Огненная волчица

– Бабуль, продолжай. Ты же знаешь, я люблю слушать, как ты рассказываешь наши предания, – Мари улыбнулась и уселась на пол в ногах бабушки, а Варгана нежно коснулась ладонью головы внучки.

– Ладно, ладно. Только эту историю преданием сложно назвать. Скорее уж легенда или сказка. И я рассказываю так, как помню, и приукрасить могу, – Варгана заулыбалась. – Хорошо. Слушайте дальше… Волк исчез, а девушка загрустила сильнее, родной дом ей стал не в радость. Она уходила в лес и с каждым разом возвращалась все позже и позже, пока отец строго-настрого не запретил ей этого делать. Дочь не посмела ослушаться. Но ранней весной, когда снег еще укрывал землю, а солнце слегка пригревало, племя вышло на охоту, пополнить запасы мяса. Они знали, добыча не будет щедрой, но иногда приходилось выходить на поиски мелкого зверя. И девушка впервые за долгое время вновь попросилась идти с отцом. Он обрадовался, что к дочери вернулась прежняя жизненная энергия, и взял с собой. Узкими тропами, кое-где припорошенными последним снегом, охотники шли вглубь леса. Беззвучные, как призраки, сильные мужчины выслеживали добычу. А ближе к закату пришла пора возвращаться. Отец окликнул дочь, но она не отозвалась. Страх сжал сердце воина. Он снова позвал, и вот девушка появилась, вышла к отцу, а позади нее волк. Может другой, а может тот, что приходил к их дому. В тот момент отец не думал об этом, испугался за свою девочку. Из груди воина вырвался клич, призывающий к нападению, и он ринулся на предполагаемого врага, но был остановлен той, кого хотел защитить. Дочь умоляла не трогать зверя, говорила непонятные вещи, клялась, что обязана ему жизнью. Отец не верил тому, что слышал, не верил слезам, сверкающим от мороза на щеках своей любимой девочки, но не смог отказать и позволил волку скрыться. С той встречи отец понял лишь одно, приемная дочь не только внешне, но и внутренне не похожа на его народ. Она всегда рвалась в лес неспроста, что-то тянуло туда, хотя сама этого так и не смогла осознать. Воин увидел ее связь с тем волком, но не сумел бы объяснить, что на самом деле узнал. И от того сильнее испугался за жизнь своей крошки. Девушка хотела видеть волка, рвалась в лес, ждала каждый день на окраине поселения, но зверь так и не приходил, а отец не разрешал ей ходить с остальными членами племени на охоту. Она грустила, плакала, угасала на глазах. – Варгана снова сделала паузу, а я едва рот не открыла, слушая рассказ пожилой женщины.

– Бабушка, не останавливайся. А то Аврора так и не поймет, к чему ты тут все это рассказываешь.

Я закивала, подтверждая слова подруги, а Варгана улыбнулась нам и, закутавшись в шерстяной плед, продолжила:

– Я слышала эту часть истории еще от своей бабушки. Многие в наших семьях знают ее, но редко вспоминают. В те времена, как я и говорила, шли войны между народами, и наше племя тоже не избежало страшной участи. Много сыновей погибло, отвоевывая свободу, много слез пролито матерями, дочерьми и женами. Однажды ночью к поселению подкрались враги, но племя предупредили. Та самая девушка сказала отцу о приближающейся опасности, он послушал ее, потому что чувствовал отцовским сердцем, его малышка не врет. Старейшина не стал допытываться, откуда она прознала о столь страшной вести и, собрав свой народ, увел людей далеко в лес, туда, где за бурной рекой, скалами и вековыми деревьями скрывалось тайное убежище. Так появился Панактунк. А приемная дочь одного из старейшин племени спасла весь народ. Но позже, когда опасность миновала, мать спросила у дочери, откуда та узнала о нападении, и девушка ответила: «Волк предупредил». Отец, услышав разговор жены и дочери, разгневался, и на то была причина – он любил девочку и боялся потерять ее. Старейшина пригрозил, если она посмеет хоть раз ослушаться отцовского запрета, то выследит волка и убьет. Девушка плакала, умоляла отца отказаться от своих слов: «Я связана с ним, должна ему жизнь и чувствую, что ему плохо без меня. Он ждет меня»,– но отец не слушал. Девушка боялась потеряет их обоих, если зверю и человеку придется столкнуться в бою. Но что-то произошло. Ранним утром племя облетела печальная весть: возле реки нашли два тела – волка и девушки, оба мертвы. Моя бабушка рассказывала, что девушка почувствовала боль зверя и, не сумев побороть себя, убежала в лес, но не успела. Волк умер, так и не добравшись до нее. И никто не знает, что произошло на самом деле у реки. А я боюсь предполагать, чтобы не запутать правду выдумками.

Я не удержалась и задала вопрос, который волновал с самого начала истории.

– А почему девушку назвали Огненной Волчицей?

– В народе считают, она внешне не похожа на тех, кто жил возле океана, словно ребенка подкинули чужестранцы. Кожа молочного цвета, глаза то ли зеленые, то ли карие, а волосы рыжие. Вот поэтому у легенды название «Тайна Огненной волчицы».

