Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел

– Имя… Фамилия… Место жительства…

– Джонатан Бредли, лендлорд, имение Бредли, округ Краунвилль, графство Олби, штат Алабама.

– В связи с введением чрезвычайного положения вы задержаны. Поднимите руки.

Джонатан с трудом выполняет приказ. Быстрый умелый обыск. Бумажник, пачка сигарет, зажигалка, поясной ремень, ключи, документы и другая всякая мелочь из карманов шлёпаются на стол и сгребаются в большой пакет.

– Можете опустить. Руки назад. Идите.

Снова коридор, остановка, открытая дверь… Джонатан переступает порог, за его спиной лязгает, и наступает тишина. Мучительно ноет всё тело. Не оглядываясь по сторонам, он подходит к ближайшей койке и ложится. Вот теперь действительно всё. Можно спокойно обдумать и прикинуть… шансы и варианты. Итак…

Задержание. Не арест. Без постановления или ордера, но до трёх дней. Проверка личности и всё такое. Это не опасно. Не очень опасно. Лишь бы Фредди не сорвался. Теперь… что у них криминального? На текущий момент. Оружие. При чрезвычайном положении это очень неприятно. Кольты и пистолеты – личное дозволенное. Это не столь опасно. Три автомата, готовые рожки и цинк с патронами. Это уже хуже. Значительно хуже. Но не смертельно. Запрещено армейское вооружение, а у них полицейское и новенькое, ни разу нигде не засветившееся. Это уже шанс. Обоснование… самооборона, конечно. Что ещё? Одеяла и пуловер. Это побоку. Об этом и спрашивать не будут. Тряпьё всякое, рухлядь. В карманах… Всё законное. Задержание для выяснения личности. А вот дальше… дальше по результатам выяснения. И тут может быть всякое.

Лязгнул замок, и Джонатан невольно, как и трое других обитателей, сел. Вошли четверо. Один деловито стал устраиваться на свободной койне, а трое растерянно топтались посередине, явно не зная, что делать.

– Ложитесь, джентльмены, – доброжелательно предложил Джонатан.

– Пока есть свободные места, – поддержал его один из прибывших ранее.

По одному, по двое заполнялась камера. Фредди не было. Но Джонатан особо на это и не рассчитывал. Их взяли вместе, так что держать должны в разных камерах. Чтобы не сговорились. Тюрьма по европейскому образцу, с глухой стеной и дверью. Так что даже, когда ведут по коридору, не увидишь. Неприятно. Очень неприятно. Лишь бы Фредди не сорвался.

Графство ЭйрОкруг ГатрингсДжексонвилл

Женя проснулась оттого, что кто-то трогал дверцы кабинок, заглядывая в каждую, и покраснела. Неприятно, когда тебя застают спящей на унитазе. Она быстро вскочила, зачем-то спустила воду и открыла дверцу. Миссис Стоун?

– Ну, слава богу, вы уже в порядке, Джен.

– Да, спасибо, миссис Стоун, – Женя не удержалась: – Как вы сюда вошли?

– Туалет не является секретным объектом, – миссис Стоун раздвинула бледные губы в неживой улыбке. – Вы действительно в порядке, Джен?

– Да, но у вас не найдётся булавки? – Женя смущённо прикрывала двумя руками разорванную на груди блузку.

Миссис Стоун кивнула и достала из кармана своего жакетика маленький футлярчик дорожного швейного набора.

– Пожалуйста, Джен.

– Ой, большое спасибо.

Женя расстегнула жакетик и стала прямо на себе зашивать блузку, стягивая края разрыва.

– Вот, спасибо.

– Пожалуйста, – миссис Стоун убрала футлярчик обратно. – Всё складывается удачно, Джен.

– Удачно? – переспросила Женя.

– Да. Слышите?

Она прислушалась. Тихо.

– Я ничего не слышу, миссис Стоун.

– Неважно. Сейчас мы уйдём отсюда.

