Между ветром и песком

Одна лишь птица с алыми крыльями ждала дома молодого тоо, и ее он принес отшельнику.

– Чего хочешь ты, сын мой? – устало спросил старик, поглаживая шелковые перья. – Я отдал тебе всю мудрость, которую имел. Я не могу повести караван за тебя.

– Забудь про караван, – махнул рукой тоо. – Давай лучше выпьем и поговорим о вечном. Например, о бабах.

Отшельник радостно закивал и вскочил с лавки так, будто к нему вернулась молодость. Вот только она не вернулась, и, наступив на конец своей же бороды, старик рухнул вниз лицом – прямо на лампу с золотыми лепестками. Когда молодой тоо перевернул старика, тот уже не дышал, а птица с алыми крыльями вылетела в распахнутую дверь и скрылась в облаках. Если она и спела когда-то, то уже для другого.

Земля у хижины была скалистой и волглой, но отшельник заранее выкопал в ней могилу. Уложив его лицом к Ше-Бара и засыпав камнями, молодой тоо сел на порог и крепко задумался. Он размышлял всю ночь, а рано на рассвете, поблагодарив Харру за новый день, вернулся внутрь. В рассохшемся от времени сундуке нашел он нетронутый кошель с книрами. Его хватило бы, чтобы купить ящера и стать погонщиком в караване другого тоо.

Аори ткнули локтем в бок, и она с удивлением покосилась на соседа.

– Он каждый раз заканчивает эту историю по-разному, – прошептал арах. Прозрачные бусины глаз блестели от веселья. – А мораль ухитряется вывести одну и ту же.

– Посмотрел молодой тоо и на лампу, масло в которой уже догорело, но он знал, где старик держит запасы, и на ковер, на котором так сладко спать. И налил себе вина, и сел на лавку, и стало ему хорошо. И остался он в хижине, и отрастил постепенно бороду. И, когда слышал стук в дверь, обязательно отвечал “Войди, сын мой” и раздавал советы.

А где-то далеко-далеко, дальше застилающих тропинки облаков, шли караваны, и вели их тоо, что не искали простых ответов. Тоо, которые ошибались и исправляли ошибки, и этим становились сильнее. Тоо, которые сами прокладывали свой путь.

Шуким с улыбкой обвел взглядом свою большую семью. Уставшие, притихшие, они ненадолго оставили обычные заботы и мечтательно всматривались в огненные языки. Даже пламя, утомившись плясать на углях, потрескивало сонно и приглушенно.

Кто однажды поведет свой караван? Тоо не взялся бы угадывать. Но каждому из них он доверял свою жизнь.

Никто не струсил, никто не побежал, когда вспыхнуло черное масло. Даже чужачка, что сидит, опираясь подбородком на колени, и задумчиво водит по углям обгоревшей веточкой тавуки. Ей до невозможности тяжко в пустыне, но не ноет, не просит помощи. Еще не сестра, но уже нечто большее, чем случайная попутчица.

Почувствовав взгляд тоо, Аори подняла голову, и в ее зрачках заплясало пламя.

Шуким отвернулся и скомандовал отбой. И, когда чужачка даже не пошевелилась, подошел. Не вздыхая, как вздыхал, встречая глупость, а с затаенным ожиданием чего-то важного.

– Что неясного в моем приказе?

– Там кто-то бродит, – Аори скованно, но без откровенного страха мотнула головой в сторону тьмы за освещенным кострами кругом.

Тоо ее и взглядом не удостоил.

– Да. Духи бури.

– Демоны?

– Это одно из имен, и не самое верное, – когда Шуким наклонил голову, резкие тени на лице сделали его самого похожим на злое потустороннее существо. – Они приходят к кострам, чтобы вместе с нами почтить Харру. Чтобы слушать. И тот караван, что прогонит их, тот тоо, что поленится закончить день, как должно, встретит их снова, в сердце бури. И духам уже не хватит слов.

Аори зевнула, уткнувшись лицом в плечо – так устала, что даже руку поднять казалось непосильной задачей. Хотелось на четвереньках отползти под натянутый у бока ящера тент, а еще лучше – рухнуть прямо тут.

– Пустыня учит нас терпению и уважению, что суть одно и то же. К себе и всему, что в ней есть. И ты теперь – часть ее, Аори.

Часть… Мир живет в людях, а не в песках, тоо. И я благодарна ему за то, что больше не иду одна.

