Огненная волчица

Он должен был быть где-то рядом. Вот Своли бежит от своего дома, а за ним вроде его дядя. Леран и Веркен уже вышли за территорию с группой мужчин. Но почему я нигде не вижу Алекса?

Подруга дернула меня за руку, но я вырвалась и сделала шаг за ворота. А Мари не позволила и преградила путь.

– Аврора, очнись! Ты там лишняя. Нам необходимо запереть ворота и идти к бабушке.

Мир перевернулся, и все, что происходило за высоким забором, не относилось к нам. Но стоило волчьему вою повториться, я зажмурилась и заткнула уши. Звук полоснул по нервам, как лезвие по стеклу, а знакомая боль взорвалась в голове мириадой вспышек, пронеслась по телу и, схлынув, оставила ощущение нестабильности. Мари вовремя подхватила меня за талию, не давая упасть на землю. Кто-то громыхнул тяжелым засовом, и я взвыла от оглушающего звука, как будто мои перепонки вот-вот полопаются. Как оказалась на диване и как добиралась до дома, я не помню, но что-то во мне менялось. Я вроде все еще не владела собой, все чувства усилились в разы, но эмоции, которые не могла назвать своими, питали меня дополнительной энергией.

– Аврора, ты должна справиться. Слышишь?

Я кивнула и посмотрела на подругу. Мари бросала взволнованные взгляды то на Варгану, стоящую рядом с нами, то на окно, то снова на меня. Ее ладони непрерывно растирали мои пальцы. Но я не мерзла, руки не дрожали. Я чувствовала жар, испепеляющий изнутри, словно кровь, текшая по моим венам, кипела.

– Что происходит? – губы пересохли, я с трудом их разжимала.

Варгана промолчала и передала внучке стакан с водой, а Мари поднесла его к моим губам, заставив немного отпить, и только после этого ответила:

– Не беспокойся. Они справятся с ней.

– С ней? Это волчица?

– Да. Практически единственная в своем роде – Черная волчица. Но ей не под силу нам навредить.

Я хотела бы поверить подруге, но Мари не могла скрыть свой страх. До нас не долетало посторонних звуков, но я знала (как и все в этом доме, и в поселении) что совсем рядом, за деревянной оградой, происходит что-то ужасное. Время шло, минута за минутой, но ушедшие не возвращались. Страх сжимал сердце крепкими тисками. И только Варгана выглядела спокойной. Но и ее спокойствию пришел конец. Женщина села в кресло, затем резко поднялась и громко произнесла:

– Пора открыть их связь, – и посмотрела на меня в упор.

– Бабушка, но она не готова, да и это ничего нам не даст.

– О чем вы? – я приподнялась на локтях и посмотрела на подругу. – Если что-то можно сделать, то я на все согласна.

Варгана вышла из комнаты и вернулась с чашкой, наполненной чем-то сладковато пахучим.

– Аврора, ты должна выпить настой и вспомнить о тех снах, когда видела зверя. Ты воспринимала того, кого видела, как себя, это и есть ваша с Алексом нераскрытая связь. Травы помогут тебе. Увидишь то, что желаешь, и вернешься к нам сама, чтобы предупредить о возможной опасности.

– Вы серьезно? – я подозрительно скосилась на протянутую мне чашу с напитком.

– Доверься и прислушайся к своему сердцу. Ты нужна моему внуку.

Может, отчаяние затмило рассудок, но я выпила напиток до последней капли и отдала чашу подруге. Мари мягко надавила на мои плечи, заставляя лечь.

– Аврора, думай о моем брате. Вспомни Алекса таким, каким только ты его видишь.

Я хотела спросить, верит ли Мари в то, что мы делаем, или разыгрывает меня, но ее взгляд сказал все и за нее, и за меня.

Комната стала меркнуть, глаза затуманились, я глубоко вдохнула и медленно выдохнула; полностью расслабившись, отдалась на волю своих инстинктов. Сумбурные образы менялись: вначале неразборчивые, как тени, затем все четче и четче. Я видела, как ветер срывает листву и кружит ее над землей и рекой. Водный поток пениться, ударяясь об острые грани камней, и с жадностью облизывает берег. Эмоций как таковых не было, может слабое удивление или любопытство. Но так продлилось не долго.