– Но…

– Ни о чём не спрашивайте, Джен, – миссис Стоун решительно открыла маленький настенный шкафчик рядом с раковиной. – Ну вот. Приводите себя в порядок, Джен. Я зайду за вами.

И ушла.

Женя увидела в шкафчике мыло, салфетки, бумажные полотенца, щётки для волос… жалко, что она сама раньше не сообразила посмотреть, разумеется, подобная мелочь должна быть в туалете. А это, скорее всего, туалет для начальства, их, которым они вынужденно пользовались, был заметно хуже оборудован. Что ж, привести себя в порядок, имея всё это, да ещё и зеркало, нетрудно.

Эркин проснулся сразу, толчком.

– Маша?

– Да, – шёпотом ответили ему из темноты. – Вставай, тебе надо поесть.

Алиса так разоспалась, лёжа щекой у него на плече, что не проснулась, пока он осторожно снимал её с себя и укрывал.

– Нет, куртку свою возьми, а то потом придётся её тревожить.

Он молча кивнул и поменял куртки. Накинул свою на плечи, а Алису накрыл Машиной. И даже не удивился, что Маша так безошибочно командует. Он на ощупь нашёл свои сапоги с вложенными в них сухими портянками, быстро обулся.

– Иди сюда, – позвала Маша.

В соседней комнате на столе горела коптилка. На полу, на самодельном диване вповалку спали, постанывая во сне, люди. Белели повязки. На столе возле коптилки миска тёплой каши, кусок хлеба и кружка с чем-то слабо дымящимся. Эркин сел к столу.

– А Даша где?

– В соседний пошла. Там тяжёлые.

Он ел, а Маша молча смотрела на него, когда в комнату неслышно вошла Даша и села рядом с сестрой. Эркин посмотрел на них. Они молча ждали. Ну что ж, он уже думал об этом сквозь сон. Иного выхода у него нет, больше рассчитывать не на кого.

– Девочки. Её убили.

Он не сказал – кого, но они кивнули, поняв, что речь идёт о его жене и матери Алисы.

– Если на рассвете полезут… мы будем стоять насмерть. Русские войдут, вы выскочите.

– А ты? – дёрнулась Маша.

– На мне трупов много, – жёстко ответил Эркин. – Возьмёте Алису с собой. Кем она вам приходится, сами придумаете что наврать. Деньги, документы – всё у вас. Вырастет, объясните ей.

Они кивнули.

– Не беспокойся, – сказала Даша. – Мы её не оставим.

– Что нам будет, то и ей.

Эркин тщательно вытер миску остатком хлеба и засунул его в рот. Допил последний глоток.

– Всё, я пошёл.

Даша и Маша встали вместе с ним.

– Попрощаемся по-русски, – сказала Маша.

По очереди они трижды обнялись с ним, поцеловались.

На улице Эркин увидел, как начало синеть, наливаться светом чёрное небо, и пошёл к их баррикаде. Мартин говорил, что за ночь всё может случиться и утром будет тяжело.

– Русские!

Сторм поднял голову – он спал, сидя за столом – и посмотрел на Нормана.

– Не так громко, Норман. Перепугаете своих вояк, и они наложат в штаны раньше нужного.

Норман задохнулся.

– Эта стерва всё-таки, значит, дозвонилась! А вы сказали… Вы ответите за дезинформацию, Сторм!

– Перед кем, Норман? – Сторм смотрел на него с покровительственной улыбкой. – Вы отдали приказ об утреннем штурме Цветного?

– Да, – неохотно буркнул Норман, присаживаясь к столу. – Но…

– Отлично, Норман. Чем больше цветные перебьют этой швали, тем лучше.

– Отвечу вашим же, для кого?

– Для вас, – засмеялся Сторм. – Меньше подчинённых, меньше свидетелей.

Норман зло посмотрел на него.

– А вы не боитесь, что это отнесут и к вам?

– Я боюсь совсем другого, – Сторм посмотрел на часы. – Когда начнётся штурм?

– На рассвете. Я отдал приказ не брать пленных.