Сиэ спрыгнула в густые ежевичные кусты с поистине кошачьей грацией. Ни единой колючки не зацепилось за ее шерсть… то есть, одежду. Выбравшись из зарослей, измененная энергично замахала руками, но Аори предпочла спуститься по осыпающейся, извилистой, но все-таки тропинке, а не ломиться через лес напрямую.

Конечно, подруга не стала ее дожидаться. Умчалась вперед, туда, где между синих игл пробивались косые лучи света. Следом за ней Аори вышла на опушку и остановилась у одной из сосен, подставив лицо свету. Погладила кору… теплая, живая. Хвойный аромат пьянил, и Аори зажмурилась ненадолго.

Бесконечное лето. Время замерло в этом полдне, в этом запахе, в едва слышном поскрипывании веток на ветру, в солнечном луче, ласкающем щеку.

Улыбаясь, Аори переступила через перекрученный, шишковатый корень и вышла на уходящий вниз уступами утес. Измененная сидела на самом краю, подогнув под себя одну ногу и беспечно раскачивая другой, и подруга устроилась рядом, плечом к плечу.

Синее мерцающее поле расстилалось вдалеке, насколько хватало взгляда, и растворялось в сизой дымке у горизонта. Верхушки сосен чуть заметно покачивались на ветру, и иглы отблескивали в солнечных лучах. Как масло на сковородке, шкворчали многочисленные кузнечики, и горная речка, прыгая по камням у подножия скалы, вплетала веселый рокот в полуденный хор.

На широкой отмели Аори разглядела щекастого грызуна. Или, может, не очень щекастого, но яркие желтые пятна на мордочке придавали коричневому зверьку потешный вид. Сидя у кромки воды, он осторожно умывался, то и дело поглядывая вверх в поисках опасности. Людей на краю скалы он то ли не счел таковой, то ли просто не заметил.

За рекой начинался лес, а за ним, ясно видимые в чистом воздухе, поднимались крыши домов. В основном черепичные, выцветшие, но были там и стеклянные купола, и металлические шпили, и закрученные спиралью антенны, и некие и вовсе непонятные устройства, по которым то и дело проскакивали электрические разряды.

– Третий полис, – глядя вдаль, Сиэ сцепила руки в замок и потянулась. – Один из самых сильных городов.

– Он не кажется особо большим.

– Ну, в сравнении с Астралью – конечно. Но полисы растут вглубь, а не вширь.

Аори поерзала, вынула из-под себя небольшую шишку и запустила вниз. Та падала несколько долгих секунд, пока не исчезла в речных струях.

– Видела бы ты планету Теней! Один огромный город. Небоскребы, небоскребы… Сидят друг у друга на голове.

– Тени – самые странные существа, каких я встречала. Им удалось то, что не удавалось никому и никогда – перемещение сквозь реальность. И вместо того, чтобы жить, развиваться, осваивать другие миры, они как маньяки стаскивают их богатства в свой собственный. Зачем?

– Это их дом, – Аори искоса посмотрела на подругу. – Они уходили только потому, что верили, что вернутся.

– С полисами проще. Куда их ни перенеси, все равно тварей притянет к человеческой энергии. Уж лучше держаться вместе, прятаться вместе, сражаться вместе, если не осталось другого выхода.

Аори поежилась. За последнюю луну она узнала о Мишруми куда больше, чем хотела бы знать. И достаточно, чтобы понять, насколько повезло другим мирам. Людям в них… Да, на Астрали невесело во время прорыва, но изменяющие уничтожают демонов подчистую, и можно снова жить, не опасаясь, что останешься без ноги, наступив на тень.

На Мишруми демоны живут всегда. Мелкие и не очень, они пробираются через многочисленные разрывы пространства. Часть из них существует рядом с людьми, подъедая излишки энергии и порой нехотя помогая в мелочах. Прочие же уходят в дикие земли – охотиться на зверей и друг друга.

 И время от времени, без всякой системы и правил, твари сбиваются в стаи и мчатся туда, где тепло светится человеческая жизнь. Гон не отпускает до тех пор, пока демоны не исчезают, обессиленные. Нет у них вожака, чтобы направить удар или приказать остановиться. Так что самый простой способ выжить – не оказаться на пути стаи, когда она несется через город.

И не гулять по лесу в одиночку в остальное время.

– Так ты мне полис показать хотела?

Солнце, закончив с предварительными ласками, начинало ощутимо припекать макушку и исцарапанные колени. Прогулки по лесу не располагали к шортам, но Аори напялила их в знак непонятного ей самой протеста, равно, как и майку. Полчаса назад она даже была белой.

