Моя жена – ведьма

– Сергей Александрович, внемлите же наконец голосу разума – еще не поздно бежать! – пропищал знакомый голосок.

Я скосил глаза. На моем правом плече, помахивая для равновесия крылышками, сидел ангел Анцифер, уменьшившийся до размеров спичечного коробка. Соответственно на левом плече болтал ножками насвистывающий бес.

– Сергей Александрович, а вот через какую-нибудь пару часов действительно будет слишком поздно. Сколько я помню, вы ведь не освящали таинство своего брака в церкви? Чисто гипотетически можно предположить, что ваши семейные узы являются лишь общественно признанной фикцией, подтвержденной небрежным штампом в паспорте. Но это же формализм! Оттиск печати на документе, удостоверяющем личность, – чернила на бумаге, не более… Вдумайтесь, ведь это ни к чему не обязывает! Вы не клялись любить ее в горе и радости, не обещали быть вместе, покуда смерть не разлучит вас. Ради чего же упорствовать? Вы жили во грехе и прелюбодеянии, но волей Божественного провидения у вас появилась возможность изменить беспросветное падение своей жизни. Ваша жена исчезла, посмотрите правде в глаза. Это не горе, это спасительный знак небес…

Я поднял к плечу связанные руки и небрежным щелчком мизинца сбил Анцифера с его «насеста». Черт восторженно захлопал в ладоши, а отхохотавшись, тут же обрушил на меня целую антирелигиозную лекцию:

– Вот наконец-то и этот бледный проповедник нудных заветов законно получил по манишке. Что он там вдохновенно распевал насчет преимуществ церковного брака над официальным? Врет, как всегда… Ангелов же хлебом не корми – дай всякими постулатами по ушам проехаться. Их не колышет, что у человека собственная голова на плечах есть, что он разумом наделен, волей, чувствами и потребностью думать самостоятельно. У них на все готовенький ответ из Библии. Нашли универсальный компьютерный справочник… Так вот, чтоб ты знал – церковные браки распадаются не менее регулярно, чем любые другие, и даже чаще! Официальное бракосочетание необходимо для штампа в паспорте, изменения фамилии, смены прописки, законного, с юридической точки зрения, рождения детей. На фоне всего этого походом под венец в церковь люди лишь отдают дань традиции. У меня была знакомая пара, жена настояла на церковном браке, мужу это было до фени, но решил уступить любимой женщине. Ну и результат…

Я резко остановился, коридор кончился, и стражники преградили путь копьями. Не удержав равновесия, Фармазон тоже рухнул с моего плеча, задрав блестящие копыта.

– Прости меня, Серый Волхв… – глухо пробормотал царевич Иван, – бежать тебе было надо. Что проку, если вдвоем сгинем? Я-то хоть за вину тяжкую, а ты чего ради? Если только можешь – не думай обо мне, обернись зверем али птицей и беги…

– Не сметь разговаривать, вперед!

Нас вывели на обширный монастырский двор, под завязку наполненный народом. Основное количество составляли монахи, но было много и крестьян. Мужчины мрачно переглядывались, а женщины испуганно прижимали к себе детей. Видимо, на подобных мероприятиях требовалось присутствие простолюдинов как свидетелей непримиримой борьбы святой инквизиции с происками Дьявола. Весь гарнизон охраны сидра тройным кольцом опоясывал невысокий помост с черным крашеным столбом посередине. Рядом высились аккуратные вязанки хвороста. Высокий Совет в полном составе, включая выздоровевшего отца Иосифа, поджидал нас у эшафота. Царевич мужественно шагнул вперед, под свист и улюлюканье первым двинулся на грубый эшафот. Я следовал за ним, раздираемый тысячей противоречий. Мне совсем не хотелось умирать, но присутствовавшие вряд ли намеревались просто пошутить. Воспользоваться помощью моих духов не представлялось возможным: во-первых, по причине элементарного отсутствия таковых, во-вторых, я почему-то был уверен, что насчет Наташи Фармазон не солгал, а вот Анцифер темнил вовсю. Она все-таки была здесь, в этом мире, и единственный шанс ее найти никак не увязывался с переходом в иное измерение. А кроме того, какая-то непонятная сила удерживала меня рядом с невольным товарищем по несчастью. Не то чтобы мы так уж сдружились или побратались, но, что ни говори, а он спас мне жизнь, оттащив за хвост волка…