– Естественно, – кивнул Сторм. – После вчерашнего пленных не может быть в принципе. Трупы по-прежнему не подобраны?

– По-разному, – пожал плечами Норман. – Что поближе к больнице, свезли туда, в морг. Ну, и вроде есть раненые.

– Из ваших? – усмехнулся Сторм. Сцепив руки на затылке, он потянулся и встал. – Как по-вашему, Норман, – он не спеша отошёл от стола и теперь стоял спиной к Норману, разглядывая пейзаж на стене, – когда события вышли из-под контроля?

Норман явно растерялся.

– Ну-у, ну, когда цветные на рынке устроили побоище.

– Неплохая формулировка, запомните её. Но вы не правы. Разумеется, это было неожиданностью, но только для вас.

– А для вас нет? – попробовал огрызнуться Норман.

– Нет, – Сторм по-прежнему стоял спиной к нему. – А кстати, почему вообще мы начали на два месяца раньше?

– Не имеет значения! Русские на пороге, а вы… вы рассуждаете, как школьный учитель при разборе сочинений.

Сторм кивнул.

– Да, на этот раз вы правы.

– И что делать?!

Сторм обернулся к нему.

– Что делать? Выполнять свой долг, Норман! – он откровенно с издёвкой рассмеялся.

Норман густо покраснел и встал, скрипнув своими ремнями.

– Постарайтесь уцелеть, Норман, – сказал ему в спину Сторм, когда тот уже открывал дверь. – Мне будет вас не хватать, – дверь захлопнулась, и договорил он уже в одиночестве, – на очных ставках.

Итак, русские. Несомненно, город они взяли в кольцо ещё вечером. Всю ночь шла гульба, русские увидят много интересного. Так что многих можно спокойно сбросить со счетов. Кого не добили цветные, тех доберут русские. Теперь Рассел. С крышей набекрень он и русским не нужен. И остаётся один козырь – Джен. Единственный и последний. Его надо беречь. Холить и лелеять.

Графство ОлбиДарроубиЦентральная тюрьма

Камера заполнялась сравнительно быстро. Джонатан с интересом рассматривал растерянных, неуверенно негодующих и что-то объясняющих друг другу людей. Большинство, как и они, отловлены патрулями на дорогах и улицах Дарроуби. Значит, Дарроуби, стык трёх графств: Эйр, Олби и Дурбан. «Лихо», – усмехнулся он про себя. Все, как один, шли и ехали спокойно, никого не трогали, не задевали, а их… дальше всё ясно. Койка рядом оставалась незанятой. Когда кто-то к ней подходил, Джонатан молча оглядывал претендента, и тот отваливал. Нет, конечно, скорее всего, Фредди в другой камере, но Джонатан решил держать для него место до последнего. Вдруг…

Дверь лязгала капканом. Но что-то давно уже тихо. Время позднее…

– Джентльмены, – обратился ко всем седой благообразный старик в элегантно потёртом кожаном пиджаке, – я думаю, мы можем представиться друг другу, ибо трое суток нам придётся провести вместе.

– Как минимум, – подтвердил сухощавый, даже как будто высушенный, мужчина неопределённого возраста в старом кителе без погон и нашивок. – Я как адвокат…

– А какой максимум, Адвокат? – перебил плечистый парень в спортивной куртке.

– Вечная ночь за могилой, – ответил лежавший в углу. Войдя в камеру, он по-военному щёлкнул каблуками, лёг навзничь на эту койку и уже не менял позы.

– Может, отложим знакомство на утро, – предложил ещё кто-то, невидимый лежавшему Джонатану. – Утром всем понадобится свежая голова.

– Резонно, – хмыкнул Джонатан.

Никаких простыней, одеял и тому подобного им выдавать явно не собирались. Железные узкие кровати, тонкие матрасы и жёсткие плоские подушки. Раздеваться никто не рискнул, но большинство разувалось, мучительно решая, куда девать обувь.