К Сиэ, как всегда, никакая грязь не цеплялась. Да и жара измененной не особо докучала – она, разве что, скрутила узлом рубашку на поясе.

– Почти. Посмотри вниз.

Аори посмотрела. Грызун на отмели уже напился, удалился в истрепанные водой кустики и теперь горбился там в процессе еще одного немаловажного дела.

– Невероятное зрелище.

Проследив за ее взглядом, Сиэ зашипела, ухватила подопечную за загривок, как котенка, и потянула вперед и влево.

– Ай-яй!

– Будешь брыкаться – с обрыва навернешься. Случайно. Измененным зрением смотри, балда.

– От балды слышу…

– Аор-р-ри!

Решив не доводить дело до смертоубийства, она прищурилась.

Разрыв реальности пульсировал примерно посередине между обрывом и рекой. Если как следует разбежаться по поросшему лишайником камню, наверное, можно и допрыгнуть. Попасть на Грань, добрести до точки выхода и вернуться на Астраль.

Можно и не допрыгнуть, тогда переместишься немного другим способом.

Аори передернула плечами, сбрасывая руку подруги.

– Это единственный разрыв в окрестностях базы. Остальные заштопали при строительстве.

– План бир?

– План ут, скорее. Все Искатели подключены к Нексусу и могут напрямую перейти.

– Кроме тебя.

– Ну и таких, как ты.

Аори поболтала ногами, рассматривая, как вода разбрасывает блики на перекатах.

– Есть хоть один подключенный в гвардии?

Сиэ мотнула головой. Арканиуму тяжко далось решение делиться с местными артефактами, и еще сложнее – обучать их основам изменения. Мишруми настолько сросся с Гранью, что многие мужчины обладали зачатками дара. Да, у большинства его не достало бы даже на пятисекундный щит, но и одна секунда может жизнь спасти.

Вот ребята и договорились с магистратами полисов, и каждый год обучали и тренировали гвардейцев. И, вместе с ними, некоторых изменяющих.

А вот женщин в гвардии не было. Ни одной. Если на Мишруми и рождались одаренные, то их дар был настолько слаб, что никто не успевал о нем узнать.

– Есть подключенные среди изменяющих. В основном, тех, кто сознательно удерживается от трансформации. Что-то мне подсказывает, с некоторыми из них ты еще познакомишься.

Блики на воде потускнели, когда солнце закрыло пушистое, как комок ваты, и такое же белоснежное облако. Оно плыло по небу медленно и величаво, словно королева в первом вальсе осеннего бала.

– Кто удерживается… Я не понимаю. Если можно стать сильнее, могущественнее, если можно оторваться от реальности и перестать быть ее инструментом – зачем отказываться?

Уголок губ Сиэ дернулся.

– А что, кто-то гарантирует все, что ты сказала? Мы все умерли и возникли заново, те, кто стали измененными. А сколько исчезло, растворилось в Грани? Скольких не приняла обратно реальность? Ты никогда не сможешь пережить изменение, милая.

– Потому, что я – женщина. Это неправильно, Сиэ. Несправедливо.

– Пошли, – измененная вскочила на ноги, и мелкие камни водопадом зацокали по уступам. – Пошли, пока окончательно не испортили такой хороший день.

Аори не шелохнулась.

Идти не хотелось. Хотелось… хотелось сидеть на краю обрыва, заправляя за ухо короткие пряди, когда ветер, расшалившись, бросает их в лицо. Слушать шум мелкой, но стремительной реки, разглядывать камни на дне сквозь призму зеленоватой воды. Вдыхать воздух, напоенный ароматом сосновой коры и высохших трав, и иногда, на самой границе чувствительности, улавливать долетающие от полиса металлические нотки. Считать разряды на его башнях и высматривать, не всплывет ли где неповоротливый цеппелин. Прежде Аори видела их только на картинках, и ей не терпелось встретить округлую махину вживую. Или даже прокатиться, когда-нибудь.

– Странно, – с задумчивой ехидцей протянула измененная. – Я думала, ты любишь купаться.

– Ага, с детства, – съязвила Аори, не до конца вынырнув из мечтаний. – Что?

– Тут море за поворотом.

– Обалдеть, – она вскочила, физически прямо ощутив, как прибывает энтузиазм. – Показывай.