Я посмотрела вперед, увидела бурые пятна на земле, следы лап и тот самый мост. Пустой, одинокий, слегка вибрирующий. И снова темнота. Мне не хватало сил, удерживать сознание на плаву. Но я сопротивлялась, раз за разом выныривая из пустоты, и вновь видела лес, реку, мост. Последняя попытка, и вот стою по щиколотку в воде, но не чувствую ни холода, ни течения. Все внимание приковано к двум существам, движущимся друг другу навстречу по шаткому деревянному покрытию. Два огромных волка – серый и черный – с каждым моим вдохом сокращали дистанцию между собой. Волчица рычала, а противник не издал ни звука. И даже отсюда я видела, что серый зверь ранен, но силы еще не покинули мощное тело.

Мгновение пронеслось, и я увидела, как волк поднялся в быстром прыжке, а волчица, кувырнувшись, упала в воду, в самую середину реки. Она едва справилась с течением, уносящим ее вниз, но все-таки сумела выбраться на противоположный берег. Посмотрела на победителя, тихо зарычала и скрылась в лесу. Когда она исчезла, оставив за собой полоску следов, я обернулась посмотреть на оставшегося зверя и замерла в удивлении. На мосту не было серого волка, там стоял Алекс, и он смотрел не в сторону исчезнувшей волчицы, а на меня; заглядывал с болью в душу, а потом упал на колени.

Сон это или явь, бред или реальность, но мое видение прервалось.

Тепло рук Мари успокаивало, а ее голос возвращал сознание к реальности.

– Алекс на мосту и ранен. Волчица сбежала.

– Он жив, значит, все будет хорошо.

– Я не понимаю. Я видела двух сражающихся волков, а потом на их месте оказался Алекс. Он был весь в крови и …

– Успокойся.

Глава 18

Тик – так – идет отсчет между прошлым, настоящим и будущим. Иногда время лечит, сглаживает неровности, помогает переосмыслить, но иногда убивает, действуя, как палач. Именно так оно действовало на меня после возвращения Алекса. Мари сказала, что с ее братом все будет нормально, необходимо лишь переждать ночь.

Когда понимаешь, что еще мгновение назад твоя жизнь могла окраситься в серые оттенки одиночества, и тот, кто дорог, мог уйти навсегда, все меняется. Поэтому моя жизнь изменилась.

Сон не принес облегчения и, проснувшись за час до рассвета с головной болью и единственным желанием – увидеть Алекса, я выбежала из дома. Поселение спало. Не слышны голоса, не горит свет в окнах. А холодный ветер с моросящим дождем моментально остудил мой пыл. Только на улице заметила, что выбежала в пижаме и домашних тапочках. Вернулась обратно и, не зажигая света, уселась на подоконник. Необходимо было привести мысли в порядок.

На запотевшем окне остался след от моей ладони. Оглядев нечеткий рисунок, я провела пальцем, написав рядом слово: «волк». Вернувшись мысленно во вчерашний день, вспомнила подслушанный разговор между Лераном и Алексом: «О чем же они все-таки говорили?» – странное чувство, что знаю что-то важное, но смысл ускользает, не давало мне покоя. Я продолжала вспоминать детали ушедшего дня: разговор у реки, появление Катрин, волчица, мой сон, бой волков – все выглядело неправдоподобно. И если вчера я верила, что сквозь сон нашла Алекса, то сегодня верилось с трудом, да это и не столь важно. Самое главное, что все живы. Что он жив!

Дождавшись рассвета, я переоделась, обулась и, закутавшись в дождевик, снова вышла на улицу. Погода вновь изменилась, она в этих местах менялась часто и кардинально, а это удручало. Не успеваешь нарадоваться солнышку, как на тебя уже льет дождь и продувает промозглый ветер.

Несколько минут я стояла, решая, стоит ли так рано беспокоить друзей или подождать хотя бы до завтрака. Но вот стою возле двери, протянув руку, чтобы постучать, но не могу себя перебороть. Я не знаю, что ждет меня за дверью. А вдруг Мари ошиблась и с Алексом все намного хуже, чем она уверяла? Ведь я видела его раны и состояние, когда друзья заносили парня в дом. Такое не заживает за одну ночь и без должного медицинского ухода.

Скрипнул засов, дверь распахнулась, едва не стукнув меня, но я вовремя успела отодвинуться. Из-за двери показался Леран: взъерошенный, босиком и в одних лишь шортах.

– Ты чего так рано?

– Леран, скажи, что с Алексом все в порядке, и я уйду.

– Неугомонное создание, – он улыбнулся и зевнул. – С ним все в порядке. Спит, как младенец.

– Хорошо, – я вздохнула с облегчением и отступила назад, собираясь уйти.

