Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел

Рассел достал пистолет, проверил его и сунул обратно. Обошёл валявшийся на полу мешок с картошкой и рванул дверь. Значит, решено. В контору. Может, на этот раз он не опоздает…

…Он гнал машину по пустынному запретному шоссе. Шлагбаум с грозной надписью: «Запретная зона», – он попросту объехал. Минные поля были, как он и предполагал, блефом. Слухи, что их демонтируют, оставляя таблички-предупреждения, а мины перемещают на новые направления, при практической личной проверке подтвердились. Крюк в сотню ярдов – и все дела. Неужели опоздал? Чёртова змея, пожирающая саму себя. СБ, вышедшая из повиновения, грабящая уже без ордеров, по собственному усмотрению. Варвары, бандиты… да что там, других в СБ нет и быть не может. Но это всё-таки шанс. А вот если действительно запустили программу самоликвидации, то шансов нет…

…Рассел быстро шёл по улице. Тогда он опоздал. Центральный питомник уже догорал и найти отца среди спёкшихся трупов, заполнивших двор, он не смог. Но сейчас… Нет, сегодня он не опоздает.

Графство ОлбиОкруг КраунвилльИмение Джонатана Бредли

После нескольких дождливых, даже не осенних, а почти зимних дней выглянуло солнце, и мелюзга носилась как ошалелая, забыв обо всём. В осеннем холодном воздухе их взвизги и вопли были особенно слышны. Фредди усмехнулся: этак они к вечеру угомонятся и вместо главного веселья спать завалятся. Стеф два дня назад рассказал на кухне про Хэллоуин и сделал из двух выделенных Мамми тыкв страшилки. Одну своим близнецам, другую – всем остальным. Джонатан приготовил на своём столе пакет леденцов, чтобы откупаться от вечерних визитёров. Дилли уже напугали, показав ей тыкву с зажжённой внутри свечкой на рассвете, когда она шла на дойку. И дойка затянулась. Потому что Молли управлялась одна, пока Дилли с ремнём гонялась по двору за мелюзгой.

– Масса Фредди, Дракон на левую переднюю жалуется. Перековать бы надо.

– Перековать не проблема, Рол. Давай смотреть.

Дракон, прижимая уши, норовил лягнуть. Фредди прижал его плечом к стене денника.

– Ну-ка, стоять.

Роланд поднял Дракону левую переднюю ногу, показывая Фредди копыто.

И тут в конюшню влетели Том и Джерри.

– Масса Фредди, – закричали они в два голоса. – Там чужой!

– Опусти, – скомандовал Фредди. – Потом посмотрю.

Дракон клацнул зубами у его уха. Фредди, не глядя, шлёпнул его по щеке, выходя из денника.

– На машине?

– Нет, – Джерри уже влез в денник Бобби и подпрыгивал, пытаясь дотянуться до гривы, чтобы, ухватившись за неё, залезть на коня. – На мерине, гнедом.

Фредди на ходу вытащил его за шиворот из денника и так довёл до выхода. Оставлять такую мелкоту в конюшне без присмотра рискованно.

Гнедой мерин у Перкинса. Неплохой конёк и выезжен толково. Смотри-ка, в самом деле Перкинс, хороший глаз у мальца, и на лету хватает, глядишь…

Но всё благодушие слетело с Фредди, когда он увидел лицо стоящего рядом со всадником Джонатана. Придерживая рукой кобуру, Фредди бегом устремился к ним. Из кухни показалась Мамми, как ножом отрезало ребячий гомон, от котельной, обтирая ветошью руки, подходил Стеф, перестал стучать топором в Большом Доме Сэмми.

Фредди кивком поздоровался, встав рядом с Джонатаном. Роланд вежливо остановился в десяти футах. Близнецы быстро перебежали к Мамми и исчезли за её юбкой. Перкинс хмуро ответил на кивок Фредди и продолжал:

– Ну, я и спрашиваю. А по имениям как же? А они что придумали. С проверкой приедут. И всех, кто сам по себе, без хозяина, заберут, отсортируют и на торги. И проверять будут, – он сплюнул, – соответствие условий содержания имперским законам.

