Теория Фокса

– То есть…? – начал Джим и вдруг замер, поражённый.

Фил кивнул.

– Мы нашли его почти десять лет назад. Оно древнее… Сидит в нас со времён первых бактерий. В каждой клетке всего живого на этой планете есть оно… Одно и то же короткое сообщение…

– Подожди, подожди… но это же означает…

– Да, Джим. Мы переносчики. Почтальоны. Все мы – не что иное, как носители информации. Как карточка памяти, флэшка на брелке. Мы несём это секретное сообщение, зашифрованное и запрятанное внутри каждой нашей клетки. И передаём его каждому следующему поколению.

– Мы – почтальоны… – прошептал Джим, широко раскрыв глаза.

Фил потер руками.

– Это сообщение, его доставка… Это и есть цель органической жизни. Смысл всего живого. Мы – межгалактический WiFi.

Они долго сидели, не двигаясь. Пар клубился над песком. Начинался прилив, вода на глазах развернулась и стала быстро подниматься, отвоёвывая у берега всё новые полоски песка. Одинокая нахохленная чайка патрулировала берег, оставляя за собой вереницу тонких следов.

– И вот, – наконец сказал Фил,– пришло время сделать следующий шаг.

Джим весь развернулся, замер и метнулся к нему.

– Ты… Ты расшифровал его?!

– В прошлом году, – Фил кивнул.

– Что? Что в нём?!

Прилив шумел.

– Послушай, – Фил посмотрел по сторонам, наклонился, и едва слышно произнёс: – Ты, правда, хочешь знать?

Джим дрожал.

– Ну хорошо, слушай, вот сообщение дословно. – Фил вздохнул:

– «Продается спиральная галактика тридцать четвертого типа. В хорошем состоянии, с большим запасом водорода. Не после столкновения. Количество действующих квазаров ниже среднего по кластеру. Тихие, приличные соседи».

Джим, оглушённый, смотрел на него.

– Это спам, – сказал Фил.

– Мы – разносчики спама? – Джим заскрежетал зубами. – Цель всей органической жизни— доставка рекламы?!

Фил, как бы извиняясь, пожал плечами.

– Вот это всё, – Джим обвёл головой вокруг, его голос трепетал от ярости – лишь для того, чтобы доставить спам?!

– А-ха-ха! – Фил вдруг разразился хохотом, перекрывая гул прибоя. – Ну, конечно же, нет, Джим, друг мой… Это было бы слишком жестоко.

Кровь прилила у Джима к лицу.

– Почему?– смотрел на него Фил. – Почему ты не спрашиваешь самое главное?

Джим оцепенел, не в силах ничего сказать.

– Неужели тебе не интересно самое важное? – снова спросил Фил.

– Кто?! – прорычал Джим. – Кто отправил его?

Фил широко улыбнулся.

– Вот! Именно! Тот, чьё сообщение в каждом из нас. В каждом человеке, животном, растении. Ради доставки чьего сообщения существует всё это… Вся жизнь… Как бы ты его назвал?

Повисло молчание.

– Бог? – выдохнул Джим.

Повисло молчание.

– Распутай моё дело. И я всё расскажу. Дам тебе ответ… Расшифрую сообщение. Меняю свою идею на твою, – он взглянул на Джима.

Джим смотрел на бескрайнюю поверхность воды, на синеву неба, на пилота, неподвижно сидевшего в кабине.

– Джим, помоги. Нам нужен синтезатор, и это вопрос жизни и смерти.

– Тебе нужен Нельсон.

– Не говори ерунды. Оценщик, который вдруг начал генерировать идеи? Расскажи это кому-нибудь другому.

– Но почему я? Есть же другие… Намного лучше меня. Грегори, Винстон. Яцик, в конце концов… Ты показывал дело ему?

Фил замотал головой.

– Ты – единственный, кто может достать идею быстро. Если её не будет к концу недели, погибнут тысячи. И я буду первым, – он посмотрел вдаль. – Я не знаю, как ты это делаешь, Джим. И сейчас меня это не интересует. Но среди всех синтезаторов ты – самый быстрый. И единственный, кто хоть что-то понимает в Китае.

– Я? В Китае?! Ты ошибся, Фил. Я не китаист.

– Тем не менее, ты – лучшее, что мы смогли найти. Мы в отчаянии, Джим. Помоги! И тогда я расшифрую сообщение, которое ты носил в себе всю свою жизнь.

– Кто это мы? – спросил Джим. – Кто ты? Кто те тысячи людей, которые погибнут?

