Переключение на силу. Как научиться видеть в детях сильные стороны, чтобы помочь им расцвести

Никогда не поздно переключиться на силу. И это не сделает ваших детей высокомерными или заносчивыми.

В прошлом году, после доклада на конференции по позитивной психологии, ко мне подошел мужчина, на вид около 55 лет, с седеющими волосами. Держался он уверенно и говорил прямо, что присуще обычно успешным людям.

Опустив обычные вежливые формальности, он начал с места в карьер: «Моя старшая дочь страдала от приступов тревоги в выпускном классе старшей школы, и я отвел ее к психологу. Он очень ей помог – в частности, примириться с моим разводом с ее матерью. Поэтому я понимаю, что для решения некоторых проблем психология может оказаться полезной. Но я не уверен, что подход к воспитанию с точки зрения сильных сторон, про который вы говорите, действительно стоит попробовать. Особенно я не представляю, как это может оказаться полезным для моих двух сыновей. Если я сосредоточусь на их преимуществах, не означает ли это, что я буду игнорировать их слабые места? Не кажется ли это немного нереалистичным? Не станут ли они тогда слишком самонадеянными?»

Мне очень часто задают подобные вопросы, и мы будем отвечать на них на протяжении всей книги. Но если сказать коротко: нет, нисколько!

Сильный ребенок – это ребенок, который опирается на свои достоинства, но одновременно осознает слабые стороны и работает над ними. Прочное чувство самоидентичности дает ему крепкую основу, чтобы признать у себя наличие сфер, над улучшением которых следует работать. Если в воспитании мы отталкиваемся от сильных сторон ребенка, это не значит, что мы игнорируем его слабости. Это значит, что мы видим его в другом, более масштабном контексте.

Давайте сразу проясним важный момент: воспитание с позиции сильных сторон вовсе не предполагает, что мы должны расточать детям ложные и чрезмерные комплименты, которые обычно приводят к самодовольству и нарциссизму[32]. Речь идет о заслуженной похвале, основанной на реальных преимуществах вашего ребенка. И так как ни один из нас не настолько хорош, чтобы все время проявлять только сильные стороны, будьте уверены, что вы не попадете в ловушку чрезмерной похвалы. Нет никакого риска вырастить эгоцентрика, который полагает, что занимает в этом мире особое положение. Упор в воспитании на сильные стороны убедительно доказывает точку зрения, что, хотя наши преимущества и делают нас уникальными, они не делают нас особенными, – потому, что у каждого есть свои преимущества. И в этом нет ничего из ряда вон выходящего. То, что действительно делает нас особенными – это умение использовать свою силу во благо себе и другим людям. В этом и заключается главная цель подхода с точки зрения сильных сторон.

Вы можете быть уверены, что климат в семье изменится в лучшую сторону. Но это не имеет ничего общего с созданием искусственно положительной, пропитанной сахарином среды, где дети не сталкиваются ни с какими сложностями. Обращение к сильным сторонам в воспитании поможет вашим детям добиваться успеха и расцветать в благоприятные периоды жизни. Одновременно это даст им способность легче переживать трудные времена. Любая неудача, если найти к ней верный подход, может укрепить ваших детей. Умение обратиться к своему внутреннему ресурсу силы в минуты неудачи – лучшее, чему вы можете научить своего ребенка. Как видите, я сама задумывалась над вопросами, которые задал мне этот сознательный отец. Мне нравится быть матерью. Я стою перед теми же дилеммами и заботами, связанными с воспитанием детей, и очень ценю возможность обменяться опытом с другими родителями.

Я задала еще несколько вопросов этому утонченному мужчине, чтобы больше узнать, что его беспокоит. Внезапно меня озарила догадка. Я спросила, не работал ли он когда-нибудь в саду? Оказалось, что да! Потом уточнила, что именно он делал, чтобы помочь своему саду расти. Он рассказал мне о режиме прополки; о сетке, которую использовал, чтобы не дать жукам съесть его розы, и о небольшом заборе, который установил, чтобы защитить некоторые особенно ценные растения. Этот мужчина действительно работал в саду. И моя метафора попала прямо в точку!