– Они что, совсем без мозгов? – очень спокойно поинтересовался Фредди.

– Это их проблема, – отмахнулся Перкинс. – Но они с оружием. Вся сволочь эсбешная, недобитки чёртовы. И самооборона эта, сопляки безбашенные. Так-то и на них плюнуть можно, да за ними… сам знаешь, не к ночи будь помянута. К Рождеству хотят порядок восстановить в полном объёме. Ладно, Бредли, читай и думай. Я к себе. Оформлю своих, цепи и прочая дребедень у меня цела, разложу на виду, авось пронесёт.

Джонатан задумчиво кивнул.

– Ладно, спасибо, Перкинс. Будет за мной.

– Какие счёты между соседями, – усмехнулся Перкинс, трогая коня. – До встречи.

– До встречи, – крикнул ему вслед Джонатан.

Фредди молча кивнул, читая оставленный им Перкинсом листок. Дочитав, поднял голову. Джонатан увидел его посветлевшие до прозрачности глаза и кивнул.

– Готовь машину, Джонни, – очень спокойно сказал Фредди. – Я в кладовку. Стеф! – и когда Стеф подошёл к ним, сунул ему листок. – Прочитай остальным. Я им покажу утилизацию с ликвидацией.

Джонатан распахнул ворота их гаража. Грузовик, как всегда, на ходу и наготове, но перед такой дорогой надо проверить. Но с этой гнидой Кропстоном он посчитается, ох, как посчитается, от души, за всё сразу и за этот обман отдельно.

Стеф, стоя посреди двора, медленно, чётко выговаривая каждое слово, читал столпившимся вокруг него взрослым и притихшей ребятне текст. И с каждым словом будто всё тускнело вокруг, малыши судорожно цеплялись за юбки Мамми и Молли, Билли обеими руками схватился за куртку Сэмми, посерело и постарело, сразу осунулось лицо Мамми, Дилли как от удара закрывала руками свой уже заметно выпирающий живот.

Джонатан знал, что Фредди умеет действовать быстро, но такой оперативности… Как-то вдруг на сиденье грузовика шлёпнулись три автомата, цинк с патронами и наплечная портупея с кобурой.

– Это нам. Набивай, – рявкнул над ухом голос Фредди и тут же: – Стеф!

Стеф, складывая листок, обернулся на голос и растерянно заморгал, увидев протягиваемые ему автоматы.

– Держи. Стрелять умеешь, – Фредди не спрашивал, но Стеф кивнул. – Рожки сам набьёшь. А эти Ролу и Сэмми, покажешь им. Рол, Билли, за мной!

Пока Сэмми и остальные ещё приходили в себя от услышанного, Фредди уже повёл бегом Роланда и Билли за сад к высокой сосне с раскидистой кроной. Те ничего не понимали, но послушно следовали за ним.

Возле сосны Фредди остановился и, ухватив Билли под мышками, поднял.

– Цепляйся. Зацепился? Пошёл вверх. Рол, за мной.

Цепляясь за обломанные сучья, Роланд вслед за Фредди полез наверх. На середине ствола он заметил, что это не сучья, а ловко вбитые в ствол колышки. Наверху среди ветвей прятался небольшой настил из досок. Троим здесь было очень тесно, но… Не теряя времени на объяснения, Фредди, ухватив за волосы Роланда и Билли, показал им подъездные пути.

– Вот отсюда и следите. Если что, сразу вниз и бегом к остальным. Рол, стрелять отсюда не вздумай. Всё равно не попадёшь, а себя выдашь. Поняли? – они кивнули. – Тогда вниз.

Роланд спустился первым, за ним Фредди, последним слез Билли. Фредди убедился, что мальчишка благополучно спрыгнул, и кивнул.

– Рол, это только тебе и Билли. Остальных и близко не подпускай.

– Понял, масса Фредди, – выдохнул Роланд.

– Автомат наверх не бери, – бросил уже на бегу Фредди.

Они прибежали во двор, где все ещё стояли на прежнем месте. Сэмми неумело вертел в руках автомат. Подбежав, Фредди с силой поднял ствол кверху.