Сиэ первой двинулась по краю утеса, перепрыгивая через упавшие ветви и балансируя на рубленых гранях камней. Аори ждала, что вот-вот среди них появится тропинка, но, похоже, давно никто не приходил сюда и долго еще не придет. Изменяющая, не пытаясь переплюнуть подругу, перла напрямик через подлесок, сокрушая рифлеными подошвами чахлые соцветия чабреца. Горький запах смешивался с сосновым, а кузнечики не глядя бросались врассыпную и немало этим пополняли локальную статистику суицидов.

Аори криво усмехнулась. Чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц… Впрочем, у кузнечиков есть какие-никакие крылья. Может, еще и выкарабкаются обратно к самочкам.

Склон постепенно понижался, сосны, задумчиво перешептываясь, отодвигались все дальше от края, речка подбулькивала им, солнце палило. Раздраженно смахнув со лба капли пота, Аори остановилась.

– Долго еще?

– Десять секунд не дотерпела, – измененная стащила ботинок и, прыгая на одной ноге, вытряхнула закатившийся камушек. – Пришли.

Подруга молча приблизилась. Раз Сиэ говорит, что здесь, на холме, есть море, значит, оно таки есть.

Оно, и впрямь, было. Прозрачное, бледно-голубое, слившееся с небом так, что Аори не заметила границы. Море постепенно наполнялось цветом, становилось почти черным ближе к устью впадающей в него реки и медленно, лениво облизывало скалы. Его кропотливая тысячелетняя работа дала свои плоды – изменяющие стояли на длинном каменном языке, протянувшимся вперед над волнами. Когда-нибудь основание истончится настолько, что больше не сможет удерживать его вес, и скала обвалится, взбивая море в густую пену.

Но не сегодня.

– Ты же не хочешь сказать…

– Ага, – измененная натянула ботинок обратно и, выпрямившись, нетерпеливо качнулась с пятки на носок и обратно.

– Сиэ, это просто… просто…

– Безумие? Конечно!

Порыв ветра разметал золотые волосы, она придержала их и улыбнулась подруге через плечо. Глаза, прежде наполненные отстраненной ленью, сейчас горели азартом.

Аори покачала головой, не находя слов, но от края не отошла. Глубина манила, предлагала сделать шаг, пережить свой страх и узнать, что будет потом. Не отвернуться, не уйти в безопасную неизвестность, как сделал бы любой разумный человек.

Изменяющая смотрела вниз, и видела, как рывком приближаются и остаются позади камни, как мир рассыпается на миллионы воздушных пузырьков, как они уносятся вверх и исчезают, как волны волокут опавшие листья над головой, как солнечный луч пробивается сквозь них и упирается в засыпанную илом корягу с двумя кривыми сучками, торчащими вверх. Аори создавала это будущее, не предсказывая, но полностью ощущая, каким станет для нее мир в этот момент.

– Ты перестала бояться, разве нет? – Сиэ приложила ладонь к щеке подруги, заглянула в глаза.

Аори отвела взгляд.

– Я не боюсь.

– Ты хочешь прыгнуть?

– Хочу.

– Тогда не останавливайся. Не думай. Исполняй свои желания, живи, радуйся!

Смешно нахмурив брови, Сиэ сделала Аори ручкой, отступила к краю и перемахнула через него вперед спиной.

Измененная еще и руки на груди сложить успела, словно недовольная учительница. У самой воды воздух видимо задрожал вокруг ее тела, тормозя падение, и, перевернувшись, Сиэ без единого всплеска скрылась под черной гладью. Спустя долгую минуту измененная вынырнула на противоположной стороне устья, запустила ботинками в сторону отмели и помахала Аори. Ветер отшвырнул крик в камни, и он рассеялся там гулким эхом. “Вай, вай, вай!”

И ветер же ринулся навстречу, когда изменяющая разбежалась и прыгнула, не глядя, куда упадет. Он позволил изменяющей ухватить собственные потоки тем небрежным и уверенным жестом, каким подхватывает нити кукловод. Послушной марионеткой он изменился, уплотнился, обнимая тонкое тело. Слезы брызнули из желто-карих глаз от холодного прикосновения, и ветер вытер их и унес вверх.

Он хотел бы опустить тонкое тело нежно, невесомо. Если бы она доверилась. Но изменяющая перевернулась в коротком полете, превратилась в метательный нож, брошенный умелой рукой.

И ветер стал ее острием. Он ударил по темной глади, прорубая в ней глубокий шрам. Две высокие волны плеснули вверх и секунду спустя опали и рассыпались, сомкнувшись над головой изменяющей. Ветер пометался немного над морем и, когда оно снова разгладилось, улетел, забыв ее, как забывал все и всегда.