Я спросила, что он делал, чтобы растения были здоровы? Тут собеседник поведал мне о мульчировании; сезонной подрезке веток у деревьев; регулярном добавлении качественного верхнего слоя почвы, а также дорогом и, по его словам, очень надежном удобрении. Он даже предложил мне записать название. Совершенно очевидно, что я имела дело с человеком, с большой любовью и энтузиазмом ухаживающим за своим садом.

Мы обсудили, что в его заботе о саде было два важных направления. Первое – это та работа, которая помогала устранить препятствия для роста растений (например прополка сорняков). А второе – усилия, способствующие их укреплению (использование высококачественного удобрения). Получилась красивая ассоциация с воспитанием, основанным на развитии сильных сторон. Если мы хотим благополучного будущего для наших детей, то важно не только показать им, как устранять сорняки (слабые места), но и как добавлять удобрение (укреплять сильные стороны).

Поиск психолога для дочери был сродни процессу прополки. Но когда я попросила его вспомнить, что он делал, чтобы помочь дочери выявить и укрепить сильные стороны, мужчина задумался и покачал головой. «Я понимаю, о чем вы говорите, – сказал он. – Жаль, что я никогда не делал ничего подобного. Мне казалось, достаточно было решать ее проблемы, когда они возникали».

Когда я предположила, что все еще не поздно научиться взращивать в детях сильные стороны и уделять внимание не только прополке, но и удобрению, его лицо расплылось в улыбке. На прощание он тепло пожал мне руку.

Через шесть месяцев я получила письмо от этого резковатого, но все же любящего и преданного своим детям отца-садовника. Он писал, что покинул мой семинар с новым взглядом на воспитание. По его словам, первое время после нашей беседы он чувствовал себя опечаленным и виноватым, поскольку раньше пренебрегал сильными сторонами детей. И даже задумался: не причинил, сам того не сознавая, вред? Но затем вспомнил мои ободряющие слова и приступил к делу. Он обнаружил, что, вопреки опасениям, акцент на сильных сторонах отнюдь не превращал его мальчиков в слишком мягких или самонадеянных. А также поделился со мной, что еще никогда не был так близок со своей дочерью. Она стала намного чаще звонить ему из колледжа, чтобы поговорить. Сам он, как отец, вырос и чувствовал себя гораздо лучше. Мой новый знакомый поделился, что помощь детям в выявлении их сильных сторон помогла ему обнаружить его собственные родительские достоинства. К письму прилагалась фотография: он вместе с тремя детьми работает в саду.

Внимание отца к сильным сторонам детей изменило жизнь этой семьи. Оно совершенно по-новому их объединило и способствовало росту каждого. То же самое может случиться и в вашей жизни. Я убеждена в этом потому, что вижу, как это происходит снова и снова. Переключение на силу дает энергию родителям и развивает уверенность в детях. Такой подход помогает научиться обращаться к своим собственным богатым внутренним ресурсам вместо того, чтобы искать возможности решения проблем где-то на стороне.

Большинство взрослых делают все возможное, чтобы быть хорошими родителями. И если в воспитании вы не полагаетесь на сильные стороны своих детей, это не значит, что вы плохой родитель. Но я точно знаю, что этот подход поможет вам стать лучше. Он объединяет нашу родительскую любовь с последними достижениями науки, изучающей достоинства человека. И он призван дать детям прочную основу и оптимальный старт в жизни.

Старая модель

Наши представления о том, что значит быть «хорошим родителем», во многом сформировались в 1960-х годах под влиянием трудов Дианы Баумринд, профессора из Калифорнийского университета в Беркли[33]. Результаты ее исследований оказывали значительное влияние на родителей на протяжении полувека. Откройте большинство книг по воспитанию, и вы наверняка встретитесь с ее идеями теплоты, привязанности, личных границ и автономии.

Доктор Баумринд сосредоточивалась на двух параметрах воспитания[34]: «контроль» и «забота». Под «контролем» подразумевается та степень, в которой родители надзирают и устанавливают границы. Под «заботой» – родительский уровень тепла и привязанности. Она использовала эти два параметра, чтобы разделить родителей по стилю воспитания на три класса: «авторитарные», «потакающие» и «авторитетные»[35].

