Белоручка

– Иными словами, – Сенчук поднялся и, натужно выдавив из себя надменный смешок, прошёлся по кабинету, не сводя глаз с Капризова, – от вас ваше ведомство открестилось и передало нам? Так, выходит?

– Выходит, – сухо подтвердил Капризов.

– Тогда, видимо, вам следует дать должность?

– Разумеется.

– Хм… – Эта новость не обрадовала губернатора. – Понимаете, в чём штука, штат у нас и так небольшой. Хотелось бы расширить, конечно, но законы, реформы… Я, сказать по правде, надеялся, что вы будете продолжать находиться на обеспечении Москвы… Но раз такое дело… Кое-какую должность вне штата мы вам предложить сможем. Хочу сразу заметить, оклады у нас небольшие, премии раз в квартал. Со служебным жильём мы вам поможем.

– Нет, благодарю, – поспешил отказаться Капризов. – Жильё я как-нибудь сам сниму. Мне бы лучше расходы на него покрыть.

– С этим сложнее, – серьёзно заметил губернатор. – Пятьдесят процентов вас устроит?

– Пятьдесят так пятьдесят, – согласился Капризов.

Секретарша вошла в кабинет и принесла кофе. Сенчук взял грубой рукой изящную чашечку, сделал маленький глоток и поморщился.

– Очень хорош, верно?

– Да, неплох, – подтвердил Капризов, держа чашечку двумя тонкими пальцами, точно такую же, как у губернатора.

– Так… Ну что ж, приступим к делу? – спросил губернатор.

– Да, пожалуйста. Не будем терять времени.

Сенчук поставил чашку на серебряный поднос и полез в свой стол. Из ящика он извлёк потрёпанную увесистую папку, которую положил перед господином Капризовым, а сверху дополнил её флеш-накопителем.

Господин Капризов не спеша поставил свой портфель на колени, покопался в нём и, вынув из него кожаный очечник, нацепил на нос очки с круглыми стёклами и в тонкой металлической оправе, больше похожей на проволоку. Дужки очков он аккуратно заложил за уши и, отложив в сторону флешку, открыл папку.

– Тут собраны некоторые материалы, которые достались ещё от моего предшественника, – пояснил Сенчук. – Но мы тоже туда кое-что добавили.

Капризов внимательно пробежал глазами первый лист, отложил его, взял второй, потом оценил общую толщину стопки и спросил:

– Исчерпывающе, но в чём суть проблемы?

– Суть, уважаемый Дмитрий Кириллович, в том, что все те люди и организации, что указаны в этих материалах, хотят прекратить мои полномочия досрочно. И, хочу заметить, Дмитрий Кириллович, незаконным путём.

Затем, помолчав, Сенчук добавил:

– Вы же решаете такого рода вопросы?

Капризов откинулся на спинку стула, отчего тот мягко и приятно хрустнул, и ответил:

– Да, я приехал решать именно такого рода вопросы. Впрочем, ваш регион станет своего рода дебютом для меня. Но я вот что хотел спросить: а как вы сами считаете, ваши позиции тут прочны?

Сенчук развёл руками и на немного согнутых в коленях ногах присел за столик к Капризову.

– Мне сложно судить, Дмитрий Кириллович…

– Нет. Если меня сюда прислали, значит, там о вас думают. Меня интересуют именно ваши ощущения, – Капризов поводил рукой по воздуху. – Может быть, у вас есть какие-то грешки, о которых мне следует знать? Или ещё что-либо? Представьте, что я ваш адвокат.

– Да вроде бы нет, – развёл руками Сенчук, испугавшись, что эти с виду прозрачные серые глаза за круглыми линзами захотят залезть к нему в самую душу. – Понимаете, в чём дело, Дмитрий Кириллович, я ничуть не хуже прочих, – взяв себя в руки, с достоинством вдруг заявил губернатор. – Согласен, у нас не всё получается, у нас много проблем, но мы делаем всё возможное…

– Нет, – перебил его Капризов со стеснительной улыбкой и, опустив голову, добродушно взглянул поверх очков. – Свои предвыборные речи вы оставьте для людей, а отчёты отправляйте куда следует. Меня интересуют ваши неофициальные проблемы, если так можно сказать.