Нас прикрутили цепями к черному столбу спина к спине. Царевич нащупал мою ладонь и крепко сжал ее.

– Спасибо тебе, брат, не оставил одного смерти в глаза смотреть. Только истинный волхв так поступить способен, ибо не ценит он кратковременность бытия, а из земли выйдя, в нее же и уходит.

Я не нашелся что сказать и лишь ответно сжал его пальцы. Зато у моей правой щеки знакомо затрепетали белые крылышки и печальный голос смиренно произнес:

– На все воля Божья… Пусть он вас простит, как я вас прощаю.

– К чему столько патетики? – язвительно прошипели в ответ с левого плеча. – Ты заявился как раз вовремя, чтобы утешить нашего хозяина, перед тем как его сожгут во славу твоего Христа!

– Люди слабы и могут ошибаться, но Господь никогда не допустит, чтобы хоть волос упал с вашей головы без его ведома, ибо…

– Серега, прими мои поздравления! Если верить этому недалекому софисту – ты сгоришь не только с разрешения, но и с благословения Божьего.

– О, лукавый и изворотливый бес, – ровным тоном ответил Анцифер. – Как и твой господин Сатанаил, ты весьма поднаторел в двуличном искусстве обмана. Какой же изощренной ложью ты смущаешь души невинных… Изыди!

– С чего бы это? Сам вали отсюда!

– Я остаюсь с Сергеем принять мученический венец.

– Нужен ты здесь со своим хныканьем?! Давай катись колбаской, пока не запалили. Это я в Аду родился, мне никакой огонь не страшен, а ты-то враз перышки опалишь.

– Господь не даст мне погибнуть. Я остаюсь, – с достоинством ответил ангел.

– Он – мой! – в бессильной ярости завизжал Фармазон. – Уходи отсюда, он мой!

– Я остаюсь, – повторил Анцифер, а Иван хлопнул меня по руке:

– Гляди, волхв.

Бледный стражник что-то горячо втолковывал своему командиру, потом они быстро поднялись на стену, вглядываясь в даль. Командир стражи спустился вниз и направился с докладом к главе Высокого Совета. Видимо, отец Иосиф все еще не полностью излечился от своей глухоты. Он громко переспросил на всю площадь:

– Что? Какой еще парус?!

Народ навострил уши. Командир покраснел и начал втолковывать свое с еще большим пылом, хотя и не повышая голоса. Еще двое членов Высокого Совета включились в спор, до моего слуха долетели какие-то обрывки фраз типа: «Бредовые видения…», «Ловушки Сатаны…», «Чего с пьяных глаз не покажется…», «Конечно же он просто сошел с ума!». После чего отец настоятель воздел руки к небесам и вынес резюме:

– Это морок! Обычные дьявольские чары, наведенные вон тем колдуном (видимо, подразумевался я, потому что все сразу уставились на меня, как на козла отпущения). Нам не следует обращать на это внимания, и он рассеется сам собой. А вы, сын мой, чересчур торопливы в суждениях. Опыт прожитых лет учит нас видеть не только внешнюю сторону, но и…

– Да говорю же вам! – заорал обиженный недоверием офицер. – В поле боевые корабли славян, и они движутся сюда с невероятной скоростью!

– Вот и ответ на твой вопрос, – примиряюще погладил его по плечу тот толстый брат, что водил меня на Совет. – Корабли не могут ходить посуху. Подобное чудо мог сотворить лишь сам Господь.

