Подвижники земли русской. Приенисейская Сибирь

«На самом деле я был очень удивлен, узнав, что человек коррумпирован по своей природе. Я помню, как говорил г-ну Холдейну: „Теперь я вижу это учение Библии“. „Да, – ответил он. – Но видите ли вы это в своем сердце?“. Это был простой вопрос, но он коснулся моей совести. Это был меч Духа; и с того времени я увидел, что мое сердце было развращено, и узнал по Слову Божию, что я могу быть спасен только по благодати» [Williams].

Так после лекций, прочитанных Робертом Холдейном в Швейцарии в 1816—1817 годах, появилось некоторое количество протестантских миссионеров. Они совершали европейские и мировые турне, помогали материально и духовно христианским миссиям на других континентах. Вот имена этих первопроходцев (все они имели французские корни): Сезар Малан (1787—1864), Фредерик Моно (1794—1863), Жан-Анри Мерле д`Обинье (1794—1872) [Williams].

В истории Швейцарии эти события получили название «холдейновское возрождение». Для него были характерны три черты: акцент на необходимости личного знания и опыта благодати; поддержка абсолютного авторитета и богодухновенности Библии; возвращение к кальвинистской доктрине вместо пелагианства и арминианства. По замечанию своего современника, «Холдейн был ортодоксом чистой воды, но его ортодоксия сочеталась с любовью и жизнью» [Williams].

В 1819 году по инициативе Роберта Холдейна и банкира Генри Драммонда (1786—1860) было создано «Континентальное общество» для распространения религиозных знаний в Европе. Во второй половине XIX века в Швейцарии проповедовал английский аристократ Гренвилл Редсток. Послушать его приходили русские дамы из высшего общества, отдыхавшие на местных курортах. По приглашению одной из них он приехал в Россию, где его проповеди в домах господ привели к появлению в российской столице движения евангельских христиан (редстокистов, пашковцев).

Германия. Интеллектуальное первенство в Европе после Великой французской революции перешло к Германии, религиозная жизнь которой становилась тогда все более разнообразной.

В середине 1830-х годов в Германии распространился баптизм. Один из немецких миссионеров общества, основанного Робертом Холдейном, лютеранин Иоганн Онкен (1800—1884) под влиянием от общения с реформатами признал необходимость личной веры для спасения. Иоганн Онкен был противником союза церкви с государством, а такие союзы в те времена были обычным делом в Европе. Поэтому он не мог принять водное крещение по вере в какой-либо европейской реформатской церкви, хотя и искал такой возможности.

От моряков, которым он проповедовал, Иоганн Онкен узнал об альтернативных церковных порядках в баптистских церквях США. Баптизм появился на американской земле еще в XVII веке благодаря английским колонистам. Американские баптистские церкви имелись в разных штатах и были автономны от государства. В 1814 году они объединились в один союз (Генеральную миссионерскую конвенцию), а в 1845 году – разделились на два союза, представлявшие интересы северных и южных баптистов. Миссионерские устремления американских баптистов начала века были связаны не с Европой, а с Азией: на территории Бирмы и Китая работали служители «Американского баптистского миссионерского союза».

В 1833—1835 годах в германских университетах Галле, Лейпцига и Берлина преподавал и проводил изыскания американский профессор лингвистики и христианский педагог Барнс Сирс (1802—1880). Он был уроженцем штата Массачусетс, рукоположенным пастором Первой баптистской церкви в Хартфорде (штат Коннектикут, США) [Hovey, p. 22, 25]. Американец интересовался немецкими методами обучения и языком, историей Реформации в Германии. Многое из этого он потом привнес в американскую систему обучения. Даже написал книгу о Мартине Лютере, немецком реформаторе XVI века [Sears]. Барнс Сирс легко нашел общий язык со своим ровесником Иоганном Онкеном – они оказались «на одной волне». Тем более, что для решения своего вопроса немецкий миссионер преодолел около трехсот миль, расположенных между Гамбургом и Галле. Весной 1834 года группа из семи человек была крещена и Иоганн Онкен рукоположен как пастор [Hovey, p. 26—33]. Так в Гамбурге появилась старейшая баптистская церковь, придерживающаяся свободных церковных традиций. Сейчас она носит имя Иоганна Онкена и входит в Федерацию евангельских свободных церквей в Германии (BEFG) [Wir…].