Сенчук внимательно и серьёзно посмотрел на присланного к нему из Москвы чиновника и как-то успокоился. Ему вдруг перестал быть страшен господин Капризов, а вместе с тем стало обидно за себя. Он рассчитывал на действенную помощь из столицы, а приехал какой-то молодой человек, который, скорее всего, лишь играет выдуманную им роль, а когда дойдёт до дела, то навряд ли от него будет толк. Уж больно он неубедительный какой-то. Незначительный.

– Дмитрий Кириллович, Дмитрий Кириллович, – уже вальяжно заговорил Сенчук. – Я только год как в должности, какие за мной могут быть грешки? Ну да, бывают, разумеется, и задержки зарплат, и проблемы с дорогами, с благоустройством, поликлиники, школы, детсады… А где их нет? Застройка вот идёт тоже, – губернатор хлопнул в ладоши. – Так вся страна строится. Жильё в цене падает. Оглянитесь. Главное, тенденции хорошие! Направление выбрано правильно.

– А эти товарищи, – Капризов постучал ухоженным указательным пальцем по бумагам, – они откуда финансирование получают?

– Так там всё написано, вы прочтите, – махнув рукой, отозвался Сенчук.

– Я обязательно прочту, – заверил Капризов, – но всё-таки?

– Фонды, бизнес.

– Фонды не наши?

– Нет, разумеется.

– А бизнес наш?

– Да, – но, подумав, губернатор добавил: – Впрочем, там по-разному.

– Перешли кому-нибудь дорогу? Передел?

– Строительное дело сейчас на подъёме. Все хотят получить свой контракт. Да лакомые куски и в других сферах есть. Понимаете, Дмитрий Кириллович… – теперь даже имя и отчество Капризова Сенчук стал произносить с оттенком покровительства, и тот с неудовольствием отметил это. – Главное же – цели этих товарищей. А они отнюдь не всегда лежат в области финансов. Тут и государственные интересы затрагиваются. Другое дело, что многим из них приходится выживать за счёт тех, кто хочет в разы – подчёркиваю, в разы! – увеличить своё состояние, даже и месяца не прожив в нашей губернии. Вот хотя бы совсем недавно. Да, не стану скрывать, там был спорный момент. Вы, наверное, уже читали?

– Нет.

– Был митинг. Приехали лысые ребята – рассветовцы. Ну, из движения «Красный рассвет». Вы о них там прочтёте, – Сенчук указал толстым пальцем на папку. – И якобы стали выступать за рабочий народ. Сами, Дмитрий Кириллович, и дня не работали! А тут бах – и встали на защиту двухсот пролетариев. Да, им зарплату задержали, спорить не стану. Но всё решили оперативно. А в чём загвоздка была? А фабрику эту просто оторвать хотят! И развалить потом. Наша область, Дмитрий Кириллович, вложила в неё десятки миллионов рублей. Обеспечила заказами на пошив на год вперёд. А теперь что же? Выгодный бизнес, не так ли? А ещё эта газетёнка вой подняла. «Глашатай». Вы же знаете, как бывает. До Москвы дошло. Странно, что вы не читали… Но мы же демократы, свобода слова. Ничего не запрещаем, пиши что хочешь, но ведь и писать-то надо по чести. По совести! А выходит, что область на задворках, новый губернатор – дурак, доводит людей до нищеты, а все вместе мы катимся в пропасть… А ведь месяц не платили только! Хотя, по сути, я даже и права не имею влиять на всё это. Но кому это интересно? Вот так они работают. А ведь главное, Дмитрий Кириллович, время сейчас неспокойное. Сами знаете, что вокруг делается. Не хотелось бы отставки, прямо скажу. И не столько за себя волнуюсь, сколько за дело. Только за лето десятки проектов запустили. Вчера буквально подписал постановление о расширении круга лиц, имеющих право проходить диспансеризацию раз в год. Это наша внутренняя норма. Так что вы уж постарайтесь.

Капризов внимательно, но без особого интереса выслушал Сенчука. Все технологии, о которых говорил губернатор, он хорошо знал. Быть может, даже лучше тех, кто их применял на практике. Его этому обучали. Другое дело, специфика была тут несколько иной, а поэтому он спросил:

– А как у вас с коррупцией? Берут взятки?

Сенчук приподнял брови и криво усмехнулся.

– Ну вы, Дмитрий Кириллович, как зададите вопрос, так хоть стой, хоть падай.

А про себя подумал: «Блаженный он какой-то, что ли? Или из этих, которые идеалисты?»

– Так что же с коррупцией? – повторил Капризов.

