У Судьбы на поводке

Я подхватываю Катю на руки в тот момент, когда она начинает сползать на пол. Кажется, это становится нашей традицией. Усаживаю ее на скамеечку в прихожей.

– Катя, что с тобой? Давление? Сердце? Воды принести?

Я в панике, я не знаю, чем можно помочь. Расширенные зрачки, бледное лицо – да что с ней такое?

Постепенно она приходит в себя – румянец возвращается на щеки, Катя делает глубокий вдох, затем выдыхает и говорит:

– Со мной все в порядке, ты можешь идти. Спасибо за помощь, но лучше будет, если ты уйдешь.

Да что же это такое?! Ну совершенно невозможно с ней разговаривать.

Дальнейшие попытки наладить контакт ни к чему не приводят – Катя как упрямый ребенок отказывается со мной разговаривать, на все вопросы отвечает только одной фразой:

– Я прошу тебя уйти.

В конце концов, я сдаюсь и ухожу, всерьез обеспокоенный Катиным здоровьем.

Кстати, забыл спросить у Кати, кто из моих друзей посмел назвать моего ребенка «ублюдком»? Да и вообще, еще много о чем хотел ее расспросить, но наш разговор куда-то не туда повернул и я не успел. А теперь она замкнулась в себе окончательно.

Придется все-таки наведаться к Светке, благо теперь у меня есть ее новый адрес.

19

Дима

Настоящее время

Город готовится встретить Новый год, до которого осталось несколько дней – деревья сверкают разноцветными гирляндами, в скверах и парках праздный народ рассматривает световые инсталляции. По пути к Светланиному дому встречаю целую толпу Дедов Морозов и Снегурочек – они рассаживаются по машинам – спешат поздравить народ с Наступающим Новым годом. Настроение постепенно идет в гору, наверное, так влияет предпраздничная атмосфера, царящая вокруг. Кто бы что ни говорил, а Новый год для большинства россиян – это самый что ни на есть народный праздник, ни один другой не дотягивает до новогоднего размаха. Это пора ожидания чуда и возвращения в детство – в то время, когда чудеса являлись чем-то само собой разумеющимся.

У нужного мне дома несколько мальчишек лепят снеговика – почти забытая в наше время зимняя детская забава. Снеговик у них получается слегка кособоким, но зато очень милым и даже франтоватым – на голове у него соломенная шляпа, на месте глаз черные солнечные очки, а в качестве носа традиционная оранжевая морковка. Снеговичок похож на слегка подгулявшего курортника, магическим образом перенесшегося с какого-нибудь пляжа Майами в заснеженную Сибирь.

Проникаю в подъезд под предлогом доставки цветов, звоню в дверь Светкиной квартиры. Хозяйка открывает дверь и разглядывает меня недоуменно.

– Вам кого?

– Света, привет. Не узнаешь?

Она внимательно вглядывается, затем произносит сакраментальную фразу:

– Посмотрите, какого красивого дяденьку к нам примело! Какими судьбами? Откуда адрес знаешь?

Ехидство так и сочится из каждой фразы. Подозреваю, что и здесь я – персона нон грата. Но попытаться-то стоит.

– Света, мы можем где-то спокойно поговорить?

– О чем?

– О Кате и о Даньке.

Прищурившись, Светлана протягивает:

– Ах вот оно что! А что это ты вдруг заинтересовался ими?

– Свет, я только недавно узнал, что у меня есть сын.

– Мог узнать и раньше, у тебя все возможности были для этого. Но, видимо, не было желания. Так что не вижу причины, почему мы должны продолжать этот разговор.

– Света, у меня была причина уехать. С Катей я пытался поговорить, но она ничего и слушать не хочет. И рассказывать ничего не желает.

– И правильно делает. Я бы на ее месте вообще тебя сразу с лестницы спустила.

– Если ты о той смс-ке якобы от меня, в которой я отправляю Катю на аборт, то я клятвенно заверяю – я ее не писал! И предвосхищая твой вопрос – я не знаю, кто ее мог написать.

– Ну если не ты, тогда тот, кто имел доступ к твоему телефону в тот день. Вспоминай. А вообще удобная позиция – сказать «я не знаю». Как-то не внушает доверия. Знаешь, что? Езжай-ка ты обратно в свою Москву и не отсвечивай тут. Кате было сложно очень, но она справилась и теперь они с Данькой живут себе счастливо в своем мирке. Подумай, нужен ли ты им? Явился, не запылился. Ты сейчас ребенка взбаламутишь, наобещаешь ему с три короба, а потом опять пропадешь.