– Еще не набегалась на холоде? Заходи.

– Спасибо. И извини, что так рано пришла.

Он промолчал и, шире распахнув дверь, отошел в сторону. А когда я снимала дождевик, наши взгляды вновь встретились, и мне показалось, будто Леран знает о каждом моем сомнении, о каждой мысли. Но он продолжал молчать. Дождался, пока я разуюсь, и кивнул в сторону гостиной:

– Мари там.

Подруга сидела возле печи, увлеченная вязанием.

– Привет.

– Ой. Ты так рано. А я тут для малыша вяжу. Смотри, – и Мари протянула пару крохотных белых носочков. – Миленькие получились.

Она не выглядела обеспокоенной, это придало уверенности, но я не спешила кидаться на нее с расспросами. Топталась на месте, не зная с чего начать. Даже подумывала уйти.

– Чай будешь?

Я вздрогнула. Забыла о присутствие Лерана, а он мягко положил ладонь на спину и легонько подтолкнул вперед.

– Не стой, как чужая.

– Да, со мной все нормально.

Леран улыбнулся, поманил к себе жену, и они ушли. Возможно, ребята решили, что мне необходимо освоиться или договориться с самой собой. И, наверное, были правы. Но я, как вкопанная, продолжала стоять на одном месте, прислушиваясь к домашним звукам. Ребята не спешили возвращаться. А где-то в одной из комнат находился Алекс. Но я не знала в какой именно. Да и что уж юлить! Я боялась увидеть его, хотя пришла именно ради этого сероглазого индейца с явными наклонностями психа и самоубийцы.

– Бабуль! Люди?! Кто-нибудь дома есть?! – по квартире разнесся знакомый хрипловатый голос, а по моему телу прошла мелкая дрожь

Тут же хлопнула входная дверь, и Мари внесла поднос с чашками и чайником. Как будто все это время стояла под дверью и ждала сигнала.

– Братик проснулся, – Мари подмигнула и заговорщицки прошептала. – Надо и ему чай отнести.

– А можно я отнесу? – сама не поверила тому, что сказала. Оказывается, у меня иногда газ срабатывает бесконтрольно.

– Хочешь его увидеть или замучить вопросами?

Мне бы хотелось поговорить, расспросить, узнать наконец-таки все ответы, услышать их лично из уст Алекса, но увидеться с ним – самое важное.

– Поверь, я не стану докучать. Всего пару минут.

Мари улыбнулась и, всучив в руки поднос, подвела к комнате своего брата. Дверь распахнулась от толчка и я, на мгновение испугавшись, что увижу то, чего боюсь больше всего, опустила взгляд в пол.

– Братишка, к тебе гостья.

Я услышала сопение и шорох. Отступать было поздно и, выдавив из себя подобие улыбки, я резко подняла голову и посмотрела прямо перед собой. Алекса сидел на кровати, укрытый пледом до самого подбородка, и улыбался. Он выглядел уставшим, как после болезни, но почему-то очень счастливым.

– Чай? – я не знала, что еще добавить, и застряла на пороге, а Мари бесцеремонно подтолкнула вперед и захлопнула дверь. Пришлось крепче вцепиться в поднос, чтобы удержать его. – Куда поставить? – глупый вопрос, в комнате было не так уж много мебели: кровать, стол, стул с высокой спинкой и две полки, приколоченные прямо к стене, а еще шкура на полу, как у Алекса дома, но выглядела она намного плачевнее.

– Поближе ко мне.

Стараясь не смотреть на парня, пристально следящего за каждым моим движением, я ногой придвинула стул ближе к кровати и поставила на него поднос.

– У тебя уютно. А кто это бедное животное на полу?

– Вроде, часть медведя.

– Стольких убил на охоте, что уже и не помнишь?

– Не мой трофей, а деда.

– Тогда понятно. Чай налить?

– Если не трудно.

Мы или играли в сиделку и вежливого больного, или кто-то явно надо мной потешался. Но я обещала Мари не тревожить Алекса, и предоставленные мне пара минут с ним наедине скоро должны были закончиться. Так что оставалось продержаться недолго. Главное я увидела. Алекс выглядел живее живых, хотя вчера казалось, что он и до утра не протянет. Но находиться с ним в одной комнате, без посторонних, при закрытой двери и всего в нескольких сантиметрах – этого я не предусмотрела. Чувство неуверенности не позволяло расслабиться. Руки дрожали, когда поднимала чайник и наливала ароматный напиток.

