У Судьбы на поводке

Интересно, а у Кати тоже был токсикоз, когда она была беременна Данькой? Наверняка, так и было, но меня не было рядом и некому было ее поддержать.

Снова по кругу – я возвращаюсь к одной и той же мысли: какого хера она мне не позвонила и ничего не сказала? Цаца гордая, бл…ть. Теперь мы все оказались в идиотской ситуации, как в смешном водевиле – я, Катька, Юлька и Данька. Ну мы взрослые, ладно – сопли утрем и дальше жить будем. А дети? Им как объяснить? Они ведь подрастут, вопросы начнут задавать. Наверное, Данька уже задает, он ведь большой, через пару лет в школу пойдет. Ох, Катя, Катя! Ребенку ведь не только продукты нужны, но еще и лекарства время от времени – все дети болеют, и витамины, и фрукты, и одежда, и игрушки. А еще сейчас уйма всяких детских групп развития – учись, чему хочешь, были бы деньги. В нашем детстве не было такого разнообразия, конечно. Как они выживали все это время? Вряд ли зарплата курьера или оператора колл-центра была настолько велика, чтобы прокормить себя и ребенка. На все эти вопросы мне может ответить только Катя.

Мы с Юлей пробудем в городе несколько дней, в один из вечеров выберусь к бывшей и мы обо всем поговорим. Жене обо всем расскажу попозже, когда хоть какая-то ясность будет. Не хочется ей переживаний добавлять, но и молчать смысла нет – Даня будет неотъемлемой частью моей жизни, так какой смысл скрывать его существование? Юля не ревнивая. Скорее всего, потому, что между нами не было и нет какой-то особенной страсти, только ровные и теплые отношения. Однако вряд ли найдется такая жена, которая с воодушевлением воспримет известие о том, что у мужа где-то на стороне уже есть ребенок. Тем более, жена, которая в настоящий момент пребывает в интересном положении.

Я прошу Иришку забронировать авиабилеты и отель для нас с Юлей.

Я до сих пор слегка не в себе от восторга и волнения – через несколько дней я познакомлюсь с сыном, которому уже пять лет. И я не знаю, чего мне хочется больше – расцеловать Катерину за этот подарок или придушить за то, что я получил его только сейчас.

17

Катя

Настоящее время

До Нового Года всего несколько дней, Данька, как все пятилетние дети, ждет Деда Мороза с подарками. Мне ждать нечего, поэтому в подарок я сама себе заказала через интернет электрический чайник. Наш старенький агрегат вчера сломался, поэтому пришлось понести незапланированные в скромном семейном бюджете расходы.

Смешиваю в чашке муку и яйцо – собираюсь приготовить нам с Данькой пиццу по рецепту из интернета, причем готовить я ее буду в мультиварке. Данька скачет рядом, пытаясь мне помочь. Слава небесам, сегодня никто из домашних растений не потребовал свою долю теста, поэтому в кухне относительно чисто.

Через полчаса пицца готова и мы с сыном начинаем дегустацию. Хм, неплохо получилось! Данька довольно жует второй кусок, облизывая пальцы.

– Даня, перестань пальцы облизывать, некрасиво. Вот, держи салфетку!

– Мам, ну вку-у-усно же!

– Ты руки мыл, кстати?

– Конечно, мыл! Даже с мылом! Тогда можно облизывать?

Горестно вздыхаю. Светские манеры – не наш конёк.

Внезапно кто-то звонит в дверь. Кого еще принесла нелегкая? Наши все дома. Светка, что ли? Вроде бы она сегодня к нам не собиралась, и так бедная каждый день как на работу ходит. Когда ж этот гипс-то снимут, а? Надоел хуже горькой редьки. Сама измучилась и людей измучила, как будто у них своих проблем нет.

Данька несется к двери с крейсерской скоростью. Я на костылях пытаюсь его обскакать, но куда уж мне! Остается только строго прикрикнуть:

– Даня, не открывай дверь без меня!