– А уж если и могут, то никак не славянские, – добавил кто-то. – Ведь славяне варвары, разве Бог станет им помогать?!

– Позвольте хоть увеличить стражу на стенах и привести в полную готовность гарнизон? – взмолился пристыженный командир, но ему и тут не дали развернуться.

– Ни за что! Морок силен, лишь когда в него верят. Если мы будем обращать на него внимание, то он станет питаться нашими страхами. Питаться и расти! Как только мы перестанем даже думать о нем – он исчезнет сам, словно черный дым, а мы вознесем новые молитвы Отцу нашему Небесному за урок смирения и веры.

В общем, кончилось тем, что более благоразумные солдаты увели своего командира, успокаивающе похлопывая по спине. Я имел возможность еще раз убедиться в превосходстве духовной власти над светской. Правда, зачем мне это? Священники вернулись к нормальному течению процедуры, и, хотя народ вокруг по-прежнему недоуменно перешептывался, было ясно – казнь не остановится ни по каким причинам. О смерти я не думал. Не потому, что не боялся, просто меня все время отвлекали. То Иван, то ангел с чертом, то спор вокруг каких-то парусов и постоянное ощущение чьего-то пристального взгляда… Кто-то из толпы ни на минуту не сводил с меня глаз. Глава Совета отец Иосиф начал громко декламировать речь, видимо о нас, но я его не слышал. Мое лицо уже буквально горело… Сыч! Тот самый нервный старик в грязной одежде, с дурными манерами, что был в нашей камере, человек-оборотень, я узнал его. Наши взгляды встретились, как клинки, едва не заскрежетав от ненависти и напряжения. Он пришел полюбоваться на нашу смерть. Огонь священника должен был довершить то, чего не сумели зубы дьявольского зверя. Негодяй! Я уже открыл было рот, чтобы бросить ему это на всю площадь, но тут… женщина, стоящая рядом с ним, откинула со лба капюшон, и я увидел… Наташу! Крик горячим комком застрял у меня в горле, дыхание перехватило, а на глаза навернулись слезы… Она – здесь! Я все-таки нашел ее…

Когда голос вернулся ко мне, священник уже начал тихую молитву за упокой наших грешных душ. Мой вопль разнесся над притихшими людьми, как треск разорванного полотна:

– Наташа-а-а!

Все уставились на меня. Она вздрогнула и подняла ресницы.

– Наташа, это же я! Я здесь, я нашел тебя, я пришел за тобой, любимая…

Теперь все повернулись в ее сторону. Оборотень что-то прорычал и, схватив мою жену за рукав, попытался затеряться в толпе. Наташа не двинулась с места, глядя на меня широко распахнутыми глазами, словно пытаясь вспомнить – кто я, где она меня видела… Сыч плюнул и, бросив ее, начал грубо проталкиваться к воротам. Вокруг Наташи образовалась пустота.

– Сережа?.. – неуверенно спросила она.

– Да! – заорал я, дергаясь у столба и срывая цепями кожу на запястьях.

– Сережка! Мой Сережка… родной! – Она протянула ко мне руки, но ее слова потонули в сумасшедшем вое толпы:

– Ведьма-а-а!

С монастырских стен взлетели перепуганные голуби. На какое-то время я, наверное, окаменел… Все происходило слишком быстро и непонятно. Мысли проносились в голове с невероятной скоростью, но были необыкновенно короткими и четкими. Я с пристальной ясностью понимал, что, кроме меня, никто не знал, что моя жена – ведьма. Одетая в соответствующее эпохе платье, Наташа ничем не выделялась из числа прочих женщин. Тем не менее народ единодушно и проницательно угадал ее принадлежность к ведьмовству. Как так? Почему вдруг?