– Стеф! Последи, чтоб друг друга не постреляли сдуру. Найдёшь, – он хотел сказать «овраг», но тут же сообразил и поправился, – промоину или яму, нарубите колючек и натыкайте сверху, чтоб не видно было. Если что, баб и мелюзгу туда, и пусть не трепыхаются, – Фредди перешёл на ковбойский говор. Стеф медленно кивал. – Если шериф один, без своры, выйдешь поговорить, если русские – тоже. Остальных бей наповал в мою голову. Всё понял?

Стеф улыбнулся.

– Сделаем.

Фредди крепко хлопнул его по плечу и обернулся.

– Джонни, готов?

Джонатан подошёл к ним, обтирая испачканные в ружейном масле руки.

– Стеф, лошадей и коров в загоны.

Фредди сразу кивнул, но Роланд нерешительно спросил:

– Так… зачем это, масса Джонатан?

– Если начнут жечь, чтоб смогли разбежаться, – усмехнулся Джонатан. – Гореть заживо они не заслужили.

Роланд кивнул.

– А Монти, масса Джонатан? – спросила Молли. – Он же простудится.

Джонатан посмотрел на неё, вздохнул и развёл руками.

– Смотрите сами.

– Так, – Фредди обвёл их взглядом. – Вещи, шмотки там – всё побоку. Важнее жизни ничего нет. Удачи.

– И вам удачи, – ответил за всех Стеф.

Фредди кивнул и побежал к грузовичку. Джонатан еле успел догнать его и уже на ходу вскочить в кабину: так резко бросил машину вперёд Фредди.

– Я им покажу… утилизацию, – бормотал он, гоня машину к шоссе.

– Остынь, – бросил ему Джонатан, проверяя, удобно ли пристроены в потолочных петлях автоматы. – Куда сейчас?

– К парням, – Фредди заложил крутой вираж на выезде. – В госпитале своя охрана, в Колумбии Дэннис. Если он, конечно, не совсем дурак.

– Не совсем, – кивнул Джонатан. – По прямой?

Видимо, этот вопрос Фредди счёл излишним, потому что оставил без ответа.

Графство ЭйрОкруг ГатрингсДжексонвилл

Выскочив на улицу, Эркин бросился бежать домой, но почти сразу нарвался на патруль своры и еле удрал от них задворками. Преследовали недолго, и он попытал счастья в другом квартале. И опять неудача. И опять убежал. Прорваться домой не удалось, к конторе, где работает Женя, и пытаться не стал: ясно, что не пройдёт. Откуда столько своры взялось?! Значит, на рынок, к Андрею. Помня о своре у центрального входа, он решил пробираться с другой стороны. Но опять и опять натыкался на свору. И, задыхаясь от бега, злости и отчаяния, оказался у центральных ворот. Здесь аж черно вокруг от перетянутой ремнями формы. Свист, улюлюканье, замахи… но пропустили.

Влетев на рынок, он побежал к рабскому торгу, где по-прежнему клубилась ничего не понимающая толпа. Эркина сразу окружили.

– Ну?

– Как прошёл?

– Не выпускают нас.

– Что в городе?

– Где стреляют?

– Как проскочил?

Его трясли за плечи, дёргали за руки.

Эркин выдохнул:

– Оцепили город.

– Что-о? – Андрей ухватил его за куртку на груди, тряхнул. – Ты понимаешь, что несёшь?

Эркин, тяжело дыша, кивнул. И только сейчас сообразил, что же он увидел в своей беготне.

– Кварталы перекрыты. Как куда в сторону, так стреляют. А сюда… пропустили.

– Облава, значит… – Андрей отпустил и быстро оглядел Эркина с головы до ног. – Ты как, целый?

– Целый, – Эркин наконец справился с дыханием.

– Заплатил тебе, ну, беляк тот, за работу? – спросил Арч.

– Целым ушёл, чего ж ещё? – хмыкнул Андрей. – Так, что ли?

– Так, – кивнул Эркин, понимая, что распространяться об их беседе не стоит. – А вы как?