В ответ слышу:

– Мама, а вдруг это Дед Мороз? Пока ты дойдешь до двери, он не дождется и уйдет. Я тогда без подарка останусь.

– Данька, Дед Мороз в новогоднюю ночь приходит с подарками, сейчас же не новогодняя ночь.

– Ну и что? А в прошлом году в садике Дед Мороз не в новогоднюю ночь был, помнишь? И подарки нам дарил! А был, между прочим, день и еще совсем не Новый год!

Ну и что на это можно возразить? Аргумент-то железный. Действительно, если в прошлом году Дедушка Мороз приходил 27 декабря, то почему в этом году ему не поступить так же?

Наконец, добираюсь до двери и смотрю в глазок. Смотрю и глазам своим не верю. Какого черта ему здесь надо опять? И Данька дома так некстати. Что же делать????

Снова трезвонит в дверь.

Данька нетерпеливо скачет вокруг меня, громко вереща:

– Мама, открывай скорее! Вдруг это Дед Мороз!

Ну что за дети пошли – никакой конспирации!

Нехотя открываю дверь. Надеюсь, что незваный гость не обратит на Даньку внимания.

Смотрю на Диму вопросительно, приподняв одну бровь – мол, чего надо?

Данька, увидев, что у посетителя ни бороды, ни посоха, ни шубы, разочарованно здоровается и убегает в комнату.

Дима, отодвинув меня в сторону, как в прошлый раз, входит в квартиру. Кажется, это уже вошло у него в привычку. Нет, ну каков наглец, а? Каждый раз как к себе домой.

– Здравствуй, Катя!

– Здорово, коли не шутишь. Какими судьбами на этот раз?

– Пришел вот тебя и сына проведать.

В этот момент замечаю в его руках какой-то яркий сверток, явно из магазина игрушек.

Что-то мне нехорошо, накатывает какая-то слабость, сердце колотится как бешеное, а руки трясутся. Я опираюсь о стену, дурнота накатывает – кажется, меня сейчас стошнит. Слышу обеспокоенный голос:

– Катя, тебе плохо? Что с тобой? Подожди, давай помогу…

Чувствую, как он подхватывает меня на руки и несет куда-то. Тут же, как черт из табакерки, выскакивает воспоминание о том, как он тащил меня в спальню в нашу последнюю совместно проведенную ночь. Я стараюсь не поднимать шума, чтобы не испугать Данечку.

– Катя, куда идти?

– В гостиную. Вот сюда. – Показываю рукой на открытую дверь в гостиную. К счастью, Данька у себя в комнате – слышно как разговаривают мультяшные персонажи. Дима опускает меня на диван, а сам усаживается в кресло напротив. Кажется, мне уже лучше – я просто перенервничала, вот и все. Наверное, давление из-за этого упало. Или поднялось. Ну или что там с давлением обычно происходит?

Дима куда-то выходит, но через минуту возвращается с кружкой воды. Делаю несколько жадных глотков, ставлю кружку на журнальный столик рядом с диваном и, наконец, спрашиваю:

– Кто тебе сказал, что Данька твой сын?

– Никто, я сам узнал. Да это же очевидно, стоит только на него взглянуть.

– Давно знаешь?

– Недавно, несколько дней всего.

– Вот значит, как. И что думаешь делать?

– Что за странный вопрос? Кать, почему ты мне ничего не сказала?

– А почему я должна была тебе об этом говорить? Ты свое отношение выразил ясно и недвусмысленно, поэтому я решила, что лучше тебе в жизни Даньки не участвовать.

– Как ты могла это решить в одиночку? Этот вопрос, наверное, обоих родителей касается? Как ты думаешь? Я очень сожалею о том, как поступил тогда с тобой. Я был пьян, хоть это не оправдание, знаю. Но я был настолько зол на тебя, что… Да я просто в ярости был! Я хотел извиниться перед тобой на следующий день, но ты не брала трубку, и нам так и не представилось больше случая поговорить.

