Ветер полыни

Лаэн тут же расслабилась, сложив сцепленные руки на коленях.

– Умница. Все бы были столь разумными. О том, что ты владеешь Даром, я узнала еще до того, как вы отважились на убийство моей сестры. Ты себя не слишком проявляла, осторожничала, и я решила, что в мире появилась очередная самоучка. Знаешь, о таких говорят – «искра» едва теплится, а гонору на целую Башню. Подобных умниц мы в год находим больше двадцати. Чаще всего они не способны пройти даже первую ступень обучения в Радужной долине. Ловить тебя было недосуг, благо я сочла, что ты особой опасности не представляешь и можешь какое-то время погулять по Альсгаре. Моя предшественница была занята собственным здоровьем, и я не стала ее беспокоить твоей персоной. Ты меня забавляла, и где-то с полгода я наблюдала за вашими подвигами. Но чем дольше смотрела, тем больше понимала – что-то не так. – Цейра Асани встала с кресла и, продолжая говорить, медленно пошла по залу. – То ты сталкиваешься с тремя моими сестрами и ловко, словно неразумных девчонок, обводишь их вокруг пальца. Я списала это на случайность и невнимательность. То ты играючи справляешься с людьми преставившегося Йоха, несколько… мм… кровавым способом. Это уже насторожило. Но, возможно, ты была просто испорчена Даром и применила светлую «искру» совсем не так, как должно. Подобные случаи в истории имелись, так что ты была бы не первой. – Мать остановилась и провела рукой в синей перчатке по одному из клыков Лепестков Пути. – Следовало действовать, брать тебя за жабры, если ты понимаешь, о чем я говорю. Но тут скончалась Мать, и стало не до тебя. До той поры, пока ты одним мановением руки не сорвала защиту двух Огоньков, что оберегали убитую вами Ходящую, я не могла и помыслить о твоем потенциале. Ни одна самоучка не может одновременно сломать два щита опытных волшебниц так, словно они сделаны из синской бумаги. Ни один, даже самый мощный самородок не способен создать столь сложное плетение, если ему кто-то его не покажет. Здесь требуется учитель. И, прошу заметить, – хороший учитель. Ты получила одного из лучших, не так ли?

Лаэн оставила этот вопрос без ответа, лишь покосилась в мою сторону и вновь превратилась в отрешенное от всего изваяние.

– Тебя стали искать, но ты вместе с муженьком как сквозь землю провалилась. Вы всегда опережали моих шпионов на шаг. Очень ловко. Но вернемся к твоему учителю. Конечно же, я думала об этом. Радужная долина исключалась сразу. Я отлично знаю всех, кто проходил там обучение, и все они верно служат Империи. Никто из моих сестер в последние две сотни лет не бросал Башню. Ты не похожа ни на Ходящую, ни на Огонька. Не тот стиль работы с потоками. – Она завершила круг и вновь оказалась возле кресла. Но садиться не стала. – Тогда я решила, что кто-то из моих хитрых сестер нашел тебя в каком-нибудь захолустье и решил натаскать цепную собачонку для собственных нужд. Это была хорошая догадка. Иметь в рукаве стилет, подобный тебе, очень неплохо, и многие пошли бы на это. Какое-то время я шла по ложному следу, пытаясь вычислить ту, кто посмела сделать тебя ученицей в обход Радужной долины. Как ты понимаешь – безуспешно. Ни одна из этих куриц, – последнее слово она произнесла с особым презрением, – даже не подозревала о твоем существовании до тех пор, пока вы не совершили памятное убийство. Пришлось вернуться к самому началу и крепко подумать. Так, стоило мне только отвлечься от личностей и заняться тем, что ты наворотила, выплыли кое-какие интересные детали. У меня получилось извлечь из общего водопада силы остатки следов, что оставил твой Дар. После того, что я увидела, часть сомнений сразу отпала. Ни одна из Ходящих или Огоньков не прикладывали руку к твоему обучению. Так?

И вновь Лаэн оставила ее вопрос без ответа. Цейра Асани улыбнулась, глаза ее холодно блеснули:

– Вижу, что я права. Потому что твоя «искра» оказалась странной. В золотистой прелести есть червоточинка. Темное, очень искусно спрятанное дупло. Искорка оказалась паршивой. Наряду со светлым Даром в тебе был и темный. Никто из Ходящих не может обладать этой частью искусства. Башня отпадает, и на горизонте вырастает что? Правильно. Сахаль-Нефул и Круги колдунов Сдиса.

