Чечня и Кавказ: этюды, заметки из прошлого

Под именем нахче чеченцы известны и кабардинцам. Все остальные народы называют их, также как и мы, чеченцами, производя это слово, по указанию самих туземцев, от несуществующего в настоящее время аула Большой Чечен, находившегося на берегу Аргуна у подошвы Сюйри-Корта-Чачани, одной из двух гор, возвышающихся на плоскости Большой Чечни и образующих между крепостями Грозной и Воздвиженской так называемое Ханкальское ущелье.

По народному преданию, богатая плоскость, простирающаяся от реки Сунжи до северного склона Дагестанских гор, лет двести тому назад, представляла вид дремучего непроходимого леса, где рыскали одни дикие звери, не встречавшие нигде человеческого присутствия. Пространство это было дико и необитаемо до такой степени, что, по тому же преданию, когда появились на нем первые поселенцы, то «зайцы и олени сбегались взглянуть на никогда невиданного ими человека».

Не так давно старики-туземцы рассказывали, что чеченский народ вышел из Ичкеринских гор, века два с четвертью тому назад, и занял сначала долины, орошаемые рр. Сунжею, Шавдоном и Аргуном, а потом, мало по малу, занял и всю плоскость Большой и Малой Чечни. Тогдашние выходцы были люди мирные, занимавшиеся преимущественно пастьбою скота, у которых адат (обычай) заменял законы, а старший в роде был начальником, судьею и первосвященником. Земля, как воздух и вода, составляла тогда достояние общее, принадлежавшее в равной степени каждому и тот владел ею, кто принял на себя труд ее обрабатывать. Земля, которую заняли чеченцы, представляла в то время все удобства необходимые для жизни и с избытком вознаграждала легкий труд человека.

Первое время кабардинцы, кумыки и аварцы не подозревали о существовании переселенцев, и чеченцы, будучи отделены от своих соседей вековыми лесами и быстрыми реками, жили в довольстве и множились. Но скоро обстоятельства и историческая судьба произвела в них перемену. Из пастушеского племени они стали самым суровым воинственным народом из всех племен, населяющих Кавказ. Переход этот образовался сам собою. Хищные кумыки, распространившиеся от Каспийского моря, по рекам Сулаку и Аксаю, прежде других встретились с чеченцами. Столкновение это произошло на реке Мичике, отчего кумыки и прозвали вновь появившееся племя мичикиш, именем, которым кумыки называют чеченцев и до настоящего времени.

Кроме кумыков, ногайцы и кабардинцы, искони воинственные, стали теснить со всех сторон чеченцев, грабили и убивали их. Мирным пастухам надо было подумать о защите. Не находя среди своего парода достаточно силы, чтобы противостоять грабежам и насилиям всякого рода, чеченцы искали посторонней помощи и начали с того, что добровольно подчинились своим соседям. Так, урус-мартанцы, жившие по близости с кабардинцами, подчинились им, а качкалыковцы и мичиковцы – кумыкам. Отдавшись добровольно под покровительство кабардинских и кумыкских князей, чеченцы платили им дань, хотя незначительную, и стали их приверженцами. Кумыки выработали для них даже особое название смотрящего народа. Князья не вмешивались в их управление и заступались за чеченцев, когда они прибегали к их защите.

По мере того как благосостояние чеченцев стало увеличиваться, такого морального подчинения оказалось недостаточным. Едва на плодородных чеченских полях показались многочисленные стада и возникли богатые селения, как появились неукротимые хищники в лице их соседей. «Набег в Чечню был пир для удалых наездников: добыча богатая и почти всегда верная; опасности мало, потому что в Чечне народ, еще не многочисленный, жил не зная ни единства, ни порядка, Когда отгоняли скот одной деревни, жители соседних деревень редко подавали помощь первым, потому что каждая из них составляла совершенно отдельное общество, без родства и почти без связей с другими.

