Европейское турне Кирилла Петровича

– Это не может быть правдой…

Она вернулась к будуару и села в кресло.

– Ведь это был он. ОН!

Она вскрыла конверт и вынула сложенный лист бумаги. Ей мешало всё: и дрожащие от волнения руки, держащие письмо; и пламя свечи, колышущееся от ветра; и неожиданно проступившие в углах глаз слезинки – видимо признаки запоздалой истерики – но она всё-таки прочитала текст:

«Дорогая Эльза! Можете смело верить всему тому, что вам расскажет ваш младший брат – всё это правда, хотя в неё с трудом верится. Хотелось бы также признаться вам в том, что я немного схитрил в нашем пари. Вы выставили условие, что мне следует поймать того, кто в мае прошлого года навёл панику в Шеффилде. Именно его я и поймал не далее, как двое суток назад. Если он меня не обманет, то сегодня вечером восьмого июля он появится перед вами в полном своём облачении.

Не бойтесь его, он не причинит вам вреда. По сути своей он безобидный, и даже обещал завязать с этими преступными выходками. Я верю ему, так как думаю, что он в скором времени станет женатым человеком и будет всё свободное время посвящать своей молодой жене и детям, а костюм Джека-Попрыгуна спрячет либо уничтожит.

В то время, когда вы будете читать это письмо, я уже буду далеко от вас в открытом море. Я должен быть верным своему отечеству и поэтому возвращаюсь к себе.

Без ложной скромности могу заявить вам, что я выиграл пари. Думаю, вы помните своё обещание выйти за меня в случае моего выигрыша?

Я понимаю, что мы с вами находимся на разных социальных ступенях, и даже более того – являемся подданными разных стран. Поэтому я освобождаю вас от вашей обязанности. Вы мне ничего не должны. Мне было приятно провести время с вашим братом в погоне за Джеком-Попрыгуном.

Вы мне очень симпатичны и я ещё долго буду вспоминать ваше лицо во сне. Прощайте.

С любовью, тот, которого вы пожелали называть Сирилом».

Она сидела минут пять, пока колотящееся в груди сердце не успокоилось. Она даже смогла улыбнуться, когда ещё раз перечитала письмо.

– Всё-таки эти русские действительно сумасшедшие!

Часы отбили полночь.

Баронесса встала с кресла и закрыла балконные двери. На миг задержавшись у стекла, она бросила взгляд на сад, где не так давно между кустами роз носился Джек-Попрыгун.

– А ведь я была бы рада проиграть вам, Сирил, – она прижала ладонь к груди и, склонив голову, смущённо улыбнулась, – И честно выполнить условия нашего пари.

Конец.

Последнее слово Софи.

Часть 1.

1874 год, июль…

– А вы когда-нибудь плавали на борту этого стального гиганта? – поинтересовался низенького роста брюнет с небольшим пенсне на носу, сидящий рядом со своим спутником на заднем сидении паромобиля, который мчал их к окраине Лондона, – Мне говаривали, что наш «Фёдор Ушаков» – самое большое пассажирское судно в мире.

– Вас обманули, – ответил ему собеседник – рослый шатен с немного отращенными волосами и гладковыбритым лицом, – Самым большим пассажирским судном является британская «Great Eastern». Она длиннее нашего детища почти на десяток метров.

– Как досадно, – покачал головой брюнет, – И здесь нас англичане обошли.

– Не огорчайтесь так, Николай Григорьевич! Думаю, что большим утешением для вас станет тот факт, что наш «Ушаков» по роскоши будет в разы лучше британской посудины!

Мужчины дружно рассмеялись. Улыбка не сходила с их лиц и тогда, когда посольский паромобиль, обогнув трёхэтажное здание Лондонского морского вокзала, выехал аккурат на причал, заполненный толпами людей. Они вместе вышли наружу.

– Это оно, Кирилл Петрович? – спросил мужчина, крепко держа в руках свой дипломат.

– Вы разве никогда раньше не плавали на этом судне?

– Не доводилось.

– В таком случае – да, Николай Григорьевич, – ответил его друг, разведя руки в стороны, словно бы желая обхватить огромный лайнер, стоявший прямо перед ними, – Готовьтесь следующие несколько дней провести с комфортом на борту «Фёдора Ушакова»!

