Белоручка

– Дмитрий Кириллович, – словно раскатывая перед Капризовым ковровую дорожку, заговорил губернатор, – я о чём хотел с вами поговорить. О том… Как бы это вам сказать, чтобы не обидеть… Одним словом, недоволен я вами. Да, недоволен. Я специально хотел это вам высказать неформально. Чтобы, может быть, повлиять на вас в лучшем направлении. Да и вы чтобы не придавали моим словам особенного значения, а восприняли их больше как дружеский совет.

– А что случилось? – осведомился советник.

– Голубчик, да вот слухи до меня дошли. И знаешь что, всё у тебя не так да не эдак выходит.

– Не понимаю.

Они отошли ещё дальше в самый угол зала и встали возле отделанной мрамором колонны.

– Вот даже подошёл ты как-то нехорошо, неправильно, – продолжал Сенчук. – Видишь же, что я гостей встречаю.

– Мне Рихтер передал…

– Да не в этом дело, – перебил губернатор с досадой. – Всё у тебя это как-то не так, не по-нашему выходит. Тут, кажется, мелочь, а всё же не так. И во всём остальном у тебя, голубчик, беспорядок. Ты не подумай, я тебе не указываю. У тебя свои начальники имеются, и всё-таки ты давай здесь не либеральничай. Понимаешь, о чём я?

Капризов помотал головой.

– Эх, как бы тебе объяснить… Ладно, скажу: я знаю!

Объявив это, Сенчук сморщил лоб, поднял брови и выпучил глаза.

– Да, я знаю, – повторил он.

– О чём? – спросил Капризов, стараясь сохранять невозмутимость. Но даже заранее догадываясь, о чём будет разговор, неприятный холодок пробежал по его спине.

– Ну как о чём? – удивился Сенчук. – Об этом самом. И о том, что ты собирал наших, так сказать, неблагонадёжных, и о всём таком прочем.

Наступила пауза. Капризов внимательно смотрел на губернатора и не мог взять в толк, для чего тот ему всё это сообщил. На его лице не было ни особенного возмущения, ни злости, ни ехидства в глазах, которое обычно появляется после заявления о победоносном раскрытии заговора. Ничего не выражал взгляд губернатора.

«Что он от меня хочет? – удивлялся Капризов. – И что он конкретно знает?»

– Вениамин Фёдорович, что вы от меня хотите? – прямо спросил Капризов.

– Я? Я же сказал вроде бы, или не понял? Не либеральничать.

– В каком смысле?

– Ну-у-у, Дмитрий Кириллович, что же тут непонятного? Ну вот, допустим, ваши разговоры, которые вы заводите… ну, там, на ваших встречах… их надо бы прекратить. Слишком свободно себя чувствуете. В неловкое положение встаёте, голубчик, в неловкое. И меня ставите, понимаете?

Но господин Капризов решительно ничего не понимал. По его суждению, если Сенчук был уже хорошо осведомлён о предмете разговора между Капризовым и «неблагонадёжными», то всё это по меньшей мере пахло увольнением и отсылкой обратно в Москву с последующем разбирательством. Если же губернатор не знал ничего определённо, то зачем завёл этот странный разговор и чего хочет? Или же это какая-то игра, в которую принято играть в местной администрации? А, может быть, только страху нагоняет, а самому ничего толком не известно, одни слухи?

– Нет, признаюсь, я не понимаю, – ответил советник и посмотрел в связи с разницей в росте снизу вверх в хмельное лицо губернатора.

Сенчук почмокал неверными губами, раздумывая.

– Ну вот хотя бы… Хм-м… Ну вот… Вот то, что вы отменили митинг тогда, как и обещали, это хорошо, это я оценил. Но какими методами, Дмитрий Кириллович? Ведь вы, кажется, что-то обещали взамен, верно я понимаю?

– С чего вы взяли? – удивился Капризов.

– Да вот, знаете ли, сорока на хвосте принесла, – поведя головой, словно натурально уклоняясь, ответил Сенчук. – На двух стульях ведь не усидишь, Дмитрий Кириллович. По опыту знаю тоже, что запугать вы их не могли. Вы уж простите, голубчик, но это видно. Не про вас это. Стати нужной нет. А значит, беседа проходила в тёплой, можно сказать, дружеской атмосфере, ведь так?

Последнее предложение губернатор проговорил словно цитируя.

– Может быть, и так можно выразиться, – после короткого раздумья пробормотал советник, в это время сам что-то соображая.

– Вот! – восторжествовал губернатор. – Поэтому и говорю: не либеральничайте, прошу! Начнут есть вас, а потом и до меня доберутся, понимаете?

Господин Капризов медленно закивал.

– Хорошо, как скажете.