В таких тяжелых обстоятельствах, чеченцы решились призвать к себе, из Гумбета, славную семью князей Турловых, которой поручили водворить у них порядок и защитить от врагов. Турловы явились с многочисленною дружиною, грозною для соседей, и с хорошим оплотом от всякого неповиновения, могущего возникнуть в самой Чечне. Турловы сплотили Чечню в одно целое и дали ей народное единство. По их требованию, все чеченцы поголовно следовали, в случае нападения, за своим князем, выезжавшим на тревогу; жители не ограничивались уже защитою одних своих интересов, или только собственной деревни, а спешили на помощь и к другим селениям своих единоплеменников. Скоро чеченцы, неся все одинаковую службу, одинаковые обязанности, перестали чуждаться друг друга и, составив одно целое, сделались грозным племенем для своих соседей. Вместе с сознанием собственной силы, развился их воинственный дух и явились толпы смельчаков, которые, для грабежа и хищничества, стали пускаться сами в земли кабардинцев и на Кумыкскую плоскость. Кумыки и кабардинцы скоро перестали презирать чеченцев, а калмыки и ногайцы стали их бояться.

У чеченцев явилось оружие, явились храбрые предводители и еще храбрейшие защитники своей родины. Мало по малу сложился настоящий характер чеченца, с именем которого соединяется понятие как о человеке грубой суровости, грязной бедности и храбрости, имеющей что-то зверское.

Своею воинственностию и устройством хотя незатейливого гражданского быта чеченцы обязаны были князьям Турловым, вся власть которых основывалась, однако же, на добровольном подчинении и уважении к ним народа. Едва только чеченцы сознали свою силу, как у них тотчас же проявилась прежняя любовь к необузданной личной свободе – и они отплатили Турловым полною неблагодарностию.

Быстро возрастающее народонаселение, благосостояние Чечни и упадок воинственности у соседей дали чеченцам превосходство над ними. Распри между княжескими фамилиями у кабардинцев и у кумыков, изнеженность и порча нравов, успехи русского оружия, потеря лучших наездников в битвах с русскими и, наконец, переход многих уважаемых стариков на нашу сторону, значительно ослабили кабардинцев и кумыков. Чеченцы, не страшась более соседей, а вместе с тем не нуждаясь в предводительстве князей Турловых, перестали им повиноваться и не оказывали им уважения. Турловы переселились в Надсунженские и Теречные чеченские деревни, среди которых долгое еще время пользовались уважением и своими правами. С их уходом, чеченцы возвратились к старому порядку вещей и к прежнему образу управления, так что размер общества изменился, т. е. увеличилось народонаселение, но не изменилась форма его общественного управления. «Правление Турловых, никогда почти не касавшихся внутреннего устройства, мало изменило чеченцев в их гражданском быту; по выходе или, скорее, по изгнании их (Турловых) он представился в том же самом положении, в котором был в первые времена населения края. Вся разница состояла в том, что там, где прежде лепился в лесу одинокий хуторок, раскидывался теперь огромный аул, в несколько сот домов, большею частию одного родства». Круг связей общественных хотя, по прежнему, не переступал границ родственных связей, но за то стал обширнее, потому что роды расширились значительно в своей численности.

Чеченцы, поселившиеся в Надсунженских и Теречных деревнях, во многом отличались от остального населения Чечни. Земля, заключенная между левым берегом Сунжи и правым Терека, издавна была собственностию кабардинцев, имевших там свои луга и покосы. Чеченцы, селившиеся на земле имевшей своих хозяев, должны были заключать разные условия, подчиняться известным правилам относительно вознаграждения за пользование чужою землею. Кабардинские князья пользовались первое время незначительною данью, но, заметив, что чеченцы, поселившиеся на их земле, богатеют, оставили свои отцовские жилища и переселились к ним на постоянное жительство и, вместе с тем, перенесли туда и феодальное устройство, существовавшее в Кабарде. Таким образом смесь феодализма с простым и односложным элементом Чеченского общества породила в Надсунженских и Теречных деревнях гражданский быт, почти одинаковый и во всем сходный с общественным порядком, существовавшим у кабардинцев и у кумык.