Этот лайнер поражал воображение современников своими размерами. Гигантское гребное колесо, верхняя половина которого была накрыта кожухом, имело в диаметре почти двадцать метров. Роскошь помещений первого класса ничем не уступала по комфорту лучшим отелям Европы. Как древнегреческий колосс, возвышался он над суетливой массой людей, копошащейся где-то под ним, на причале, будто муравьи.

– На моём веку подобного столпотворения не бывало даже в Саутгемптоне! – попытался Николай Григорьевич перекричать толпу.

Широкий причал был до отказа забит толпами народа. Кто-то отбывал, кто-то провожал, а кто-то просто глазел. Гвалт стоял невообразимый! Портовые грузчики поднимали на борт последние ящики с провизией и углём для котлов лайнера.

Их окружили звуки, столь свойственны большим городам и столицам: голоса и крики людей, детские плач и смех, топот ног и множество других шумов.

На секунду двоих мужчин накрыла большая тень – это портовый кран поднимал на борт «Port Martin» – последнюю модель гоночной машины, которая готовилась на Петербургской трассе побить предыдущий рекорд итальянца Портильерри.

– Носовая часть! Третий класс! – старался пересилить ор толпы один из контролёров, стоящих на входе в борту корабля, с которого прямо на пристань был опущен трап, – Вставайте в очередь! Не толпитесь!

Неожиданно появившееся паровое ландо, оглушившее близстоящих людей парой предупредительных гудков, остановилось в самой гуще толпы.

– Осторожнее! Не задави! – возмутились некоторые из провожавших.

Вышедшая из ландо леди, перчатки которой были щедро усеяны кольцами с драгоценными камнями, обратила на возмущения ровно столько внимания, сколько заслуживает надоедливая муха. Отдав распоряжения слуге, она взяла на руки маленькую собачонку и отправилась к трапу первого класса.

– Шикарная женщина, – причмокнул Николай Григорьевич, – Если мне не изменяет память, жена лорда Бичема.

– Прекрасно! Тогда давайте пойдём вслед за ней, – предложил Кирилл Петрович. – Если судить по её наряду и драгоценностям, то она не собирается прозябать весь рейс в третьем классе.

Они проходили мимо транспорта, наделавшего столько шума, и Кирилл Петрович краем уха расслышал:

– Весь багаж из этой машины следует доставить в каюту первого класса номер тридцать два, – давал указания портовому смотрителю слуга леди Бичем, – Вам всё ясно? Смотрите, не перепутайте. Иначе лорд Бичем с вас шкуру спустит!

– Вы прошли санитарный контроль? – это был уже другой голос, обращённый к женщине, держащей на руках пятилетнюю девчонку. Обе были одеты едва ли не в лохмотья, но каким-то неведомым способом заполучили билет на этот рейс, который – как знать! – увозил их, как они надеялись, к счастливой жизни.

– Не забудьте написать, как только приедете! – просил ещё один голос, на этот раз принадлежавший мужчине, – С Маришкой на солнце поменьше выходите! Не то перегреется!

Множество голосов и звуков оглушали Кирилла Петровича. Но когда они подошли вплотную к судну, даже Кирилл перестал обращать на них внимание. Задрав кверху голову, отчего его котелок едва не упал на землю, он дивился размерам «Ушакова».

«Э-эх, и почему это инженеры так любят строить огромные сооружения из стали?» – улыбнулся он про себя.

Борт лайнера возвышался над их головами на добрых пятнадцать метров.

Они поднялись по трапу первого класса вслед за леди Бичем.

– Доброе утро, джентльмены! Ваши имена, пожалуйста, – по-английски обратились к ним контролёры в сюртуках и фирменных фуражках поклонились им.

– Николай Григорьевич Позумцев – консул Российского посольства, – ответил мужчина, поправляя очки на носу.

– Кирилл Петрович, сопровождающий, – ответил второй, сняв котелок и расчесав волосы пальцами.

– А фамилия у вас есть, Кирилл Петрович? – ехидно спросил он, перейдя на родной русский язык.

Второй контролёр осторожно одёрнул коллегу, вклинившись в разговор:

– По поводу вас были особые распоряжения, Кирилл Петрович. Было велено во всех начинаниях поддерживать вас и вашего друга консула.

– Кем было велено? – в свою очередь насторожился шатен.

– Начальством.

– О, понимаю, – кивнул мужчина.

– Добро пожаловать на борт «Фёдора Ушакова»! – будто пытаясь сгладить неприятный осадок, оставленный его подозрительностью, приветствовал их первый контролёр.