В первой половине XIX века Германия еще не была единым государством: на ее территории сохранялось много больших и мелких княжеств. Крупные немецкие землевладельцы и аристократы весьма болезненно переживали последствия французской оккупации: пресытившись критицизмом, многие из них обратились к Богу и решили восстановить единое и сильное германское государство. В 1815 году, когда Наполеона заточили на острове Святой Елены, уже родился человек, усилиями которого в 1871 году была создана единая Германская империя (Второй рейх). Это был Отто фон Бисмарк (1815—1898). В дни его юности в Германии шло противоборство между деистами и скептиками (кантианцами), с одной стороны, и протестантскими мистиками (пиетистами), с другой.

Пиетизм был религиозным течением, появившимся в немецком протестантизме в XVII веке. Центральное место в труде основателя пиетизма, лютеранина Якоба Шпенера, отводилось святому религиозному томлению, противоположному всякой похоти (1Фес. 4:5; 1Ин. 3:2). Пиетизм пытался восстановить утраченные аспекты средневековой европейской духовности и призывал к углублению личного благочестия. Среди лидеров пиетизма XIX века значились реформатские богословы братья Круммахеры [Beyreuther, s. 30—44].

Наиболее известен из них Готфрид Круммахер (1774—1837), возглавивший Нижнерейнское христианское возрождение. Учась в школе, гимназии и университете, он обнаружил, что эпоха Просвещения породила у людей веру в торжество и всесилие человеческого разума, почти не оставив в их жизнях место Богу. Став пастором, он углубился в чтение Библии. Первые 15 лет Готфрид провел в церкви Вюльфрата, и об этом периоде мало известно. Но в 1816 году он перешел на служение в церковь Эльберфельда (Вупперталь). Там началось религиозное обновление. Готфрид Круммахер любил истории о многолетнем Божьем водительстве избранного народа по пустыне. Отталкиваясь от истории древних евреев он в своих проповедях показывал различия между детьми божьими и детьми мира (века). Его глубоким убеждением было то, что человек, который не родился свыше, не может войти в Царство Божие. Каждый христианин, считал он, должен быть великодушен и источать любовь к ближним, чтобы указать путь к Иисусу Христу тем, кому так отчаянно Его не хватает [Karker].

Отто фон Бисмарк вошел в контакт с пиетистами не сразу. В студенческие годы он шокировал публику своими выходками, десятки раз участвовал в дуэлях, вел разгульную жизнь. Но несмотря на все ухищрения, он ни в чем не находил настоящего веселья. Учеба, общение, развлечения, карьера – все нагоняло на юношу скуку и уныние! Депрессия помешала ему удержаться на службе, и он уехал в сельское имение, размышляя, не уехать ли еще дальше – в заграничное путешествие (совсем как литературные герои его времени – Чайльд Гарольд и Евгений Онегин). В сельской местности началась дружба Отто фон Бисмарка с померанскими пиетистами. В их кругу он ощутил, что такое быть частью любящей христианской семьи, научился находить радость в обыкновенных занятиях (чтении газет, прогулках, домашних делах и т. д.). Через несколько лет женился на непритязательной девушке-пиетистке из провинции. В счастливом браке с ней он провел почти всю оставшуюся жизнь. Одновременно с приготовлениями к свадьбе Отто фон Бисмарк дебютировал как политик во время германской революции 1848—1849 годов [Стейнберг].

В созидаемой усилиями Отто фон Бисмарка Германской империи бюрократия активно вмешивалась в религиозную жизнь населения. Настроенные на религиозное обновление лютеранские и баптистские служители уезжали заграницу, поднимать духовность немецких колонистов вдали от жесткого контроля властей. Особенно много немецких колонистов было тогда в Российской империи.