Аулы, поселенные на Тереке, составляют более цивилизованную часть Чечни. Находясь вблизи русских, они привыкли к гражданственности, управлялись князьями, волю которых исполняли во всем. Это-то поселение и носило название мирных чеченцев. Другой род, также мирных чеченцев, занимал плоскость по обеим сторонам р. Сунжи и ее притоков – это качкалыковцы, ауховцы, частию карабулахи и собственно чеченцы. Отдаленные от русских поселений, чеченцы этих племен хотя и находились в управлении князей, но мало им повиновались. Поселившись вблизи своих непокорных нам соотечественников, они, при каждом удобном случае, готовы были на измену, грабеж и на помощь своим мятежным товарищам. Далее от нашей границы, по горам, покрытым дремучим лесом, между скалами и глубокими оврагами, поселились немирные чеченцы, отличавшиеся своею враждою и ненавистью к русским.

Все общества чеченского племени имеют одинаковые нравы и говорят одним языком, причем ичкеринцы сохранили самое чистое произношение чеченского языка. Ичкерия считается колыбелью чеченского народа, которую туземцы называют Нахче-Мохк (место народа), но из этого еще не следует, чтобы все чеченцы были выходцами из Ичкерии. Общество чаберлой, например, хотя и говорит чеченским языком, но это не родной его язык. В народе существует предание о русском происхождении чаберлоевцев, что отчасти подтверждается характером этого поколения и даже чертами их лица.

Что племена населяющие Чечню одни и те же, говорит Ипполитов, «это бесспорно, но совершенно ошибочно мнение, приписывающее всему народу чеченскому и племенам этим единство, общность происхождения, между тем как каждое племя (тайпа) на самом деле считает себя происхождения по большей части различного». Так, например, фамилия Зумсой считает себя происхождения грузинского; Келой – тушинского; Ахшипатой – фиренческого, т. е. европейского; родоначальники фамилии Варандинской – выходцы из Хевсуретии. Многие фамилии считают себя происхождения греческого и т. д. Тем не менее, каково бы происхождение их ни. было, почти все общества чеченского народа имеют один язык, одни нравы и обычаи.

Местность, на которой поселились чеченцы, в физическом отношении не может быть рассматриваема как одно целое, потому что одна часть ее безлесна, безводна и почти необитаема, между тем как другая покрыта лесом, изобилует водою и усеяна жилищами. К первой принадлежит часть Большой Чечни, часть лежащая между Тереком и Сунжею и восточною границею Малой Кабарды, а ко второй все остальное пространство. К первой части, по своему безводию и недостатку леса, следовало бы отнести и северную часть Назрановского общества, если бы она не была одинаково заселена с Засунженским пространством. На всем протяжении между Тереком и Сунжею нет почти никаких источников кроме Горячеводского, известного у чеченцев под именем речки Мельчихи – на которой находится Горячеводское укрепление и аул Старый Юрт – и речки Нефтянки, берущей свое начало из нефтяных источников и перерезывающей большую дорогу в шести верстах от крепости Грозной. Несколько минеральных и теплых ключей, составляют всю водную систему этой местности. Такой важный недостаток был причиною того, что все население этой местности сосредоточилось по ее окраинам: по правому берегу р. Терека и левому Сунжи.

До 1840 года берега этих рек были усеяны большими чеченскими аулами, которые, по всей вероятности, не были бы оставлены жителями и по настоящее время, если бы они, из страха наказания за измену нашему правительству, не вынуждены были оставить свои дома, открытые и доступные нашим войскам, и искать спасения в вековых своих лесах за р. Сунжею. С удалением жителей Надтеречных и Надсунженских аулов, на всем этом пространстве осталось только три аула: Старый Юрт, Новый Юрт и Брагуны, сохранившие покорность и преданность русскому правительству.

Пространство это вообще гористо, пересечено оврагами и частью покрыто лесом. Два горных кряжа, незначительной впрочем высоты, тянутся на довольно большое протяжение. Один из них, пролегающий между р. Урухом и Ардоном, называется хребтом Кабардинским и прорезывается р. Тереком. Приближаясь к левому берегу р. Сунжи, он принимает название Сунженского и оканчивается крутым мысом у креп. Грозной. Другой хребет носит название Терекского или Надсунженского, и следуя вдоль правого берега р. Терека, при устье Сунжи, представляется как бы отрезанным от оконечности лесистого Качкалыковского хребта, составляющего крайний отрог Андийских гор.