– Я могу попросить подготовить для вас отчёт согласно прокурорским сводкам о состоянии дел. Мы находимся в двадцатке регионов, с конца разумеется, по уровню коррупции. То есть не хуже, но чуть лучше других.

– Благодарю, – сказал Капризов. – А какие ещё болевые точки? Кумовство присутствует? Есть повод беспокоиться? Обвинения поступали?

Сенчуку явно не хотелось отвечать на этот вопрос, и он поёжился.

– Дмитрий Кириллович, как вам сказать… Обвинить нас есть в чём всегда. Любая власть подвержена критике. Тем более со стороны свободной журналистики и общества. И это правильно.

– Постойте, постойте, Вениамин Фёдорович, – перебил губернатора Капризов. – Будьте любезны, я вас очень прошу отвечать на вопрос более конкретно. Вы же не интервью даёте.

Сенчук в ответ недовольно посмотрел на собеседника.

– Так откройте сайт этой газетёнки, «Уличного глашатая», да и посмотрите.

– Обязательно посмотрю, – ответил Капризов. – Но что скажете вы? Мне нужна достоверная информация. Так сказать, изнутри.

– Ничего я не скажу, – насупившись, ответил губернатор. – Нечего тут говорить. А кто на нас наговаривает – лгут. Лгут страшно. Лгут и сами же домысливают. «Возможно», «скорее всего», «есть мнение». Я бы в суд подавал, но начинать губернаторство со скандала… Они только этого и ждут. Денег у них хватит на все издержки.

– «Уличный глашатай» – это основное их издание? – поинтересовался Капризов.

– Чьё? Оппозиции? Да. Есть ещё парочка. Да там всё написано, – Сенчук вновь указал на папку.

Капризов кивнул и, деловито сняв очки, спросил, словно доктор у пациента:

– Ну а сейчас, Вениамин Фёдорович, что вас конкретно беспокоит? Ведь всё это, как я понимаю, пока общие вопросы. А что вас волнует конкретно на данном этапе?

Сенчук пожевал губами, поднял к потолку свои глаза и ответил:

– Сложно так сразу сказать, Дмитрий Кириллович. Даже и не сообразишь. Но знаете, есть ощущение, будто что-то витает в воздухе. Что-то такое… очень нехорошее. Мне бы совсем не хотелось скандалов, и не дай бог нам стать рассадником общероссийского бунта… А ещё хуже, если прольётся кровь! На начало сентября у них митинг назначен. Мы, разумеется, согласуем площадь…

– А требования какие выдвигают? – перебил Капризов.

– Всё то же, что давно разгоняют по нашим изданиям и на радио. Не в открытую, разумеется, намёками, но и так всё понятно. Во-первых, что я избран незаконно. И ведь какие доводы, негодяи, приводят, просто смешно…

Тут Сенчук хотел было от всего сердца пожаловаться, ибо обида, которую он затаил на своих критиков, давила на него нестерпимым грузом, но господин Капризов лишь сухо попросил продолжать.

– Потом, говорят, я устроил геноцид исторического центра, – с некоторой досадой продолжил Сенчук. – По социальной сфере, кажется, ничего, но это ведь пока…

– Митинга не будет, – твёрдо заверил Капризов.

Наступило молчание.

Эта самоуверенность невзрачного чиновника из Москвы очень удивила Сенчука. Он сперва даже не нашёл что ответить, а поэтому только развёл руками:

– Ну, если так, Дмитрий Кириллович, то вы меня сильно обяжете. Как же вам это удастся?

– Я умею договариваться.

– Это хорошо. Но вы же понимаете, что победа лишь в этом сражении не означает победу во всей войне?

– Понимаю, Вениамин Фёдорович, понимаю. Но надо с чего-то начинать.

Сенчук ещё раз посмотрел на Капризова. Сперва взгляд его упал на лысеющую круглую голову, затем на узкие плечи; заглянул губернатор и в прозрачные серые глаза Дмитрия Кирилловича, и ему вдруг подумалось, а не сумасшедший ли часом этот товарищ, приехавший к нему решать такие серьёзные вопросы? Вполне возможно, они все в Москве такие несуразные – профессионалы по части договорённостей, но какой же из него всё-таки переговорщик, если он даже стороне, от которой собирается выступать, не внушает никакого уважения?

Скривив удивлённо рот, отчего кончики губ доползли чуть ли не до квадратного подбородка, Сенчук спросил:

– Вам нужно будет что-нибудь особенное, Дмитрий Кириллович? Может быть, дать какие-нибудь распоряжения на ваш счёт?