– Это тот гад с волчьим взглядом кукарекнул, а остальные в голос подхватили! – участливо объяснил голос слева. – Заложил, можно сказать, с потрохами. Полнейшая хана твоей супружнице… Слушай, вам ведь все равно помирать, хочешь, я этому пожилому сутенеру всю жизнь испоганю? Он от твоего пепла до гроба не прочихается!

– Мстить врагам? Да еще в то время, когда вот-вот придется предстать перед престолом Господа?! – ужаснулся голос справа.

Я их не слушал – Наташа бросилась ко мне, расталкивая стражников. Пока священники соображали, как им себя вести в свете сложившейся обстановки, она уже прижалась к моей груди, дрожа, словно потерянный ребенок. Мы смотрели в глаза друг другу, не в силах произнести ни слова от переполняющих нас чувств. Девочка моя, как же долго тебя не было… Я вновь окунулся в горячий омут ее бездонных глаз. Вокруг шумели люди, звенело оружие, священники взывали к небесам, военные отдавали приказы, – казалось, все это происходит где-то далеко, на киноэкране, а мы, сумасшедшие влюбленные, озвучиваем весь фильм поцелуями. Наташа осторожно гладила меня кончиками пальцев по лицу, словно боясь, что я исчезну.

– Огня! Огня сюда… Сжечь их всех!

Краем глаза я увидел за ее спиной поднимающих алебарды стражников.

– Наташа! Осторожно, сзади…

Она повернулась к ним так резко, что ее волосы хлестнули меня по лицу. Наташа топнула и взмахнула руками – стражники посыпались с помоста, как кегли! Я не расслышал, какими словами она этого добилась, но моя жена – ведьма, и она находилась в мире, где магия имела настоящую силу. Какой-то особо ретивый офицер решил погеройствовать в одиночку. Он даже ухитрился запрыгнуть на помост и замахнуться мечом, но Наташа увернулась от удара. Сталь со свистом ударила в столб, плотно застряв в двух-трех сантиметрах от моего уха.

– Куда бьешь, козел безрогий?! – пискляво взвыл маленький Фармазон, перепуганно высовываясь из-под лезвия. – Я же тебя в ефрейторах до пенсии ходить заставлю… Век воли не видать!

В ту же минуту Наташа глянула в глаза офицеру, он зажмурился, закрыл лицо руками и упал, вереща как сумасшедший:

– Ничего не вижу! Не вижу! Она ослепила меня… Я не вижу ничего… Ведьма проклятая!

– Кто это? – заинтересовался Иван, выйдя наконец из своего молчаливого ступора.

– Наташа, – охотно ответил я. – Моя жена, я вас попозже познакомлю. Сейчас она немного занята…

– Так ты бы помог ей, а?

– С радостью, самому без дела как-то неудобно, стою и стою…

– Ну, так слово скажи!

Я сдержанно зарычал в крайней степени бессильного раздражения.

– Сереженька, не гневите Бога! Очень вас прошу, пожалуйста, никаких заклинаний! – пользуясь моментом, вставил Анцифер. К помосту выскочили арбалетчики, заскрипели рычаги, натягивая тетиву маленьких железных луков.

– Не сметь! – заорал я так громко, что горло едва выдержало, на какое-то мгновение все стушевались. – Довольно глупостей, сию же минуту отпустите нас, или я за себя не отвечаю!

– Ты бессилен, колдун, ибо мы будем молиться, – неуверенно ответил кто-то из священников.

– Ах, так… – Страшный треск ломающихся ворот заставил всех вздрогнуть. Наташа обернулась ко мне с удивленными глазами, ангел и бес зависли перед самым носом, возмущенно размахивая крылышками.

– Это не я…

От второго удара ворота слетели с петель, и в образовавшемся проеме показалась окованная щитами крутая грудь славянской ладьи.

– Так, значит, это не ты? – не сговариваясь, в один голос произнесли Наташа, Иван, Анцифер и Фармазон.