Услышав это откровение, я остался удивительно спокоен. Втайне от самого себя я всегда подозревал именно то, что Ласке довелось изучать магию под началом одного из некромантов восточной страны. И когда мою догадку озвучили, это не оказалось для меня открытием.

Лаэн в беседу упорно не вступала.

– То, что ты сотворила в трактире с девкой-убийцей, лишь подтвердило мою догадку. Боевое заклятие Белых. Вне всякого сомнения. Да и продемонстрированные тобой в Песьей Травке умения, чего уж скрывать, – не входят в достоинства школы Ходящих. Сплошная тьма, делающая честь любому из выродков-некромантов. А уж овладеть чужим посохом! Хилсс вещь капризная и привязанная к своему владельцу кое-чем более существенным, чем магия. И все же, по словам Шена, тебе в считаные уны удалось перековать его под себя. Заставить подчиниться. Не каждый из колдунов справится с такой задачей. Это Седьмой и Восьмой Круг, если не ошибаюсь. – Мать села в кресло, сняла с рукава несуществующую пылинку. – А уж если говорить о Башне, никто из нас не осмелится прикоснуться к порождению чужой магии, так же, как никто из некромантов не возьмет в руки Синее пламя. Это равносильно потере Дара, если, конечно, речь не идет о Целителях. Но идея, что тебя дрессировали колдуны, мне не слишком нравилась. Было в ней одно… несоответствие. Как мы, Ходящие, владеем одной стороной Дара, так и некроманты владеют другой. Белое никогда не станет черным, а черное – белым. И не может действовать одновременно, становясь серым. При одном исключении. – Волшебница подняла к небу указательный палец. – Достигшие Восьмого Круга чернокнижники получают возможность обучаться у самих Проклятых. Шестеро владеют двумя сторонами Дара. В них горит и светлая и темная «искра». И некоторые из их темных учеников познают основы того, что преподают в Радужной долине. Становятся немножечко… светлыми, я бы сказала. Получают доступ к простым светлым плетениям. Неплохой вариант для догадки, а?

– Малоубедительный, госпожа. – Голос Лаэн, как и прежде, звучал ровно.

– Вот-вот, – тут же подхватила Цейра. – То же самое подумала и я. Малоубедительно. Шестеро были бы очень недовольны, если бы кто-то из Белых за их спинами обучал искусству какую-то приблудную девку. Надо быть совсем сумасшедшим, чтобы идти поперек воли могущественных магов и рисковать головой непонятно ради чего. Восьмой Круг всегда на виду, и такое не скроешь. Так что от идеи колдуна-учителя пришлось отказаться. Я вновь оказалась в тупике. А ведь разгадка лежала прямо у меня перед носом.

На бледном лице Матери появился румянец, а голос стал попросту медовым:

– Ну вот, собственно говоря, я и подошла к самому интересному. В одну из наших милых бесед уже знакомая вам булочница обмолвилась о том, что ты якобы можешь общаться мысленно. Не раскрывая рта. В тот момент я не придала этому значения, посчитав глупой выдумкой, но когда все мои измышления на твой счет были проверены сотню раз и оказалось, что я топчусь на одном и том же месте, я вспомнила тот разговор. Волей-неволей уцепишься за любую ниточку, – усмехнулась Цейра Асани. – И я нашла то, что искала. Мыслеречь. Подобная способность называлась мыслеречью. О ней никто не слышал со времен окончания Войны Некромантов. Пять сотен лет это знание считалось Башней утраченным и относилось к разряду легенд. Мечтания девочек первой ступени обучения. Пшик. И тут такое… Ты владеешь этим умением?

– Нет.

Мать огорченно цокнула языком:

– Вновь лжешь. Если будешь продолжать в том же духе, придется тебя наказать. – В голосе волшебницы проскользнула угроза. – Итак. Ты владеешь этой способностью. Умеешь передавать слова, не раскрывая рта. Я взяла это утверждение за основу, и дальше стало легче. Первый верный шаг был сделан. Твой учитель смог научить тебя тому, о чем давно забыли в Радужной долине. У него оказались хорошие знания. И умения, раз из обычной природной «искры» он раздул такой талант. Сколько он потратил времени на твое обучение? Десять лет? Двадцать?

– Шесть, – глухим голосом ответила ей Лаэн.