– Да, разумеется, но только по служебной части, формально, – с готовностью ответил Капризов. – Первое… Вы пригласите, наверное, Оксану, пусть она запишет.

Губернатор хмыкнул и вызвал секретаря, и когда та приготовилась записывать, Капризов начал диктовать:

– Мне нужен кабинет. Неважно какой. Желательно с окном, но и без него можно…

– Дмитрий Кириллович, это… – хотел было вставить Сенчук, но Капризов его как будто не услышал.

– Главное, чтобы этот кабинет был где-нибудь подальше от основной массы служащих. Чтобы мне никто не мешал и я мог в любое время уходить и приходить. Это первое. Второе: мне нужен помощник. Она или он – не имеет значения. В меру расторопный, без вредных привычек. Постараюсь без сверхурочной работы, только некоторые поручения в течение дня. Письма, кофе – такая мелочь. И третье мы уже с вами начали обсуждать: мне нужна должность. Официальная. Можно даже придумать её лишь на время моей службы тут. Но чтобы она звучала как-нибудь, если так можно выразиться, погромче. Это возможно?

Секретарь перестала писать и вместе с господином Капризовым уставилась на губернатора, словно это было важно им обоим.

– Да, – согласился Сенчук. – Разумеется. А почему погромче?

Господин Капризов кокетливо покачал головой.

– Мне же надо будет как-то подписываться.

– Ясно. Хорошо. Это всё возможно. Со штатным расписанием у нас… Ладно, мы что-нибудь придумаем. Советник, например, вас устроит?

– Ваш? – уточнил Капризов скорее утвердительно, нежели вопросительно.

Сенчук кивнул.

– Да. Скажем, советник по работе с общественными проектами.

– Вполне подойдёт.

– Думаю, мы всё сможем организовать в среду.

– Договорились, – сказал Капризов, поднимаясь. – Мне как раз надо будет поработать день или два с документами, – он указала на папку. – О моём жилье не беспокойтесь. Сегодня-завтра я что-нибудь обязательно подыщу, и на основе договора мы решим вопрос о возмещении.

– Вы только особенно не шикуйте, – поспешил заметить Сенчук.

– Всё будет вполне скромно, – заверил Капризов.

И правда, жильё, которое в тот же день по объявлению снял господин Капризов, оказалось довольно скромным и за умеренную плату. Квартира, в которой поселился Дмитрий Кириллович, располагалась в новостройке в получасе ходьбы от губернской администрации.

Встретившись с хозяйкой, женщиной почти уже преклонных лет, с зализанными чёрными волосами и в огромных очках, делающих её похожей на советскую учительницу, господин Капризов сразу договорился о цене. Кроме того, хозяйка оказалась так любезна, что сделала небольшую скидку, узнав, что её новый жилец прибыл из Москвы и будет служить у губернатора советником. Договор она обещала привезти завтра.

Получив ключи и перевезя из гостиницы всё своё небольшое имущество, господин Капризов прошёлся по своему новому жилищу.

Квартира располагалось на девятом этаже трёхподъездного дома и состояла из одной комнаты, кухни, совмещённого санузла и небольшой кладовки. В общем, типичная планировка. Окна выходили на квадратный двор, в центре которого раскинулся маленький парк, обрамлённый вечно занятыми парковочными местами.

Из мебели в комнате имелись диван, обитый зелёным и кое-где потрескавшимся дерматином, покрытый прозрачным лаком сосновый стол, два стула, комод и пустой книжный шкаф кофейного оттенка. Для гардероба была отведена кладовка, и с этой целью через всё помещение была протянута металлическая штанга, прикреплённая концами к стенам.

На кухне тоже было всё по-простому: стол, два табурета, холодильник отечественного производства, микроволновая печь и кухонный гарнитур деревенского стиля с покрытыми морилкой фасадами.

Квартира в целом была чистая, светлая, несколько пустоватая, но зато со свежими обоями мягких цветов и с некричащими узорами.

Господин Капризов дважды обошёл новые владения и принялся разбирать свой скарб.

Имущества у него было совсем немного – только самое необходимое, и, однако, аккуратность и внимательность по отношению к нему не могли не впечатлить. Два костюма были отутюжены и в чехлах, бельё и прочие личные вещи разложены по герметичным пакетам, а все предметы гигиены – новые, специально перед поездкой купленные. Ещё одну пару обуви, идентичную той, которая в данный момент была на ногах господина Капризова, он сразу же вычистил и поставил в прихожей в специальную тумбу.