– Мы – это те, кого волнует, что произойдёт с деньгами Японии. Нашими деньгами.

– Ты – Центральный банк Японии?

– У правительства Японии нет денег. Оно лишь фасад, наёмный менеджер.

– Ты – владелец?

– Можешь считать нас пенсионным фондом.

– И ты знаешь, что ваши запасы золота – это мираж? Что американское правительство уже давно растратило их?

– Золото – это лишь верхушка айсберга.

Джим долго смотрел перед собой, затем поджал под себя ноги.

– Ну, хорошо… Давай вводные.

Фил выдохнул и машинально размял пальцы рук.

– Золото – это ничто по сравнению с американскими казначейскими облигациями.

– А, понятно, – сказал Джим. – И сколько их у вас? Около триллиона?

– Да, примерно. Одним словом – много.

– Вы дали взаймы американскому правительству триллион долларов? Зная, что они уже похитили у вас золото? Почему вы снова дали им деньги?

– Всё дело в «Миссисипи».

Джим недоумённо смотрел на него. Фил продолжил:

– Системы, которую Джон Ло построил во Франции в начале восемнадцатого века.

– Имеешь в виду «Вест-Индиз», первый в мире финансовый пузырь национального масштаба?

– Это всё одно и то же, просто под разными именами. Я расскажу тебе историю системы «Миссисипи». Джим, слушай внимательно, жизни тысяч моих людей зависят от этого. – Он вздохнул и помассировал виски.

– Все началось в восемнадцатом веке. Тогда Франция погрязла в долгах. Там были бесконечные войны с Британией и безумные траты… В итоге накопился какой-то немыслимый долг. Ставки процентов росли, и скоро королю приходилось занимать под 30 процентов годовых. Уже вскоре половина его доходов уходила просто на выплату процентов… Но вдруг появился некто Джон Ло и пообещал королю решить его проблему. Тот сделал его министром финансов, и Ло сотворил ему чудо, как и обещал.

– И что же за чудо?

– Финансовое чудо. Тогда практически вся Северная Америка ещё принадлежала Франции. Всё, что осталось сегодня, это Квебек. Но тогда Франция владела почти всем материком, а права на торговлю принадлежали монополии, которая сначала называлась компанией «Миссисипи», а чуть позже – «Вест-Индиз».

Он замолчал на секунду.

– Компания была лишь на бумаге. Северная Америка тогда была ещё не освоена: на всём континенте жили лишь несколько сотен поселенцев. Но Ло взял эту компанию и выпустил её акции. И убедил практически всех кредиторов обменять долги короля на акции компании «Миссисипи».

– Как?!

– С помощью сардин для торговли.

– Чего? – затряс головой Джим.

– Понимаешь, однажды в небольшом рыбацком городке в Калифорнии сардины не пришли на нерест. Прошёл слух, что они больше никогда не придут, и тогда люди бросились скупать сардины в банках. Цена за банку сначала удвоилась, затем утроилась, а потом учетверилась. Не далее чем через месяц уже весь город занимался скупкой и продажей сардин по всё растущим ценам. И действительно, если сегодня ты можешь купить банку сардин за сто, зная наверняка, что завтра сможешь её продать за сто пятьдесят, зачем тратить время на что-либо другое? И по мере того, как все участники этого выгодного дельца богатели, те, кто ещё не участвовали, казались полными дураками.

– Эпидемия, – сказал Джим.

– Но вскоре один приезжий решил наконец открыть банку и попробовать сардины, за которые он заплатил такие бешеные деньги. И тут-то он и обнаружил, что рыба давно протухла. Он понёс её обратно продавцу, на что тот ему сказал: «Ну каким же надо быть идиотом, чтобы открыть банку! У всех был такой прекрасный бизнес, и ты всё испортил!»

– Никто и не планировал есть эти сардины! – воскликнул Джим.

– Если торговля становится прибыльной, люди начинают торговать. И никого не волнует, чем именно они торгуют. Торговля ради торговли. И тогда цена взлетает до небес. И Ло это знал.

– И что?

– Он убедил короля дать компании «Миссисипи» право печатать деньги. Бумажные деньги, конечно. Тогда они были в новинку. Большинство стран ещё использовали серебро и золото.

Слева от них с обрыва вдруг сорвался каскад песка и ручьём устремился к воде, но Фил даже не повёл бровью.