Снова лязгнула дверь, и в камеру вошло трое. Джонатан стал приподниматься, но один из троих, ни на кого не глядя, прошёл к койке рядом с Джонатаном, рухнул на неё, как был, в сапогах, сдвинул шляпу на лицо и застыл. Джонатан удовлетворённо откинулся на подушку и, так же накрыв лицо шляпой, улыбнулся под ней.

– Иду я сам по себе, мне эти все черномазые по фигу, – возбуждённо говорил кто-то из только что пришедших.

– Заткнись, – похоже, парень в лыжной куртке. – Все мы… сами по себе шли. Свет гасить они не думают, что ли?

– Чтоб ты безносую лучше разглядел, – откликнулся военный из угла.

– Всем заткнуться! – велел ещё кто-то.

Фредди сдвинул шляпу, бросив на сказавшего короткий взгляд, и вернул шляпу на место. Камера затихала. Все кровати заняты, теперь уж точно никого не приведут. Разве только выведут.

Джонатан осторожно повернулся набок, проверяя кровать на скрипучесть. И услышал:

– Не трепыхайся.

Голос Фредди из-под шляпы звучал глухо, но достаточно явно.

– О чём…?

– Не трепыхайся. Как всех. Кто, откуда, куда, – Фредди вздохнул, – и зачем.

– А ты?

– Врать пока незачем, молчать слишком опасно, – Фредди хмыкнул и повторил в третий раз: – Не трепыхайся.

Джонатан поёрзал, укладываясь поудобнее. Уже звучал чей-то храп, слышались вздохи, кто-то неразборчиво бормотал во сне. Хэллоуин для них закончился.

Графство ЭйрОкруг ГатрингсДжексонвилл

Было ещё темно, когда кольцо вокруг города начало тихо и неотвратимо сжиматься. И первые осторожные патрули вошли на предутренние улицы, когда рассвело. Шли тихо, чтобы не спугнуть, не дать затаиться и пересидеть. Как тогда в декабре, как летом на День Империи. Главное – не спешить.

– Я покажусь циником, но эти трупы и пожары нам на руку. Местные уже не отделаются бытовым хулиганством.

– Цинизм, конечно, но… верно.

– Увидят патрули, разбегутся по домам, а там…

– Проверим и дома.

Эркин подошёл к завалу и сразу увидел Мартина. Он что, не уходил?

– Вовремя, – бросил ему Мартин. – Уже собираются. Моторы слышишь?

Эркин прислушался и покачал головой.

– Нет.

– Хреново, – Мартин сунул пистолет в карман куртки. – Я думал, за ночь русские подойдут.

– Они, может, не знают, – нерешительно сказал Эркин. – Город же оцеплен.

– Может, – кивнул Мартин.

– А может, все беляки заодно, – вмешался Длинный и поперхнулся от увесистых подзатыльников, влепленных ему сразу с двух сторон Арчем и Эркином.

Мартин сделал вид, что ничего не заметил.

Мервин Спайз оглядывал своё войско. Пьяные болваны. Но трезвыми они на штурм не пойдут. Всю ночь шлялись по городу, вламываясь в дома, требуя денег и угощения. Как и положено в Хэллоуин. А теперь вся эта затаившаяся по своим халупам мразь ждёт русских. Ладно. Цветных надо добить. Кого удастся. Всюду бардак. В Колумбии ни один телефон не отвечает. Командование называется, попрятались наверняка. Как в декабре думают отсидеться. Эта скотина Сторм, видите ли, не может дозвониться. Ладно. Надо уходить, ну, так хоть дверью на прощанье хлопнем.

– Мы этих черномазых давить будем, или я спать пойду? – зевнул белобрысый детина в середине строя.

Мервин ловко влепил ему оглушительную пощёчину.

– Я т-тебе повыбираю! Слушать приказ!

Эркин вскарабкался на завал и удивлённо присвистнул: трупов не было.

– Ага, труповозка приезжала, с красным крестом, – объясняли ночные дозорные.

– Врач вышел, флагом нам помахал…

– Ага, белый такой…

– И крест на нём…

– Красный…

– Подобрали и уехали…

– Ага, они сколько…?