– Вот и отлично, – произнёс Сенчук значительно. – Я очень доволен, что ты понимаешь значение своей миссии тут правильно и не стесняешься принимать советы, так сказать, старших. И поверь мне, я тебе зла не желаю. Ну что ты, допустим, взялся рьяно за дело, это даже похвально, но не перегибай. Не перегибай палку. Прошу как человек, желающий только добра. Ну а раз мы пришли к общему знаменателю, то тогда ступай-ступай. У меня ещё дела, как видишь. Обязанности радушного хозяина не дают покоя.

Господин Капризов вернулся за столик и залпом выпил бокал вина.

– О чём говорили? – осведомился Меркулов, который от нетерпения ёрзал на стуле.

– Так… – неопределённо ответил Капризов.

– О том, о чём предполагали?

– Почти, – задумчиво подтвердил советник и продолжил: – Ты знаешь что, Павел, свяжись с этими… как их, не помню. Берёза – эту фамилию помню, а второго нет. Хотя постой, может быть, ещё рано. Кабы знать наперёд… Впрочем, да! Свяжись с ними! К ним и обращусь.

– С кем? С теми филёрами, которые к вам заходили? Хорошо, понял.

Меркулов достал казённый блокнот, с которым теперь не расставался, и быстро что-то записал.

Меж тем господин Капризов удивлённо посмотрел на секретаря после данной им любопытной характеристики двух сыщиков.

– Да, с ними, – подтворил Капризов и заметил: – Интересно ты их называешь.

Секретарь робко улыбнулся в ответ и почесал вихры на затылке.

– А как мне их называть? – с вызовом спросил он. – Хотя у меня есть ещё парочка эпитетов, правда менее благозвучных.

– Вижу, ты их за что-то не любишь.

– Ха, а за что мне их любить? Паскудней профессии нет.

– Почему это? – изумившись, спросил Капризов.

– Да потому! – взволновался Меркулов. – Имел я с ними дело. И друзья мои имели. И, как показала жизнь, нет среди них ни одного порядочного человека. За каждым из них хоть маленький грешок, да имеется. Да что там, за каждым стоит чья-то погубленная жизнь. Бывает, не намеренно, а бывает, что и специально. И не по злому умыслу – это ещё простить можно, – а так, между делом. Но хуже всего, что это такая закрытая каста, которая наделена силой, властью. На их стороне закон и всё общество. И всё у них всегда хорошо, за что ни возьмись. И управы на них нет нигде!

Господин Капризов поводил вилкой, разгоняя соус на тарелке.

– Но не все же там такие…

– А я не про всех, – тут же резко отреагировал Меркулов. – Я про эту категорию. Паскудней их нет. Подкидывают, замалчивают, шантажируют, пытают, вынуждают предавать. Это само зло, которое наделено правом, полномочиями и защитой.

Капризов задумался.

– Наверное, сложно оставаться человеком, – попытался он их оправдать, – когда постоянно имеешь дело с проявлениями самых низменных человеческих чувств. Даже не животных, а дьявольских, бесовских. А ты не думал, что, может быть, только такое зло способно победить ещё большее зло: убийц, насильников, торговцев наркотиками?

– Вы знаете, я не особенно разбираюсь в диалектике типа единства и борьбы противоположностей, – Меркулов помахал рукой в воздухе. – Вы на то и начальник, чтобы это понимать. Но вот когда моего приятеля Володьку хотели посадить за то, что якобы нашли у него пакет с порошком, а затем угрожали чуть ли не расправиться со всей его семьёй, в том числе и с сестрой, которой на тот момент было четырнадцать лет, если он не напишет признание, – вот тогда я чётко осознал, что паскудней их нет. И Володька тоже это понял.

– Но, будем говорить честно, твоего приятеля, поди, не просто так с улицы взяли? Наверное, за ним что-то уже было до этого. Ведь просто так не хватают, верно?

Меркулов посмотрел на советника так прямо и остро, что тому стало не по себе.

– Да какая разница, Дмитрий Кириллович?! – возмутился секретарь. – Было – не было. Это значения не имеет. О чём вы таком говорит? Вы же сами за справедливость, как я гляжу, за честность. Вы тут такую игру затеяли – и вот это выдаёте! Я не понимаю! Да и что с того? Если человек один раз ошибся, то его что, всю жизнь пинать нужно? Это и есть закон и порядок? Служить и защищать?

– Но как показывает практика, – возразил Капризов, – человек, переступив один раз черту, скорее всего, переступит её и второй раз.

– Да какая разница?! – повторил Меркулов, совсем разозлившись. – Есть закон, и он должен быть соблюдён. А этим паскудникам – им совершенно наплевать. И мне наплевать, что у них там профессиональная деформация или другие расстройства, что всё это ради борьбы со злом. Это не моё дело! Я лишь хочу справедливости для всех и каждого! А поэтому и говорю, что паскудней их людей нет. Я не про тех, кто террористов ликвидирует ценой своей жизни. Это – герои. Тут без вариантов. Кстати, думаю, и эти филёры тоже жизнь свою не пожалеют, если случится беда. Но я о том, что так поступать нельзя. Ни с кем! Никогда! Все должны быть равны перед законом – так, кажется?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.