– Джим, знаешь, как Ло использовал напечатанные деньги? Он начал выкупать на них акции самой же компании «Миссисипи». Цена акций, подогреваемая всё новыми напечатанными деньгами, стала расти как на дрожжах. И по мере того, как первые счастливчики стали хвастаться сделанными состояниями, в эту схему вовлекалось всё больше и больше людей. Все разговоры в Париже были лишь о «Миссисипи».

– Точно, как с сардинами, – сказал Джим.

– Абсолютно. И поначалу Ло держал акции в дефиците, чтобы их трудно было достать, чтобы люди боролись за них. Ну а когда ажиотаж был создан, он наконец смог приступить к основной части плана и предложил кредиторам обменять долги короля на акции компании.

– Не может быть! – воскликнул Джим.

– И заметь, почти никто не отказался! Ведь акции были в дефиците – все хотели их купить, и мало кто хотел продавать. По сути, единственным способом их приобрести был обмен на королевский долг. За несколько дней весь долг был обменян. Как можно упустить такую редкую возможность, а?

– И что потом?

– Ну что за наивный вопрос, Джим? Потом, конечно, всё рухнуло. И чуть позже привело к Французской революции.

– И гильотине?

– Главное, – ответил Фил, – что проблема долга была решена. Король стал свободен. Гениально! Одна из наиболее успешных схем в истории человечества.

– Ну, хорошо. И какое отношение вся эта Миссисипи-история имеет к тебе и Японии?

– Она вернулась. Система «Миссисипи» вернулась.

– Как?! Где? – воскликнул Джим.

– В 2008 году Америка решила бороться с финансовым кризисом с помощью колоссальных заимствований. И у них возникла та же проблема, что и у французского короля: как платить проценты по такому огромному долгу? И они, недолго думая, решили пойти по пути Джона Ло. Стали печатать деньги и использовать их для покупки собственного же долга, американских казначейских облигаций. Цена облигаций поползла вверх и породила лихорадку Торговых сардин. Все стали покупать казначейские облигации просто потому, что цена на них росла. Типичная система «Миссисипи». Америка назвала её программой количественного смягчения.

– Так просто? Ты утверждаешь, что вся эта программа – это не что иное, как новая система «Миссисипи»?

– Разумеется. Но американцы пошли дальше. Они создали парадокс, до которого даже воспаленному воображению Джона Ло было далеко, – ухмыльнулся Фил. – Отрицательные процентные ставки!

Джим замер.

– Подумай, Джим. Как это вообще возможно, чтобы ставки были отрицательными? Какой смысл давать деньги в долг и платить за это? Абсурд! И тем не менее – реальность! Как такое вообще может быть, не задумывался?.. А вот как. Казначейская облигация – это не что иное, как обещание американского государства выплатить, скажем, сто долларов через несколько лет. В нормальных условиях казначейские облигации стоят меньше ста долларов. Например, если ты купил их за девяносто один доллар за год до их погашения, то через год предъявишь эту облигацию и взамен получишь сто долларов. Твой доход будет примерно десять процентов. Это и есть процентная ставка – десять процентов годовых.

– Девять долларов против вложенных девяносто одного… – пробормотал Джим. – Ну да, приблизительно десять процентов годовых.

– Но сейчас, – продолжил Фил, – потому что все хотят купить казначейские облигации, цена растёт. Сначала люди были готовы платить девяносто шесть долларов, потом девяносто девять. А потом и сто один.

– Больше, чем сто долларов?

– Да.

– Даже если назад они получат лишь сто?! – воскликнул Джим.

– Именно.

– Это же абсурд! Сегодня ты вкладываешь сто один доллар, чтобы завтра получить сто. Гарантированный убыток!

– Действительно нелогично, – сказал Фил. – И всегда было нелогично, но не сегодня.

– Почему?!

– Потому что ты более не собираешься держать их до погашения. Вместо этого ты планируешь продать их завтра по ещё более высокой цене. Если цена растёт, какая разница, сколько ты платишь за облигацию сегодня? Завтра же ты всё равно продашь её дороже.

– Быть этого не может! – воскликнул Джим.

– Джим, – Фил улыбнулся. – Никто не планирует держать облигации до погашения. Так чего волноваться?

– Этого не может быть. Они же не простаки с улицы. Казначейскими облигациями владеют банки и крупные фонды.

– И, тем не менее, они тоже люди, – сказал Фил. – Люди принимают решения. И этим людям неважно, чем торговать.

– Невероятно! Казначейские облигации стали сардинами!

– Именно. Никто не планирует их открывать. Это сардины для торговли. Никто более не смотрит на процентные ставки. Даже если они отрицательные. Цена растёт, и это всё, что важно.

