Никто, кроме нас

Ты ведь наверняка сейчас тоже здесь, как папа и мама. Мы все снова вместе, на самом важном событии в моей жизни. Нет, я уверен, ты просто не могла этого пропустить. Я бы тебе такого не простил.

Хотя лучше бы тебя там не было.

Тетенька-организатор подала знак, и мы с Генри растянули перед входом ленточку. Мэр торжественно попросил в микрофон вынести ему символические ножницы. Подушку предоставили нести маленькому мальчику, одетому в вельветовый почему-то зеленый костюмчик. В этих жилетке и штанишках он походил на маленького лепрекона, которому не хватало клевера и чепчика. Если таковые вообще ходили в чепчиках. Мокрый, словно мышонок, он выбежал к мэру и стал, уцепившись в вынесенную им в руках подушку. Напуганными глазами малыш смотрел на мужчину перед собой. Мэр взял в руки ножницы, поднял их над своей головой, показывая народу. У меня в голове почему-то зародилась не свойственная моменту ассоциация, в которой он опускает их прямо остриями на бедного напуганного ребёнка. Малыша, видимо, посетила та же мысль, поскольку он весь съёжился, сделавшись ещё меньше. Покрутившись на месте, мэр города подошёл и медленно перерезал растянутую красную ленточку. Все взорвались радостными аплодисментами. Отчасти счастье толпы подстёгивалось тем, что тот жест означал конец торжественной части. Большая часть народа уже давно приготовилась стартануть к ближайшим шашлычным палаткам, запах от которых разносился по всей площади и даже выходил за её пределы.

Расправившись с лентой и вернув ножницы тут же удравшему мальчугану, мэр подозвал меня жестом руки.

–А сейчас,– провозгласил он в микрофон,– я хотел бы выделить человека, на чьих плечах был построен данный памятник архитектуры, ставший для нас сегодня главным объектом действия! Сынок, подойди ко мне.

Я подошёл. Теперь все несколько тысяч глаз смотрели на мою незащищенную фигуру.

–Этот симпатичный юноша – Алекс Бэй – не только принял на себя полномочия как проектировщика и планировщика, так и занял должность ведущего архитектора-реставратора. Более того, я спешу поздравить его, так как это его первый самостоятельный проект!

Он рассмеялся и похлопал меня по плечу.

–Я хочу пожать руку этому перспективному юноше. Возможно, в будущем – в каком-нибудь далеком, конечно – именно он будет стоять на моем месте.

Он снова немного наигранно рассмеялся, а я подавил в себе желание поморщиться. Да не дай Бог мне стоять на вашем месте, дорогой мэр. Он с широкой улыбкой повернулся ко мне и протянул руку. Я тоже улыбнулся и ответил на рукопожатие. Это был уже не первый раз, когда я жал нашего мэра за руку. Он уже поздравлял меня, когда мой реставрационный проект Акассеи победил на городском конкурсе. С тех пор на нём не изменился даже цвет рубашки: все тот же низенький рост, лысина на макушке, паутина морщин от краешков глаз и усталость в глазах. Невольно в голову вновь пришел Юсиф. Интересно, а какого цвета он пришел сегодня? А ладонь мэра была все такой же сухой и шершавой. Мы приветливо улыбались друг другу в лица и трясли конечностями, когда что-то резкое вдруг резануло меня по лбу; шляпа слетела с головы, отскочив куда-то в сторону. Я почувствовал, как по виску течет что-то горячее. Словно напуганный олень, я резко напрягся. Мои глаза широко открылись, а пальцы крепко сжали руку стоящего передо мной мужчины. Тот резко изменился: продолжая держать на лице улыбку, он наклонил голову и предупредительно уставил на меня пристальный взгляд. Торжественная музыка заглушала все возможные звуки. Едва ли кто-либо из толпы принял этот момент за что-то опасное. Успокойся, Бэй, и продолжай улыбаться. Это была не пуля. Это твой день, почему же ты так напуган?

Я сглотнул, чувствуя, как капля потекла по щеке. Это пот? Осмелившись, я непринужденно поднял руку и будто бы почесал лоб. Место прикосновения неприятно зажгло. Вопреки вперенному в меня взгляду я посмотрел на свои пальцы и почувствовал, как меня резко бросило в жар. Так и не тронутая капля крови скопилась на подбородке, обособилась м упала вниз, распластавшись по моему ботинку.