Оба мужчины вышли к парадной лестнице, накрытой сверху стеклянным куполом, и спустились на один этаж ниже.

– Кажется это здесь…

– Вы не подскажете, где здесь каюта номер сорок?

– Чуть дальше по коридору.

– Большое спасибо.

Они, наконец, нашли свою каюту и вошли внутрь. Гомон людей, доносившийся из коридора, замолк сразу же, как только они захлопнули дверь.

– Неплохо, да?

Каюта представляла из себя две спальни, соединённые одной небольшой гостиной. Повсюду позолота и драгоценные сорта дерева гармонировали с шёлковыми занавесками и живыми цветами.

– Прекрасно, прекрасно, – Николай Григорьевич вошёл в одну из спален и положил дипломат на кровать. – С вашего позволения, я расположусь здесь.

Кирилл Петрович проследовал за ним, остановившись в дверях:

– Я так понимаю, некоторые офицеры на борту в курсе того, какие именно цели и задачи мы преследуем, – он недвусмысленно указал взглядом на дипломат консула.

– Ах, ну что вы! Я всё прекрасно понимаю! – всплеснул руками Позумцев, – Ни одна живая душа не посмеет узнать содержимое тех документов, которые мне велено перевезти в Петербург! Вы ведь знаете, я отвечаю за них головой.

– А я отвечаю головой за вас. – Кирилл глубоко вздохнул, – В принципе, не имею ничего против того, что команда корабля будет нам помогать в случае чего.

– И в случае чего же?

В ответ мужчина широко улыбнулся:

– Давайте будем оптимистами и считать, что ничего такого не произойдёт. И ваш дипломат в целости и сохранности достигнет нашей столицы.

– Да, так нам обоим будет поспокойнее.

Кирилл Петрович дошёл до своей комнаты, но лишь затем, чтобы поставить свою сумку и тут же вернуться к консулу, который уже раскрывал чемоданы и развешивал одежду в шкафу.

– Сидите пока здесь. Обустраивайтесь, а я схожу и осмотрю тут всё вокруг. Может, найду что-нибудь интересное.

– Корабль огромен, – будто бы между словом заметил Николай Григорьевич.

– Что вы этим хотите сказать?

– Если вы планируете за пять минут выучить все коридоры и подсобные помещения нашего этажа, то это пустая трата времени. – Отряхнув повешенный на плечики фрак от невидимой пыли, Николай повернулся к попутчику, – Если верить тому, что я слышал, то новичкам-матросам требуется почти месяц на то, чтобы запомнить основные коридоры и не заблудиться в этом лабиринте.

Кирилл улыбнулся:

– Вот и проверим мои способности к запоминанию.

Спустя десять минут он вынужден был признать правоту попутчика. Эх, до чего же проще было на дирижабле «Голиаф» – всего-то два коридора в форме буквы «Т»! Не то, что здесь!

Тут за каждым поворотом появляются совершенно не те двери, на которые рассчитывал и которые вроде бы запоминал. Например, вот тут должна была быть дверь, ведущая в подсобные помещения, а он оказывался перед главным входом в обеденный зал. А здесь, если ему не изменяет память – выход к галерее у правого борта судна…

Так и есть! Он оказался на галерее, битком забитой пассажирами, которые махали своим провожающим, стоящим внизу на пристани.

– Отдать швартовы! – услышал он издалека голос.

Протолкавшись к борту, он перегнулся и глянул вниз. Толстые канаты, которыми корабль был пришвартован к лондонской пристани, были сброшены и уже втягивались внутрь корабля.

Два маленьких буксира потянули за собой стальную махину, уводя её к большой воде. Неповоротливый «Фёдор Ушаков» медленно отходил от причала, прощаясь с гостеприимным городом.

– Кирилл Петрович?! Неужели это вы?

Мужчина медленно повернулся к источнику звука.

«Нет, этого не может быть!»

– Вы, я вижу, удивлены! Не правда ли?

Одетая в кремового цвета приталенное платье с турнюром, украшенное лентами и бантами, со стягивающим талию корсетом, перед ним стояла настоящая славянская красавица.

– Ведь вы узнали! Да неужели не узнали?

Девушка сжимала в руках зонт от солнца, а с лица не сходила торжествующая улыбка.

– Вот хоть что мне говорите, Кирилл Петрович, а я скажу вам, что это судьба!