– Шесть?! – эхом откликнулась Мать. На миг она потеряла свое спокойствие. Но лишь на миг. Задумчиво произнесла: – Ты не врешь… Но такое просто невозможно! За столь короткий срок нельзя вырастить полноценного мага.

Я понимал, почему она сомневается. Всем известно, что обучение в Радужной долине начинается с пятилетнего возраста. Когда детям исполняется двенадцать, они восходят на первую ступень мастерства. И заканчивают через восемь лет, на девятой, когда им минует двадцать. А затем каждого прикрепляют к отдельному преподавателю еще на пять лет. Только после этого обучающийся становится полноправным магом.

Здесь же, по словам Лаэн, выходит, что в скорости обучения она заткнула за пояс всех Ходящих.

– Хотя… – протянула Цейра Асани, бросив на мое солнце быстрый взгляд. – Зная, кто был твоим учителем, я могу предположить, что его методика преподавания в корне отличалась от классических канонов, принятых последние пять веков. Тот, кто легко вшивает в голову ученицы срабатывающие в ответ на Дар Проклятых «заклинания-арбалеты», – мастер. И это еще один шаг в пользу моей догадки. Потрясающая скорость обучения, возможная лишь в далеком прошлом. Мыслеречь. Команды, наложенные на подсознание. Искусство владеть обоими сторонами Дара и то, как ты работаешь с плетениями, сейчас такие вязи давно забыты, – все указывает, что тебя обучал кто-то из Шести. Проклятые, Ласка. Вот кто стоял за тобой. Они помнят то, что забыли другие. У них знания. Они способны на то, о чем я рассказывала. И они управляют и светлой и темной «искрой». Невероятно? Я тоже так вначале подумала. Но потом решила – почему бы и нет?

Когда я услышал о Проклятых, то чуть не расхохотался. В жизни не слышал большей глупости.

Но стоило бросить взгляд на Лаэн, смех застрял в горле, а в груди предательски ёкнуло.

Ее лицо оставалось спокойным, она даже умудрялась вежливо улыбаться, но синие глаза горели неприкрытой ненавистью к волшебнице.

Ходящая оказалась права! Невероятно! Непостижимо! Невозможно! Лаэн и Проклятые! Это просто не укладывалось в голове! Такое вообще невозможно!!!

– Тебе нет смысла отрицать очевидное, – мягко сказала Цейра Асани, не обращая внимания на не самый ласковый взгляд моей жены. – Я хочу тебе помочь.

– Простите, госпожа, но отчего-то я сомневаюсь, что все дело в вашем желании оказать помощь, – холодно отчеканила Ласка.

Лицо Матери окаменело, и тон ее изменился. Он перестал быть дружелюбным.

– Кто натаскивал тебя, девчонка?! Кто развил твою силу до такой степени, что еще два-три года, и ты будешь достойна места в моем Совете?! Кто из них не побоялся вложить в твою тупую светловолосую голову столь бесценные, давно утраченные знания? Кто?! Назови имя, чтобы я поняла причину, зачем им понадобилось с тобой возиться?! Это не могли быть ни Чума, ни Чахотка. Они Огоньки, и при всей силе их плетения не могут отличаться столь изящным почерком. Значит, остаются женщины. С тех пор как вас поймали, я каждый вечер хожу в зал Проклятых и стою перед портретами этой четверки, гадая, которая из них взяла под крылышко такого славного цыпленка. Оспа никогда не свяжется с такой, как ты. Со времен Темного мятежа она ненавидит красивых женщин и скорее убила бы тебя, чем взяла в ученицы. Корь никогда не брала учеников и всегда держалась в стороне от остальных. Значит, остаются Проказа и Тиф. Обе способны на такой поступок. Обоим хватит опыта даже таракана превратить в мага. Ведь Тиф приехала в вашу деревню и теперь преследует тебя. Не может ли быть так, что ею движет гнев учителя на предавшую ученицу?! Назови мне имя!

– Вы абсолютно правы, госпожа, – произнесла Лаэн. – Тиа ал’Ланкарра научила меня всему, что я знаю.

Услышав такое откровение, я от удивления раскрыл рот и вытаращился на Ласку так, словно видел ее впервые в жизни.

– Лжешь! – неожиданно тоненько взвизгнула Цейра Асани, и ее бледное лицо пошло малиновыми пятнами. – Я предупреждала! И теперь за твою глупость ответит он!

Руки Матери охватило синее пламя, и в то же мгновение цепкие невидимые пальцы безжалостно сжали мое горло. Я вместе со стулом рухнул на пол, больно ударившись спиной и головой. Попытался бороться и скинуть с себя магического душителя, но стало только хуже.