Понемногу я начинаю злиться. У меня такое чувство, что обе эти дамочки принимают меня за какого-то недозрелого инфантильного придурка, который сам не знает чего хочет.

– Что тебя заставляет думать обо мне в таком ключе? Я похож на идиота, у которого ветер в голове и нет ни малейших понятий об элементарной порядочности? Это во-первых. А во-вторых, может, пригласишь меня домой, и мы не будем развлекать соседей нашими разборками?

Светка фыркает:

– Еще чего! Я кого попало домой не приглашаю. К тому же, у меня мама приболела, а твое присутствие доставит ей неудобства. Так что говори, что хотел и проваливай. А на твой первый вопрос я отвечу так: да, ты похож на идиота, у которого ветер в головушке, ведь иначе ты бы не сделал то, что сделал.

– Да не отправлял я ту СМС-ку! – Рявкаю я.

Из приоткрывшейся соседней двери появляется голова какого-то божьего одуванчика и старческим дребезжащим голосом интересуется у моей собеседницы:

– Светочка, может, милицию вызвать?

Я разворачиваюсь к одуванчику и невежливо заявляю:

– Полицию, бабушка, полицию! Теперь милиция так называется! Но вызывать ее не надо, мы сами разберемся!

Светка меня поддерживает:

– Да, баба Оля, спасибо за беспокойство, но все в порядке! Молодой человек сейчас уйдет, ему давно пора.

Старушка что-то ворчит еле слышно, но все же скрывается где-то в недрах своей квартиры.

Светка заявляет мне:

– Даже если СМС не писал, все равно повел себя как полный придурок – уехал, ничего никому не объяснив, не оставив контактов. Оставил Катю одну разбираться здесь со всеми проблемами. Ты же просто наигрался в семейную жизнь и сбежал, даже не поинтересовавшись, что здесь осталось после тебя. Разве так поступают взрослые ответственные люди?

Я молчу, мне нечего ответить на это. Теперь, про прошествии стольких лет, я понимаю, что тогда нужно было проявить настойчивость и поговорить с Катей, высказать ей все свои претензии, извиниться за свои косяки. Надо было поддерживать какую-то связь, а не обрубать все концы так, как это сделал я. По крайней мере, я был бы в курсе, что у меня в этом городе растет сын.

Снова предлагаю Свете пойти куда-нибудь в кафе, поговорить.

– Никуда я с тобой не пойду, Дмитрий. Я тебе не союзник. Если Катя не захотела с тобой разговаривать, то мне тем более незачем это делать. Ты сейчас все, что угодно можешь наговорить, только веры твоим словам нет.

– Я хочу участвовать в жизни сына! Мальчику нужен отец, ты ведь взрослая неглупая женщина, должна понимать такие вещи.

– Вопрос в том, понимаешь ли их ты? Или опять наиграешься во взрослую семейную жизнь и забудешь о том, что мальчику нужен отец? Вот что важно, а не те банальные вещи, которые ты мне сейчас тут излагаешь.

– Опять двадцать пять! Света, если бы я знал, что у меня есть сын, я бы ни за что его не оставил! Возможно, мы бы даже с Катей были бы вместе, даже несмотря на ее измену!

Светка смотрит на меня округлившимися глазами:

– Катька? Измена? Это что-то новенькое. Не расскажешь, где и с кем? А то как-то неправильно получается – я, ее лучшая единственная подруга, не в курсе этих душераздирающих подробностей.

Закатываю глаза.

– Ну да, а Игорек Нефедов – это не измена, конечно. Это видимо, так, для здоровья.

– Слушай, Дима, я не знаю, о ком ты говоришь. Да и знать не хочу, если честно. Зато я знаю точно – Катя и адюльтер вещи несовместимые. Если бы ты знал Катю лучше, ты бы это понимал так же отчетливо, как я. Ты, видимо, совсем не понял, с кем тебя судьба свела! У Кати отец ушел из семьи, когда она еще совсем маленькой была, ушел к другой женщине. Для нее измена – это неприемлемая вещь, она очень болезненно к таким вещам относится. Так что ты, Дима, глупость сейчас сморозил. С чего ты вообще решил, что Катька тебе изменяет?

– Мне видео прислали, так что я своими глазами видел, как твоя святая подружка трахается с одним из моих знакомых. Если бы я не знал этих двоих, то подумал бы, что это отрывок из дешевого порнофильма.