– Извиниться? Ты действительно считаешь, что извинений было бы достаточно?

– Я не знаю. Нет, наверное. Но, что бы я ни сделал, о ребенке ты должна была мне сказать.

Димка очень напряжен, похоже, что этот вопрос его очень волнует. С чего бы это? Раньше мы не нужны были, а теперь вдруг понадобились. Странно. Очень странно.

Откровенно говоря, я сейчас плохо помню, что было после того, как мне пришло смс от Димы, в котором он отправлял меня на аборт. Я пребывала в каком-то сомнамбулическом состоянии, могла и телефон выключить, и просто забыть поставить его на зарядку. Так что может, он и не врет о том, что пытался мне позвонить. Но так ли важно это сейчас? Он сам отправил меня избавиться от ребенка, а теперь мне же высказывает претензии?

Жаль, что нельзя орать! Чтобы не напугать Даньку, приходится шипеть страшным нечеловеческим шепотом:

– Да ты не охренел ли, Ланге? Ты заявляешься спустя шесть лет, и начинаешь вещать о том, что я тебе что-то должна? Если я что-то и должна, то это спустить тебя с лестницы. Но я пока не в состоянии, к сожалению. Так что ты приходи недели через три. А если сама не смогу, то позову кого-нибудь в помощь. Вот и сочтемся. Раз должна, то надо отдавать, конечно. Впрочем, могу сейчас авансировать – имею непреодолимое желание воспользоваться костылем с целью, осуждаемой уголовным кодексом.

Он вдруг подлетает ко мне, хватает за плечи и начинает трясти:

– Катя, не зли меня! Моему сыну пять лет, а я ни сном, ни духом. Да, я сменил номер телефона, но ведь есть же соцсети, в конце концов. Есть общие знакомые. Сейчас при желании кого угодно можно разыскать.

– Да хватит меня трясти уже, придурок! Ребенка испугаешь, папаша недоделанный. Психику подлечи сперва, прежде чем к ребенку подходить.

Димка тут же отлетает обратно в кресло.

– Да, ты права, извини. Я не подумал, что Данька в соседней комнате. Не привык еще к мысли, что у меня сын есть. Взрослый почти. – Тут он снова выразительно, с осуждением, смотрит на меня.

– И все же, кто тебе сказал про Даньку?

– Ромка рассказал, что видел тебя в гинекологии, когда там Олеська лежала. Олеся – это Ромкина жена.

Смутно припоминаю, что действительно, одновременно со мной на сохранении лежала Олеся. Правда, в то время я почти ни с кем не общалась, тем более не хотела общаться с друзьями Димы. Поэтому всякие поползновения девушки войти со мной в контакт старалась всячески пресекать – делала вид, что ушла в себя навсегда.

– Ну и что? Мало ли, зачем я там лежала?

– Я решил разузнать побольше.

– Слушай, Дим, ты бы ехал обратно в свою Москву, а? Ну чего тебе тут надо? Мы тебя не трогаем и ты нас не трожь. Тебе раньше ребенок не нужен был, а тут вдруг понадобился. Звезды, что ли не так встали? Или, может, моча не в ту сторону потекла? Или, ты как в фильмах, лишился способности иметь детей и уцепился за единственного наследника? Ты сейчас наиграешься в куклы и свалишь опять, а мне что делать? Как потом Даньке объяснять, куда ты делся?

– Что значит – не нужен был? Что ты несёшь? И вообще, хватит юродствовать, у нас серьезный разговор, а ты придуриваешься. Мне кажется, ты раньше умнее была.

– Раньше я дурой была доверчивой, в сказки верила. Сказка про Золушку оказалась банальнейшей пошлятиной – принц свалил в закат, оставив Золушку с пузом. Ну это часто бывает, не я первая, не я последняя.