– Отпусти его, ведьма! – закричала Лаэн. – Он ни в чем не виноват!

– Имя, дура! Скажи, кто тебя учил, и он будет жить!

Я уже хрипел. Казалось, что невидимая пиявка высасывает воздух из моих легких. Перед глазами поплыли разноцветные круги.

– Еще немного, и он ляжет в могилу! Имя!

– Сука!

– Имя!

– Будь ты проклята!

– Имя! Назови его!

– Гинора! Ее звали Гинора! – Звенящий от отчаяния голос Лаэн доносился издали, уже был едва слышен…

И в этот самый момент я умер.

Глава 5

Тиа насторожило то, что рассказала Митифа. Если верить словам Кори – Тальки ведет себя более чем странно.

И все же Тиф не верила, что Проказа собирается устроить Аленари какую-нибудь пакость. Карга осторожна и знает, что Оспа не будет смиренно сидеть, когда ей делают гадости, и ответит. И ответ может быть таким, что Целительнице придется несладко, пускай ее «искра» и ярче. Но зачем говорить Аленари про Радужную долину, а затем отправляться за ней вдогонку? В чем логика?

Правда, все случившееся не слишком заботило Проклятую. В данный момент ее волновала лишь собственная судьба. Возможные неудобства для Аленари, интриги Проказы, а также все знания и тайны Скульптора отходили на второй план.

Но… с другой стороны – слишком опасно забывать и не думать о происходящем где-то на севере. Если верить словам Митифы, Тальки начала какую-то очень сложную и с первого взгляда совершенно непонятную игру. Рована оторвала от Лея и бросила на Альсгару. Аленари вынудила покинуть Гаш-шаку и направила в Радужную долину. Подкинув обоим крючок с очень жирной наживкой.

Весь вопрос сейчас заключался в том, существует ли наживка на самом деле или это – всего лишь ловкий ход?

В какой-то момент Тиф даже начала опасаться, что история о записках Скульптора и тайне Лепестков Пути не более чем миф для простаков. Если бы за этим стояла сама Проказа, Тиа тут же утвердилась бы в своих сомнениях. Но сведения попали к Тальки от Митифы, а значит, возможность происков старой карги в какой-то мере исключается. Дочь Ночи знала Корь уже целую вечность и прекрасно понимала, какая та простофиля. Она ни разу не смогла обмануть кого-либо, не говоря уже о своей бывшей учительнице. Еще в годы Радужной долины за неумение врать Митифе крепко доставалось от всех, кто был чуть более ловок, чем Серая мышка. Так что ложь о дневниках – не в духе черноволосой курицы. Она до нее просто не способна додуматься.

Конечно, можно связаться с Проказой и прямо спросить у той, что происходит. Но вряд ли старая змея ответит правду. К тому же ради Аленари и пустозвонства Митифы ссориться с Целительницей не стоит. Этого Тиф себе позволить не может.

Так что, хорошенько обдумав сложившуюся ситуацию, Тиа решила быть фаталисткой. Пускай все идет своим чередом. Без суеты и спешки. Она все равно не может повлиять ни на Проказу, ни на Оспу. Те слишком далеко.

С этой мыслью Проклятая поставила на окно комнаты магическое око, способное почувствовать лучника, если тот пройдет мимо. Она не испытывала никаких опасений, что Ходящие засекут око. Подобное заклятие давно утрачено нынешними магами, а по выплеску силы ее плетение ничуть не превышает «серебряное окно».

Совершив все приготовления и решив для себя все вопросы, Тиа отправилась спать.

Порк пытался понять, отчего вдруг нежданно и негаданно обрел свободу. Дурачок лежал на кровати в едва освещенной предутренним светом комнате, с замиранием сердца прислушиваясь к себе и ожидая, что дух той, что управляла им, вернется. Вновь заставит видеть вязкие, мутные и такие бесконечные сны. Пастух не знал, как долго хозяйка заставляла его находиться в забытьи, но, помня крутой нрав госпожи, не спешил что-либо предпринимать.

Минка утекала за минкой, но хозяйка молчала. Парень понял, что та уснула, и уснула крепко. А будить ее совершенно ни к чему. Осторожно встав с кровати и почесав ляжку, он подошел к столу. В животе утробно заурчало, забулькало, жалобно застонало, но заглушить этот звук было нечем. Никакой еды в комнате не было.