* * *

Когда к помосту быстро ринулись рослые крепыши в кольчугах с топорами и широкими мечами, оцепенение площади мгновенно переросло в панику. Монастырская охрана, не дрогнув, пыталась организовать оборону, но народ, разметав их, бросился в разные стороны. Мужчины хватали на руки детей, женщины вопили как резаные, монахи падали на колени, вздымая руки к небесам, хотя нападающие вели себя очень корректно. Они одним штурмовым ударом смели стражу у эшафота и быстро взяли его в кольцо, прикрывая друг друга круглыми щитами. Как-то не очень вяжется с поведением грабителей и пиратов, но русичи действительно больше никого не трогали.

– Степан! Федор! Здесь я! – радостно закричал Иван-царевич, и двое широкоплечих молодцов, разбрасывая вязанки хвороста, взялись за наши цепи… Я наконец смог обнять свою пропавшую жену.

– Братцы! – Мой товарищ был крепко помят объятиями родственников. – Вовек не забуду! Не бросили, не выдали, не дали сгинуть смертью страшною. До гроба буду Бога молить…

– Хватит уж, – ласково ответил старший, кажется Степан. – За тобой, дураком, ладьи повернули. Ох, Ванька, ты ведь не отрок уже, а разума нет как нет… Чего тебе со своим уставом в чужом монастыре понадобилось?

– Вино здесь из яблок. То самое!

– Да неужто?! – широко улыбнулся средний – Федор. – Дак купить сей же час надо, беспременно.

– Я и… чуть не купил…

– Украл?! – ахнули оба брата. Иван пристыженно кивнул.

– Честь царскую позоришь. – Степан сурово отвесил брату звучный подзатыльник.

– А уж коли воруешь, так не попадайся! – наставительно добавил Федор, подтверждая свои слова еще одной затрещиной. – Степанушка, ты бы поговорил с попами ихними. Пусть зла не держат, золота, сколь надо, мы уплатим. Берем сидр – да домой.

– И то дело…

Ну, в общем, на этом все счастливо и кончилось. После недолгих переговоров русичи утрясли все неурядицы и развернулись назад. Два боевых корабля двигались на бревнах, смазанных жиром, ну еще плюс попутный ветер и…

– Сила нас влекла сюда неведомая, – вскользь бросил средний брат. – Колдовство али чародейство – не ведаю. Вчерашнего дня словно в голову всем ударило: надо ладьи посуху вести к монастырю дальнему. Зачем? Так и сами толком не разумели…

Русичи довезли нас почти до реки, то есть как можно дальше от негостеприимных производителей сидра. Там мы простились, хотя, после рассказа царевича Ивана, его братья долго уговаривали меня вернуться с ними на Русь. Пришлось отказаться. Во-первых, как ни верти, я все равно не волхв; во-вторых, моя жена тихо шепнула свое весомое «нет»; в-третьих, мы тут и так задержались – пора домой. Квартира третий день без хозяев, надеюсь, хоть газ я не забыл выключить? На прощанье Иван уговорил меня принять от него на память массивный перстень с настоящим рубином. От предложенного меча я категорически отказался, видел, как управляются с оружием настоящие воины, – мне так никогда не суметь. Да и сама мысль о том, чтобы причинить кому-нибудь боль ударом заточенной стали, казалась довольно дикой, мы же цивилизованные люди… Я пожал руки всем трем братьям, вежливо поблагодарив за спасение и компанию. Они поклонились в пояс, а мой товарищ по тюремной камере клятвенно пообещал:

– Вернусь к батюшке во дворец, сразу потребую, чтоб летописцы опытные всю историю эту дивную в книгах описали. Чтоб и потомки мои знали о Сером Волхве да Иване-царевиче и походе за сидром из молодильных яблок. Спасибо тебе великое за поэзию, что ладьи русские сюда привела. Удачи тебе, Сергей Александрович, храни вас Господь!