– Я знал… – выдохнул Джим. – Я всегда знал, что государства – это обман. Но это… Это слишком!

– Джим, не нагнетай. В конце концов, не они же изобрели эту схему. Всё уже давно придумано. Это же шаблон – стандартная схема, которой пользуются все. Пойми, государства всё время сталкиваются с одной и той же проблемой – неоправданно завышенными ожиданиями в обществе. Когда слишком много взято в долг и выпущено слишком много денег, люди смотрят на свои банковские счета и думают, что богаты. Но количество реальных товаров не растёт. Так что ожидания нужно периодически спускать, стравливать. И для этого нужен спускной клапан. Если покопаться в истории, примеры разбросаны повсюду. Помимо «Миссисипи», была компания «Южных Морей», МММ и бесчисленное множество более мелких примеров. Это всё один и тот же шаблон. Всё, что нужно, это придумать ему новое название. Нынешний назвали программой количественного смягчения, вот и всё. Нужно лишь создать фантом, а затем убедить людей отдать ему лишние деньги. А когда фантом исчезнет, с ним исчезнут и завышенные ожидания. И все долги. И тогда можно начинать с чистого листа.

– Или с Французской революции.

– Ну, Джим, ну… Зачем так грубо? Не обязательно же доводить до крайности. Просто, когда пузырь будет лопаться, нужно стоять от фантома подальше, делать вид, что вся эта афера не имела к тебе никакого отношения… В крайнем случае, если всё же дело зайдёт слишком далеко, можно назначить козла отпущения, какого-нибудь зиц-председателя, шута. Дать людям возможность выбрать президентом заведомого клоуна или проходимца, а потом списать всё на него. Ну и правда, а на что рассчитывают люди, когда выбирают шарлатана? Вот пусть и расплачиваются… Так что, если не стоять к этому фантому слишком близко, такой досадной неприятности, как гильотина, можно избежать.

Спрыгнув с дерева, Джим начал отмеривать шаги взад и вперёд, размахивая руками.

– И как же такой неглупый человек, как ты, Фил, оказался замешан во всём этом? Зачем вы отдали американцам триллион долларов?

– Потому что мы знали, что они готовят новую «Миссисипи».

– Как?! И всё равно отдали деньги?

Фил кивнул.

– А-а! Всё ясно! – воскликнул Джим. – Вы знали, что цена на облигации поползёт вверх, и поэтому купили. Япония стала торговцем сардинами? Вы надеялись, что поскольку первыми разгадали, что затевают американцы, то сможете выиграть. Ты знал, что это схема, но всё равно вошёл в неё. Да ты просто карточный игрок!

– Не спорю. Но, к сожалению, не мы первые это поняли…

– Тогда кто?

– Китайцы… Они вошли до нас.

– Ха! И получили основной куш, когда облигации поползли вверх?

– Несколько сотен миллиардов долларов, – кивнул Фил. – Одна из самых прибыльных сделок в истории.

– И зная это, ты всё равно бросил в эту схему все сбережения японских пенсионеров.

Фил поёжился. На мгновение его лицо стало серьёзным, как будто на него надели стальную маску.

– На кону, – сказал он, чуть помедлив, – триллион долларов и множество жизней, включая мою. Всё зависит от ответа на вопрос.

– Вопрос?

– Собираются ли китайцы продавать казначейские облигации?

– Понятно… Потому что, если они продадут первыми, ты потеряешь всё? Как и те кредиторы короля в системе «Миссисипи», да?

– Примерно так, – процедил Фил.

– Но почему ты думаешь, что китайцы собираются продавать? Они держат их уже больше десяти лет. Почему сейчас?

Фил переступил с ноги на ногу, потер плечи, как если бы пытался согреться.

– Зоя, – сказал он затем.

– Что Зоя?

– Из-за Зои.

– Не понимаю… – сказал Джим.

– Вирус… Сначала она была безобидна. Просто ещё один паразитический код, блуждающий по интернету. Никто бы и внимания не обратил. Но затем она начала заполнять место на компьютерах, забивать каналы связи. Она расползается, и очень быстро. Паники ещё нет. Но она будет, когда люди поймут, что такое Зоя.

– И что же она такое? – спросил Джим.

– Оружие. Интернет будет полностью закупорен не более чем через две недели.

– Ты пришёл не по адресу, Фил. Я ничего не понимаю в компьютерах.

– Весь мир оказался поражён, – продолжил Фил, – кроме одной страны.