– Да разве могу я противиться самой судьбе, моя дорогая Софи!

– Ни в коем разе! – она сложила зонт и шутливо хлопнула им мужчину по груди, – Вот уже в который раз мы с вами сталкиваемся в таких местах, в которых, казалось, невозможно встретиться столь разным людям.

– Да, и у меня начинает закрадываться мысль, что вы меня просто-напросто преследуете, – также шутливо ответил ей Кирилл.

– Ах, ну что вы! Осмелюсь ли я? Скорее это вы преследуете меня – слабую беззащитную деву.

– Вы – слабая и беззащитная? – рассмеялся он.

– Софи, дорогая, – из ближайшего бокового коридора появилось знакомое старческое лицо нянечки.

– Одну минуточку, Анна Илларионовна! – на её лице появилось нескрываемое раздражение.

Она уже повернулась было к Кириллу, однако старушка снова окликнула подопечную:

– Тебя тятенька заискался! Прошу, не гневи отца.

Софи театрально закатила глазки к небу и снова повернулась к Анне Илларионовне:

– Уже иду! – тоненький пальчик упёрся Кириллу в грудь, – Не рассчитывайте на то, что исчезнете от меня. Я вас найду на этой громадине.

– Для каких целей?

Мужчина был готов рассмеяться – ему искренне нравилось упорство этой молодой девушки.

Судьбе было угодно, чтобы они встретились в третий раз. Было бы понятно, если бы они жили в одном городке, пускай даже на соседних улицах. Но встречи их проходили не только на разных транспортных средствах, но и в разных городах и даже странах!

– Мы с вами завершим то, что начали и столь внезапно прервали месяц назад – в вашем номере отеля «Grand Rushmore». Я надеюсь, вы помните ту ночь?

Сейчас фигурка Софи была затянута в тугой корсет, но даже без него Кирилл прекрасно помнил очертания её обнажённого тела.

– Желаю вам приятных поисков, – он приподнял свой котелок, наблюдая за тем, как она скрывается со своей нянечкой в глубине коридора.

Спустя пару часов лайнер уже вышел в Северное море и взял направление на северо-восток, в сторону Дании.

Кирилл Петрович не желал больше встречаться с Софи, но вышло совсем не так, как он хотел. Он вновь увидел её очаровательное личико вечером, когда вместе с попутчиком вышел в обеденный зал.

Зал этот представлял из себя большое помещение со стеклянной крышей, расположенное на верхней палубе – сделано это было видимо для того, чтобы пассажиры во время еды могли любоваться открытым небом, которое сейчас было затянуто серыми облаками. Глаз Николая Григорьевича радовало обилие хрустальных бокалов, посуды из фарфора и серебряных столовых приборов.

– Я словно бы оказался на приёме у Его Императорского Величества, – улыбнулся он попутчику, идущему чуть позади него.

– Кажется, тут все боковые столики уже заняты, – заметил Кирилл, оглядев зал.

– Придётся сесть за центральный. А впрочем, я не против – я вижу там своего друга. Он видный учёный, кажется, приезжал в Лондон на какой-то научный симпозиум. Вот сейчас мы к ним и присоединимся. Не голодать же нам? – они подошли к стоящему посреди зала большому овальному столу, за которым уже сидело с десяток пассажиров, но при желании могли уместиться и все двадцать, – Семён Михайлович?

Один из мужчин, рядом с которым стоял автоматон с раздутой грудной клеткой и шикарными латунными усами, обернулся, и на лице его расцвела радостная улыбка:

– Ба! Да ведь это же Николай Григорьевич! Садитесь-садитесь! А это ваш друг?

– Кирилл Петрович, – поклонился мужчина присутствующим, садясь за столик.

– А это наш консул в Англии – Николай Григорьевич Позумцев. Прошу любить и жаловать! – представил своего друга Семён Михайлович, после чего снова обратился к новичкам, – Думаю, что имён вы не запомните, но на всякий случай представлю вам. Вот это – Илья Иванович Турмаевский. Он граф и ищет для своей дочери жениха, – ладонь учёного указала на соседа слева, которым оказался высокий седовласый мужчина, степенно кивнувший им головой, – А вот собственно и дочь – Софья Ильинична. Красавица, правда?

Девушка, незаметно для окружающих, подмигнула Кириллу Петровичу.

– Кстати, никто из вас не желает стать мужем этой благородной красавицы? – учёный при этом с хитрецой взглянул на Кирилла.