– С рынка не выпускают, если только с беляком и под мешком.

– Хреново.

И вдруг… крики, ругань, выстрелы.

Свора ворвалась на рынок, размахивая палками и… плетьми?! Да, да что же это?!

– На торг, скоты, на торг. На сортировку, черномазые!

Хохот, чей-то крик боли.

Они невольно отступали, теснились друг к другу. Подбегали бродившие по рынку в поисках работы.

Хохочущие орущие рожи, свист рассекаемого палками и плетьми воздуха. Эркин сразу вспомнил весну, клетку… Женя, Алиса… И неожиданно спокойный голос. Его самого, или Андрея, или ещё кого… Но кто-то громко и уверенно сказал:

– Не дамся. Бей свору!

И глухой низкий рёв десятков голосов, перекрывший хохот и крики юнцов в форме.

Эркин выхватил нож. Рядом блеснул нож Андрея. Ещё ножи… полетели камни. Бросившие товар, разбегающиеся и прячущиеся под прилавки торговцы. Мешанина остервенелых людей, падающие под ноги дерущихся раненые и убитые. И звонкий, прорезавший рёв и гул, крик:

– На прорыв! – и свист, и как на перегоне: – Пошёл, пошёл, пошё-ёл!

Глухой далёкий рёв бился в окна и стены их дома. Норма Джонс задёрнула портьеры на окнах и пожалела, что сразу после капитуляции сняла светомаскировочные шторы: тонкая истёртая временем ткань плохо защищала от кровавых отблесков. Неужели пожаров?

– Мама.

– Да, Джинни, я здесь.

– Что это, мама?

Норма заставила себя улыбнуться и в комнату дочери вошла с улыбкой.

– Ничего особого, Джинни, нас это не касается.

Джинни сидела в кресле с вышивкой в руках.

– Я же слышу, мама. Это опять? То же, что и зимой, да?

– Успокойся, Джинни. Может, тебе лучше прилечь?

– Нет, спасибо, мама, – Джинни старательно улыбнулась матери. – Я посижу.

Норма ободряюще улыбнулась ей и вышла. Джинни не может забыть зиму. И тех… негодяев, нет, нелюдей, что так страшно надругались над ней. Её Джинни, умная, ласковая, весёлая девочка. Во что они превратили её. И вот опять… Это не петарды и не шутихи, настоящая стрельба. Лишь бы это миновало её дом.

Даша и Маша стояли у окна.

– Ты слышишь?

– Да. Там Андрюша…

– Молчи, – Маша нахмурилась. – С ним ничего не случится.

– Маша… ты… ты любишь его?

– А ты нет?

Даша вздохнула, потупилась.

– Пусть он сам решает.

Маша обняла сестру за плечи и тоже вздохнула.

– Девочки…

Они вздрогнули и обернулись.

– Доктор?

– Что случилось?

Доктор Рудерман в своём неизменном пальто со столь же неизменным докторским чемоданчиком стоял в дверях их комнатки. Они подбежали к нему.

– Что там?

– Вы были в городе?

– Что там такое, доктор?

Они перебивали друг друга, смешивая русские и английские слова.

– Девочки, – доктор Рудерман вошёл, плотно закрыл за собой дверь и заговорил по-русски. – В городе погром, резня. Запритесь и не выходите.

– А вы?

– Вы куда?

– Туда, – он улыбнулся. – Много раненых. Им нужна помощь.

– Мы с вами, – сразу сказала Маша.

– Да, доктор, – кивнула Даша. – Мы вам поможем.

Они стали быстро одеваться, одновременно обсуждая.

– Бинты, йод, вата…

– Надо попросить у Марджи.

– Из аптеки для цветных?

– Ну да.

– Я уже всё взял, – доктор Рудерман внимательно смотрел на них. – Это очень опасно.

– Не опаснее того, что с нами уже было, – тряхнула косичками Маша.

– А повязки? С крестами? – предложила Даша.

– Охранюги по ним и стреляли, – отрезала Маша. – Ты вспомни.

– Я помню, – вздохнула Даша и посмотрела на доктора. – Мы готовы.