Во второй половине XIX века случилась целая череда событий, которая оказала влияние на религиозные взгляды европейцев: подъем национального движения, появление рабочего класса и развитие рабочего движения, борьба за свободу совести, борьба женщин за наделение равными правами с мужчинами, развитие системы всеобщего бесплатного образования, Крымская война, распространение Библии на «живых языках». Тогда же из-за ограничения своих прав немецкие религиозные меньшинства (меннониты) воспользовались предложением российского императора и эмигрировали в Россию, поучаствовав там в генезисе российского евангельского движения.

Россия. В Западной и Центральной Европе Библия на европейских языках, но не на русском, имелась несколько веков – это было одним из важнейших достижений Реформации XVI столетия. Относительно России можно сказать, что население слышало весть о спасении часто, но понимало ее редко. Привилегированное положение в стране имело православие, представленное Русской православной церковью. На православных богослужениях чтение библейских книг проходило в торжественной обстановке: сопровождалось каждением ладана, пением слов «Аллилуйя», «Слава Тебе Господи, слава Тебе», возгласом священника, призывающим ко вниманию: «Премудрость, вонмем». Чтец выходил на середину церкви с книгой, кланялся собравшимся и читал текст из Евангелия, Деяний или Посланий апостолов. Книги Священного Писания выносились в дорогом окладе, украшались золотом и драгоценными камнями. Но текст читался на церковно-славянском языке, который становился все более и более непонятным для населения по мере развития русского литературного языка и его региональных диалектов. А большая часть населения страны была к тому же неграмотной и малограмотной, поэтому полагалась на свой слух во время богослужения. Священники же зачастую лучше разбирались в финансовых вопросах, чем в Священном Писании и истории церкви.

Не находя удовлетворительных разъяснений со стороны местного духовенства, народ давал самостоятельное толкование местам Священного Писания и церковной обрядности. С одной стороны, это приводило к суевериям, а с другой – к появлению разнообразных старообрядческих религиозных групп среди низших сословий. Старообрядцы передавали в своих рядах знание грамоты, счета, заучивали библейские псалмы и отдельные книги наизусть. Борьба со старообрядческим расколом была характерным явлением миссионерской деятельности Русской православной церкви. Когда появились первые евангельские христиане, то и их сначала приняли за таких раскольников.

Иначе дело обстояло с высшими сословиями. По своему составу элита русского общества была интернациональна, получала домашнее, гимназическое, институтское и университетское образование. Она хорошо знала французский язык: он играл роль языка международного общения весь предыдущий век. Российские дворяне выписывали и читали труды модных французских просветителей, идеи которых подготовили Великую французскую революцию (1789—1799). Легкомысленной и ироничной французской поэзией в юности восхищался Александр Пушкин (1799—1837). Пушкинское стихотворение «Добрый совет» (1818) – это перевод стихотворения Эвариста Парни [Цит. по: Эткинд]:

Давайте пить и веселиться,Давайте жизнию играть.Пусть чернь слепая суетится,Не нам безумной подражать.Пусть наша ветреная младостьПотонет в неге и вине,Пусть изменяющая радостьНам улыбнется хоть во сне.Когда же юность легким дымомУмчит веселья юных дней,Тогда у старости отымемВсе, что отымется у ней.

Мистически настроенные умы искали себя в тайных масонских обществах (ложах), которые вслед за Францией, Англией, Германией стали появляться и в России. Эта сторона образа жизни российского дворянства начала XIX века была подробно описана в романе русского писателя Льва Толстого «Война и мир». Вместо созидания церковной общинной жизни масоны проводили многочисленные таинственные ритуалы и посвящения в своих ложах. Видя порочность жизни и элиты, и народа, российские масоны считали необходимым новое христианское просвещение страны (Второе Крещение Руси). Они оставили свой след в русской культуре. Неофициальный гимн Российской империи был написан на стихи поэта М. М. Хераскова, являвшегося представителем одной из лож [Розанов]:

Коль славен наш Господь в Сионе,Не может изъяснить язык.Велик Он в Небесах на троне,В былинках на земли велик.Везде Господь, везде Ты славен,В нощи, во дни сияньем равен…