Оба эти хребта не отличаются друг от друга ни по внешнему очертанию, ни по геологическому устройству, ни растительностью, ни, наконец, доступностью сообщения. «Высота их, равно как и крутизна их отлогостей, одинаковы: южный склон обоих хребтов круче и короче, а северные склоны, хотя также круты, но длиннее». Растительность также одинакова; сообщение чрез оба хребта одинаково затруднительно для следования повозок, по причине крутых подъемов и спусков, и наконец почва их, по глинистому свойству грунта и производительности, одинакова с почвою долин и отлогостей.

Все пространство, лежащее по ту сторону Сунжи, между этою рекою и подошвою Черных гор, составляет совершенную и обширную равнину (за исключением немногих возвышенностей), перерезанную множеством параллельных рек и речек, с шумом стремящихся преимущественно с юга на север и изрезывающих Чечню по разным направлениям. Две трети этой равнины покрыты строевым лесом или частым кустарником, в которых укрывалось почти все население Чечни. Исключив из всего засунженского пространства две трети пространства покрытого лесом, остальная треть составляет более или менее обширные поляны, на которых чеченцы имеют свои богатые обработанные поля и тучные луга, снабжающие жителей не только сеном, для прокормления их стад зимою, но и служащие изобильными пастбищными местами, для стад их горных соседей.

Все реки и речки, орошающие эту местность, вытекают по большей части из второстепенного, и только немногие из Главного снегового хребта, и вливают свои воды в р. Сунжу, составляя таким образом ее притоки с правой стороны.

К рекам, берущим свое начало из Главного снегового и Сулако-Терского водораздельных хребтов, принадлежат: Терек, Сунжа, Асса, Фортанга, Гехи, Мартанка, Аргун, Хулхулау, Гудермес или Гумс. Из всех этих рек, конечно, первое место занимает Терек, протекающий по Чечне около ста верст расстояния. Воды его стремятся с такою быстротою, что уносят деревья и ворочают огромные камни. Шум от волн его слышен за несколько верст. Переправа через эту реку если не окончательно невозможна, то сопряжена с большим затруднением, так как дно его изрыто быстрым течением. Все же остальные речки, орошающие Чечню, как, например: Ачхой, Валерик, Гойта, с ее притоками, и другие берут свое начало в Черных горах.

Реки, вытекающие из Главного и Сулако-Терского водораздельного хребтов, имеют тот общий характер, что протекают, за исключением своих верховьев, в довольно отлогих и одинаковой высоты берегах, текут быстро, по каменистому ложу, и образуют множество островов, а при устьях своих разделаются на несколько рукавов. Исключение из этого общего характера составляют только Сунжа и Асса, в особенности в своих верховьях. Берега этих двух рек по большей части круты, текут они одним руслом и почти не образуют островов; хороших бродов имеют мало и только в известных местах.

Глубина всех рек первой категории, при обыкновенной высоте воды, самая незначительная, и оне почти во всех местах, где только дозволяют берега, проходимы в брод; но при таянии снега, на тех горах, с которых они берут свое начало, а в особенности при сильных и продолжительных дождях, вода в них мгновенно и значительно возвышается, и самая мелководная речка в несколько часов получает значительную глубину, а на плоскости выступает из берегов и разливается. Бывают случаи, что в Сунже вода возвышается на полторы и две сажена против обыкновенного своего уровня. Тогда переправа через такие реки, как для пеших, так и для конных, делается затруднительною, если не по глубине, то по быстроте течения и ширине разлития. Быстрота течения причиною того, что вода почти всегда бывает мутною, но, не смотря на то, приятна на вкус и здорова. При полноводии и самое русло многих рек изменяется, чему причиною сильный напор воды и наносы ила и деревьев; с переменою русла изменяются, конечно, и броды, так что после каждого полноводия необходимо осматривать прежние броды и отыскивать новые. Устройство мостов через эти реки, при обыкновенной в них высоте воды, не составляет особенного труда, и самыми лучшими для того мостами признавались мосты на козлах, тогда как в полноводие устройство обыкновенных мостов и с устоями есть совершенно бесполезный. труд.