Окончив таким образом обустраиваться, Дмитрий Кириллович вышел на улицу и заказал обед в ближайшей закусочной. Но суп там оказался чересчур жирным, а мясо непрожаренным. Эти два факта очень расстроили господина Капризова. Поэтому, отказавшись от чая и купив в магазине молотый кофе и турку, он вернулся домой. Там на электрической плите сварил себе кофе и, взяв чашку, направился в комнату. Повесив в гардероб пиджак, а стало быть, оставшись в сорочке и жилетке, он расположился напротив окна за столом. На улице был уже поздний тёмный и душный вечер.

Достав ноутбук и толстую папку от губернатора, господин Капризов приоткрыл окно и сел за работу.

Материалы, предоставленные Сенчуком, были объёмны и обстоятельны. Тут имелось всё: имена, каналы финансирования, ссылки на заметки в интернете, ссылки на личные журналы и страницы в социальных сетях, краткие биографии отдельных лиц и даже серьёзные выкладки относительно возможных связей как между людьми, так и между организациями, нити которых подчас уходили аж за границу. Но что сразу с раздражением отметил господин Капризов, все эти данные носили какой-то сумбурный и непрофессиональный характер. Разумеется, несправедливо было бы требовать от администрации провинциальной губернии выдающихся результатов в сфере сбора и структурирования информации, однако же всё это можно было бы сделать аккуратнее.

Прокопавшись часа два сперва в бумагах и справках, а затем во флеш-накопителе, господин Капризов снял очки, потянулся, встал и прошёлся по комнате. Затем, обойдя стол, он полностью распахнул окно и выглянул на улицу. Глубоко вдохнув уже совсем ночной и приторный от влаги и духоты воздух, Дмитрий Кириллович отметил, что в доме напротив, который был точной копией дома, где поселился он сам, и который как бы укрывал квадратный двор с другой стороны, ни в одном из окон не горит свет. «Все спят», – решил господин Капризов. Ещё ему пришла мысль, что завтра необходимо обратиться в какую-нибудь фирму, чтобы на окна установили сетки от комаров, иначе ночью покоя не будет от этих назойливых паразитов. Впрочем, уже август, терпеть осталось недолго.

Подышав минут десять, Дмитрий Кириллович отошёл от окна и лёг на диван, закинув на подлокотник ноги.

Он задумался.

Господину Капризову с прискорбием приходилось признать, что все те материалы, которые передал ему губернатор Сенчук, никуда не годились. И что всю работу, к сожалению, предстояло делать заново. А времени на это оставалось немного. Может быть, неделя, самое большее – две. Ко всему прочему господин Капризов задумался о деньгах. Нет, не о личных, а для дела. На первое время они у него, конечно, были, но на сколько их хватит, пока он будет сколачивать воедино хоть сколь-нибудь дееспособную организацию? Это был вопрос. И если к тому времени он не сможет как следует войти в курс губернских дел, тогда ему будет туго. А пока предстояло действовать в потёмках, на ощупь, больше полагаясь на свои собственные наблюдения, интуицию и хитрость. Конечно, тут не обойтись и без провокаций, слежки, кое-какой грязной работы, которую господин Капризов считал низостью. Эх, а всё потому, что кто-то просто не умеет, да и не учится, делать свою работу. Ни на кого полагаться нельзя, а особенно на провинциальных чиновников.

Обдумывая всё это, Дмитрий Кириллович чуть не задремал, но вовремя спохватился и сел на диване. Затем, встряхнув головой, он направился на кухню за новой порцией кофе, а вернувшись, вновь уселся за стол перед стопками бумаг и горящим экраном ноутбука.

Первым делом господин Капризов принялся выписывать буквально подряд все имена, встречающиеся в досье. Их набралось около сотни. Затем он посчитал, сколько каждое из них упоминается как на бумажных носителях, так и в электронном виде, и проставил цифры. На это у Дмитрия Кирилловича ушло почти три часа. Затем он выделил из этой сотни два десятка самых упоминаемых. Посмотрев на них, господин Капризов снял очки, зевнул и взглянул на часы. Была половина шестого утра. Солнце ещё не встало, но где-то вдали небо уже начало светлеть.