Образование российские дворяне довольно часто получали в немецких университетах, считавшихся одними из самых престижных в Европе. Одним из таковых в то время был Геттингенский университет – центр свободомыслия и романтизма. Именно там учились некоторые декабристы. Русский поэт А. С. Пушкин упоминает о нем в «Евгении Онегине» после поражения их восстания на Сенатской площади [Пушкин]:

В свою деревню в ту же поруПомещик новый прискакал…По имени Владимир Ленской,С душою прямо геттингенской,Красавец, в полном цвете лет,Поклонник Канта и поэт.Он из Германии туманнойПривез учености плоды:Вольнолюбивые мечты,Дух пылкий и довольно странный,Всегда восторженную речьИ кудри черные до плеч.

При такой расколотости общества на господ и чернь правители России опасались повторения в ней событий Великой французской революции. И при Екатерине II, и при ее сыне Павле I пытались обуздать увлечение дворянства идеями иностранцев, но без особого успеха. Сама идея «подвижничества» не имела тогда какого-то особого духовного значения. По-видимому, так произошло из-за полного подчинения церкви государству, осуществленному Петром I. В допетровской Руси слово «подвиг» означало «движение», «стремление», «состязание», «великое и трудное дело», «путешествие», «жизненный путь». Когда Петр I провел реформу Русской православной церкви, то поставил ее в зависимость от главы государства и чиновников, закрыл много монастырей, установил твердое жалование для духовенства и т. д., что сказалось на отношении общества к духовному подвижничеству. В начале XIX века слово «подвиг» русские писатели и поэты часто употребляли в ироническом, переносном смысле [Подвиг].

Между тем, к моменту воцарения российского императора Александра I (1801—1825) Великая французская революция, которой так боялись наследственные европейские монархи, завершилась. К власти пришел Наполеон. В 1810 году наступил черед Российской империи окончательно определиться в отношениях с наполеоновской Францией. Но российский император Александр I отказался породниться с Наполеоном и присоединиться к блокаде Великобритании. Наполеон начал готовиться к войне с Россией и в 1812 году вторгся в ее пределы.

Русская армия терпела поражения, «Великая армия» Наполеона стремительно захватывала все новые и новые территории. Но дипломатичный по характеру Александр I проявил редкостную неуступчивость: он отказался от идеи переговоров с Наполеоном, даже когда была захвачена Москва – историческая столица России. В тревожной для Отечества и династии обстановке он решил поискать утешение в Евангелии. Читал он его не на церковно-славянском, а на современном ему французском языке. Поэтому Евангелие удивило его простотой и ясностью, которая не вязалась с помпезным и замысловатым православным богослужением его времени. Дальнейшее течение войны казалось удивительным: всего за несколько месяцев «Великая армия» Наполеона была разбита и почти полностью уничтожена. Война за Отечество объединила и высшие, и низшие сословия, несмотря на колоссальную разницу в образовательном уровне, правах, религиозных взглядах. Поэтому в российскую историю она вошла как Отечественная война 1812 года. Большую храбрость в войне обнаружили женщины: награды за участие в боевых действиях получили кавалерист-девица Надежда Дурова и жена сельского старосты Василиса Кожина. Неудивительно, что во время заграничных походов русской армии император активно интересовался религиозной жизнью в Европе, пророчествами и т. д. [Чулков, 2016, с. 313—328].

О том, что россияне видели в произошедшем явное вмешательство Бога, свидетельствуют и стихи современника Наполеона, который встретил Отечественную войну 1812 года восьмилетним мальчиком [Полное собрание…, c. 234]:

Не сила народов тебя подняла,Не воля чужая венчала:Ты мыслил и властвовал, жил, побеждал,Ты землю железной стопой попирал,Главу самозданным венцом увенчал,Помазанник собственной силы!Не сила народов повергла тебя,Не встал тебе ровный соперник;Но Тот, Кто пределы морям положил,В победном бою твой булат сокрушил,В пожаре святом твой венец растопилИ снегом засыпал дружины.Скатилась звезда с омраченных небес,Величье земное во прахе!..Скажите, не утро ль с Востока встает?Не новая ль жатва над прахом растет?Скажите!.. Мир жадно и трепетно ждетВластительной мысли и слова!..(А. С. Хомяков, «Еще о нем», 1841 г.).