Он осмотрел их. Из-под сдвинутых на левое ухо беретиков торчат рыжие косички, дешёвые серовато-зелёные – под цвет глаз подбирали наверное – лёгкие курточки застёгнуты и туго затянуты поясами, брюки, сапожки… И сумки на длинных ручках через плечо. Сёстры милосердия… Доктор улыбнулся.

– Хорошо. Зайдём ещё раз к Марджи. Думаю, она не откажет.

С первыми же донёсшимися до конторы выстрелами работа прервалась. Все повскакали с мест, и в общей суматохе – все стремились отойти от окон – Женя оказалась в коридоре, сама не понимая, как это получилось. И первая мысль: «Алиса! Немедленно домой!». Она бегом вернулась в их комнату, схватила свою сумочку, плащ, выбежала в коридор. И уже у дверей натолкнулась на Нормана.

– Вы спешите, Джен? Куда?

– Домой. Пустите, Норман.

Он стоял перед ней в форме самообороны, затянутый новенькими поскрипывающими ремнями.

– Возвращайтесь, Джен. Выход закрыт.

– Вы сошли с ума, Норман, – она попыталась высвободить руку, но его пальцы держали её локоть жёсткой, как неживой, хваткой. – У меня дочь одна дома.

– О ней позаботятся. Прошу вас, Джен, – и уже стоящим за ним юнцам в форме. – Никого не выпускать. К телефонам особые посты.

Они щёлкнули каблуками. Норман, по-прежнему держа Женю за локоть, подвёл её к остальным машинисткам. Обвёл их холодным, равнодушным до вежливости взглядом.

– Выход из здания запрещен. Возвращайтесь на свои рабочие места. Вы находитесь под защитой сил самообороны, – и с угрожающей интонацией. – Будьте благоразумны. Неповиновение ставит под сомнение расовую полноценность.

Ахнула испуганно Рози, коридор мгновенно опустел. И уже не Норман, кто-то другой за локоть ввёл Женю в их комнату.

Оказавшись за своим столом, Женя без сил опустилась на стул и закрыла лицо руками.

– Выпейте, Джен, – пробился к ней чей-то голос.

Она через силу опустила руки и подняла глаза.

Миссис Стоун протягивала ей стакан.

– Благодарю вас, – машинально сказала Женя.

Остальные шушукались, искоса поглядывая на них.

– Успокойтесь, Джен, – миссис Стоун говорила тихо и очень спокойно. – Если вы погибнете, вашу дочку это не спасёт. Вы должны выжить.

Женя слабо кивнула.

С рынка они вырвались. И даже кое-кого из раненых вытащили. На боковой улице остановились, разглядывая друг друга.

– А теперь чего? – спросил кто-то.

А что чего? За их спинами, там, на рынке, остались трупы. Белые. Они убивали и убили белых. Теперь им всем не торги, а смерть.

– Я в Цветной, – твёрдо сказал Джейми, вытирая рукавом кровь с лица. – У меня там… семья.

– В Цветной…

– Куда же ещё? – заговорили остальные наперебой.

– Ну да…

– Бабы там, пискуны…

– Сдохнем, так вместе…

– Прорвёмся в Цветной…

– Вместях не пробьёмся…

– Порознь надо…

– Вот по одному нас, как цыплят, и передушат.

– Да я их сам…

– Много бы ты сам, если б мы толпой не ломанули.

Эркин дёрнул Андрея за рукав.

– Уходить надо в Цветной, – ответил тот, не оборачиваясь. – И там уже намертво.

– Андрей, – совсем тихо позвал его Эркин, и Андрей сразу повернулся к нему. – Андрей как… как брата прошу, – у Андрея расширились глаза. Эркин говорил по-русски камерным шёпотом, и за общим гомоном их не слушали. – Мне не пройти, сходи ко мне, за моими. Вот, держи, – он вытащил из кармана ключи. – Этот от калитки, этот от нижней двери, этот от верхней. Забери их и в Цветной. А там…

– А там и русские подоспеют, – кивнул Андрей, быстро обнял Эркина, ткнувшись лбом в его плечо, и тут же отпустил.