Пастух решил выйти и поискать пищу на улице. Госпожа ведь не запрещала ему покидать здание, а это означало, что его не будут ругать и наказывать. Он всего лишь хочет кушать. Сходит. Поищет, что пожевать, и вернется прежде, чем та проснется.

Стараясь не шуметь, он поискал свои грязные портки и рубаху, но в комнате их не было. Тогда Порк взял со стула чью-то чужую, впервые им увиденную одежду. Штаны, рубаха, куртка. Они были новыми, чистыми и оказались впору. Почти дойдя до двери, он увидел небольшое зеркало на стене.

В изумлении остановился и какое-то время рассматривал отражение незнакомого мужчины. Лицо было не его. Тонкие губы, прищуренные глаза, острый нос, широкие плечи, чистая кожа. Если бы из уголка губ не потекла струйка слюны, дурачок никогда бы не признал себя и еще долго ломал голову – кого же он видит? Уразумев, кто перед ним стоит, испуганно захныкал, но тут же прикусил язык, вспомнив, что шуметь ни в коем случае нельзя. Иначе сразу же последует наказание.

Он тихо выбрался из комнаты, прикрыв за собой дверь. На цыпочках начал спускаться по скрипящей лестнице и только тут понял, что у него нет денег. По прошлому опыту пастух знал, что никто не захочет поделиться с ним едой за просто так.

Пришлось возвращаться.

Сорены обнаружились в лежавшей у изголовья сумке. Их было столько, что Порк от восторга высунул язык и запустил в монеты руки, представляя, сколько вкусностей и игрушек он бы смог купить. По всему выходило, что очень, очень много. Но что скажет госпожа, если заметит пропажу денег?

Пастух обмусолил эту тревожную мысль с разных сторон и утешил себя тем, что вряд ли хозяйка умеет считать до такого числа – уж слишком много соренов. На отсутствие одной-двух монет она конечно же не обратит внимания. Поэтому он поспешно сунул пять штук себе в карман штанов. Затем подумал и схватил сумку – незачем оставлять ее без присмотра. Злых и жадных людей много. Обязательно украдут, пока он ходит, и госпожа рассердится.

Ноша оказалось нелегкой, и лямка тут же врезалась в плечо.

В трактирном зале было пусто, если, конечно, не считать дремавшего за столом слугу. Порк прошмыгнул на улицу. Там оказалось по-утреннему прохладно, хотя, судя по небу, день обещал быть жарким. Солнце едва-едва выбралось из постели, факелы на стенах до сих пор горели, и их свет смешивался с ускользающим рассветом.

Людей на улицах оказалось не много. Больше всего народу собралось возле нешироких, но высоких ворот, прорубленных в скале, которая заканчивалась оборонительными укреплениями. Выступая из стены, над городскими кварталами угрожающе нависли сторожевые башни и башенки с многочисленными бойницами – ведущие в Высокий город ворота были защищены надежно.

Кроме мастеровых, нескольких подвод с продуктами, двух купцов и десятка скучающих горожан, никто попасть наверх не желал.

На одной из башен Скалы прогудел рог, и узкие створки врат начали раскрываться. Ожидающие оживились. Растерявшийся дурачок продолжал глазеть, как открывают запертые на ночь ворота, как под лязганье цепей поднимается тяжелая кованая решетка. Он не знал, надо ли ему идти туда или отправиться искать еду вниз по улице. Это место ему не слишком нравилось. Он начал озираться по сторонам, не зная, как поступить, и тут внутренний голос шепнул ему на ухо: «К воротам».

– Да, – решительно потряс головой Порк. – Мне к воротам.

Он встал в быстро рассасывающуюся очередь и пошел вместе со всеми. Оказалось, что вход охраняли солдаты. Стражники обязательно проверяли телеги, а тех, кто проходил мимо, внимательно рассматривали. Подозрительные подвергались более пристрастной проверке. Рядом с солдатами стояли Ходящие.

Как дурачок не заинтересовался магами, так и маги не заинтересовались им. Порк без всяких сложностей попал в прорубленный в скале туннель. Тот освещался не факелами, а висящими в воздухе волшебными шарами. Они поразили пастуха до глубины души, и он тут же захотел себе такие же.

Стены были гладкими, с множеством бойниц и потайных комнат. Туннель закручивался в спираль, постоянно шел в гору и ярдов через сто пятьдесят распался на два узких коридора. По одному осуществлялся подъем на Скалу, а по другому спуск.