На одном конце спектра находятся «авторитарные» родители (холод/контроль). Обычно это строгие, жесткие и не любящие взрослые. В центре из внимания – стремление добиться послушания ребенка, а не забота о его потребностях.

На другом конце спектра – «потакающие» родители (теплота/свобода). Они сердечные и любящие, но им недостает правил и дисциплины. Если авторитарное воспитание – слишком жесткое, то потакающее – напротив, слишком мягкое. И родители обоих этих типов наносят ущерб ребенку.

Тем не менее, как обнаружила еще героиня старой сказки о Маше и трех медведях, существует и третий вариант, тот, что «в самый раз». Авторитетные родители (теплота/контроль) понимают эмоции и потребности детей, но при этом идут у них на поводу. Они устанавливают четкие правила и границы, но также готовы проявлять гибкость и поощрять независимость. Пять десятилетий исследований показывают, что из этих трех стилей именно авторитетное воспитание способствует росту самых приспособленных к жизни, наиболее дисциплинированных, находчивых и достигающих самых больших высот детей[36].

Сегодня благодаря достижениям в области позитивной психологии есть возможность усовершенствовать наш родительский стиль и сделать его еще более эффективным. Почему бы этим не воспользоваться?

Как я пришла к идее воспитания, основанного на сильных сторонах

Эта мысль впервые посетила меня в 2003 году, когда родился мой первый ребенок. Я как раз получила тогда ученую степень по организационной психологии и занималась реализацией на практике идей недавно зародившейся позитивной психологии. Мы в Высшей школе бизнеса и экономики Мельбурнского университета сотрудничали с компаниями, где собирали сотрудников в команды на основе сильных сторон и отслеживали динамику их совместной работы. Это не только улучшало показатели на рабочих местах, но и вносило перемены в личную жизнь руководителей высшего звена (главным образом мужчин). Я сбилась со счету, сколько раз мне говорили: «Это полностью изменило мою жизнь как босса, человека и родителя». Их жены подтверждали эти слова. Мне хорошо запомнилась праздничная вечеринка в одной крупной международной инвестиционной компании, когда жены представителей банковской элиты одна за другой подходили ко мне и благодарили за проделанную работу, добавляя с широкой улыбкой на лице: «Он так изменился!»

Испытав на себе всю силу концентрации на достоинствах, многие из руководителей также спрашивали себя: «И почему только я не узнал об этом раньше, в начале карьеры? Это действительно очень бы мне помогло».

Когда я впервые задумалась над этим вопросом, моей первой мыслью было: «Как нам задействовать сильные стороны новичков, только что вышедших из стен колледжа?» Потом у меня появились дети, они росли и гармонично развивались благодаря основанному на сильных сторонах подходу. И мне пришла в голову другая мысль: «Зачем начинать с двадцатилетних, когда можно начать с двухлетних?»

И вот однажды в пятницу вечером, сидя перед экраном телевизора, я объявила мужу, к его удивлению: «Мне пора начать работать со школами».

К счастью, у меня сложились прекрасные отношения с деканом Мельбурнской Высшей педагогической школы, доктором Филдом Рикардсом. Мы несколько раз в год встречались за чашкой кофе и почти каждый раз он, словно в шутку, интересовался: «Когда же вы перейдете ко мне работать?» «Никогда, – отвечала я. – Школы не моя специальность». Мне нравилось проводить время в могущественном мире транснациональных корпораций. И так продолжалось в течение многих лет, пока однажды я не сказала: «Ну, если у вас найдется подходящее для меня место, давайте это обсудим».

По какому-то «космическому совпадению» (или, во всяком случае, так мне хочется верить) в понедельник, последовавший непосредственно за моим пятничным заявлением мужу, мне позвонил декан. «Я нашел для вас место. Мне нужен человек, который разработает и внедрит совместную с государственной системой образования программу по развитию лидерских качеств в школах. Что вы об этом думаете?»