– Белёсый, – окликнул его кто-то. – Ты куда?

– А туда и ещё подальше, – блеснул улыбкой Андрей. – Пробивайтесь в Цветной по пятёркам, а там уж стоим намертво.

Арч кивнул.

– Пять – это в самый раз. И неприметно, и отбиться можно.

– Догоняй, Белёсый, – кивнул Одноухий.

– А как же, – бросил на бегу Андрей.

Эркин смотрел ему вслед, но кто-то уже дёрнул его за плечо.

– Меченый… с нами пойдёшь?

– Пойду, – кивнул он, даже не поглядев на спросившего.

Кропстон прислушался к далёкому шуму и стрельбе. Так и думал. Сорвались.

– Что там, Сторм?

Сторм улыбнулся, разглядывая сидящего за столом и занятого пасьянсом толстяка.

– На рынке сорвалось. Черномазых решили загнать на торг.

– Мальчикам не терпится, – кивнул Кропстон.

– Вы совершенно правы, сэр. Чёрные не согласились с такой перспективой и… – Сторм комично развёл руками, – покинули рынок. Пошли к себе по домам.

– Что ж, пускай, – милостиво разрешил Кропстон.

– Естественная сортировка, – понимающе улыбнулся Сторм.

– Вот именно. Хлюпики и дураки не нужны независимо от цвета. Пусть пробиваются.

– В Цветном их накрыть легче, – кивнул Сторм.

– Скажите Норману, чтобы начинал вторую стадию.

Сторм еле заметно напрягся. Вторая стадия – это помеси и сомнительные. Работа уже только по спискам. До сих пор речь шла только о цветных, бывших рабах, и здесь поддержка или хотя бы нейтралитет белого населения обеспечены, но вторая стадия… которая к тому же неизбежно перерастёт в неуправляемые и неконтролируемые грабежи…

– Вы думаете, Норман станет затягивать процесс? – Сторм посмотрел на часы. – Если следовать плану, то прочёсывание началось пять минут назад.

– Идите, Сторм, и делайте, что вам сказано. И проверьте наружную блокировку. Прежде всего, телефонную.

Сторм встал, улыбнулся.

– Слушаюсь, сэр.

Когда за ним закрылась дверь, Кропстон перевёл дыхание и смешал карты. Главное – не останавливаться. Ах, как нужен сейчас Бредли. С его дьявольским нюхом и нечеловеческой удачливостью. И безжалостный Фредди.

Графство ДурбанСпрингфилдЦентральный военный госпиталь

Госпиталь притих.

Ларри покорно сидел у себя в палате и слушал. Выстрелов пока не было. Только изредка пересвистывание парней из общежития. Ларри уже знал, что они разбились на пятёрки и посменно вместе с солдатами охраняют госпиталь, что раненых пока не было, в городе тихо… Тихо… Ларри невольно усмехнулся. Самые страшные вещи делаются в тишине. И надеяться ему не на что. Вернее, только на одно. Здесь знают, что его привёз Бредли, и, может быть, его не отдадут… этим, всё-таки он не сам по себе, Бредли можно считать его хозяином. Лишь бы дождаться Бредли. А ещё лучше – Фредди. Вернуться в имение, увидеть Марка. Марку уже восемь лет, может и по дому, и на дворовых работах. Марка могут продать, но он упросит, он будет работать за двоих, теперь он здоровый и сильный и сможет… и он купил инструмент, всё для ювелирной работы. У Бредли есть и золото, и камни. Лишь бы ему поручили работать ювелиром. А Марк будет помогать ему, вот и окажется при деле. Он тут попробовал, подобрал пару пустых банок, жесть, конечно, но… но он боялся, что всё забыл, а оказалось, что помнит, что может, а начал делать гимнастику для пальцев, которую ещё Старый Хозяин показывал, и стало вообще получаться. Он сможет работать, отработает и свой паёк, и Марка.