В меня стреляли. Стреляли, на самом деле, в мэра. Меня осенило. Я мгновенно схватил за плечо стоящего впереди мужчину и с криком "Ложись!" резко ухнул вниз. Что-то хрустнуло под моими пальцами – мэр вскрикнул, и его тело появилось рядом со мной на сцене. Над моей головой пролетело несколько пуль. Со стороны мэра послышалась череда громких ругательств. Музыка оборвалась, а он сел, подняв левую руку вверх. Правая безвольно болталась у него вдоль тела.

–Спокойно!– кричал мужчина что есть мочи, чтобы его точно услышали,– все в порядке! Произошло лишь небольшое недоразумение!

Толпа роптала и шумела; голоса её слились в моих ушах в единый несмолкающий шум. Немного неуклюже опираясь на левую руку – к нему подбежали несколько человек на помощь – мэр встал.

–Прошу вас, всё в порядке! От переизбытка чувств нашего дорогого архитектора не держат ноги! Продолжаем наслаждаться праздником!

Затем он повернулся к одному из служащих. Музыка вновь принялась громко играть.

–Скажите им, чтобы опустили оружие! Живо!– прорычал мэр,– вызовите врача, пусть ждет меня внизу, черт побери!

Я приподнялся над сценой и медленно встал на ноги. В ушах звенело под пульсации оркестра. И больше половины автоматов Защиты было направлено на меня. И они в любой момент готовы были уничтожить угрозу.

–На этом я объявляю Международную Жемчужину Мира открытой!– донеслось до меня. Я медленно поднял руки, чувствуя, как к горлу подкатил ком тошноты. Улыбайся, пока на тебя наведен объектив чего-то оружия. Улыбайся, Бэй, иначе десятки пуль нашпигуют свинцом твое нелепое тело.

Неужели среди них стоит и она? Неужели ты тоже прямо сейчас стоишь и смотришь на меня в маленький рассеченный глазок? Неужели твоя рука не дрогнет, спустив курок?

Я ожидал, что на меня набросятся. Ожидал, что потребуют объяснений и надерут за произошедшее зад. Но мне не сказали ни слова. Все словно решили сыграть в молчанку. Или же мне это все приснилось? Я прошёл мимо группы наших работников и даже миновал Юсифа – тот бросил на меня короткий, странный взгляд. От этой молчанки мне стало страшно. Неожиданно мне почему-то захотелось поймать Генри – его болтовня обладала на редкость необходимыми для жизни свойствами: она крайне раздражала в своём присутствии, но без неё чего-то будто не хватало. В толпе я заметил его лохматую нелепую макушку и принялся продвигаться в её направлении. Но, чем дальше я продвигался, тем дальше она уплывала от меня на волнах чужих голов. Неожиданно из толпы ко мне вынырнула женская фигура. Я чуть не врезался в Кэсси Клер, стоящую на моём пути подобно бетонному столбу. Мы встретились взглядами , и я почувствовал, как мурашки побежали по моей спине. Она смотрела на меня странным не читаемым мной взглядом, словно пытаясь разобраться в неожиданно пришедших в её голову мыслях. Я резко выпрямился и вызывающе посмотрел в ответ. Мы простояли так несколько секунд, после чего она отвела взгляд. Я продолжил пробираться сквозь толпу, но голова Генри бесследно исчезла в мешанине людей.

* * *

Дом встретил меня очередной лужей на полу первого этажа, в которую я тут же наступил, вытащив ногу из ботинка. Носок тут же насквозь пропитался в собачьей моче, а из моего рта вырвалась череда наигрубейших ругательств.

Как же я дико устал.

Мысли о произошедшем вызывали редкие нервные смешки. В меня сегодня стреляли. Стреляли! Подумать только! А, может, стреляли вовсе и не в меня? В меня сегодня промахнулись! Покушение на мэра на глазах всего города, которое совершилось в самый важный момент моей жизни. Привет всем, меня зовут Алекс Бэй, и, возможно я выхаживаю у себя дома соратника тех людей, которые чуть не засадили мне в голову пулю. Возможно.... Я закрыл глаза и живо представил, как тощие красные пальцы с обкусанными ногтями сжимают рукоятку пистолета. Как худая рука уверенно наводит дуло пистолета прямо мне в лоб. Если бы это был он, можно ли было бы считать, что он промахнулся? Может ли быть, что над черной дырой пистолета когда-нибудь я увижу именно его ухмыляющееся лицо?