Крохотные пузырьки воздуха нырнули вместе с Аори и тут же, напуганные чуждой стихией, унеслись вверх. Она осталась, не замечая, как сдавливает грудь на глубине. Лучи света пронзали воду темно-зеленого, бутылочного цвета. В ней медленно кружились потревоженные кусочки ила, коры, сосновых игл и оседали на… нет, не коряге с торчащими сучками. На искривленном металлическом каркасе, настолько огромном, что концы его терялись из виду. Он глубоко врос в дно, погнутые во всех направлениях балки изъела ржавчина и покрыли водоросли. Их длинные листья шевелились вокруг, будто лес, над которым когда-то летал величественный цеппелин.

Резь в груди стала невыносимой, и Аори изо всех сил оттолкнулась от балки, рванулась вверх, к свету. Она выпрыгнула из воды по пояс, схватила воздух открытым ртом и упала обратно, на спину. Сердце колотилось в ушах, а соленая вода, хоть и разбавленная речной, горчила на вкус.

А небо, синее и ликующее, раскинулось недостижимо высоко. Ни следа человека в нем. Даже белоснежный парусник, едва заметный у горизонта, никак не сможет покинуть привычную стихию и взлететь.

Аори выпрямилась и, широко загребая руками, завертела головой. Измененная, ничуть не беспокоясь о судьбе подопечной, уже выбралась на берег и растянулась на горячей гальке в одном белье. Одежда валялась рядом, и, похоже, у Сиэ не случилось настроения на фокус с высыханием.

Волны надежно держали тело на плаву, и Аори неторопливо подплыла к подруге и выбралась на берег. Она села рядом, опираясь локтями на камни, вытянула ноги и подставила солнцу лицо.

– Сиэ?

– А?

– Что здесь случилось? Цеппелин разбился?

– Не совсем. Его специально затопили.

– Зачем?

– Магистрат Третьего полиса испугался того, что создал. И избавился от него прежде, чем величайшее достижение стало величайшей ошибкой и величайшим горем.

– Почему просто не разобрать?

– Из уважения, может? Он заслуживал яркого ухода и долгой памяти.

– Он заслуживал долгой жизни, – дотянувшись до прибоя, Аори зачерпнула воды горстью и лениво плеснула на подругу.

Капли испарились на вспыхнувшей защите.

– Он был огромным искушением. Подчинить другие полисы, создать единое государство. Начать войну, не суметь или не успеть ее закончить, потерять все. Если меч слишком тяжел для поднявшей его руки, он упадет на голову владельца.

В задумчивом голосе Сиэ явственно проступили ехидные нотки.

Аори не к месту хихикнула – перед внутренним взором предстала сама измененная, с унылым выражением лица безостановочно роняющая на себя блестящую железяку.

– В общем, голоса Магистрата разделились ровно поровну… и решающий отдали тому, кто изобрел дирижабль. Кто его построил. Гениальный инженер, почти никто не сомневался, что он выберет сохранить жизнь своему детищу. Но традиции вопияли, так сказать. А он неожиданно прозрел.

– В смысле?

– Понял, что создал не сказку, не чудо, а вещь. А вещами обязательно пользуются. Вот и то, чем дорожил, к слову, больше, чем собственным единственным сыном, который, выросши, оставил тебе шрам на память.

Аори невольно почесала едва заметный рубец возле мизинца. Сиэ несколько раз порывалась его убрать, но изменяющей зачем-то нужно было напоминание о собственной глупости.

– Это совпадение?

– Да прямо. Мне показалось, тебе нужно увидеть, что происходит с этим миром. Кстати, а ты знаешь, – Сиэ подвинулась поближе, – что без одежды купаться куда удобнее?

– Эта мысль не приходила тебе в голову до того, как сигать с обрыва, а не после?

– И карабкаться обратно босиком? Ну нет.

Пальцы Сиэ коснулись пуговицы на шортах Аори. Изменяющая моментально открыла глаза и перехватила запястье подруги.

– Не надо.

– Тебе нравится валяться в мокром?

Улыбнувшись, Сиэ высвободила руку и пригладила волосы. Они уже высохли, то ли от магии, то от ли солнца, в такую жару неплохо подходящего на эту разрушительную роль.

Перевернувшись, измененная устроила подбородок на кулаках.

– Смешно, да? Всегда хотелось узнать, как оно.