Ларри вздохнул. Вот и кончилась его свобода. Лишь бы Марк уцелел, лишь бы с ним ничего…

Донеслись тихие всхлипывания. Кто-то плачет? Ларри осторожно встал и подошёл к двери, выглянул в коридор. Пусто. Где же это? Шестой бокс пуст, в пятом? Похоже, да. Ни сестры, ни санитаров не видно. Ларри вышел из своей палаты и, подойдя к пятому боксу, осторожно постучал, приоткрыл дверь.

Белый юноша лежал ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку и вздрагивая всем телом. На стук он повернул мокрое от слёз лицо.

– Чего тебе?

– Вам… плохо, сэр? – осторожно спросил Ларри. – Я могу чем-то помочь, сэр?

– Нет, – резко ответил юноша и отвернулся.

Но Ларри чувствовал, что тот сказал не всё, и остался стоять в дверях. И угадал. Юноша вытер лицо о подушку, повернулся и сел.

– Спасибо за предложение, но… ты тут ничем не поможешь, – Ларри молча ждал, и юноша, не глядя на него, продолжал: – Сегодня вторник, Хэллоуин. Мама обещала приехать, и вот… Если с ней что-то случится… Ты можешь это понять? У нас никого нет, только мы двое. Понимаешь?

– Да, сэр, – тихо ответил Ларри. – У меня есть сын, и я ничего не знаю о нём.

Юноша быстро поглядел на него и опустил глаза.

Графство ЭйрОкруг ГатрингсДжексонвилл

Андрей бежал по улице. Из-за шума на рынке свора жёстко оцепление не держала, или просто им надоело, но… но вот уже и дом Эркина. Андрей огляделся. Никого. Как вымер город. Все сидят по домам и дрожат. Ладно, это даже неплохо. Он уже спокойно подошёл к калитке, попробовал её ладонью – заперто. И достал ключи.

Калитка… Двор пуст, как и город. Нижняя дверь… Лестница… Верхняя дверь… Он открыл её, вошёл, аккуратно без стука, как и остальные, прикрыл за собой. И увидел Алису. Прижимая к себе тряпичную собаку, она стояла в дверях комнаты и смотрела на него круглыми ярко-синими глазами.

– Привет, – сказал по-русски Андрей и улыбнулся. – А где мама?

– Привет, – помедлив, ответила она. – А мама на работе, – и вдруг улыбнулась. – Я тебя помню. Ты Андрей.

– Верно, – кивнул Андрей, проходя в комнату.

О том, что Жени может не быть дома, он не подумал. Что же делать?

– А когда мама придёт с работы? Скоро?

– Нет, – замотала головой Алиса.

Андрей осторожно подошёл к окну, выглянул, стоя сбоку, во двор. Так, по-прежнему, никого. Что же делать? Ждать Женю? А Эркин там психует… Он отошёл от окна и остановился посреди комнаты в раздумьях.

– Кто-нибудь приходил?

– Ночью приходили, – кивнула Алиса. – Эрика били, на маму кричали. И вот… – она взяла из-под табуретки с куклами и протянула Андрею остатки медвежонка.

Андрей повертел их в руках.

– Ножом? – глухо спросил он.

Алиса очень серьёзно смотрела на него.

– Он его ногой, и подкинул, и на нож поймал. И разрезал. Тедди же не живой, ему не было больно, да?

Андрей сглотнул. Да, это он тоже помнит. У Милочки был плюшевый медведь. Большой. И его тоже вспороли ножом. На обыске. Нет, он Алису не оставит здесь. Отведёт в Цветной. К Эркину. И пойдёт за Женей. Эркин черноволосый, такому не прорваться, а ему… проскочил раз, проскочит и второй.

– А тебя тоже били?

– Нет, – быстро ответил Андрей. – Это я упал.

И тут он услышал. Кто-то говорил. Несколько голосов. Во дворе? Да. Приложив палец к губам, он велел Алисе молчать и подобрался к окну. Да, точно. Прямо под окнами. Два голоса. Мужской и женский.

– Нет, она ушла утром.

– А индеец?

– Как всегда.

– Ну, хорошо.

– Девчонку сейчас заберём? – вмешивается ещё один тоже мужской, но молодой.

– На обратном пути, – распоряжается старший. – Благодарю вас за сотрудничество, миледи.