– А кто тебе видео прислал?

– Не знаю, тогда у меня не получилось это выяснить, к сожалению. А есть разница?

– Ну ты сам подумай – зачем кому-то ни с того ни с сего отправлять тебе эту порнушку? Это же надо снять и отправить тебе. Причем отправить так, чтобы ты не смог найти отправителя. Все-таки это немного хлопотно, согласись. Значит, отправитель хотел взамен чего-то от тебя добиться, какой-то реакции, действия. Видимо, добился. А зачем? Ты не интересовался этим?

– Ну возможно, это Нефедов отправил, или его дружок Черкасов. Уж не знаю, зачем. Но они оба скоты и развлечения у них, соответственно, были скотскими. Но ведь факта измены это не отменяет?

– Да фигня это какая-то! Не знаю, кто там был на этом видео, но я не верю, что Катя. Слушай, чего ты меня втянул в эту дискуссию? Какой в ней смысл, ведь столько лет прошло. Катя или не Катя, теперь все равно – вы давно чужие люди.

– Я хочу разобраться.

– Да поздно уже разбираться. Наломал дров, теперь разбираться надумал. Иди у этого своего Нефедова спроси, может он чего интересного скажет. Кстати, кто это? Я его знаю?

Светкины доводы весьма разумны, я и сам склоняюсь к тому, что надо бы нанести визит наркоману Нефедову, пока он еще не отбыл в мир иной. Вряд ли после пребывания в наркологическом диспансере он долго продержится чистым. Опустившиеся наркоманы без поддержки обеспеченных родственников мрут как мухи, ибо вынуждены использовать для получения кайфа самое низкокачественное дерьмо, какое только можно найти. Так что жизнь каждого из них может прерваться в любой момент. И Нефедов не исключение.

Светлана с любопытством смотрит на меня – ждет ответа, кто такой Нефедов.

– Нет, ты его не знаешь, скорее всего. Если не врешь, конечно. Был у меня такой знакомый. Точнее, даже не мой знакомый, а приятель моего знакомого, мы в одной компании время от времени крутились. Мерзковатый типчик, мажор, папа у него был в разное время и депутатом, и чиновником. Может, слышала – пристрелили его папашу несколько лет назад во время каких-то разборок.

Света задумчиво смотрит на меня.

– Нет, не слышала. Как-то не слежу за местными разборками, мне это неинтересно.

– Свет, я хотел бы узнать, что здесь происходило после моего отъезда. Ромка, мой приятель, рассказал мне, что Катя в травматологии лежала. Почему?

– Не наглей, тебе это зачем знать?

– Я знаю, что это была попытка изнасилования. Почему Катя не обратилась в полицию?

– А почему восемьдесят процентов женщин по статистике в таких случаях не обращаются в полицию?

– И почему же?

– Потому что там из жертвы любят делать провокатора. Это в цивилизованной стране женщина, подвергшаяся насилию, может обратиться в полицию без страха, что там ее назовут шлюхой и попеняют на то, что надела платье не того цвета, чем и спровоцировала насильника. Поэтому наши женщины в полицию идут нечасто. Кстати, по статистике до суда доходит только 3% уголовных дел по данной статье. Ни одной женщине не хочется, чтобы после пережитого еще и имя ее полоскали грязные рты. Но мне другое интересно – как у тебя язык вообще поворачивается начинать разговоры на эту тему? Не ты ли оставил беременную от тебя девушку развлекать своих охуевших от безнаказанности друзей? Вот они и развлеклись.

– Чего??? Ты, Светлана, что-то несусветное несешь. Каких друзей? Ты в чем меня пытаешься сейчас обвинить? Я, по-твоему, вообще какой-то конченый моральный урод, что ли?

Светка криво усмехается, трет руками покрасневшие глаза. Мы так и переругиваемся у порога ее квартиры, наверное, все соседи уже в курсе нашей Санта-Барбары. Уж старушка-божий одуванчик точно в курсе.

Внезапно дверь Светланиной квартиры приоткрывается и в образовавшуюся щель выглядывает женщина:

– Светочка, что же ты гостя держишь за дверью? Пригласи в дом, чаем напои. Какая ты у меня негостеприимная все-таки.

Света вздыхает:

– Мам, это не гость и он уже уходит, ему некогда.

Во мне внезапно просыпается дух противоречия, и я нахально заявляю:

– Нет, я, пожалуй, еще задержусь. Мы еще не все обсудили.