…Паруса славянских ладей остались далеко позади. Мы шли под руку неизвестной мне дорогой. Наташа больше молчала, требуя от меня подробного отчета о всех событиях, связанных с ее исчезновением. Оказывается, сама она ничего такого не помнила.

– Когда ты назвал меня по имени, там, у столба, что-то изменилось в мире… Словно пелена с глаз упала! Я неожиданно поняла, что давно знала тебя, что ты мой муж, что мы любим друг друга, но… больше я не помню ничего. Любимый, пожалуйста, расскажи все с самого начала.

– Девочка моя, как же тебе досталось… – Так, перемежая речь объятиями и поцелуями, мне удалось достаточно сносно объяснить ей, кто я и кто она, каким образом мы познакомились, как она попала в чужой мир, как я пошел следом, кто такие Анцифер и Фармазон, каким образом я попал на костер, и… вот тут она меня перебила:

– Почему ты не воспользовался своей силой?

– Ну… как бы… я оказал некоторое сопротивление на допросе. Сейчас даже вспомнить стыдно… вел себя как неуравновешенный шимпанзе, свихнувшийся на почве потерянной самки. Перекусал половину монастыря, царапался, плевался…

– Ты? – вытаращила глаза Наташа.

– Самое ужасное – я… Фармазон воспользовался временным отсутствием ангела и захватил власть над моим телом. Боже, что я несу? Тебе это, наверное, представляется сущим бредом…

– Вовсе нет. Значит, ты был просто одержим демоном. Такое случается, но я не об этом… Почему ты не применил магию?

– Любимая, и ты туда же? – с упреком насупился я.

– Сережка, ты что, действительно не понимаешь, чем владеешь?! Ты же колдун! У тебя просто невероятная магическая аура. Сила такого уровня способна перевернуть мир. Мы будем властителями Вселенной!

– Пошли домой, а? Я уже голоден, а в холодильнике пельмени оставались.

– Мы построим неприступный замок на вершине какой-нибудь горы… – Похоже, моей женой овладели нездоровые фантазии, раньше она была очень скромной девочкой. – Ты соберешь под свои знамена огромную армию, нам покорятся все народы, мы завладеем Семью Книгами Магов, и никто не дерзнет противиться нашей воле!

– Любимая, ты больна… – Я не сразу углядел искорки смеха, прыгающие в ее хитрющих глазах. Вместо ответа она со счастливым визгом прыгнула мне на руки, наш поцелуй был долог и приятен…

– А все-таки, почему они все решили, что ты колдун?

– Ну, это же дикое средневековье… Увидели посреди ночи постороннего человека в нестандартном костюме, при галстуке – значит, поборник Сатаны. Священнослужителю пару строк процитировал, а у него именно в тот момент неожиданно произошло судорожное онемение голосовых связок. Возможно, это называется другими словами, я не врач-отоларинголог, чтобы точно поставить диагноз.

– Ты его заколдовал?!

– Все. Сдаюсь! Если уж даже собственная жена мне не верит, тогда чего ждать от остальных? Будь по-вашему, я – колдун. Готов даже взять себе цирковой псевдоним – Корней Бессмертный. Будем работать в одной труппе, давая выступления в больших городах с бурным успехом. А теперь, матушка грозная царица, твоя душенька довольна? Тогда пошли домой.

– Но… в общем, мы туда и идем, – пожала плечами Наташа. – Ты еще не устал меня нести?

– Пока нет, если упаду от изнеможения, то не раньше вон тех сиреневых кустиков.

– Это граница наших владений. Опусти меня, пожалуйста.

Мы подошли к засохшему кусту орешника, на его ветках болталось не меньше сотни голубоватых тряпочек и лент, в солнечном мареве они казались сиреневыми.

– Крестьяне верят, что синий цвет сбережет их животных от зубов хищников. Они привязывают эти лоскутки в надежде умилостивить Зло.