Идиот. Только идиот мог представить снайпером слепого мальчишку. Захотел бы – он открыл в плите газ, пока я сплю. Может, единственная причина, по которой он ещё этого не сделал – из меня можно выжать еще какую-то пользу. Святая Анна-Мария, бескорыстно помогающая каждому проходящему мимо. Святая Анна-Мария сидит на полу и пьет дорогой коньяк. Думаю, реальная дама грешила даже чем-нибудь поядреней. Ну или подешевле, что, в принципе, примерно одно и то же.

Я снял носки и кинул их в глубь коридора. А ну их куда подальше. Надев на ноги тапки, я спустился в погреб и открыл там дверцу деревянного нишевого шкафчика, время для которого теперь пришло. На кухне я откупорил бутылку коньяка и сел у шкафчиков прямо на пол, прислонившись спиной к дверцам. Между лопатками мне упиралась ручка. Ко мне сразу же подскочил щенок и принялся лизать пальцы моих ног, не обращая ровно никакого внимания на мои лягания. Чёртова псина. Я протянул руку и принялся чесать её по густой чёрной шерсти, пока она покрывала мою ладонь обильным слоем слюны. Я приложился к горлышку бутылки и сделал глубокий глоток, после чего чуть не выплюнул всё обратно. Я не помню, когда в последний раз пил настоящий коньяк и пил ли я его вообще. Вкус оказался на редкость гадкий. По дому снова раздавалась рваная кривая музыка, однако на этот раз отрывки были длиннее и ровнее, нежели во время его прошлой слышанной мной игры. Мальчишка почему-то упорно пытался стать слепым маэстро. Я его не винил – возможно, это была та самая ниточка, что соединяла его с прошлой жизнью, в которой ещё были цвета и тени. Я вновь по-варварски отхлебнул коньяк прямо из горлышка бутылки. Гадость наидорожайшая. Как раз то, что надо в эту поганую минуту. А мальчишка преуспевал, однако. Мелодия слегка выровнялась и начала стремительно разгоняться. Напряжение нарастало по мере её длительности – я словно чувствовал, как его длинные тонкие пальцы настороженно бегали по клавишам, боясь ошибиться и оборвать мелодию незаконченной. Возможно, когда-то Рэй играл её с несравнимой легкостью, с какой чесал собаку за ухом. Сейчас же это было самое трудноисполнимое и самое важное для него произведение. Я закрыл глаза и зачем-то представил, как мальчишка склонился над фортепьяно с совершенно сосредоточенным, до покраснения и капелек пота, лицом. Как он забрал и завязал за головой в узел свою длинную переплетенную со всяким бисерно-ленточным мусором челку, как делал в минуты, требующие важнейшей концентрации.

И тут музыка резко оборвалась. Послышался неприятный звук размашистого удара по клавишам, затем ещё и ещё один, после чего крышка фортепьяно с грохотом опустилась нс место.

В доме наступила тишина. Слышно было только бормотание холодильника из кухни и поскуливание щенка у моих рук. Мы молчали. Я был занят заливанием своего здоровья старой алкогольной жижей, которая была даже старше и дороже меня. Рэй, наверху – молчаливым проклинанием своей жизни. Вскоре шум на лестнице оповестил меня о его приближении. Рэй по перилам спустился на первый этаж и подозвал к себе собаку. Наивный щенок радостно подскочил к мальчишке. Присев на корточки, тот погладил её по шерсти и сполз на пол. Я опять опрокинул в себя бутылку, громко булькнув ее содержимым. Уловив звук, мальчишка на четвереньках подполз ко мне и завладел выпивкой. Сделав несколько огромных глотков, он издал возглас удивлённого ламантина.

–Вот это я понимаю! Наконец-то в тебе проснулся мужчина. Для начала сойдёт, но до полноценного мужика тебе не хватает чего-нибудь менее женственного.

Он снова приник к бутылке, а я поднялся с пола и достал из сумки купленные мной ошейник с поводком. Пусть хоть у кого-то этот день будет праздником. Хотя, что я несу? С каких это пор ошейник считается праздником? Я вновь сел на пол и подозвал к себе плещущую дружелюбием и энергией собаку. Щенок тут же принялся толкать меня в грудную клетку и покрывать слюной. Кое-как отпихиваясь от навязчивой мокрой мордашки, я с третьей попытки нащупал на ремешке дырку и застегнул ошейник.