– Я, Катя, что-то совсем тебя не понимаю. Ты не сказала мне о беременности, а теперь упрекаешь в том, что я свалил в закат. Типичный образчик женской логики.

Чувствую, что сейчас лопну от злости. Нет, каков подлец! Он еще меня упрекать будет в отсутствии логики!

– А что твоя хваленая мужская логика говорит о том, что ты сначала отправил меня делать аборт, а спустя шесть лет явился требовать объяснений? Ты велел мне избавиться от ребенка, а теперь верещишь о том, что я тебе о нем ничего не сказала! Да, не сказала! И правильно сделала! И ты бы никогда не узнал, если бы не этот чертов Рома с его Олесей! Она мне еще там, в гинекологии надоела со своим сочувствием. А мне не надо! Понимаешь? Не надо вашего сочувствия! Единственное, что я хочу – это держаться подальше от тебя и твоих гнилых друзей. У тебя никакого права нет приходить сюда и чего-то требовать! Убирайся вон! Я тебя к ребенку на пушечный выстрел не подпущу!

Я чувствую, что меня несет. Я не могу остановиться. Я пыталась быть спокойной и выдержанной, я хотела вести диалог со сдержанностью и хладнокровием английской леди. Но, блин, опять ничего не вышло. Не леди я, что ж теперь! Слезы текут по щекам, я стираю их рукой. Только бы Данька не вошёл сейчас, он очень расстраивается, когда я плачу.

Вдруг Дима пересаживается ко мне на диван и обнимает меня за плечи. А потом начинает укачивать и успокаивать. А меня нельзя успокаивать – я себя жалеть начинаю и еще сильнее реву. Поэтому я пытаюсь вырваться из его объятий и отсесть подальше. Наконец-то у меня это получается. Какое-то время мы оба молчим. Я пытаюсь привести себя в порядок, но боюсь, это не так-то просто. Мне нужно умыться холодной водой. Я поднимаюсь и ковыляю в ванну. На пороге гостиной оборачиваюсь и, шмыгая носом, говорю:

– Не смей подходить к ребенку, пока меня не будет.

Зеркало в ванной отражает распухшую физиономию с маленькими заплывшими глазками и красными щеками. Красавица, ничего не скажешь. На фоне Димы вообще невыигрышно смотрюсь. Он за прошедшие годы внешне если и изменился, то к лучшему – стал выглядеть еще более мужественным и харизматичным. Диму не назовешь красавчиком, но у него очень располагающая внешность, женщинам такая нравится – у них создается впечатление, что перед ними мужчина, на которого можно надеяться и которому можно довериться. Впрочем, это очень обманчивое впечатление – я уже имела возможность в этом убедиться.

Умывшись холодной водой, возвращаюсь в гостиную. И замираю на пороге. В гостиной Данька расспрашивает Диму о том, кто он такой и с какой целью явился. Теперь, глядя на них обоих, я замечаю, как разительно они похожи друг на друга. Действительно, для установления отцовства здесь не требуется никакой экспертизы.

Дима замечает меня и растерянно объясняет:

– Катя, тут вот Даня подошел со мной познакомиться. Представь нас, пожалуйста.

Надо отдать ему должное – не заявил ребенку в лоб о своем отцовстве. Запишем плюсик в карму.

– Данечка, это мамин друг, с работы, дядя Дима. Он пришел узнать, как у нас дела и скоро ли меня выпишут.

Одновременно за спиной сына корчу Диме страшные рожи, чтобы не вздумал опровергать мои слова. Вижу, что он еле сдерживается от смеха.

Данька деловито интересуется:

– А что, маме скоро на работу опять надо будет ходить?

Дима серьезно ему отвечает:

– Еще не скоро, сначала гипс снять надо. А это только после Нового года будет.

Сын расцветает:

– Это хорошо, что не надо на работу. Мама, может, мне тоже сделаем гипс, и я не буду в садик ходить? Тогда мы вместе будем дома сидеть. Ты будешь делать пиццу каждый день. Заведем хомячков, или даже можно собаку завести. Мам, а если завести двух собак, у них тоже родятся маленькие детки, как у хомяков?