– Не обожгись.

– Постараюсь.

– Тебе холодно или страшно? Вроде, на волка не похож.

«На волка?!» – обычное слово превратилось в огромный кулак и долбануло в солнечное сплетение. Не в прямом, конечно, смысле, но в свете последних событий оно звучало, как сигнал об опасности. Я посмотрела на Алекса, но его лицо не выражало ничего подозрительного. Он даже не двинулся, сидел все в той же позе. Глаза щурились, на губах полуулыбка. И что это за выражение такое? Играешь на моих нервах? Издеваешься?

– Так я чай сегодня дождусь?

– Несомненно. Держи, – я подняла чашку и протянула ее, но умудрилась зацепиться локтем за спинку стула, и если бы Алекс не успел обхватить мои ладони своими, к его вчерашним травмам прибавились бы ощутимые ожоги.

Мы на несколько секунд, словно зависли во времени, а потом я оторвалась от серых глаз и увидела туго перебинтованные ребра и свежие следы от царапин на правом предплечье. А Алекс забрал чашку (от греха подальше) и снова откинулся на подушки.

– Очень болит?

– Терпимо.

– Я зря так рано пришла. Наверное, лучше зайду позже.

– Если хочешь… Лично я, нет.

Нет? Как его понимать? Шоковое состояние после вчерашнего, голова пострадала? Поэтому ведет себя так непредсказуемо?

Пауза затягивалась. А я, так и не придумав ответа, выпрямилась, переставила поднос на стол и вспомнила тот момент, когда Алекса принесли из леса. Мы находились в гостиной. Я все еще отходила от своих видений, Варгана стояла возле окна, Мари сидела на полу, крепко сжимая мою ладонь. Каждая из нас переживала по-своему. Поселение, погруженное в безмолвие, резко зашептало, загудело, приобрело жизнь. Первой на улицу выскочила Мари, за ней вышла ее бабушка и только после них я. Меня шатало, даже казалось, что не сумею совладать с сознанием и упаду в обморок, но я выбралась на улицу и увидела четверых парней, несущих кого-то на покрывале. Они поравнялись с нами. Мари вскрикнула, но сразу же была заключена в объятия мужа. Варгану обнимала какая-то женщина. Я вроде помню кто, а вроде и нет. Все вокруг отошло на второй план, стоило увидеть того, кого несли. Алекс был в ужасающем состоянии. Покрытый кровью и грязью, к ребрам прижата ткань, тело от колен до живота накрыто чей-то рубашкой, голые ступни в серых разводах. Он на миг приоткрыл глаза, но я не увидела осознанного взгляда. Скорее всего, от боли он не различал лиц и с трудом понимал, что происходит вокруг.

– Не переживай. На мне раны заживают, как на собаке, – Алекс вернул меня из воспоминаний о вчерашнем дне и верно истолковал мое молчание.

– Ага. Или как на волке.

Теперь я заставила его понервничать. Улыбка сползла с лица парня. Чашка была поставлена на стул.

– Хочешь поговорить?

– О чем?

– Аврора, не изображай из себя дурочку. Сестра запретила беспокоить меня расспросами?

– Она не запрещала. Это мое решение. Сегодня не хочу ни о чем спрашивать. Я сожалею, что раньше этого не делала. Тогда бы меньше ссорились.

– Хорошо. Но ответь на один вопрос. Ты не присутствовала вчера при бойне на реке?

– Нет, – я запнулась, – не совсем.

Мимика чаще всего выдает мысли и эмоции человека, и я заметила немой вопрос, отразившийся на мужском лице.

– То, что произошло вчера сложно объяснить. Наверное, надо спросить у твоей бабушки.

– Расскажи.

– Варгана напоила меня чем-то, – я улыбнулась, потому что слова прозвучали как-то уж двусмысленно, словно меня опоили. – А потом… Вообще, это бред, но я испугалась за тебя и готова была поверить во что угодно. Она сказала, что раскроет нашу с тобой связь. А дальше – кошмар в кошмаре. Лес, река. Везде кровь. И два волка сражаются на мосту. Волчицу сбросили в воду… – я замолчала, не знала, стоит ли продолжать.

– Не веришь в то, что видела?

– Скорее нет, чем да.

– Почему?

– Почему? А как ты думаешь? У меня видения или бред на яву, или сон. Я наблюдаю за волками, а затем вижу тебя. И то, в каком виде ты… Там… Это намного интереснее.

– И в каком же я виде предстал перед тобой? – на губах Алекса появилась знакомая ухмылка.