Реакция была бурной. Сначала щенок не понял, что именно произошло. Собака села на попу и попыталась лапой сбить с шеи прицепившегося паразита. Не одержав в этом деле никакого успеха, щенок принялся громко возмущенно скулить и кататься по полу. Я поднял глаза на мальчишку: Тот отнял от губ бутылку и внимательно прислушивался.

– Что вы там вытворяете?– спросил он подозрительно. Неужели я заставил его понервничать. Меж тем собака вывернулась через спину и принялась лежа описывать на полу круги. Ошейник явно ей не нравился. Устав, животное притихло и грустными глазами принялось вызывать у меня жалость. "За что?"– читалось в этом печальном взгляде. Взгляд мой притянули настенные часы, неумолимо отсчитывающие время до маскарада. Ударенный идеей, я вскочил и отобрал у мелкого бутылку коньяка.

–Поднимайся, барышня. Сегодня самое время стать немного женственнее. Время подбирать наряд на бал.

Глава10

Кто бы ни был хозяином этого странного дома, о судьбе своих шмоток он не заботился. Я сделал набег на чердак и спустил оттуда несколько коробок одежды. Одна за другой, они распахнули передо мной свои пыльные объятия.

Люблю, до безумия люблю копаться в старых вещах, я, наверное, уже это говорил, но повторять никогда не устану. Подумать только, сколько всего нам могут рассказать предметы, прожившие уже несколько жизней. Ты никогда не любила старье: говорила, что в хламе нет ничего интересного. Время от времени я находил где-нибудь – у бабушки дома, или же в нашем заброшенном магазинчике на краю радиационной зоны – и приносил домой что-нибудь старое, не заинтересовавшее даже воришек и заядлых бомжей, и оставлял у себя в комнате. Этого мусора накапливалось у меня в невообразимых количествах, вскоре он занимал все полки, шкафчики и даже столик. Им никогда не было никакого применения кроме, разве что, постоянно мешаться и падать с предназначенного места. Из-за жалости я не мог заставить себя выбросить все эти вещи, и поэтому продолжалось это все каждый раз до того момента, пока мама не срывалась и не заваливалась ко мне с огромными мешками, и вместо свалки на втором этаже я неожиданно обнаруживал свою комнату. И тогда весь круг начинался сначала.

С древних времен розовый цвет считают цветом радости, искренности, оптимизма и любви. Он являлся цветом принцесс. В Европе ярким розовым цветом украшали поместья и дворцы. В древней Греции этот цвет являлся цветом Афродиты – богини любви. В Китае розовому цвету приписывали целебные свойства. В азиатских странах данный цвет означал знание, учебу и карьеру. Многим известна способность розового поднимать настроение. Например, в одном из самых криминальных городов Индии власти перекрасили фасады домов в приятный цвет пинк. И буквально через шесть месяцев поразились произведенному эффекту – уровень преступности снизился на сорок процентов, а население весьма позитивно отзывалось во время социальных опросов о жизни в своем любимом городе. В восьмидесяти процентах из ста девушка выберет на свой выпускной платье светло-розового цвета. Нежная, словно лепестки свежей розы, именно из такой ткани было твоё платье в день окончания школы. И именно из неё же был тот самый вечерний наряд, который я держал в руках. Я поднял платье повыше, визуально примерив его сидящему в ожидании мальчишке. Чудесно.

–Что тебе понадобится для расшифровки сигнала с передатчиком?– спросил я, пока тот избавлялся от футболки.

–Не помешало бы зрение,– пробурчал тот, крайне недовольный изложенной мной затеей. Передо мной вновь стала его тощая костлявая фигура. Однажды я наткнулся на старые рисунки времен начала двадцать первого века, изображавшие популярную тогда по одной игре легенду о тощем высоком человеке в костюме по имени Слендер. Для пущей схожести Рэя подводил лишь его низкий рост, который не спасала даже его взъерошенная шевелюра. Я подошел ближе, став прямо перед мальчишкой.

–Я так полагаю, на этом список заканчивается, так?

–Чтоб ты сд… – и тут я надел ему на голову платье, так что конец фразы безнадежно ушел в ткань. Эх, жалко: а я так хотел услышать. Кажется, на меня подействовал коньяк – я определенно начал дерзеть. Не помешало бы мне почаще залезать в минибар.