– И помогает? – тихо спросил я.

– Нет, просто так им легче. Синяя материя наиболее дешева, но цвет как средство борьбы… На таком солнце уже к вечеру выцветает до голубого.

– Нам тоже стоит поддержать народную традицию?

– Зачем? Ты ведь мой муж, тебя и так примет стая…

* * *

Наташа сделала плавное движение рукой вниз и влево, впечатление такое, словно открывала вход в туристскую палатку. Но вслед за ее пальцами воздух завибрировал, часть горизонта отклонилась в сторону, открывая чернеющую щель прохода в… никуда.

– Сергей Александрович, вы куда?! – Прямо передо мной материализовался белый ангел.

– Анцифер? Давненько вас не было видно, – улыбнулся я. – Вот видите, мы все-таки нашли друг друга. Позвольте вас представить… Тьфу! опять забыл… Наташа, извини, ко мне пришли.

– Твои духи? – догадалась она, отнесясь к моему утвердительному кивку совершенно серьезно. – Я тебя подожду, только не задерживайся надолго. Слишком легко нам удалось вырваться из рук святой инквизиции, обычно такое не прощается.

– Как скажешь, королева. Анцифер, я действительно рад…

– Сережа, куда вы идете?! – перебил меня ангел, нервно топорща перья лебединых крыл. – Вы что, совсем ополоу… прошу прощенья! Но ведь и думать иногда надо. Головой, а не другим местом. Позволю себе напомнить, что ваша жена – ведьма! Так куда же она вас заведет?!

– Амиго, не задавай пылким влюбленным глупых вопросов… – вдохновенно мурлыкнул черт, романтически приобнимая братца за плечи. – Как говорится – совет вам да любовь! Будьте счастливы! Пишите письма! Назовите дочку Васей и пришлите фотографию в полный рост, как только у девочки прорежутся два зуба…

– Я настоятельно рекомендую вам туда не ходить!

– Да мы, собственно, никуда и не идем… – почему-то начал оправдываться я. – Просто перед возвращением в Петербург Наташа должна забрать свои вещи, вернуть ключ хозяевам, попрощаться со стаей…

– С кем попрощаться?! – ахнул Анцифер. – С нечистью?

Я неуверенно заткнулся. Действительно, непонятно как-то… Жена (ведьма, оборотень, волчица) ведет меня (поэта, писателя, интеллигентного человека) за ручку – куда? В волчью стаю? В притон оборотней? В подземелье ведьм?

– Сережа, чем это он у тебя интересуется?

– Любимая, я пытаюсь найти для Анцифера удобоваримую причину для оправдания моего визита в… Сам не знаю куда, но, по его мнению, там страшно.

– Ничего особенного… Город как город, – фыркнула она.

– Вы слышали? Ничего особенного.

– Не пущу! – Ангел отважно растопырил руки, грудью став на моем пути. – Вспомните, к чему привело Адама грехопадение Евы… В каком таком городе может жить стая волков-оборотней? Что вы там забыли? А если, несмотря на то что вы ее муж, вас кто-нибудь по ошибке укусит?! С меня же в канцелярии голову снимут! Нет, любезнейший, уж если ей так приспичило юбку оттуда взять, пусть сама сходит и заберет. Не велика барыня…

– А ты не лезь не в свое дело! – тут же вступился лукавый, ненавязчиво подталкивая меня ладошками в спину. – У них семья, они сами во всем разберутся. Хочет он сходить в гости к оборотням – пусть идет. Может, ему на этом свете уже неинтересно?

– Да речь не столько о нем, сколько о ней…

– О ней? Ну, мало ли причин может быть у замужней женщины для привода любимого супруга в бандитский притон. Может, ей благоверный наскучил, может, у нее своя доля в этом деле, а может, просто черный цвет к лицу? Короче, отвяжись! Давай, Серега, бери жену и двигай в ритме вальса…