– Весь в крови и полностью… – я замялась, пытаясь подобрать более подходящее выражение, но тут как не крути, смысла не изменить. – Без одежды.

– Знаешь, в любой другой ситуации я бы смеялся от души. Я мог бы сказать, что у тебя любопытные фантазии, но это не так.

– Хочешь сказать, что все, виденное мною, не сон?

– Да. И благодаря тебе я выжил.

– Не поняла.

– Как бы неправдоподобно не звучало, но я тоже видел тебя возле реки, и страх за твою жизнь прибавил сил. Последний прыжок серого волка спас всех: и тебя, и меня, и Катрин.

– Катрин? Она жива?

– Жива. Залижет раны и опять начнет терроризировать.

– В голове каша… Я не понимаю, никак не сложу все части в единое целое. Ты, Катрин, волки.

– А я думал, ты обо всем уже догадалась.

Я смотрела на Алекса, но словно находилась где-то далеко, слышала его голос, отвечала и задавала вопросы, но смысл ускользал. Мне не хватало храбрости принять правду.

– Она знает. Но реальность настолько непривычна, что трудно ее воспринять всерьез. Аврора, ты обещала не затевать расспросов.

Мари умеет вмешиваться, появляется, когда ее не ждут. Я не успела найти оправдание, а Алекс уже поднялся с кровати и подошел к сестре.

– Не сердись. Нам необходим этот разговор.

– Тебе еще рано вставать.

Вместо ответа он с улыбкой притянул сестру к себе. А мною вновь овладело это мерзкое чувство, и я, не подумав, выразила его в словах:

– Я вам завидую.

Боль, терзающая сердце и душу, вылезла наружу. Я словно сжалась вся внутри себя, как ребенок, ожидающий удара, но вместо него, меня согрели объятия подруги.

– Аврора, не завидуй. Нет для этого причин. Я давно заметила твои переживания, но все меняется, и мы твоя новая семья.

Эти ребята, еще год назад, и не подозревали о моем существовании, но сейчас смотрели на меня с улыбкой и теплотой в глазах. И Алекс, всегда пытающийся уколоть или больно поддеть, не верящий в мою искренность, защищающий от меня свой народ, как от врага, вел себя иначе.

– Я не знаю…

– Аврора, я предупреждал, что если будешь продолжать искать ответы здесь, то придется брать на себя непосильную ношу и хранить чужие тайны ради сохранности жизней дорогих мне людей. Ты добилась своего. Знаешь, кто мы и назад пути нет. Ты часть нас.

– Но я не уверена, что понимаю тебя.

– Понимаешь, но боишься признать. Там на реке, на мосту – это не сон.

– Что хочешь этим сказать?

– Ты видела меня: ни иллюзию, ни вымысел. Не бойся. Произнеси вслух.

Он был прав. Я знала правду, знала кто он! Осталось сказать:

– Оборотень.

Часть 2. Если не знаешь, как с этим жить…

«Знание – это свет, а незнание – тьма»*, -

но люди часто пытаются закрывать глаза на то,

что выходит за рамки общественных правил и норм,

боясь повредить свой кокон слепоты.

*«Знание – это свет, а незнание – тьма»* – пословица

Глава 1

С трудом верится, но быль иногда становится явью. Все, что считалось фантазией, может в любой момент стать частью жизни каждого из нас. Есть же место для гадалок, прорицателей и паранормальных явлений, то почему бы не дать право на существование всемирно-известным персонажам книг, легенд и фильмов, таких, как оборотни. Мы привыкли верить в стереотипы и стандарты, придуманные нами же, и не хотим открывать глаза и принимать в свою жизнь то, что выходит за эти рамки. Возможно, когда-нибудь наступит эра всеобщего прозрения и понимания, но пока что есть основная масса человечества, живущая в коконе всепоглощающей слепоты, и те, кто ищет ответы на Вечные вопросы бытия. Также есть хранители тайн и те, кто несут на себе бремя запрета и являются частью тайны – все те, кто хоть как-то осведомлен об оборотнях или связан с ними родственными узами. Например, такие, как Мари или Варгана, рожденные в семье оборотней, и не простых оборотней, а альф. Они не существуют в двух ипостасях, ни разу не превращались в зверя, но генетика наделила их отменной регенерацией, обонянием, слухом, зрением, а заодно сильнейшим инстинктом материнства: и бабушка, и внучка защищают близких настолько рьяно, что сами этого не осознают. Хранительницы семейного очага и тайн своего рода.