Минуты три мы вдвоем пытались выпытать мальчишку из паутины шелка, что, скажу я по правде, оказалось заданием крайне сложным. Как только девушки умудряются залезать в эти мешки лабиринтов? Рэй засунул в дырку сразу две руки и застрял в области талии платья. Зажатый в тисках одежды, он громко заверещал, боднул меня головой и принялся истерично мотаться по залу, словно перепуганный до ужаса дельфин. Я собрался было его остановить, но немного затормозил, окинув взглядом происходящую картину. Тощая бледная фигура со скоростью мыслей невростеника металась по залу, сбивая мебель и изливаясь матами во все стороны. Широкий шелковый подол розового платья развивался по волнуемому им воздуху. Со стороны это вдруг напомнило мне разъяренную медузку. Разъяренная бранящаяся медузка наткнулась на кресло, отскочила к дивану, ударилась со всей мощи мизинцем правого щупальца и, издав громкий рев, заскакала на левом. Я осел на пол, не в силах сдержать уже не беззвучный смех. От переполнявшего меня восторженного злорадства я аж постанывал. Меж тем медузий балет продолжался. Главная героиня завертелась на своем месте, развивая в стороны розовую шляпку, и затянула свою обворожительную медузью песенку:

–Вытащи меня отсюда, падла!!!!

А на полу распласталась потрясывающаяся от смеха морская звезда Алекс Бэй.

–Иидии.. *стон*… Сюда.

Медузка замерла, прислушиваясь.

–Ты где, черт возьми?!

От нового приступа смеха я застонал ещё громче, не в силах сказать ещё хоть слово. Рэй повернулся в мою сторону и принялся понемногу продвигаться на стоны, ощупывая ногами каждый квадратный сантиметр поверхности. Я лежа наблюдал за происходящим, и пришедшая мне в голову мысль о провальности моей задумки стремительно подавляла мою веселость. Как этот слепой мальчишка сможет, хоть и в моем сопровождении, не раскрыв себя пройти на маскарад, пробраться к спрятанному радиопередатчику и даже расшифровать транслируемый им код, если он даже пройти по комнате спокойно не может? Собравшись с силами, я поднялся с пола и принялся и дальше протягивать платье с головы на туловище. Спустя минут десять моя рука уже застегивала молнию на покрытой бесчисленными шрамами спине.

После таких упражнений мы устали сильнее супружеской пары на предпраздничном походе в магазин. Не помешало бы хорошенько отдохнуть. Я развернул к себе мальчишку и тут же вспомнил про ещё один совершенно забытый мной нюанс: бюст платья беспощадно выпирал вперёд, беспомощно висляясь в воздухе. Нелепость вида вызвала у меня еще один, правда, быстро подавленный на этот раз приступ смеха. Отчаянно я принялся искать потенциальную грудь для своего сопровождающего. Сопровождающей, будущей, если быть точным. Обежав по периметру зал, я вернулся к коробке с одеждой. В область декольте платья полетели различные женские шмотки: серая водолазка, майка, какой-то большой цветастый платок, свернутый в нелепый комок. Спустя несколько минут мальчишка обзавелся довольно большим, немного бесформенным, но мягким женским приданым. Оставался последний штрих, не считая, конечно, обуви. Заранее подготовившись, я собрал на затылке Рэя купленными по пути домой в дальнем ларьке заколками его длинную челку, а за висками приколол удачно откопанную среди вещей вуаль. Однако даже через нее чувствовалась степень нахмуренности полудетского недовольного личика.

Этим вечером у Акассеи было людно. Праздник подходил к концу, когда мы прибыли на площадь. Со всех сторон толкались люди, звучал радостный детский и полупьяный взрослый смех, громко со сцены старалась перекричать всех оркестровая музыка, разносимая через колонки микрофонами.

–Просто, черт возьми, держи меня крепче за руку,– сказал я, сжав его ладонь. В такой толчее потерять мальчишку казалось даже легче, чем попытаться свободно присесть. Рэй в ответ обхватил мою руку своими холодными пальцами. Из-за вуали я не мог видеть его лица, так что было сложно определить, что он чувствовал. Стараясь избегать лишних контактов, мальчишка заерзал мимо людей, словно извивающийся червяк. Правда, помогало это не сильно: всего за несколько минут его обтерло тел двадцать восемь, если не больше, так что я уже начал беспокоиться за сохранность выделенного мной платья.