– Да, раз пять приезжали.

Мартин кивнул, жестом велел всем замолчать и занять свои места. За углом быстро приближались пьяные голоса, горланящие «Белую гордость».

Норма Джонс осторожно подошла к окну. Неужели кончилась эта безумная ночь? Да, лужайка перед домом уже светлеет. Джинни спит. Доктор Айзек говорил, что единственное лекарство, нужное Джинни, это сон и – Норма грустно улыбнулась – положительные эмоции. И Джинни охотно разговаривала с доктором Айзеком, когда он заходил к ним, а не плакала и не убегала к себе, как с другими. И вот… Норма медленно обернулась и обвела взглядом тонущую в полумраке их когда-то уютную гостиную. Ворвались уже почти в полночь, требовали денег, угрожали, кривлялись… Чудо, что у Джинни не начался приступ. Надо убрать. А то Джинни проснётся, встанет и увидит всё это…

Норма осторожно отодвинула шторы, и в комнате посветлело.

Она собирала и складывала на расстеленную газету осколки перебитых ночными пришельцами фарфоровых и стеклянных безделушек. Джинни собирала их ещё школьницей, у неё был целый зверинец и почти полная ферма, она и сейчас любила сидеть, разглядывая и переставляя их по-новому в маленьком застеклённом шкафу-горке. И она так закричала, когда те пинком опрокинули шкафчик и с хохотом топтались на безделушках. А один заявил, что научит Джинни другим играм, и уже взялся за поясной ремень, но другим не захотелось возиться с припадочной, и они удовлетворились тем, что разорвали семейный альбом, помочились на обрывки фотографий и ушли.

Преодолевая тошноту, Норма перебрала осквернённые фотографии. Нет, ни одной не уцелело. Школа, колледж, свадьба… Годовалая Джинни на коленях у Майкла. Первая и последняя встреча Джинни с отцом, через три месяца Майкла убили. И они жили на крохотную пенсию семьи погибшего.

Она свернула газету, обернулась и вздрогнула. В открытой двери стоял человек. Норма вскрикнула, зажимая себе рот.

– Не бойтесь.

Человек шагнул вперёд, и Норма увидела его форму. Русский?!

– Наконец-то, – выдохнула она и заплакала.

Офицер вошёл в гостиную, огляделся.

– Жертвы есть?

– Нет, – Норма всхлипнула, вытерла глаза. – Только вот… – она жестом обвела гостиную.

– Ничего не бойтесь, – он улыбнулся. – Больше такого не будет. Кто ещё в доме?

– Моя дочь. Она спит.

Он кивнул.

– Не выходите пока на улицу.

– Да-да, конечно, спасибо, – закивала Норма.

Он козырнул ей и ушёл, аккуратно без стука притворив за собой дверь.

– Мама!

Норма бросилась в комнату Джинни.

– Что?!

– Ты с кем-то говорила? Кто это был?

– Русский офицер. Ляг, Джинни, поспи.

– Русские вошли в город? Что же теперь будет?

Норма не услышала в её голосе страха. Она просто спрашивала. И так же просто ответила:

– Не знаю. Но, думаю, нас это не коснётся.

Джинни кивнула.

– Хорошо. Я ещё посплю. А потом… У меня появилась одна… – она вдруг запнулась, но решительно продолжила: – одна идея. Я тебе потом расскажу.

– Конечно, Джинни, – улыбнулась Норма, укрывая её. – Спи спокойно. Я немного повожусь по хозяйству. А к завтраку разбужу тебя.

– Хорошо, мама, – уже сонно ответила Джинни.

Норма вернулась в гостиную, завернула осколки, обрывки фотографий, ещё какие-то мелкие обломки в газету и положила получившиеся свёртки у входа. Потом вынесет и выкинет. А шкафчик… одной ей не справиться. Но это тоже потом.