Теперь и мое место среди хранителей, но совсем недавно я занимала одну из ниш среди людей, посвящающих большую часть жизни поиску себя. А если сказать простыми словами: я жила самой обычной жизнью, ничем не выделялась и считала это самой реальной реальностью, скептически относилась к экстрасенсорике, хиромантии и гаданиям на картах таро, а в привидений, магию и остальную чертовщину и вовсе никогда не верила – это в отличие от Марьям. Подруга верит во все: и в бога, и в черта, и в Будду, и в магию, и в инопланетян. Наверное, надо будет ее поблагодарить при встрече. Или прибить! Посмотрю по настроению.

Меня считают частью древних преданий, реинкарнацией девушки, история которой поросла мхом и покрылась пылью. И если бы проблема заключалась только в такой малости, то еще как-то можно пережить. Но ведь все намного глубже закопано. Мой врожденный скептицизм мешает поверить в происходящее, я ищу нестыковки, хватаюсь за каждую оплошность, но с фактами не поспоришь. Есть наша с Алексом связь (пока я в ней не сильна), есть оборотни, и есть я – погрязшая в чужом болоте по уши.

Рассказывают, что тандем оборотня и человека с магией появляется в самый опасный период для народа микмак, для его защиты. Тогда в чем же причина появления этой связи сейчас, когда эпоха завоеваний и местных междоусобиц прошла? На дворе начало двадцать первого века и время развития технологий. В чем же заключается опасность и откуда ее ждать? Никто не знает. Или во вселенной программе сбой? Тогда появляется другой вопрос. Есть ли необходимость посвящать меня во все нюансы, связанные с оборотнями? Да, они существуют. Но как говорят у нас: «Меньше знаешь, крепче спишь».

Я уверена, что сумею сохранить тайну до конца своей жизни, и это не пустые слова. Разглашение подвергнет опасности близких для меня людей. И все-таки остаются еще две вещи, не дающие мне покоя: примитивное человеческое любопытство и привязанность к сероглазому индейцу. Что уж спорить, когда сердце отбивает ритм самбы в присутствие этого парня. Как бы мы не ссорились, Алекс слишком часто оказывается рядом в трудную минуту. И кем бы друг для друга ни стали в будущем, я уверена, что не предам его, и уж точно не продам, как заявила Катрин.

Если вдуматься хорошенько, то очень странно то, что я так спокойно приняла правду. Нет, конечно, был шок. И еще какой! Я долго и нудно сопротивлялась. Обычного человека испугали бы такие перемены, и в большинстве случаев сработала бы внутренняя защита, проявляющаяся у каждого по-своему. Кто-то упрямо закрывает глаза на любую правду или ожесточено уничтожает непонятное и пугающее, а кто-то сходит с ума – тоже предсказуемая реакция для человеческого мозга, возможности коего до сих пор не полностью изучены. А мой разум приспособился, словно сработала генетическая память, передавшая всю информацию, заложенную поколениями. Но вот как раз об этой памяти сложно что-либо сказать, я ничего и никогда экстраординарного не замечала за своими родственниками.

Моя жизнь далека от идеала, я даже назвала бы ее посредственной. Единственный ребенок в семье, оставшийся в десятилетнем возрасте без родителей из-за трагедии, произошедшей на одной из горных дорог Кавказа. После их смерти меня воспитывала бабушка, и я храню воспоминания о ней в своем сердце, так же, как и о родителях. Через год после смерти бабушки, я покинула Южный и переехала на ее родину, в Сочи. Как многие в моем возрасте, помчалась вслед за мечтой, но еще не совсем понимая важность этого слова. Характер проходил закалку с самого детства. Упрямство и целеустремленность – мои лидирующие качества, при помощи которых выпутывалась из трудных ситуаций и добивалась того, чего желала. Но бытовые и повседневные проблемы по сравнению с тем, что произошло за последний год, и проблемами трудно назвать – серая бездыханная рутина. Может, в этом ответ? Обычная девушка, ничем особенным не отличающаяся от всех остальных, поняла и приняла пугающую реальность. С этим вопросом придется помучиться.

Зато все остальное сложилось в целостную картину: сны, ночные охоты, мои приступы боли, совпадающие с превращениями Алекса, его горящие в темноте желтым огоньком глаза, словно у зверя. Последняя недостающая часть мозаики – битва с Катрин. Именно это происшествие заставило всех членов племени принять сложное, но общее решение: чужеземка должна знать правду.