Российский император разрешил основать библейское общество, которое по доступным ценам должно было снабжать население Библией на разных языках. Его активнейшим членом был крупнейший православный богослов первой половины XIX века, ректор Санкт-Петербургской духовной академии, Филарет (Дроздов) (1782—1867). В 1821 году его перевели в Москву в качестве архиепископа. Среди москвичей он был известен как выдающийся проповедник своего времени.

Ниже приводится фрагмент из его проповеди на библейский стих Кол. 3:16: «Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу». Он раскрывает проблемы духовной жизни православных христиан николаевской эпохи:

«…Ежедневно слышат в церкви возбуждающий глас: Горе имеим сердца, но возвысить сердца свои не подвизаются, без заботы оставляют их долу, наполненные суетою, одебелевшие, ожесточающиеся, окаменевающие. Что же будет далее? По господствующей привычке и многочисленным примерам, вероятно, все то же. Что же, наконец? Сие учебное время, сия учебная жизнь кончится не как во внешних училищах в известный срок, но совсем неожиданно, и мы призовемся на открытое пред целым светом испытание, еже на Страшном суде Божием. Чем извиним тогда духовную малоуспешность нашу?

Знаю выдуманные на сей случай извинения. Не всем, говорят, быть учителями и богословами, не всем быть Святыми.

То правда, что не всем предназначен дар и долг учительства, что и Апостол не желает многих учителей (Иак.3:1), и Церковь не многих удостоила имени Богословов. Однако ж никому не позволено в Христианстве быть вовсе не ученым и оставаться невеждою. Сам Господь не нарек ли Себя учителем и Своих последователей учениками? Прежде нежели Христиане начали называться Христианами, они все до одного назывались учениками. Неужели ли это праздные имена, ничего не значащие? И зачем послал Господь в мир Апостолов? Первее всего учить все народы: Шедше научите вся языки [Мф.28:19]. Если ты не хочешь учить и вразумлять себя в Христианстве, то ты не ученик и не последователь Христа, не для тебя посланы Апостолы, ты не то, чем были все Христиане с самого начала Христианства, я не знаю, что ты такое и что с тобою будет» [Святитель Филарет (Дроздов)].

Усиление интереса общества к христианской вере и примерам воинской доблести привело к тому, что слово «подвиг» приобрело торжественное, героическое звучание. Существовали примеры, когда от воинских подвигов переходили к подвигам духовным. Своим молитвенным образом жизни и благотворительностью в конце жизни был известен российский флотоводец Федор Федорович Ушаков (1745—1817).

Представители близких к дворянству чинов также обратили внимание на жизнь простого народа, принимавшего деятельное участие в изгнании армии агрессора. Общественно-политическая жизнь страны оживилась и привела к появлению декабристов. В 1825 году в Санкт-Петербурге во время присяги новому царю, Николаю I (1825—1855), произошло восстание декабристов. Его участники в своих проектах будущего устройства страны доходили до того, что предлагали совершить цареубийство и установить диктатуру. Восстание было быстро подавлено. За ним последовало расследование и суровые приговоры. Для большинства – ссылка или каторга. Участвовавшие дворяне были лишены своих сословных прав, а некоторые из них – казнены. Помимо этого, новый монарх принял и другие меры, чтобы предотвратить в России развитие подобия Великой французской революции. В ходе последней, как известно, была уничтожена монархия, казнена королевская семья и начата дехристианизация страны под видом культа Разума и культа высшего Существа [Олар].

