзыв, и система подчинилась.

Диск спасательного модуля бесшумно провалился вниз, уходя от погибающей космической станции. Его охватила полоса голубого пламени – основные двигатели отработали штатно и без проблем подчинились команде пилота.

Павлов, закусив губу, упрямо вел свой корабль вниз, к серой планете. Да, если смотреть с поверхности, из-за пыли в атмосфере небо Марса кажется розоватым. Но отсюда, снаружи, он выглядел безжизненным космическим камнем, в который предстояло врезаться спасательному модулю.

Пискнули системы ложа, предупреждая о нарастании ускорения и предлагая занять горизонтальную позицию. Павлов не послушался. Он повысил мощность, и модуль спикировал под россыпь предупреждающих сигналов. Самая опасная зона – до начала атмосферы. Тут еще можно встретить рой обломков, разлетевшихся по непредсказуемым траекториям. Нужно пройти этот участок как можно скорее.

Чувствуя, как лоб покрылся липким горячим потом, Павлов углубился в вычисления. Скорость была большой, так входить в атмосферу опасно. И все-таки надо заложить небольшой угол – падать камнем, несмотря на озвученные планы, Павлов не собирался. Компьютер выдал расчет скоростного режима. Когда сбросить скорость, когда увеличить так, чтобы оптимально войти в атмосферу Марса почти под прямым углом. Проклятая атмосфера – и не Земля, и не Луна, нечто среднее. Ни то ни се. Главное, чтобы работали компенсаторы перегрузок и тормозные двигатели. Но у них тоже свои пределы, это не волшебная палочка, исполняющая желания. У каждой системы есть свой потолок, и шагнуть за него нельзя. Отказ компенсаторов или генераторов, питающих их энергией, убьет экипаж. Конечно, капсулы примут на себя часть перегрузок, но… А если разом выжечь топливо посадочных двигателей, их мощности может не хватить на посадку.

Самый страшный момент. В модуле тишина. Он был неподвижен, словно все еще висел в центре станции. Казалось, ничего не происходило – вообще. И только алые тревожные сообщения, мелькая на забрале шлема, свидетельствовали о том, что происходит снаружи.

Павлов сопел, покрывался холодным потом, шумно сглатывал и быстро шевелил пальцами, отрабатывая программы. Сейчас с ним не мог сравниться ни один пианист Земли. Пилот играл концерт – сольный концерт пульта управления с оркестром вспомогательных аварийных систем при поддержке вычислителей спасательного модуля. И он – импровизировал. Сейчас все, как и сотни лет назад, зависело только от человека.

Пузырь раскаленного газа обнял спасательный модуль так неожиданно, что Павлов вздрогнул. Он еще не был готов к входу в атмосферу. Быстро. Слишком быстро. Нужно тормозить.

Пальцы выдали россыпь тревожных нот и пару сложных аккордов. Главное сейчас – поймать нужный ритм. Вписать свою мелодию в сложнейшее произведение векторов тяги и ускорения. Взять правильную ноту, которая впишется в общую тональность. Нельзя взять неверную. Даже одну.

Модуль ощутимо затрясло. Компенсаторы гравитации тянули на пределе, вырабатывая ресурс. Их уже не восстановить, но это и есть их задача – спасать людей.

Всем телом чувствуя сотрясение модуля, раскаленным болидом падающего сквозь разреженную атмосферу, Павлов вдруг совершенно некстати вспомнил свой последний взлет. Паника. Крики. Он был тогда весь сосредоточен на управлении и просто не обращал внимания на то, что творится в кабине. А там кричали, спорили до хрипоты, кто-то стонал, а ему не было дела, он слился в одно целое с системой, делая невозможное – поднимая легкий катер сквозь пылевую бурю.

Зарычав, Павлов мотнул головой, страшно жалея, что в скафандре нельзя дать пощечину самому себе. Не смей отвлекаться. Здесь и сейчас… Пора включать тормозные. Пуск!

Алой строкой всплыло предупреждение – лечь, принять горизонтальное положение. Компенсаторы на пределе, если порог будет превышен, сидящему человеку не поздоровится. Нет. Не сейчас…

Модуль дрогнул, и пилот всем телом почувствовал, как он рыскнул в сторону. Забрало шлема залило красной волной тревоги. Еще два двигателя вырубились! Перегрузка… Павлов лихорадочно отключил два на противоположной стороне, выровнял падение. Два не работают, два накрылись, видимо, из-за повреждений. Можно сесть и на четырех, но не при такой скорости! Посадка будет жесткой. Очень жесткой.