И тут же, не дожидаясь ответа, мечтательно добавляет:

– Ой, здорово! Мне Пашка обзавидуется, если у меня будет и гипс, и восемь собак. Дядя Дима, а вы еще к нам придете? Приходите, если у собак родятся дети, то надо будет с ними сидеть, они же еще маленькие будут.

Еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. Дима, кажется, в некотором подобии комы – похоже, что с детской непосредственностью и любознательностью он столкнулся впервые. Тут он, наконец-то приходит в себя и протягивает Даньке приготовленный подарок.

– Даня, это тебе подарок. С наступающим Новым Годом!

– Ой, спасибо! Хорошо, что вы не Дед Мороз. Дед Мороз свой подарок подарит еще и у меня будет два подарка!

Даня достает из коробки машинку, судя по всему, с дистанционным управлением. Не знаю, сколько она стоит, но думаю, немало.

Со злостью смотрю на Диму. Он что, решил ребенка подкупом взять?

Тот лишь пожимает плечами:

– Это всего лишь машинка.

Ну ладно, с этим мы еще разберемся. Отправляю Даню в его комнату:

– Данечка, ты иди поиграй пока. Нам тут еще обсудить кое-что нужно.

Данька радостно несется к себе в комнату, прижимая к груди новую игрушку. Я растерянно смотрю ему вслед и вдруг слышу вопрос:

– Катя, о каком аборте шла речь? Будь добра, поясни. А то что-то я совсем ничего не понимаю.

18

Дима

Настоящее время

Я примчался к Кате сразу же, как оказался в городе, оставив Юлю в гостинице отдохнуть с дороги. В последние дни она что-то совсем расклеилась, удивительно, что не передумала ехать со мной. С моей стороны нехорошо оставлять беременную жену одну в гостинице в незнакомом ей городе, но мое желание как можно скорее увидеть сына было слишком велико, слишком непреодолимо.

Я и так ждал две недели, не мог вырваться раньше – перед Новым годом всегда дел невпроворот. Кроме того, хотелось получить как можно больше информации от службы безопасности, прежде чем ехать к Кате и сыну.

Забавный мальчишка – прибежал знакомиться сразу, как только увидел, что мама скрылась в ванной. Судя по всему, очень смышленый и любознательный.

С сожалением смотрю, как Данька убегает к себе в комнату, и задаю вопрос, на который очень хочу получить ответ:

– Катя, о каком аборте шла речь? Будь добра, поясни. А то что-то я совсем ничего не понимаю.

Вижу, как у Кати начинают раздуваться ноздри, ну все – сейчас я увижу огнедышащего дракона. Она яростно шипит:

– И ты еще смеешь спрашивать? О каком аборте? О том, на который ты меня отправил. Или будешь утверждать, что ничего такого не было?

– Конечно, не было. Что я, идиот что ли?

Катя с прищуром, подозрительно смотрит на меня. Потом вдруг ни с того, ни с сего интересуется:

– А за что ты извинялся тогда?

– Как за что? За ту ночь. Ну за последнюю, когда я…

– Можешь не продолжать, я поняла. Только не поняла, за что ты со мной так. Что я тебе сделала? Если надоела, так бы и сказал. Я бы спокойно собрала вещи и ушла, делов-то. Зачем вообще было начинать этот цирк с совместным проживанием, если тебя только на месяц хватает?

– Стоп, стоп, стоп! Тебя опять куда-то не в ту сторону несёт. Давай еще раз: о каком аборте идет речь? Как и когда я тебе сказал отправляться на аборт?

– Смс-ку накатал, как сейчас помню, очень краткую и по существу: «Аборт в помощь». Жаль не сохранила, ну ты уж прости, столько лет прошло. Я тогда как-то не думала, что ты через шесть лет затеешь выяснение отношений.