Я быстро прикинула, сколько потеряю в зарплате, и на какое-то мгновение позволила себе взгрустнуть о бонусах, с которыми мне неизбежно придется расстаться, покинув Школу бизнеса и экономики. (До свидания, премии; прощайте, командировочные; au revoir[37], секретарская поддержка; ciao[38], бесплатные капучино…)

«Да, – ответила я, – но лишь в том случае, если я смогу внедрить в эту программу идеи позитивной психологии, и мы обсудим создание центра, который будет реализовывать подход к обучению на базе сильных сторон в школах. Есть ли такая возможность?» К моей радости, он ответил: «Я думал о том же самом». Именно так в 2009 году зародился наш Центр позитивной психологии.

К тому времени, когда в 2011 году на той самой коктейльной вечеринке у меня состоялся судьбоносный разговор с Мартином Селигманом, я уже провела большую работу с учителями и детьми во многих школах по внедрению подхода к воспитанию с позиции сильных сторон. И теперь уже учителя, как раньше руководители компаний, часто рассказывали мне, какие перемены произошли в их классах, а также дома во взаимоотношениях с собственными детьми.

По вечерам я проводила в школах тренинги для родителей, и видела, что они вызывали огромный интерес. Мои исследования наглядно показывали, что акцент на сильных сторонах повышает успеваемость и степень благополучия учеников в школе[39]. Марти оказался прав: следующим логичным шагом для меня стало исследование эффектов воспитания с позиции сильных сторон в масштабе семьи.

Я начала с достаточно простой идеи, подумав, не может ли эффективное (т. е. авторитетное) воспитание находиться под влиянием третьего фактора, выходящего за рамки двух параметров Баумринд «контроль» и «забота», а именно, «фокуса в развитии». Я рассудила так: родители могут фокусироваться либо на недостатках, либо на сильных сторонах ребенка. Те родители, которые фиксируют внимание на недостатках, полагают, что лучший способ помочь детям стать в будущем счастливыми и успешными, состоит в том, чтобы помочь им исправить ошибки. Тогда, став взрослыми, они не будут ограничены своими слабостями. Те же родители, внимание которых сфокусировано на сильных сторонах, напротив, считают, что лучший способ содействовать развитию ребенка и воспитать из него счастливого и успешного взрослого заключается в том, чтобы выявить и развить положительные качества и преимущества.

Как выяснить, где находится именно ваш фокус в развитии? Вот упражнение, которое я делаю с родителями на моих мастер-классах. Оно даст возможность задуматься, на чем вы акцентируете внимание в воспитании:

Представьте, что перед вами кусок глины. Возьмите его и слепите своего ребенка (придайте материалу его рост, форму, знакомые очертания). Теперь сделайте шаг назад. Вы увидите, что некоторые части получились чудесно – они ровные, прочные, красивые и крепкие. Это сильные стороны вашего ребенка. Другие вышли хуже – они нечетко сформированы или не получились вообще, а где-то и вовсе зияют дыры. И это слабые стороны вашего ребенка.

Затем я прошу каждого из родителей подумать о своем ребенке и спроецировать его конкретные достоинства и недостатки на ту глиняную модель, которая у них вышла. «И что бы вы хотели сделать теперь, – спрашиваю я, – чтобы помочь вашему ребенку, когда он вырастет, стать счастливым и успешным взрослым?»

Естественное искушение для многих родителей – постараться заполнить пустоты, поскольку именно они в первую очередь привлекают наше внимание, и мы полагаем, что, если их не устранить, вся форма может разрушиться. И это фокус на слабых сторонах, или подход к воспитанию с точки зрения дефицита. Гораздо меньший процент родителей говорит о дальнейшей кропотливой работе над той прочной основой, которая уже есть. Они акцентируют внимание на сильных сторонах. Такое простое упражнение – быстрый и полезный способ помочь родителям понять, на чем они фокусируются в развитии своего ребенка: на недостатках или сильных сторонах.

В этом все и дело. Мы можем потратить много времени и энергии, устраняя вмятины и пустоты, сглаживая шероховатости в наших детях. Когда мы сосредоточиваемся на устранении слабых мест, пустот действительно становится меньше. Однако при этом мы не делаем ничего, чтобы укрепить сильные стороны наших детей.