Речки, берущие свое начало с Черных гор, имея вид канав, по своим свойствам совершенно противоположны тем, которые вытекают из Главного хребта гор. Летом, в сухое время, когда первые значительно мелеют, последние, напротив того, получают наибольшую [376] прибыль воды от таяния в горах снега. Второстепенные речки текут довольно медленно в берегах, большею частию топких и по такому же топкому ложу, а потому имеют весьма мало бродов, но за то почти на всех дорогах переброшены через них мосты. Последние, по незначительной ширине речек, не требуют особенных усилий при постройке; устройство их несложно, тем более, что вода в таких речках не возвышается быстро ни от дождей, ни от таяния снега.

Леса этой местности, состоящие из крепких лиственных пород: дуба, бука, чинара, вяза, груши, вишни, черешни, лычи (дикая слива) и в особенности орешника, перемешанные с виноградником, боярышником и кизилем, покрывают почти всю Чечню и представляют летом непроходимую чащу. Местами попадаются обширные поляны, кое-где поросшие кустарником, на которых зреет хлеб и пасутся стада. Лес преимущественно растет на Черных горах и у подножия их, а также у устьев рек и речек, орошающих Чечню, в особенности же между рр. Мичиком и Шавдоном, Гойтой и Гехи. Средняя часть Чечни, по которой пролегает так называемая чеченцами русская дорога, от Куринского до Нестеровского укрепления, по большей части открыта, и только леса: Гехинский, Гойтинский, Шалинский, Автурский, Маюртупский и Качкалыковский, изрезывают эту часть Чечни узкими полосами, от 400 до 700 сажен.

Средняя часть, как более открытая, представляла более удобств для жизни, а потому здесь-то и было скучено почти все население; здесь находились известные по величине и богатству аулы: Бата-Юрт, Акаюрт, Маюртуп, Гельдиген, Автур, Герменчук, Шали, Большая и Малая Атага, Урус-Мартан и другие. По мере того, как наши войска стали двигаться по русской дороге, аулы эти стали пустеть, а жители переселялись в близ лежащие леса. До 1840 года, аулы все-таки сохраняли свой наружный вид и свою многолюдность. С возмущением же Чечни, все жители этих аулов расселились по лесам, растущим по Сунже и у подножия Черных гор, и огромные богатейшие аулы их совершенно исчезли. В настоящее время о существовании их говорят только остатки их садов. Самое густое народонаселение укрывалось в лесах, растущих у устьев рек и речек, протекающих по Чечне, в особенности же между рр. Гойтой и Гехи (куда переселилась в 1840 году большая часть надтеречных чеченцев) и между Джалкой и Качкалыковским хребтом, составляющим крайний отрог Сулако-Терского водораздельного хребта. Непрерывное движение наших войск в глубь страны и постройка на занятых местах укреплений заставляли чеченцев удаляться от нашей линии укреплений. Постепенно приближаясь к Черным горам, они расселились по различным их ущельям и по верховьям рек и речек.

На пространстве между речками Фортангой и Гехи Малая Чечня отделяется от обществ Галгаевского, Цоринского и Акинского двумя ветвями гор, составляющими продолжение главной отрасли северного склона. Та ветвь, которая имеет северо-западное направление и оканчивается горою Нох-Корт, придает гористый характер всему пространству, заключенному между рр. Фортангой и Нетхой, до бывших аулов Аршты и Ачхой. Другая ветвь имеет северное направление, пролегает между рр. Нетхой и Гехи и проникает внутрь Чечни своими отрогами также далеко, как и первая ветвь. Между рр. Гехи и Аргуном, отроги Главного снегового хребта вдаются в Чечню полукругом и отдаляются из нее в том месте, где р. Мартан прорезывает их. Сулако-Терский водораздельный хребет, отойдя от Главного Кавказского хребта, у горы Борбало, пускает на север длинные отроги гор, которые, своими ветвями и уступами, наполняют восточную часть Большой Чечни; вся же западная часть Чечни наполнена отрогами Главного Кавказского хребта. С северной стороны обоих хребтов и параллельно им пролегает второстепенный кряж, образующий как бы предгория или уступы главных хребтов и обозначающийся весьма резко крутым и почти обрывистым скатом к стороне последних. К северу же он пускает длинные, более доступные, отроги, изрезанные глубокими оврагами.