– Китая?! – воскликнул Джим.

– Мы думаем, что Зоя – это их оружие. И если это так, китайцы продадут американские казначейские бумаги. Зоя – это объявление войны. Экономической войны на поражение. Уничтожение всей глобальной финансовой системы.

– Ясно… Но тогда какая разница, кто продаст первым? Если интернет перестанет существовать, финансовые рынки исчезнут. Кого тогда вообще будут волновать какие-то казначейские бумаги?

– Никого… Кроме меня. Ты знаешь, что происходит в Японии, если ты теряешь чужие деньги? Пенсионные сбережения всей нации?.. Когда-нибудь видел харакири вблизи, Джим? Неприятная процедура, скажу я тебе… И со мной погибнут тысячи моих людей… Весь мой клан.

Повисло молчание.

– Кто ты? – спросил Джим, оцепенев.

Фил расстегнул верх рубашки, распахнул ворот. Хвост красного дракона обвивал его плечо.

«Якудза».

Волна обрушилась на отмель. Мгновение спустя донёсся гулкий удар, и песок под ногами задрожал.

– Фил, ничем не могу помочь.

– Почему? Я же не государство.

– Ты хуже. Те уничтожают личность хотя бы неосознанно, просто по своей природе. Ты же делаешь это специально. Ты чистое зло, Фил. Ничем не могу помочь. Прощай.

Фил прикусил губу, затем сказал:

– Хотя бы послушай, что я предлагаю. Я расшифрую сообщение и…

– Ничем не могу помочь, – оборвал его Джим. – Прощай.

– И даже Бриджит Клэнси тебя не переубедит?

«Бриджит!» – у Джима перехватило дыхание. – «Только не это…»

Бриджит отравила себя, когда её любовник и одновременно муж сестры погиб под завалами шахты во время золотой лихорадки. Под памятником, поставленным сестрой посреди пустыни, Джим хранил своё золото.

Онемев, он смотрел на бурлящие волны и, наконец, сказал:

– Фил, американцам досталось твоё золото. А тебе – моё. Мой ответ по-прежнему нет. Уходи.

Фил вздохнул.

– Боюсь, тебе всё-таки придётся помочь нам, Джим, – сказал он, доставая телефон. – Ты не оставил мне выбора. Видит Бог, я не хотел этого.

Когда он нажал на кнопку, Джим увидел знакомое перепуганное, заплаканное лицо.

– Папочка?

Тишина, и затем…

Джим ударил, целясь в висок. Но в следующее мгновение он сам оказался внизу, головой в песке, с рукой, намертво зажатой за спиной. Он не мог пошевелить и пальцем.

– А-а-а! Чего ты хочешь? – бессильно прорычал он.

– Ответ. Достань мне ответ.

– Достану… Я достану всё что угодно, любую идею… Но отпусти Марию. Отпусти!

– Сразу после того, как ты распутаешь дело, Джим. Извини, другого способа нет.

Пилот подбежал, держа серый автомат «Узи», встал напротив, чуть в стороне, и тогда Фил отпустил руку и сделал шаг в сторону.

– Я сделаю… – Джим приподнялся на коленях. – Я всё сделаю…

– Знал, что могу на тебя положиться, – сказал Фил, прислонившись к дереву чуть поодаль. – Ну, так вот. Условие простое. И оно одно… Ты получаешь назад свою дочь в обмен на ответ. Является ли Зоя оружием китайцев? Кто создал её? Готовятся ли они сбрасывать казначейские облигации?

– Столько вопросов?! – воскликнул Джим в отчаянии.

– Это по сути один и тот же вопрос… Начали ли они войну?

Джим смотрел на него, но теперь перед ним сидел уже совершенно другой человек. Расслабленность исчезла. Вместо дружелюбного лица была маска белого медведя, без единой эмоции. Маска решимости и безразличия.

– А если ответ будет… неправильный?

– Тогда Мария умрёт, – сказал Фил и взял у пилота небольшой свёрток. Сняв обёртку, он бросил его на песок.

Боль вывернула Джима наизнанку. Перед ним лежала окровавленная кисть без двух пальцев.

– Нельсон.. Нельсон!.. – взвыл Джим, обхватив рукам голову. – Прости меня… Прости!