Растет температура. В слоях терморегуляции пробои. Растет радиация. Хорошо, что все в капсулах и скафандрах. Надо тормозить. Больше мощность! Не жалеть топлива. Второй попытки не будет. Не жалеть технику, жалеть людей. Старт! Повтор! Заводись, зараза. Заводись, сволочь! Повторный старт! Общий стоп, перезагрузка пятого и шестого, снова старт! Дублирующая система. Аварийные тормоза! Почему так гнет к полу, что с компенсаторами? В красной зоне. Слишком резкое торможение. Но скорость надо снижать, надо снижать…

Павлов провалился в экран перед глазами, растворился в нем, сам превратившись в набор цифр и светящихся линий. Он метался по системам падающего модуля, пытаясь удержать его силой мысли, силой воли, одним лишь желанием. Превозмогая тяжесть и боль, он раздвигал рамки реальности, паря среди чисел и знаков, сливаясь в единое целое с дрожащими от перегрузок механизмами. Связи все еще нет, но сейчас пора… Пока еще может… SOS. Аварийный маяк запущен, он уцелеет в любом случае. Поверхность! Поверхность!

Стало легко и свободно. Николай нырнул в черную пустоту, наполненную плавающими цифрами и парящими графиками. Остался тут, где так приятно и просто. Светящиеся точки водят вокруг него хоровод, кружатся, как рой осколков. Рой осколков на орбите. Все быстрее и быстрее, сливаются в сверкающие пятна, шумят, превращаясь в ураган, в бурю! Буря! Пылевая буря грозит опрокинуть катер, сбить его с курса! Второй попытки старта не будет. Сейчас. Прямо сейчас.

Застонав, Павлов открыл глаза. Он лежал на спине, и что-то яркое, как солнце, светило ему в глаза. Ничего не видно. Ничего.

– Кровообращение, – вдруг услышал он. – Обеспечение мозга. Перегрузки.

Павлов застонал. Внезапно свет потух. Что-то большое и темное надвинулось, заслонив источник света. Большое, круглое, пухлое. С глазами и открытым ртом.

В лицо ударил поток ледяного воздуха. Кислород! Спятили они, что ли! Зачем кислород…

– Михаил, – отчетливо произнес Павлов, вдруг узнав лицо того, кто склонился над ним.

– Лежи, – кивнул биолог, вытирая рот пилота мокрой салфеткой. – Лежи. Надо было сразу лечь, а не сидеть всю дорогу…

– Что? – хрипло каркнул Павлов, заметив, что салфетка в руках биолога стала красной от крови. – Модуль? Сели? Все?

Серьезное лицо Зеленского наклонилось ниже.

– Сели, – шепнул он одними губами и едва заметно улыбнулся. – Все целы, пилот. Сигнал SOS приняла исследовательская станция в этом районе, передала на Планетарную. Они уже летят. Все хорошо. Отдыхай.

– Сели, – эхом отозвался Павлов, откидываясь на подушки из пены. – Сели.

Он тоже постарался улыбнуться – искусанными до крови губами. И, кажется, успел это сделать, прежде чем позволил себе расслабиться и провалиться в черное ничто.

* * *

За окном шумели деревья. Настоящий лес, густой, еловый. Ветер гуляет по вершинам, треплет ветви, заставляя их скрипеть на разные голоса. У открытого окна холодно, но зато отсюда, со второго этажа коттеджа, отлично виден лес. И небо. Хмурое, серое, но – настоящее.

Павлов поерзал на широком подоконнике, устраиваясь поудобнее. Как мальчишка, подтянул под себя ногу, скрестил руки на груди, устремил взгляд вдаль. На мокрые разлапистые ели. Ждать – это самое тяжелое. Ждать и догонять – кажется, так? Догонять, правда, нечего. Да и ждать тоже. Все уже ясно.

Обернувшись, Павлов легко спрыгнул на пол, подошел к заправленной койке, окинул взглядом пустые белые стены. На столике у окна – тарелки с нетронутым завтраком. Перевел взгляд на правое запястье – широкая лента браслета контроля никуда не делась. Так положено. Не то чтобы он собирался бежать, но… неприятно. Могли бы обойтись и без этого. Впрочем, все правильно. Он преступник. Рецидивист. Осталось лишь дождаться официального вердикта, распечатанного, подписанного, занесенного в анналы мировой истории.

Браслет, словно почувствовав, что на него смотрят, пискнул и дрогнул. Кто-то приближается. Странно: так быстро? Кажется, решение должно быть опубликовано только завтра.

Павлов одернул спортивную куртку, поправил отросший чуб. Провел рукой по щеке – да, чисто выбрито. И двинулся к двери.

Спустившись по лестнице со второго этажа, бывший пилот пересек маленькую прихожую, прошел мимо открытой двери на кухню, остановился у двери. Простой двери, в сельском стиле. Желтое дерево, немного шкурки, немного лака. Да, тут не до дизайнерских изысков, в этих краях. Но мило. Очень мило. Вздохнув, Павлов распахнул дверь и вышел на крыльцо.

Дорога, уходящая в лес, была бурой от влаги. Покрытия нет, все по-простому, по-деревенски. И вон черная мыльница, отдаленно напоминающая городское такси, переваливается по кочкам. Странно. Судейские вроде на серых служебных «Иглах» раскатывают. А то и вовсе на флаерах.