– А почему ты решила, что это от меня смс?

– А от кого? От Деда Мороза? С твоего номера пришло сообщение, так что тут ты не отвертишься, нечего из меня дурочку делать.

– Постой, Катя! Ну не писал я этой смс-ки, я тебе чем хочешь, поклянусь!

– А кто тогда писал?

– Да откуда я знаю!

– Зато я все знаю, Дим. Я пыталась тебе дозвониться в течение нескольких дней, у тебя был выключен телефон. Затем я отправила смс в надежде, что когда-нибудь оно до тебя дойдет. Видимо, оно дошло. Потому что через несколько дней я получила от тебя недвусмысленный совет, куда пойти и что сделать. Ты мне даже позвонить не соизволил, отделался копеечной СМС-кой. Но я, как последняя идиотка, даже тогда не поверила, что ты способен на такую подлость. Пока твои дружки популярно не объяснили мне, что ты уехал покорять столицу и тебе, цитирую: «дела нет до незаконнорожденного ублюдка». Как ты думаешь, этого мне было достаточно? Или надо было рвануть за тобой в Москву, чтобы про ублюдка ты мне еще раз лично повторил? Так ты, раз решил устроить для меня эксклюзивный квест, хоть бы подсказки оставил, где тебя искать. Так мол и так: десять шагов на запад, тринадцать на восток и тому подобное.

Я молча выслушиваю то, что Катя выливает на меня в порыве гнева и понимаю, что произошла какая-то совершенно невероятная трагическая путаница. Я не прерываю этот поток едких замечаний в надежде получить как можно больше информации. Если Катя замкнется и выгонит меня из своей квартиры, то я так ничего и не узнаю. И на Светку я зря рассчитывал. Похоже, я тут враг номер один, так что ничего бы она мне не рассказала.

Наконец, у Кати кончается запал и она без сил опускается на диван.

Я снова, как попугай повторяю:

– Катя, я не посылал того сообщения. Я ничего не знал ни о беременности, ни о том, что ты меня разыскивала. Когда ты ушла от меня, я приходил к тебе несколько раз, хотел извиниться. Я еще раз скажу, что я очень сожалею о том, что сделал тогда. Я был так зол на тебя, словами не передать. Я был злой и пьяный, выжрал какое-то нереальное количество спиртного у себя в кабинете, а потом увидел, что ты ушла в гостиную спать и все, у меня крышу сорвало совсем.

Рассказываю сейчас все это, а самому так стыдно, словами не передать. Я себя скотиной никогда не считал, наоборот – думал, что я относительно порядочный человек. Чтобы на женщину руку поднять или принудить к чему-то, у меня и в мыслях никогда не было такого – я не так воспитан. В нашей семье отродясь такого не бывало, чтобы мужья жён гоняли, стрёмно это как-то, не по-людски.

Недаром на храме в древних Дельфах было написано: «Человек, познай себя!». Быть может, они это и имели в виду – каждый из нас и не догадывается о том, на какие мерзости способен. Впрочем, хочется верить, что не только на мерзости, но и на великие поступки тоже.

Катя внимательно и недоверчиво меня разглядывает. Как же так получилось-то, Кать? Единственная женщина, которую я когда-либо действительно любил, мать моего сына, сидит сейчас передо мной и рассматривает меня, как некое диковинное насекомое.

– Дима, а теперь я не поняла. Объясни, пожалуйста – за что это ты на меня был так зол? Что это я тебе такого сделала, интересно? А то ты все намекаешь, да намекаешь, не в первый раз уже. Все вокруг да около ходишь. Ты ясно и четко можешь сказать – чем я перед тобой провинилась?

– А то ты сама не догадываешься?

– Да у меня не хватает фантазии догадаться. В прошлый раз я подумала, что ты разозлился из-за того, что я забеременела. Ну тут уж извини – не моя вина, надо было свой хер в штанах держать.