– О нет, что вы! – рассмеялся мужчина, – Я уже давно женат.

– Это Степан Аристархович – купец… – продолжал Семён Михайлович, снова повернувшись к столику.

– Приятно познакомиться.

Кирилл справедливо полагал, что все эти имена ему не нужны, так как после прибытия в порт Петербурга его пути со всеми этими пассажирами разойдутся в самые разные концы. Он только без устали кивал головой очередной представленной персоне и, как заведённый автоматон, повторял: «Приятно познакомиться».

– А вот эту железку я называю Сиволапом, – Учёный постучал автоматона по животу, отчего тот отозвался глухим эхом. – Мой личный прислужник. Умеет забалтывать меня, когда мне хочется с кем-нибудь поговорить, а рядом никого нет. Но практической пользы от него никакой! Постоянно спотыкается и что-то задевает.

– Сиволап? – улыбнулась девушка, – А это что-нибудь означает?

– Да, собственно, как раз из-за способности вечно что-то сносить и задевать я его так и назвал! – расхохотался учёный, – На старославянском это означает «неуклюжий и грубый мужик».

Все присутствующие за столом рассмеялись, тем самым разрядив обстановку после недавнего знакомства. Подошедшие официанты приняли заказы, когда к ним с шумом присоединился ещё один человек.

– Прошу прощения, – рядом с Кириллом на стул опустился молодой мужчина лет тридцати, облачённый во фрак, который на нём совсем не смотрелся. Если судить по форме носа, загорелой коже и иссиня-чёрным волосам, то любой из пассажиров мог бы предположить, что в этом парне течёт горячая южная кровь. – Все столики заняты. Вы ведь не откажетесь, если я…

– Ах, как можно! – ответила Софья Ильинична, – Присаживайтесь.

После столь неожиданного вторжения в их компанию, повисла неловкая пауза, которую решил Кирилл Петрович:

– Простите, вы… – Кирилл выжидающе указал на него подбородком и тот, спохватившись, приподнялся:

– О, я забыл представиться? Князь Дадиани. Рустам Дадиани.

– Дадиани? – улыбнулась Софи, сидевшая как раз напротив него, – Вы из Грузии?

– Э-э-э… скажем так, я из южных губерний. – Он наспех дал заказ подбежавшему официанту и снова повернулся к столу.

– А из каких именно Дадиани вы будете? – улыбнулся Семён Михайлович, расстилая на коленях салфетку. – Насколько я знаю, есть несколько династий, а также светлейший князь Дадиан-Мингрельский, владетель Менгрелии…

– Мы из первой династии – Дадиановы, – объяснил парень, нахмурившись и грубовато уложив свою салфетку.

Кирилл заметил, что подобные расспросы не нравятся князю. Видимо проявлялся тот самый пресловутый горячий нрав жителей юга Российской Империи. Либо этому молодчику есть что скрывать. А впрочем, кто из нас не без греха?

«Расслабьтесь, Кирилл Петрович! Вы слишком взвинчены. Право дело, что может произойти в кругу этих респектабельных господ и дам?» – подумал он, ответив вслух:

– Осмелюсь напомнить Семёну Михайловичу, что правящая династия Мингрельских князей была упразднена вот уже как семнадцать лет назад.

– Бог ты мой! – Мужчина уставился в тарелку, но затем широко улыбнулся, – Вот что бывает, когда слишком много сил и внимания уделяешь своим научным работам. Я выпал из реального мира на семнадцать лет!

Даже Рустам позволил себе улыбнуться вместе с остальными, а Кирилл Петрович продолжил:

– Собственно, даже княжества такого уже не существует семь лет.

– А что же там сейчас? – удивилась Софи.

– Кутаисская губерния Российской Империи.

Пока официанты ставили перед присутствующими тарелки с ужином, завязался дружеский разговор:

– Мы тут с моим другом сравнивали нашего «Ушакова» с британской «Great Eastern», – ответил Кирилл Петрович.

– И зря, – кивнул головой Семён Михайлович, – потому как вот уже почти пятнадцать лет это судно перестало быть пассажирским, так как приносило своему владельцу одни убытки.

– И что же? На слом?

– Нет, британцы сделали из него кабелеукладчик. Но не далее, как в начале этого года для подобных целей было построено специальное судно под названием «Faraday», и «Great Eastern» отправили на прикол.