– Всё равно он был не жилец, – сказал Фил. – Но зато теперь ты знаешь, что ответ должен быть правильным. Извини, но другого способа не было. Одна жертва, чтобы спасти тысячи… И помни, если ты не найдёшь ответа, я тоже погибну. Всё по-честному. Мы в одной лодке, Джим. И на твоём месте я бы собрался и уже начал искать ответ. Каждой минутой, которую ты здесь стенаешь, ты отнимаешь у Марии день жизни. Так что иди и найди нам ответ.

– Но как… – Джим задыхался. – Как ты узнаешь… Правильный ответ или нет?

– Мы подождём неделю. Будет понятно, начали ли китайцы продавать. И тогда мы её отпустим.

– А если он окажется… неправильным?

– Тогда, – сказал Фил, – ты больше её не увидишь.

– Это невозможно! За что? У таких вопросов не бывает простых ответов. Слишком много неизвестных. Ты опять играешь в игру… Но на кону же жизнь!

– Тысячи жизней, Джим! Вот поэтому ты и нужен. Иди и достань. Найди ответ. Другого пути нет, Джим… У тебя три дня. В полдень субботы по токийскому времени Марии не станет.

– Три дня?! – закричал Джим. – Нет! Это просто невозможно! Уйдёт целый день, чтобы лишь выбраться с острова. Уже начался прилив… Дорога будет затоплена. Это ловушка!

– С собой тебя взять не могу, прости. Выбирайся сам.

– Ааа!.. – Джим взвыл от боли. – Как я найду тебя?

– Вот номер, – Фил бросил на песок карточку, и Джим судорожно схватил её обеими руками. – Отправь ответ на него. Придёт подтверждение.

– А… А если номер будет выключен?

– Это триллион долларов и моя жизнь. Он будет включён, Джим. Просто отправь ответ.

– А как… Как я могу быть уверен, что ты отпустишь Марию?

– Никак. Но выбора нет… Вот твоё золото – все сто двадцать килограммов, – он кивнул пилоту, и тот, закинув автомат за спину, выгрузил на песок три деревянных ящика. Сложив их в ряд, пилот забрался в кабину и запустил двигатели.

Фил подошёл на несколько шагов.

– Суббота, полдень, токийское время! Крайний срок! – он перекрикивал нарастающий гул мотора, ветер трепал его белые волосы.

– Будь ты проклят! Будь ты проклят! – стонал Джим.

– Да, и ещё, – крикнул Фил, спиной отступая к вертолёту, – сообщение существует. Имей в виду, история про ДНК – не вымысел. Оно существует.

Прикрывая лицо, Фил забрался внутрь и захлопнул за собой дверь. Струи песка взметнулись вокруг. Невидящими глазами Джим смотрел вслед, пока вертолёт не исчез за холмами. Скорчившись в конвульсиях, он стоял на коленях, обхватив голову. И вдруг протяжный, утробный крик разнёсся над океаном.

Джим упал.

Глава 4

– Что делать? А-а?! Что делать?! – стонал он.

Его трясло, одна и та же мысль вертелась в голове по кругу, без остановки. Отчаяние охватило его без остатка. В руках он сжимал карточку – кусок картона с от руки написанным номером.

Вдруг через туман паники пробился едва различимый голос. «Теряешь время. Соберись. Спрячь номер».

С трудом он поднялся на ноги, добрался до машины и вывел номер у себя на руке, чуть пониже локтя, вонзая острие ручки до крови.

«Теперь пульс».

Сердце стучало. Разум загнанной крысой метался из угла в угол, от ярости к отчаянию и обратно, не способный ни на чём сосредоточиться.

«Медленно выдохни. Ещё медленней. Быстро вдохни. Каждый выдох медленнее, чем вдох. Ещё медленней. Ещё!»

Он едва не удушил себя этим старым приёмом. Но он сработал, пульс упал, и мысли перестали бесцельно метаться.

Вода поднималась на глазах. Джим выхватил из бардачка расписание и застонал. До того, как эти километры песка и скал превратятся в бурлящую пучину и отсекут его от основной части острова, оставалось от силы четверть часа. Кожей Джим вдруг ощутил, как остров, словно осьминог, своими щупальцами обхватывает его.

«Нужно проскочить, – потребовал голос, – паром в двенадцать. Единственный шанс… Вперёд, Джим! Остальное продумаешь в дороге».

Он метнулся к ящикам, подтащил их к машине и забросил на заднее сиденье. Затем кинулся за руль, и тут ему показалось, что он забыл, куда положил ключ. Он замер. Но за мгновение до того, как рассудок покинул его, дрожащей рукой он нащупал ключ в замке зажигания. Мотор взревел, и Джим вдавил педаль газа в пол.