Вижу, как Светка покраснела от негодования и испытываю по этому поводу злорадное удовлетворение. Будет знать теперь, как нормальных людей моральными уродами обзывать.

Вхожу следом за Светой в квартиру, представляюсь Светланиной маме:

– Добрый день! Прошу прощения за незапланированный визит, неотложное дело заставило меня заявиться к вам сегодня без звонка. Я – Дима, Светланин давний приятель.

– Зоя Николаевна, Светочкина мама. Очень приятно познакомиться. Да вы проходите, садитесь. Сейчас чаю выпьем, у меня есть запасы замечательного китайского чая. Подруга снабжает время от времени. А то я, знаете ли, редко вижу новых людей, все дома в основном сижу. Теперь я пенсионерка, да и давление частенько высокое. Мы вот все со Светочкой вместе. Иногда Катенька в гости приходит. Катя – это Светина подружка. Такая хорошая девушка, они с детства знакомы. Вы, может быть, и Катеньку знаете?

В этот момент я понимаю, что напротив меня за кухонным столом сидит кладезь бесценной информации. Светка корчит недовольные рожи за спиной у Зои Николаевны, а я их игнорирую и продолжаю разговор с этой замечательной женщиной:

– Да, с Катей я тоже очень хорошо знаком.

– Ой, такая замечательная девочка! И сынок у нее такой хороший – Данечка, такой смышленый добрый мальчик! Все время кому-нибудь помогает – живность всякую очень любит. Наверное, ветеринаром станет, когда вырастет. Катеньку-то жалко как! Как такую девушку можно было бросить, да еще с ребенком! Странный народ эти мужчины, вы уж меня извините, Дмитрий! Это не в ваш огород камень, просто удивляюсь – ну чего еще надо людям? Такая девочка – умная, красивая, воспитанная, добрая и так ей не повезло! А я вот все жду, когда моя Светочка замуж выйдет, внуков мне родит. А то знаете, между нами говоря, возраст уж такой, что хочется внуков успеть понянчить. Я уж ей говорю – Света, даже если не получится замуж, то можно же и без мужа родить. Сейчас это не предосудительно. Вот во времена моей молодости, знаете, было, конечно, нехорошо, когда молодая женщина без мужа ребеночка рожала. Некоторые люди осуждали. А сейчас совсем другое дело! А я бы помогла с ребеночком-то! И ночами бы вставала к нему, и днем бы присматривала. Мне что еще делать, пенсионерке-то?

Света наконец-то решается прервать Зою Николаевну:

– Мам, ну что ты! Разве интересно Дмитрию слушать про наши семейные дела?

Зоя Николаевна смущается:

– Ой, и правда, что это я! Заболталась совсем. Ну вы уж тут без меня дальше, не буду в ваши молодые разговоры лезть. Пейте чай, вот варенье малиновое – сама варила, малина собственного производства, садовая, вкуснющая!

– Спасибо! И правда, очень вкусное варенье! В магазине сейчас таких сладких ароматных ягод не купишь. Ваше варенье – это прямо-таки привет из детства какой-то!

Довольная Зоя Николаевна уходит к себе в комнату, а Светка плюхается на стул напротив меня и шипит:

– Ты к моей маме в доверие не втирайся! Ишь ты, варенье ему понравилось! Допивай чай и проваливай, откуда пришел.

– Ну уж нет! Сначала ты мне все расскажешь. Мы же на самом интересном месте остановились – ты что-то говорила о том, что я якобы оставил Катю развлекать каких-то моих друзей. Можно поподробнее – что все это значит? И о каких друзьях идет речь?

20

Дима

Настоящее время

Меня не покидает ощущение, что я помимо своей воли стал участником какой-то драмы. В мое отсутствие здесь происходили некие события, ключевую роль в которых приписывают мне. И роль эта мне категорически не нравится.

Мы со Светой сидим на ее кухне, пьем чай с малиновым вареньем и я жду от нее ответов на мои вопросы, коих назрело немало. Я коварно задумываю заявиться сюда в то время, пока Света будет на работе, и пообщаться вволю с Зоей Николаевной. Сдается мне, что та может мне рассказать много интересного о Кате и о моем сыне.

– Света, ну что, расскажешь или нет? Меня обвиняют во всех смертных грехах. Я уже объяснил, почему я уехал – из-за Катиной измены. Но признаю, что неправ – надо было еще тогда до конца прояснить некоторые моменты.