Они шли по пустынным, серым от предутренних сумерек улицам. Женя, Рози и миссис Стоун. С той минуты, когда миссис Стоун вывела Женю из туалетной комнаты, они обе не отходили от неё. Миссис Стоун принесла её сумочку, плащ и зачем-то пакет со всякой необходимой в работе мелочёвкой, хранившейся у Жени, как у всех, в ящике рабочего стола. По пустому коридору прокрались к запасному выходу. Женя знала о его существовании, вернее, предполагала, что он должен быть, но на её памяти им никто, ни разу не пользовался, а, судя по пыли, густо покрывавшей всё в маленьком тамбуре, здесь и не убирали. На улице Женя рванулась домой, но миссис Стоун, не желая ничего слушать, отвела её к себе и заставила выпить кофе.

– Вам понадобятся все ваши силы, Джен, – миссис Стоун налила чёрный, необыкновенно крепкий кофе в крохотные полупрозрачные чашечки с фигурными золотыми ручками и ободками.

– Спасибо, миссис Стоун, но…

– Без «но», Джен. Кладите сахар, – миссис Стоун улыбнулась своей обычной неживой улыбкой. – У вас всё только начинается.

Рози вздохнула.

– Вы такая отважная, Джен. Я бы умерла от страха.

– Никто не знает своей силы и своей слабости, – миссис Стоун задумчиво смотрела куда-то вдаль между Женей и Рози. – Пока этот час не придёт.

– Какой час? – спросила Рози.

– Час силы. Или слабости.

Кофе был необыкновенно ароматным. Женя пила и чувствовала, как с каждым глотком по телу разливается приятное, но не расслабляющее, а бодрящее тепло.

– Вы сейчас домой, Джен?

– Да, миссис Стоун. Я очень беспокоюсь за дочь, – твёрдо ответила Женя.

Миссис Стоун кивнула.

– Что вы будете делать, Джен, если её там не окажется?

– Не говорите так, миссис Стоун! – вырвалось у Рози. – Зачем сразу о худшем?

– Чтобы быть к нему готовым, – отрезала миссис Стоун.

Женя кивнула. Она понимала правоту миссис Стоун. Понимала, что рассказ Сторма о стадиях – не пустая болтовня. И зловещие слова Нормана: «О вашей дочери позаботятся», – означают именно вторую стадию. Она всё понимала, но согласиться с этим не могла.

Женя допила кофе и поставила свою чашку на стол.

– Большое спасибо, миссис Стоун, Рози, а теперь я пойду домой.

– Разумеется, – кивнула миссис Стоун, допивая свою чашку. – Сейчас я уберу, и мы пойдём, – и ответила на взгляд Жени твёрдым, даже жёстким тоном: – Мы идём вместе. Одна вы способны наделать кучу глупостей, Джен.

Женя не посмела с ней спорить.

И вот они идут, все вместе, крепко держась под руки, глухими окраинными улицами. Трупов нет, но несколько раз им попадались страшные тёмные, почти чёрные пятна и лужи, сгоревшие или полуобгоревшие дома… И тишина, страшная тишина. Неужели русские не пришли? Не поверили ей?!

– Неужели они не пришли? – вырвалось у Жени вслух.

– Не говорите глупостей, Джен, – отрезала миссис Стоун. – Конечно, пришли. Иначе вы бы так и сидели в туалете.

– Да, – Рози не удержалась и хихикнула. – Стоило кому-то крикнуть, что русские у города, как все сразу разбежались. Как… как крысы с корабля.

– Да, – кивнула миссис Стоун. – Как крысы.

Вот и её двор. Женя достала ключи, попробовала отпереть калитку, но та была только захлопнута, а не заперта. И нижняя дверь так же. Они поднялись по лестнице. Верхняя дверь… так же.

Женя вбежала в комнату и застыла. Ничего не понимая, она поняла всё. И долетевшие до неё слова: «Ничего страшного, Рози, обыкновенный обморок», – были непонятными и ненужными. Алису забрали. Вторая стадия. Как, как она посмела оставить её, одну…

– Ну же, Джен, очнитесь. Что пропало?

Женя непонимающе смотрела на державшую её за плечи миссис Стоун. О чём она спрашивает?