– И как? – спросила измененная без особого интереса.

– Ерунда какая-то, – вздохнула Аори, стянула и, сморщив нос, высоко подняла истекающий водой ботинок. – В следующий раз надо брать с собой ласты.

Ботинок шлепнулся на гальку, следом за ним – второй. Покосившись на подругу, Аори поднялась и выпрямилась, подставляя тело ветру и солнцу. Но стоять просто так ей быстро наскучило, и изменяющая, шагнув в прибой, уперлась левой ступней в правое колено и широко раскинула руки, балансируя. Море лизало щиколотку прохладным языком, и его ласковые прикосновения ничуть не мешали наслаждаться покоем и видами.

Хм, с такого ракурса определенные части Сиэ выглядят неприлично притягательными. Прямо-таки неодолимо. Уснула она, что ли?

Не меняя позы, Аори медленно, беззвучно наклонилась к воде, зачерпнула еще одну горсть…

– Даже и не думай, – буркнула измененная, не оборачиваясь.

– Ты что, глаза на спине отрастила? – подруга разочарованно разжала пальцы.

– Больно надо, – фыркнула Сиэ. – Чтоб ты, и замолчала больше, чем на минуту? Сушись давай. Поосторожнее с обувью.

– А у тебя, если что, какой размер?

Сдавленно хрюкнув, измененная вскочила на ноги одним ловким прыжком. Подхватив ботинки, она подбросила их в воздух, словила и поставила обратно на гальку абсолютно сухими.

– Дальше сама.

– Вот вырасту, – пообещала Аори, провожая взглядом тающее в вышине облачко пара, – и тоже научусь.

– Куда вырастешь, в ширину?

– Да! – выйдя из воды, она попыталась стащить майку по-мальчишечьи, через голову, и благополучно запуталась в липнущей к телу ткани. – Ужасно хочу порасти прямо сейчас… Да ваших демонов вдоль и поперек!

Содрав ненавистную одежку, Аори чуть было не запулила ей куда попало, но, перехватив насмешливый взгляд измененной, расправила и ак-куратненько разложила на камнях. Следом отправились и шорты.

Облачка в исполнении Аори получились неубедительными, ощутимо тухлыми, и оставили одежду чуть влажной. Но, по крайней мере, без “конструктивных особенностей”, которыми прежний учитель саркастически называл попытки замаскировать разницу между “задумано” и “так получилось”.

– Одевайся уже! У нас небольшое задание в полисе, а потом, так и быть, зайдем в таверну.

– А, может, в обратном порядке?

– Не-а.

– Ты злая.

– Ага-ага, – хмыкнула Сиэ, натягивая брюки.

– И бесчеловечная.

– Удивительное открытие. Шевелись уже, если не хочешь топать на своих двоих.

– А есть варианты?

– Конечно, – довольно усмехнулась измененная.

Узкая дорога вилась вдоль побережья, словно пьяная змея. Кое-где в раскатанных колеях виднелись лужицы соленой воды, и Аори пробиралась по обочине следом за беззаботно насвистывающей подругой. Вместо сосен тут росли деревья с толстыми искореженными ветвями, с которых серо-зеленой паутиной свисали длинные пасма лишайника. Свежий морской запах сменился непередаваемым ароматом болота, и изменяющая нервно оборачивалась на каждый влажный шлепок за спиной.

Перед очередным поворотом Сиэ подняла руку и остановилась.

– Тебя в полисе еще не видели, а вот меня узнать не должны.

– Изменишься?

– Да, – голос Сиэ, и без того низкий, стал еще глубже.

Аори опустила взгляд. Ей не хотелось изучать, как именно изменение превращает тело подруги во что-то иное.

– И как мне тебя называть?

– По фамилии, так точно не запутаешься. Она не самая редкая на Мишруми, – измененная повернулась и, шагнув к Аори, коснулась ее щеки. – Не всегда желания сбываются так, как ты ждала, да, милая?

Она едва удержалась, чтобы не отшатнуться. Мужчина со стянутыми в хвост русыми волосами искривил губы в знакомой ироничной улыбке и, отпустив Аори, широкими шагами двинулся вперед. Одежда Сиэ сидела на нем, как влитая, даже лучше, чем на прежней владелице.

Наверное, потому, что таков и был план.

– Что за задание? – кое-как взяв себя в руки, Аори поспешила следом.

Она уже пыталась задавать этот вопрос, но Сиэ отмахивалась, обещая рассказать, когда придет время.