О последовавшем после этого переходе в оппозицию патриотически настроенных общественных движений писал российский историк С. Ф. Платонов:

«…Настроение различных кружков было различно, и далеко не вся интеллигенция сочувствовала бурным планам декабристов. Но разгром декабристов болезненно отразился не на одном их круге… Когда они сгруппировались в два известных нам лагеря „западников“ и „славянофилов“, оказалось, что оба эти лагеря одинаково чужды правительственному кругу, одинаково далеки от его взглядов и работ и одинаково для него подозрительны… Таким образом установилось своеобразное отчуждение между властью и теми общественными группами, которые по широте своего образования и по сознательности патриотического чувства могли бы быть наиболее полезны для власти. Обе силы – и правительственная, и общественная – сторонились одна от другой в чувствах взаимного недоверия и непонимания и обе терпели от рокового недоразумения. Лучшие представители общественной мысли, имена которых мы теперь произносим с уважением (Хомяков, Киреевские, Аксаковы, Белинский, Герцен, Грановский, историк Соловьев), были подозреваемы и стеснены в своей литературной деятельности и личной жизни, чувствовали себя гонимыми и роптали (а Герцен даже эмигрировал). Лишенные доверия власти, они не могли принести той пользы отечеству, на какую были способны. А власть, уединив себя от общества, должна была с течением времени испытать все неудобства такого положения. Пока в распоряжении императора Николая I находились люди предшествующего царствования (Сперанский, Кочубей, Киселев), дело шло бодро и живо. Когда же они сошли со сцены, на смену им не являлось лиц, им равных по широте кругозора и теоретической подготовке. Общество таило в себе достаточное число способных людей, и в эпоху реформ императора Александра II они вышли наружу» [Платонов, 1993, с. 682—684].

Сотрудничество с Британским библейским иностранным обществом было свернуто, что привело к прекращению перевода Библии на русский язык. Но Филарет (Дроздов) успел перевести и опубликовать весь Новый Завет. Сотрудничество с Базельской миссией на Кавказе, занимавшейся евангелизацией среди армян и мусульман, было прекращено: ее миссионерам разрешили действовать только среди немецкого населения. В качестве официальной государственной идеологии утвердилась теория официальной народности, автором которой был граф С. С. Уваров (1785—1855), а также культ Петра I, подчинившего церковь государству. Девизу Великой французской революции «Свобода, равенство и братство» противопоставлялся лозунг «Православие – самодержавие – народность». За этим красивым лозунгом стояло не возвращение к допетровской эпохе, а освещение неприкосновенности петровской абсолютной монархии, опирающейся на бюрократию, регулярную армию и полицию. Теория официальной народности закрепила дистанцию между правящей элитой и народом [Вортман].

Грандиозные победы и поражения России в XIX веке (Отечественная война 1812 года, Крымская война) сподвигли российское общество к переосмыслению роли христианства в истории становления и развития страны.

Благодаря победе над Наполеоном у россиян укрепились представления об особой, вселенской миссии России. Вот, например, что по этому поводу писал русский христианский философ П. Я. Чаадаев (1794—1856), повлиявший на формирование славянофилов и западников:

«Народы – существа нравственные, точно так, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как людей воспитывают годы. Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов… Первобытные народы Европы, кельты, скандинавы, германцы, имели своих друидов, своих скальдов, своих бардов, которые на свой лад были сильными мыслителями. Взгляните на народы Северной Америки, которых искореняет с таким усердием материальная цивилизация Соединенных Штатов: среди них имеются люди, удивительные по глубине. А теперь, я вас спрошу, где наши мудрецы, где наши мыслители? Кто из нас когда-либо думал, кто за нас думает теперь? А между тем, раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом, опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны бы были сочетать в себе два великих начала духовной природы – воображение и разум, и объединить в нашей цивилизации историю всего земного шара. Не эту роль предоставило нам провидение. Напротив, оно как будто совсем не занималось нашей судьбой. Отказывая нам в своем благодетельном воздействии на человеческий разум, оно предоставило нас всецело самим себе, не пожелало ни в чем вмешиваться в наши дела, не пожелало ни чему нас научить… Одним словом, мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его; пока, что бы там ни говорили, мы составляем пробел в интеллектуальном порядке…