– Так сказать, на пенсию, – пошутил консул.

– Совершенно верно, хе-хе!

К столику в сопровождении метрдотеля подошла дама в красном платье, в которой Кирилл Петрович узнал леди Бичем.

– Вы не будете против, если я присоединюсь к вам? – спросила она на родном языке.

Софи бросила на неё мимолётный взгляд, будто почувствовав в ней соперницу, к которой, тем не менее, старалась проявлять внимания не больше чем к мелкой мошке. Тем не менее, она смогла оценить алмазный эгрет с пером белой цапли, украшающий верх причёски леди Бичем, и её бриллиантовое колье.

– Присаживайтесь, правда вам будет скучно среди нас, – ответил Семён Михайлович, освобождая место рядом с собой, – Здесь в основном собрались русскоязычные пассажиры.

– Ничего страшного. Я немного знаю ваш язык, и возможно даже смогу поддержать разговор, – ответила женщина по-русски, особо чётко выговаривая шипящие звуки. – Мой муж ведёт некоторые дела с Петербургом, и я, иногда совершая поездки вместе с ним, была вынуждена выучить разговорный русский. Но вот писать совершенно не умею.

– Немного? – изумился Семён Михайлович, – Да у вас отлично получается!

Подобно князю Дадиани, супруга лорда Бичема также успешно смогла влиться в их компанию. Неспешные шутливые разговоры сопровождали весь их ужин: от первого – ко второму…

– … Пришлось этим брехунам англицким доказывать, что их модели паропланов совершенно не способны летать! Даже если из их чертежей сложить самолётик и запустить его, то даже и он не пролетит и пары метров, ха-ха-ха!

…от второго – к десерту…

– … Ездил сюда, дабы с представителями британского банка переговорить. Надеялся ссуду получить. Так эти кровопийцы такой процент заломили! Решил – уж лучше я эти деньги на своей земле оставлю, своему царю-батюшке, чем этим джентльменам!

…завершив ужин бокалом красного вина.

– … Лондонская мода мне непонятна. Жара стояла страшная, а женщины всё стараются обмотаться как можно плотнее. И всё кружева, кружева! И шляпки свои широкополые носят, будто бы света солнечного боятся.

Множество фраз, подчас произносимых почти одновременно, Кирилл Петрович пропускал через себя, но ни одна тема его не заинтересовала. Ему хотелось поскорее завершить этот вечер и удалиться в свою каюту.

Изредка его отвлекали неким вопросом, на который он давал по возможности лаконичный ответ. Ему было скучно на этом ужине. Чтобы как-то отвлечь себя, мужчина стал пристальнее вглядываться в поведение окружающих.… И заметил непонятную для него расстановку.

Кириллу показалось.… Да нет же, не показалось, а так оно и есть! Он стал свидетелем не просто любовного треугольника. И даже не четырёхугольника. Это был, кажется, пятиугольник! Интересность заключалась в том, что каждый последующий «угол» старался игнорировать внимание предыдущего!

Кирилл Петрович совершенно ясно видел, каким гипнотическим взглядом буравил Софью Ильиничну молодой мужчина, сидевший через три стула от неё. Несколько его шутливых фраз, адресованные молодой девушке в ходе разговора, она старалась не замечать совершенно.

«Кажется, его зовут Алексей Ермолкин. Сын московского купца. Однако же какая Софи требовательная! Завидный жених. Статный красавец, а она нос воротит».

В свою очередь Софья всё своё внимание обратила на грузинского князя. Она смеялась над каждой его шуткой и всячески старалась поддержать его беседу.

Но Дадиани, игнорируя молодую женщину, почти весь вечер провёл, повернувшись к женщине более старшей – леди Бичем. И даже то, что сама она просидела за ужином, ловя каждое слово Николая Григорьевича и отмахиваясь от знаков внимания со стороны Рустама Дадиани, нисколько не остужало пыл южанина.

«Если бы я не знал раньше некоторых отдельных людей из этой группы, то мог бы подумать, что между ними есть какая-то связь. – Кирилл провёл ладонью по волосам, – Или, по крайней мере, эта самая связь вскоре проявится сама собой».

Когда мужчины уже допивали вино, а дамы доедали десерт, кто-то из присутствующих посетовал на повальное увлечение английских студентов электричеством.

– Да, я слышал некие громкие заявления о том, что за электричеством будущее, – кивнул головой господин Ермолкин.