Акассея была прекрасна. От самого основания по краю жемчужной раковины на ней сияло множество фонарей, собирающихся на вершине в звездный светящийся каркас. Словно девушка в драгоценных камнях, нарядившаяся на праздник, она украшала собой все посвященное ей мероприятие. На несколько мгновений я застыл, восхищенно любуясь красотой своего творения. Мальчишка нетерпеливо задергал меня за руку, не желая находиться больше в месте с такой концентрацией не видимого им народа. В конце концов, вымотанный чужими плечами, животами и спинами, он сдался, и я почувствовал, как сбоку ко мне аккуратно прижалось теплое худое тело.

И тут все огни на площади резко выключились. Оркестр затих. В наступившей тишине резко возрос шум взволнованного народа. Я оглянулся по сторонам, ища ответ на вопрос, что происходит. Взгляд мой уловил пару солдат Защиты, спокойно стоявших с автоматами на плечах. Причин для беспокойства стало меньше. Может быть, это – легкий намёк на окончание мероприятия? Рэй сжал мою руку сильнее; по торчащим ушам, казалось, можно было определить степень напряжения его слуха.

Моя принцесска восточная.

И тут прогремел выстрел. Прежде, чем я успел удивиться этой непонятной мысли, что-то с пшиком поднялось вверх, и, спустя несколько секунд, в небе взорвался и рассыпался по сторонам сноп ослепляюще ярких искр. Затем ещё один, и ещё, и ещё. Череда взрывов слилась в один большой, удивительный каскад, освещая площадь, будто дневное солнце. Музыка подскочила и принялась продолжать игру.

И на фоне праздничного салюта отчетливо выделялась грациозная фигура Жемчужины Мира.

–Извините, это вы – Алекс Бэй?

Я дернулся от того, что меня дернули за рукав. Точнее, меня дернули за рукав, и я дернулся.

–А? Я?

–Можно с вами сфотографироваться?

Передо мной стояла девушка-подросток с пышными кучерявыми волосами. Ее ярко обведённые глаза выделялись в вечернем сумраке.

–Зачем?

Меня так давно не просили о фотографии вне журналов и программ, что я совсем отвык, сидя в своей каморке дома. Несколько девчонок облепили меня со всех сторон, так что мне пришлось выпустить руку Рэя – та ускользнула от меня и исчезла в толпе.

–Улыбнитесь в камеру!– скомандовала девушка в цветастом платье,– сейчас вылетит птичка!

Мы дружно встретили птичку улыбками, сияющими в свете салюта. Откуда ни возьмись подлетело ещё несколько человек, и вскоре мне уже начали подсовывать салфетки, подразумевая, наверное, что я как-нибудь автографично в них высморкаюсь. Меня окутала вереница всевозможных запахов различных парфюмов, блесков для губ и прочей девчачьей косметической ерунды. Сквозь закрывшие меня тела я пытался разглядеть фигуру, которую сопровождал. Салют тем временем закончился, и оркестр принялся собирать инструменты. Массы начали движение, собираясь разойтись и продолжать праздник в своих домах. Тут я испугался за своего питомца. Раскидавшись в разные стороны извинениями, я растолкал девчонок и принялся лавировать между людьми. Пару раз я врезался в детишек, локтей пятнадцать нашло мое тело на своем пути, когда я наконец нашел его. Тощая фигура в розовом платье стояла, отчаянно вслушиваясь в окружающий мир. Вздыбившаяся горбом накидка натянулась на предплечьях, выделяя выступавшие на тощих руках мышцы. Со всех сторон его пихали спешащие домой фигуры. Облегченно выдохнув, я рванул вперед и на бегу сгреб мальчишку в охапку. Тот резко дернулся и принялся извиваться, размахивая руками в разные стороны. Я что есть сил прижал его к себе, не давая вырваться. Вопреки производимому впечатлению, его тощая фигурка обладала поражающей силой.

– Успокойся, я это, я!– сказал я мальчишке в ухо, чтобы перекричать шум толпы. Рэй повернулся и принялся ощупывать мое лицо. Длинные пальцы маленьких лапок прошли по моим щекам, провели по переносице и сплющили мой нос в сливу, словно стальные плоскогубцы. От неожиданности я замычал и дернулся назад.

–Да узбагойся уже!

После сливы последовала чисто женская пощечина, свидетельствовшая о том, что мальчишка уже вошёл в образ. Я взял его за руку.

–Пошли.

На входе в Акассею стояла стройная девушка в ажурном платье и пилотке с победной военной звездой спереди. Нашу экстравагантную парочку она встретила довольно странным взглядом, задержавшись особенно на моей загадочной спутнице. Я подал ей свой пригласительный и поправил свою бордовую бабочку, стараясь выглядеть как можно увереннее.