Из отрогов Сулако-Терского хребта, пролегающих по Ичкерии и Ауху и составляющих, так сказать, правый берег р. Аргуна, наиболее замечательны: Качкалыковский, замыкающий с запада Кумыкскую плоскость, и хребет, отделяющийся от горы Чабирли, разветвляющийся между Аргуном и Хулхулау и доходящий до кр. Воздвиженской. Горы, наполняющие всю местность между Хулхулау, Гудермесом и Аксаем, делают ее весьма гористою. Отделяющаяся от этой отрасли ветвь против Ведено и пролегающая по левому берегу Аксая до Герзель-аула, образует далее хребет, известный под именем Качалыковского. Между Аксаем и Акташем пролегают отрасли гор, отделяющиеся от хребта Джалдари-Меэр и доходящие до Хасав-Юрта. Эти-то отрасли и делают местность Ичкерии и Ауха покрытою горами довольно значительной высоты, с крутыми балками, так что сообщение между селениями производилось только по долинам рек, а поперечных сообщений через горы почти не существовало. Туземное население знало только о существовании вьючных дорог между аулами, и обыкновенный вид сообщения по ним была верховая езда. В настоящее время, трудами войск, покоривших Кавказ, прокладываются многие дороги для колесного сообщения.

Все горы, наполняющие Чечню, Ичкерию и Аух, покрыты строевым лиственным лесом, отчего, по наружному виду, и называются Черными, в отличие от снеговых, одетых постоянно в белую пелену снега. Северная часть Большой Чечни отделяется от Терека Умахан-юртовским хребтом, а в семи верстах от кр. Грозной, между Гойтой и Аргуном, стоят две отдельные горы, образующие собою знаменитое в истории Ханкальское ущелье. Горы эти были прежде покрыты густым лесом и служили лучшим притоном для хищников, нападавших на пограничные наши селения. Эти нападения и заставили Ермолова расчистить Ханкальское ущелье и, для устрашения хищников, поставить против него крепость Грозную.

В Чечне нет особенно низменных мест, хотя Большая и Малая Чечня и изобилует болотами. «Но образование этих болот скорее должно приписать постоянно влажной почве густых непроходимых лесов, нежели низменности тех пунктов, на которых они находятся».

Что касается до климата Чечни, то он сходен с климатом средней полосы России: здоров, летом бывают сильные жары, а зима довольно суровая, снежная, с морозами, доходящими до 200, так что большая часть рек замерзает, в том числе и Сунжа, за исключением только некоторых ее мест, отличающихся быстротою течения. В июне, июле и августе дни бывают весьма жарки, а ночи, напротив того, прохладны. Эти быстрые и ощутительные переходы порождают лихорадки и другие болезни. В Ичкерии и Аухе климат суровее, чем в остальных местностях, населенных чеченцами, и зима продолжительнее.

Климатические условия и производительность Чеченской плоскости вполне способствуют развитию хлебопашества в самых широких размерах, но в горных пространствах чувствуется значительный недостаток в удобной пахотной земле, так что жителям часто приходится прибегать к вырубке лесов для очищения мест под посевы.

Земли жителей гор состоят преимущественно из крутых покатостей, зачастую не дающих ровно никакой растительности, так что жители принуждены прибегать к приспособлению ее искусственным образом к тому, чтобы сделать ее способною к произрастанию хлеба, необходимого для их существования. «Вблизи жилищ, пишет г. Грабовский, встречаются искусственно устроенные террасы для посева хлебов. Нужно видеть эти террасы, чтобы судить о громадности труда, потребовавшегося на устройство их; оне находятся обыкновенно в таких местах, где сама природа отказала дать что-либо. Чтобы устроить площадку в 10—12 аршин длины и в 5 ширины, необходимо было горцу расчистить и сравнять выбранную для этого местность; но так как и после этого площадка кроме камня ничего другого не представляла, то понадобилось натаскать туда земли и вообще удобрить ее на столько, чтобы она могла приносить желаемую пользу. Конечно, все это удобно было сделать тому, у кого оказался на этот раз рабочий скот».