– Все вещи на месте, Джен?

Вещи? При чём тут вещи, когда…

– И не разбито ничего, – звенит голосок Рози. – Когда… к нам приходили искать брата, то всё побили. Посуду, вазочку, папа её маме на свадьбу ещё дарил, ну, всё…

– Да, странно, – соглашается с ней миссис Стоун, не отпуская Женю. – И не порвано ничего.

Женя медленно, как просыпаясь, вздохнула.

– Давайте всё разложим по местам, – миссис Стоун наконец убрала руки с плеч Жени. – И тогда…

– Я должна идти… искать её, – тихо сказала Женя.

– Куда идти и где искать? – спросила миссис Стоун. – Когда мы выясним, что взяли, то поймём, и куда увели вашу дочь. Ну же, Джен, где что у вас лежало?

Женя машинально сняла плащ и бросила его на стул, наклонилась и подняла с полу матроску Алисы.

Они подбирали и складывали вещи, и Женя соглашалась. Да, странно. Всё цело, даже не очень помято. На кухне, в кладовке – всё на месте, туда, похоже, вообще никто не заходил. Нет пальто Алисы, шапочки, ботиков, тапочки аккуратно стоят на своём месте, нет тёплой кофточки…

– Её одели и увели, Джен, и она не боялась этих людей.

– Да, Джен, смотрите, даже игрушки на месте.

– А что из ваших вещей пропало?

– Нет шалей, – растерянно ответила Женя, – белой шерстяной…

– Да, – кивнула Рози, – я её помню, а ещё какая?

– Золотая, – Женя подняла с пола разорванный пакет. – Вот, его бросили, а шаль забрали?

И метнулась к комоду, зашарила в уже уложенном ящике. Пакета с деньгами и документами не было – это она уже знала – но… но плоский конверт из плотной чёрной бумаги, спрятанный под выстилавшей дно ящика газетой, уцелел. Она вытащила его и… да, все четыре фотографии на месте, значит… значит, не он.

– Нет, это не он, он знал про него, – сказала она вслух.

Миссис Стоун подошла к ней, и Женя как-то очень спокойно позволила ей взять у себя фотографии. Подошла посмотреть и Рози.

Алиса… Алиса с Женей… Алиса с Эркином… И они все вместе втроём… Женя смотрела на эти фотографии… Фотограф так посадил Эркина вполоборота, что шрама на щеке не видно, у Алисы победная счастливая улыбка, а Эркин улыбается чуть смущённо, но зато там, где они втроём, он уже смеётся совсем открыто.

– Какое… мужественное лицо, – тихо сказал миссис Стоун.

– Да, – согласилась Рози. – Он…

– Спрячьте их пока, – перебила её миссис Стоун, и Женя послушно убрала фотографии в конверт, а конверт на прежнее место. – Значит, это был не он?

– Да, – ответила Женя. – Он бы взял это.

– Значит, – миссис Стоун оглядела комнату, – значит, раз замки не взломаны, а у него есть ключи, – Женя кивнула, – он прислал кого-то, кого девочка знает, кому доверял он и доверится девочка.

– Но тогда это… – да что уж, всё сказано, прятать больше нечего, – это его брат.

– Куда он мог увести девочку?

– К нему, – пожала плечами Женя и ахнула: – В Цветной. Но ведь там…

Она рванулась к двери, и на этот раз миссис Стоун не стала удерживать её. Только заставила надеть плащ и тщательно запереть все двери. И они уже были внизу, когда услышали частую беспорядочную стрельбу.

– Где это? – побледнела Рози.

– Вернёмся и переждём, – решила миссис Стоун.

Но Женя молча отодвинула, почти оттолкнула её и выбежала наружу. Миссис Стоун и Рози последовали за ней.

Мервин Спайз решил штурмовать Цветной двумя группами, зажать этих скотов в клещи и уж тогда… всех, чтоб ни один не ушёл. Обходную группу решил возглавить сам, отобрал тех, кто потрезвее, а остальных под командованием Перри оставил перед баррикадой.