Я непроизвольно морщусь. Иногда Катька перебарщивает с бранными словами, в основном тогда, когда она на эмоциях. Впрочем, не мне ее судить, я и сам такой.

Она ехидно продолжает:

– Ну а теперь я даже и не знаю, что думать. Будь добр, просвети.

– Надо же, как быстро ты забыла про свои шашни с Нефёдовым. А сколько было страсти, аж искры летели! Что-то быстро тебя бросил твой ёб…рь. – С горечью роняю я.

– Чего?! Кто такой Нефедов? Ты совсем что ли, Ланге, с катушек слетел?

– Что, Катенька, ты даже фамилии своего бывшего любовника не знаешь? Я был о тебе гораздо лучшего мнения. Теперь вот думаю, а стоит ли тебе доверять воспитание ребенка? Чему ты можешь его научить?

Блин, вот последнее вообще зря ляпнул. Эка меня понесло, сейчас она меня выгонит и все, о цивилизованном решении вопроса совместного опекунства можно только мечтать.

Катя молчит и смотрит на меня. А мне что-то не по себе совсем сейчас – такое чувство, как будто я собаку пнул или ребенка. Вижу, что она сейчас заплачет. На второй план отходят все обиды и претензии, я совсем не хотел обидеть ее. Но обидел. Нельзя было говорить этого женщине, в одиночку воспитывающей нашего ребенка столько лет. Я видимо, все-таки идиот. Да и черт с ним, с Нефедовым, ну какая теперь разница?

– Кать, извини, я не то хотел …

– Пошел вон из моего дома.

Самое страшное – это ее голос. В нем больше нет эмоций, только равнодушие и арктический холод. Смотрит пустым взглядом сквозь меня.

– Катя, я действительно…

– Я сказала – пошел вон! Или я сейчас полицию вызову.

Если я сейчас уйду, мы так ничего и не решим, расстанемся еще более заклятыми врагами, чем были до этого. Но кажется, у меня нет сейчас другого выхода. Придется временно отступить, на пару дней. Потом Катя остынет и мы спокойно поговорим.

– Катя, я сейчас уйду. Но я хочу, чтобы ты знала – я не имел в виду того, что ты подумала. Я дурак – ляпнул, не подумав.

– Убирайся отсюда, мне не нужны твои жалкие оправдания.

Я выхожу из гостиной, в прихожей встречаю Даньку – он увлеченно играет новой машиной, гоняя ее по всей квартире.

– Дядя Дима, вы уже уходите?

– Да, Даня, мне уже на работу пора ехать. Как тебе машина, понравилась?

– Да, очень! А вы еще придете к нам?

– Обязательно приду.

Мой сын обращается ко мне на «вы», с ума сойти можно! Я согласен с тем, что нельзя так вот сразу в лоб заявить ребенку: «Я твой папа», но что же нам делать? Вижу, что Катя начинает нервничать, ждет не дождется, когда я уйду – наверное, боится, что я сейчас Даньке что-то не то ляпну.

Я надеваю куртку и выхожу на лестничную клетку. Оборачиваюсь.

– Катюш, мы на этом не закончили. Я вернусь и мы все обсудим, хорошо?

– Нет, не хорошо. Я бы предпочла тебя больше никогда не видеть. Кстати, может быть, все-таки скажешь мне, кто такой Нефедов?

Она издевается, что ли, надо мной?

– Ну раз ты настаиваешь, скажу, конечно. Игорек Нефедов – тот мажор на синем «Чероки», у него еще такой же придурочный дружок Паша Черкасов был. Честно говоря, до сих пор не могу понять, что ты в нем тогда нашла.

Вдруг вижу, что Катя бледнеет, на ее губах выступают бисеринки пота, а руки начинают мелко трястись. Она пятится в прихожую и пытается захлопнуть дверь, но я не позволяю ей этого. Я уверен, что ей стало плохо после упоминания про Нефедова – похоже, она и правда не знала его фамилию.