Порк прошел мимо трех поднятых решеток, одних распахнутых створок и пяти сторожевых постов. Впереди забрезжил дневной свет, показались верхние врата. Здесь тоже стояла стража и Ходящие, но, как и внизу, на него никто не обратил внимания.

Пройдя немного вперед, дурачок оказался на перекрестке, выбрал левую улицу, отчего-то решив, что именно здесь быстрее всего найдет еду, и быстрым шагом поспешил вперед. Вскоре оборонительные укрепления кончились, начались жилые кварталы зажиточных горожан, небольшие скверики и парки. Но Порк никак не мог найти лавку, торгующую снедью.

В тот момент, когда он, наконец, ощутил витавший в воздухе запах свежей сдобы, чьи-то бесплотные руки обхватили его сзади за шею и довольный голос хозяйки промурлыкал на ухо:

– Хороший мальчик. А теперь – спи.

Тиа едва не кричала от счастья.

Получилось! Получилось, забери вас всех Бездна!!!

Она смогла сотворить, казалось бы, невозможное – проскользнуть в Высокий город под самым носом у Ходящих! Стоило лишь хорошенько пошевелить мозгами, и у нее все вышло! До такого даже Тальки бы не додумалась.

Эту идею Тиф нежно пестовала в течение целой недели. Вынашивала, возилась, трепетала и сдувала пылинки, опасаясь, что в любой момент та обратится в кучку пепла разочарования. Но на этот раз удача оказалась на ее стороне. Дело выгорело!

Хотя это оказалось совсем не просто. Она находилась в постоянном напряжении, оттого что Башня в любую уну может заметить вспышку ее «искры». Вот в таком состоянии ей приходилось осторожно, нить за нитью, создавать плетение, перековывающее сознание ее подопечного.

В отличие от Рована, в перековке Тиа была не так искусна и элегантна. Но и запросы у нее были гораздо меньше, чем у Чахотки. Сознание дурака оказалось не тверже мокрой глины. Если знать, как надавить – можно вылепить все, что угодно. Беда была лишь в том, что материал оказался текучим, и о долгой стабильности не могло быть и речи. Однако после нескольких неудачных попыток ей удалось справиться и с этой бедой.

Тому, что вышло, могли позавидовать многие. Плетение оказалось изящным и невесомым, словно морасская пряжа. То, чего Чахотка достиг бы с помощью топора, она, никогда не делавшая этого прежде, совершила благодаря игле, усердию и уму.

Дочь Ночи знала, что с тех пор, как погибло ее тело – Дар не всегда с ней. В те моменты, когда она проваливалась в слишком уж глубокий сон, «искра» переставала удерживать узы, управлявшие сознанием Порка. И крестьянин обретал собственную волю.

Поначалу это обстоятельство доставляло ей массу неудобств. Не раз и не два она просыпалась оттого, что деревенщина начинал вопить от ужаса, звать на помощь и лить слезы в три ручья. Методом проб и ошибок она научилась удерживать связи даже в глубоком сне и тем самым контролировать Порка.

Теперь же ей следовало отпустить вожжи и крепко-накрепко уснуть. Тогда она исчезнет, растворится в сознании пастуха, станет на время его неотъемлемой частью и скроет «искру» от ищеек Башни.

Тиф считала, что Порк не умнее хомяка. А как можно заставить хомяка делать то, что тебе нужно? Конечно же при помощи еды. Она подавила его волю, убила любое желание сопротивляться, кричать, звать на помощь, пытаться причинить себе вред. Взяла чистый лист его «я» и нарисовала то, что следует делать дурачку. А затем спрятала этот лист так глубоко, что пастух никогда бы не догадался, будто идея отправиться на поиск еды – принадлежит не ему.

На всякий случай, чтобы ее дрессированный хомячок сделал все правильно и у него не возникло сомнений, она голодала двое суток.

И все прошло идеально.

Порк проснулся, направился к воротам и безо всяких проблем миновал их. Ходящие и бровью не повели!

Теперь самым важным для Тиа было найти убежище как можно ближе к Башне и в то же время не попасться на глаза магам, способным ощутить «искру».

Она быстрым шагом направилась туда, где над крышами домов возвышался колоссальный, увенчанный семью остриями шпиль Башни. В отличие от новых частей Альсгары, Высокий город за пятьсот лет отсутствия Тиф совершенно не изменился. Направление и пересечение узких улочек осталось прежним, и она могла идти по ним с закрытыми глазами.