Что бы произошло, если бы, вместо заполнения пустот мы потратили время и силы на доведение до совершенства тех частей, которые уже есть? Зияющие дыры исчезнут сами собой по мере того, как вы начинаете работать с частями, где глины в избытке. Достоинства вашего ребенка естественным образом заполнят те места, где раньше были пустоты.

В моей работе я часто встречала действующих из лучших побуждений авторитетных родителей, которые непреднамеренно блокировали развитие силы в детях, поскольку действовали с точки зрения дефицита, пускай и самым заботливым образом. Например, они:

• сосредоточивались на низких отметках ребенка, игнорируя при этом высокие;

• фокусировались на неустойчивом внимании ребенка и не замечали то, что его действительно увлекает;

• выговаривали ребенку за грубость, не вспоминая моменты, когда он вел себя вежливо;

• видели только то, что, рисуя, ребенок выходит за контуры, не отмечая его интересный выбор цветов.

Когда я провела выборочный опрос среди почти 10 тысяч подростков с просьбой оценить степень, в которой их родители основывались в воспитании на сильных сторонах, то примерно четверть оценили этот уровень как низкий, и еще около 20 процентов – как средний. Лишь чуть более половины из них охарактеризовали своих родителей как тех, кто опирается на их сильные стороны. Тем временем мои исследования доказывают преимущества подхода с позиции силы для подростков, демонстрируя:

• более высокий уровень удовлетворенности жизнью;

• большее количество положительных эмоций, таких, как радость и надежда;

• лучшее понимание детьми их собственных преимуществ;

• использование сильных сторон для своевременного выполнения домашних заданий;

• использование сильных сторон для решения проблем в дружеских отношениях;

• использование большего количества способов по предотвращению стресса;

• более низкий уровень ежедневного стресса[40].

Полученные результаты исследований подтвердили мою теорию, но у меня имелись также и глубоко личные мотивы для страстного интереса к воспитанию, основанному на сильных сторонах. Как и многие дети, я привыкла рассматривать себя через призму того, кем не являюсь – т. е. сосредоточиваться на собственных слабых местах, недостатках и ошибках. В какой-то мере это было просто частью воспитания в мире, одержимом слабостями. Но прежде всего на меня глубоко влияла психическая болезнь моей мамы. Мамина депрессия часто приводила к ее нестабильному поведению. Это сопровождалось резкими перепадами настроения: от печали – к потребности в поддержке; от эмоциональной опустошенности – к буйной ярости, которая нередко сопровождалась и физической грубостью. Обстановка в доме была хаотичной и непредсказуемой. Я не чувствовала твердой почвы под ногами. В порыве гнева мама могла сказать, что мы – причина ее болезни, и она от нас откажется. Я всегда была настороже, боясь, что она действительно уйдет. Как старший ребенок, я взяла на себя львиную долю ответственности за младших брата и сестру. Я также считала, что смогу сделать маму счастливой, но у меня не получалось. И я росла с убеждением, что, наверное, во мне есть что-то глубоко порочное, что служило причиной маминого несчастья и гнева.

Психиатр мамы не смог рассказать, что делать в такой ситуации, и мои родители решили, что лучший способ защитить нас, детей, – это не упоминать о депрессии вообще. Намерения их были самыми благими, но в итоге вышло так, что нам оказалось не с кем поговорить, когда события приняли пугающий оборот и маму отправили в больницу на лечение. Никто не помог нам понять, что происходит, нам не с кем было поплакать, некому было объяснить нам, что это не наша ошибка. Я чувствовала себя очень одинокой, и долгое время скрывала в себе бескрайнее море печали и вины.

Не поймите меня неправильно. В моем детстве были и счастливые моменты. Мы весело проводили время в летние каникулы. Папа и мама активно посещали со мной бассейн и проводили с нами много времени на разных спортивных мероприятиях. Они высоко ценили образование и помогли мне поступить в колледж – дар, за который я всегда буду им благодарна. Кроме того, мои родители упорно работали и привили мне сильное чувство трудовой этики. Они научили меня принимать различия между людьми как должное, мыслить широко. Мое детство сформировало во мне страстное желание стать психологом, и я была полна решимости, повзрослев, помогать людям и семьям, переживающим нелегкие времена.