Светлана молча слушает, видно, пытается принять какое-то решение. А я снова воскрешаю в своей голове то, что чувствовал тогда, то, из-за чего поспешил уехать, ни с кем не прощаясь.

Катькина измена подкосила меня под корень, я был словно не в себе. Ревность – это мерзкое чувство, но когда она еще и подкреплена доказательствами, становится просто невыносимой обузой. Ощущение того, что тебя предал и над тобой посмеялся самый дорогой и близкий человек – это не то, что можно пожелать кому-либо. Разве что злейшему врагу.

Я несколько раз пытался встретиться с Катей, чтобы извиниться за то пьяное насилие, а потом плюнул на это дело. Не хочет – и не надо. Еще месяц у меня ушел, чтобы подготовиться к переезду. Я бы уехал и раньше, но подготовка время от времени перемежалась кратковременными запоями – иногда с друзьями, иногда в одиночку. Мог ли я во время одного из запоев отправить ей ту злосчастную СМС? Я задаю себе этот вопрос, но у меня нет четкого ответа. Когда я услышал об этой истории с СМС-кой в первый раз, я был уверен, что не мог я ничего подобного написать. А сейчас я начинаю в этом сомневаться. Может ли быть так, что под влиянием алкоголя, гнева, ревности и обиды, из желания побольнее уязвить, я все-таки написал то сообщение? Я не знаю. Ведь я смог изнасиловать любимую женщину. Отсюда возникает вопрос: а что еще я могу сделать в подобном состоянии? Вдруг я в пьяном угаре решил, что ребенок не мой и написал эту херню? А наутро даже не вспомнил о том, что Катя сообщила мне о ребенке и о том, что я написал ей в ответ? Но тогда возникает следующий вопрос: почему в моем телефоне не было этих СМС? Куда они подевались? Их удалил я или кто-то другой? Признаюсь честно – некоторые из запойных дней я вспоминаю с трудом, лишь обрывками.

Алкоголь – враг человечества. Слава Богу, что теперь я практически не пью. Разве что когда приезжает какая-нибудь китайская делегация. Тогда приходится притворяться лихим гусаром, которому выпить ящик водки как два пальца об асфальт. Да и не был я никогда любителем выпить, только когда Катя мне изменила…

Но вернемся к нашим баранам. Вижу, что Света перестала злиться, смотрит на меня изучающе. Через пару секунд она выносит вердикт:

– Ладно, расскажу тебе в общих чертах.

Я аж дыхание задерживаю, чтобы не спугнуть. Боюсь, что оба уха у меня сейчас как у слона – два огромных локатора-лопуха.

Светка продолжает:

– Катя, когда узнала, что беременна, решила сразу тебе сказать. Вы же были уже в ссоре – сначала она не хотела с тобой говорить, потому что обиделась на тебя. А когда решила сообщить о своем интересном положении, трубку уже ты не поднимал. Тогда она написала тебе СМС, в котором сообщила, что ждет ребенка. Ответ от тебя пришел через несколько дней, он поверг Катю в глубочайшую депрессию. Я почти месяц не могла вытащить ее из дому, пока, наконец, она не решила, что хочет услышать это от тебя лично, глаза в глаза. Я ее отговаривала, но она не слушала меня. В тот день я собиралась пойти вместе с ней, проводить хотя бы до твоего подъезда, но она сбежала раньше, чем я вернулась с собеседования. В следующий раз я увидела ее уже в травматологии через несколько дней. Я не сразу поняла, что произошло, сама Катя не хотела рассказывать. Спустя какое-то время по обрывочным сведениям мне удалось выяснить, что в тот день она пошла к тебе – в ту квартиру, где вы жили вместе. Там ей сказали, что квартиру ты продал и уехал. По дороге к своему дому Катя встретила твоих приятелей. В надежде узнать у них твои новые контакты, она села к ним в машину. Они повезли ее в какой-то поселок, заявив, что теперь она должна обслуживать их, что это ты так распорядился, что тебе не нужен ублюдок от Катьки, и нечего тебя разыскивать, ибо такая шлюшка тебе ни к чему, ты себе в Москве лучше найдешь. Ну это не мои слова, это их слова, как ты понимаешь. К счастью, был день и когда они заехали в поселок, Кате удалось выпрыгнуть из машины. Кто-то из местных это увидел и тем самым спугнул мразей. Ну а потом – травматология и так далее. Тебя она больше не разыскивала, само собой разумеется. Наоборот, перестала пользоваться соцсетями, оборвала все контакты с вашими общими знакомыми. А как только представилась возможность – переехала жить в другой район.