Понятно, метод выборки был довольно груб, и, скорее всего, как минимум четверть этих имён окажутся случайными и для дела не пригодятся. Однако другого способа сейчас господин Капризов найти не мог. Черновой список готов, а дальше можно будет уже посмотреть, кого в нём оставить насовсем, а кого вычеркнуть.

Взяв лист с именами, Дмитрий Кириллович встал в середине комнаты и осмотрелся. Затем залез в комод и достал оттуда футляр с дорожным набором для шитья. Вынув иглу, с ней и со списком он забрался на диван и приколол список к обоям.

Спустившись и отойдя подальше, господин Капризов остался почти доволен проделанной работой и вслух сказал:

– Вот с ними в первую очередь мы и начнём работать! Да, и надо бы здесь панель какую повесить.

Глава 2. Капризов обустраивается

Выделенный губернатором кабинет пришёлся господину Капризову по вкусу. Как и просил Дмитрий Кириллович, он оказался очень уединённым и располагался довольно далеко от основных рабочих мест других служащих, хотя и в том крыле здания, куда ещё не добрался современный ремонт. Для того чтобы попасть из этого кабинета в основную часть администрации, необходимо было пройти несколькими заброшенными и пыльными коридорами, закатанными протёртым кое-где до дыр линолеумом, а затем подняться на один этаж по безлюдной запасной лестнице. Но в ту сторону, где главным образом кипела чиновничья служба, господин Капризов часто ходить не намеревался. Зато он с удовольствием обнаружил, что со двора имеется чёрный ход, открыв железную дверь которого можно было сразу попасть на ту самую тёмную и безлюдную лестницу, а дальше беспрепятственно и никого не потревожив добраться до своего рабочего помещения. Этот факт особенно обрадовал господина Капризова, и он решился начать обустраиваться.

Сам кабинет представлял собой обшарпанное и тусклое, но, впрочем, внушительных размеров квадратное помещение с одним грязным, с рассохшимися рамами окном и стенами, до половины покрашенными жирной масляной краской цвета зелёной оливки. Оттого что здесь давно никто не обитал, а соответственно, не проветривал, воздух в помещении был затхлый и сухой, отдающий старой мебелью и разлагающейся бумагой.

Самой мебели в кабинете было немного. У окна стоял громадный дубовый стол – весь побитый и в трещинах, с разорванным зелёным сукном на крышке; рядом стул, такой же потрёпанный, но без видимых изъянов. У стены возвышался книжный шкаф с одним разбитым стеклом в дверце, а за ним притаился высокий напольный сейф, весь по краям проржавелый, зато с ключами в замке.

В общем, картина отрывалась довольно плачевная, но господин Капризов даже не собирался возмущаться по этому поводу, хотя начальник отдела хозяйственного обеспечения – коренастый мужчина с лысиной и уставными усами, – знакомя нового хозяина с его рабочим местом и осознавая всю ущербность последнего, заметил:

– К сожалению, более ничего подходящего под ваши требования подобрать не смогли. Ну, ничего, обживётесь, попривыкните. Зато тишина, покой.

– Вы пришлёте кого-нибудь убраться? – спросил Капризов, прохаживаясь по полу, покрытому выцветшим линолеумом, и оставляя за собой следы в плотном слое пыли.

– А надо? – удивился хозяйственник. – Могу прислать, конечно, – кисло добавил он, – да только здесь работы… Пару раз тряпкой провести.

Господин Капризов провёл пальцем по когда-то белому подоконнику, на котором остался след, а к пальцу пристала чёрная пыль.

– Нет, нет, это невозможно, – возразил Дмитрий Кириллович, вытирая грязь с пальца белым накрахмаленным платком. – Будьте любезны, обязательно пришлите.

– Добре, – недовольно согласился хозяйственник и как бы в отместку добавил: – Но новой мебели не ждите.

– Хорошо.

– Если какая понадобится, – смягчился снабженец, – то возьмите из соседних кабинетов. Там её полно стоит, никому не нужная. Может быть, найдёте даже получше этой. Просто кабинет самый приличный оказался. Здесь у нас раньше начальник юридического отдела сидел – последним отсюда съезжал, поэтому всё более или менее в форме осталось.

– И пришлите ещё, пожалуйста, – проговорил Капризов, задумчиво глядя на пустую стену, – парочку работников с перфораторами. Мне нужно тут кое-что повесить.

– Что?

– Пока ещё не знаю, но вы пришлите.

– Добре. Да, по поводу техники: она будет только завтра. Телефон, компьютер, факс. Если что откопировать, то…