В довесок к домашним трудностям в 15 лет я стала жертвой травли в школе. До того момента мне никогда не случалось становиться мишенью для хулиганов, но я всегда испытывала сильное сочувствие к другим детям, подвергавшимся буллингу. Я прекрасно понимала, что значит чувствовать себя отличной от других, как будто посторонней. И вот однажды, когда хулиганы пристали к одному из младших учеников в школьной раздевалке, что-то во мне вдруг щелкнуло, и я подумала: «Это нужно прекратить». Встав между обидчиками и их жертвой, я потребовала от них немедленно остановиться и по глупости добавила: «Почему бы вам не выбрать кого-нибудь, равного себе по размеру?»

В течение следующих восьми месяцев они обратили всю свою злобу без остатка на меня. С первой же минуты, когда я по утрам садилась в школьный автобус, и до того момента, когда вечером возвращалась домой, их издевки не останавливались – насмешки, вопли, толчки, пинки, дергание за волосы и, наконец, прямой остракизм. Они распускали обо мне ужасные слухи, подсовывали письма с угрозами в школьную сумку. Иногда мне звонили домой в середине ночи с местного телефонного автомата (благо, все это произошло задолго до наступления эпохи социальных сетей). Еще хуже были те вещи, которые они говорили о моей маме. Поскольку мы росли в небольшом городке, некоторые девочки знали о ее болезни. Но самое худшее случилось, когда они принялись запугивать мою младшую сестру. Это был тот единственный раз, когда меня видели плачущей.

Я старалась быть выше всего этого и не показывать, какую боль они мне причиняют. Однако это только усилило буллинг. После целого ряда нападений, когда мое лицо пытались поджечь сигаретой, а затем вырвали из ушей сережки, родители решили перевести меня в новую школу.

Горестей дома и в школе оказалось слишком много, и у меня развилась булимия. Я объедалась и думала только о еде. Казалось, что с каждым новым куском я заталкивала свои эмоции все глубже и глубже внутрь. В такие моменты для меня все притуплялось настолько, что невзгоды исчезали. Но вскоре подкрадывалось чувство отвращения к самой себе, вынуждая меня проходить болезненный процесс очистки организма. В течение семи лет вся энергия уходила на размышления о том, когда и сколько я смогу тайно съесть, чтобы затем избавиться от съеденного. Это был тяжелый и изнурительный период жизни.

Однажды, уже работая над диссертацией по психологии, я услышала лекцию одного из моих преподавателей о заболевании мозга, которое называется синдром Вернике-Корсакова[41]. Оно вызвано долговременным дефицитом витамина B. Ему обычно подверженыалкоголики, организм которых теряет со временем способность усвоения этого витамина. «Между прочим, – добавил он, – это может случиться и с людьми, страдающими анорексией или булимией, поскольку они также не получают достаточного количества витамина B».

Это случайное замечание сильно меня задело. Несмотря на все неприятности, моя сильная сторона, интеллект, дал мне возможность окончить среднюю школу, колледж, и вот теперь поступить в аспирантуру. Я не могла позволить себе лишиться всего из-за булимии!

Желая спасти свою единственную, как мне тогда казалось, сильную сторону, я обратилась за профессиональной помощью. Психиатр диагностировал у меня посттравматическое стрессовое расстройство и объяснил, как детские страдания влияли на химические процессы в моем мозге. Вместе мы проработали детские страхи и обиды. Я преодолела булимию. Это был важный первый шаг к исцелению, но путь на этом еще не заканчивался. Теперь, когда я не прибегала к перееданию, чтобы подавить свои чувства, годы скрытой печали и беспокойства переросли в ярко выраженную депрессию и тревогу, которые оставались со мной в течение целого десятилетия. Внешне я выглядела энергичной и успешной, но внутри представляла собой совершенную развалину, опустошенную и не уверенную в себе. Я брала лишнюю работу, чтобы подавить тревогу. Затем усталость и перенапряжение брали верх, и химические процессы в мозге снова обрушивали меня в депрессию. Вот такие американские горки.