– Значит, Кате знакомы эти упыри?

– Знакомы. Она боялась, что они снова будут ее преследовать. Но вроде бы ничего подобного не было. Она бы мне рассказала. После выписки из гинекологии Катя из дома практически не выходила, только на собеседования и в поликлинику. Первое время я ее сопровождала, а потом, когда на работу устроилась, у меня уже не было такой возможности.

–Она не говорила, как их зовут?

– Имен она не называла, только прозвища. Смешные такие прозвища – Штепсель и еще какое-то, такое же странное.

Я впадаю в некоторый шок. Штепсель? Это же Нефедов. Зачем ему это делать, если он был Катькиным любовником? А про ребенка он откуда узнал? Чертовщина какая-то. Ладно, это все я у Нефедова и выясню. Если он еще окончательно свой мозг в канализацию не спустил.

Самое позорное во всей этой ситуации то, что ни Свете, ни Кате я не могу с уверенностью заявить, что я не говорил ничего из того, что приписали мне мои якобы «друзья». Может, я по пьяной лавочке им что-нибудь наболтал, из чего они смогли сделать выводы, соответствующие их уровню ментального развития?

– Ясно. Спасибо, Света. Я не хотел, чтобы что-то подобное произошло с Катей, правда, не хотел. Я выясню все – и про СМС, и про остальное. У меня к тебе просьба будет…

– А не много ли ты хочешь? Еще и просьбы теперь…

– Много, я знаю. Но я все-таки попрошу. Мы сегодня с Катей разговаривали, и я ляпнул кое-что, за что мне до сих пор стыдно. Я так не считаю на самом деле, но Катя обиделась, разумеется.

– И что же ты ляпнул?

– Что ей нельзя доверить воспитание ребенка…

– Это почему же нельзя?

– Да я так не считаю! Она спросила, кто такой Нефедов, я разозлился…

– И после этого ты не считаешь себя моральным уродом? По-моему диагноз налицо.

– Да не хотел я такое говорить, само вырвалось! Это я от злости. Ляпнул, а потом уж поздно было. Согласен, я – придурок. Ты передай ей мои извинения, пожалуйста. Со мной она не хочет говорить.

– И правильно делает. Я бы вообще тебя взашей выгнала после этих слов. Что думаешь дальше делать?

– По меньшей мере, стать Даньке отцом. Я пока не знаю, как это осуществить, чтобы никому вреда не принести, но отступать не намерен. Хоть ты и принимаешь меня за какого-то инфантила-вертихвоста.

– Ну-ну, посмотрим.

Возвращаюсь в отель уже очень поздно вечером. Юлька спит, прижав подушку к животу и разметав волосы по подушке. Рядом на тумбочке лежит ее телефон и какой-то женский журнал для беременных. Завтра обязательно свожу ее посмотреть местные достопримечательности, хотя бы тот же парк – и есть на что посмотреть, и для здоровья полезно. Воздух там сосновый, достаточно чистый, даже несмотря на то, что вокруг раскинулся промышленный город! Территория парка огромная, фактически он плавно переходит в лес через несколько километров, поэтому напоенный сосновыми ароматами воздух тут ощущается явственнее, чем выхлопы от автомобилей и выбросы из заводских труб.

Смотрю на спящую жену и пытаюсь проанализировать, что же все-таки я чувствую к ней. Желание позаботиться, тревога за ее здоровье, симпатия и даже нежность – все это есть, но это совершенно не то, что я чувствовал когда-то по отношению к Кате. Не тот градус, не тот накал страстей, нет того почти болезненного чувства в груди и постоянной потребности прикасаться и ощущать рядом, нет того ощущения душевного родства.

В какой-то момент понимаю, что если бы сейчас в постели лежала Катя, я бы без всяких размышлений лег рядом, обнял ее сзади, снова вдохнул запах ее волос и не отпускал бы до утра, ласкал и любил до полного своего и ее изнеможения, до того состояния, когда все мышцы расслаблены, а тело и голова кажутся пустыми и легкими. Катя никогда не чуралась экспериментов в сексе, в этом вопросе она доверяла мне полностью и подчинялась беспрекословно, мы с ней были словно на одной волне. Эта ее способность принимать меня абсолютно таким, какой я есть, со всеми моими сексуальными аппетитами, в любой позе и любым способом, возбуждала меня в ней неимоверно. Я чувствовал, что это полностью, абсолютно, навсегда моя женщина.