Я хотела еще спросить, но меня перебила Мари:

– Бабушка, но ведь не это самое главное, – подруга обернулась ко мне и продолжила историю. – Между девушкой и зверем возникла связь на эмоциональном уровне. Ей грустно и ему тоже, он радуется и она. А еще считается, что их связь могла быть настолько сильной, что они видели друг друга, находясь не рядом.

– Красивая история. Поучительная. Но как это относится ко мне?

– Вы с моим братом связаны. И кое-кто считают, что ты и есть та самая девушка из легенды или вернее ее реинкарнация.

О, да. Начали за здравие, а кончили за упокой. Бредовее предположения в жизни не слышала. Легенда или предание, как не назови, но это всего лишь красивая сказка. Я надеялась на серьезный разговор, а вот оно к чему все привело. И если бы в разговоре участвовала только Варгана, то я бы могла списать на возраст женщины, легкое помутнение рассудка, но уж точно не ожидала, что и Мари поддержит. Я высказала то, о чем думала, но подруга была непреклонна в своей уверенности, считала меня ожившим персонажем сказки, так еще и связала со своим братом на каком-то там «эмоциональном уровне». Вдобавок к этому, именно я виновна в дурном настроении Алекса, потому что он, видите ли, поддерживает весь этот бред и ему сложно контролировать возникшую из ниоткуда связь.

Спор между нами начал заходить в тупик, в итоге я не выдержала и вспылила:

– Может, нам еще и пожениться?! Лично я от подобной идеи не в восторге.

Варгана на мое заявление отреагировала какой-то чудаковатой улыбкой. Мечтательной? Неужели она и впрямь мечтает о свадьбе единственного внука с девушкой, которую видела всего несколько раз? Я озадачено посмотрела на Мари, ожидая, что хотя бы подругу позабавит идея свадьбы. Ведь, не секрет, что наше общение с Алексом можно назвать дружелюбным лишь с огромной натяжкой, а о любви и речи быть не может. Хотя, есть некоторые моменты, которые вызывают дрожь в теле, но я с большим успехом поверю в то, что сама себе все надумала, чем в то, что Алекс видит во мне свою пару до скончания веков. И жили они долго и счастливы и умерли в один день – сказка не о нас.

– Идея заманчивая. Я над этим не думала. Да и не нам решать, а вам, – Мари мило заулыбалась, наверняка, понимая, что и так перегнула палку со всей этой ахинеей о связи человека и зверя, приплетя меня и своего брата, но, по-видимому, решила добить окончательно. – А ты уверена, что категорически против союза с Алексом? Ведь мой брат тебе нравится.

Подруга хотела подловить, но выбрала неудачный момент. Моя голова заполнилась с избытком, и туда уже ничего не вмещалось, а значит, и задеть какие-то скрытые мотивы, желания или мысли у нее не вышло. Но она верила в то, что говорила, и, как бы это ни было парадоксально, Варгана поддерживала свою внучку. А если меня допустили в Панактунк – значит, верят не только они. И во мне видят возрождение той самой девушка с рыжими волосами и причудой гоняться за волками. Но причем тогда волк и Алекс? До меня начало доходить, что в истории есть огромное несовпадение.

– Допустим, я поверила. Но лишь допустим. Это ничего не значит, – я повторилась, чтобы Мари не сделала поспешных выводов о моей капитуляции. – Но какая связь между легендой и моими отношениями с Алексом? Говорится ведь о человеке и звере, а мы вроде как люди… – а мысленно добавила: – «Только мозг свой растеряли где-то между резервацией и лесной глушью».

– Бабушка, объясни ей. Аврора так ничего и не поняла.

Варгана улыбнулась и ответила. И согласно ее выводам или всех остальных (я не уточняла) история говорит о связи двух существ, а волки или люди – не имеет значения. Ее слова дали хоть какое-то внятное объяснение, но не объяснили связи между мной и Алексом. И если он там что-то чувствовал, то я уж точно с собственной головой дружу.

Я поняла лишь одно – надо поскорее сваливать из этого места, от этого народа, и, как бы я не привязалась к Мари и что бы не чувствовала к ее брату, лучше оставить людей с больной фантазией в прошлом, иначе в недалеком будущем стану соседом по палате. Но мои мысли остались при мне, я не успела и слова произнести после того, как Варгана замолчала, потому что в комнату вошел Леран, а за ним и Алекс. Мы переглянулись с ним и одновременно отвернулись. У меня больше не осталось желания донимать его расспросами, все и так предельно ясно, а он… Да не знаю я, что он. Может, воевал с собственными тараканами, может, как и я, пленник чужих идей. Но если для меня эти люди всего-то знакомые, то для него – семья.

День окончательно испорчен, долгожданное знакомство с Панактунк принесло одни проблемы. Как себя вести? Сколько дней придется ждать, пока доберусь до привычного мира с его глупостями, которые мне намного понятнее, чем то, что творится в головах индейцев микмак. Каждый в комнате чем-то занимался, словно не было этого разговора, и над нами не витал дух неловкости, уж точно ни над Аренго – они выглядели как всегда. Интересно, а Леран в курсе происходящего? Я вспомнила последние разговоры, в которых участвовал муж Мари, и вывод сам напрашивался – он тоже их поддерживает. Меня окружали сумасшедшие, толпа психов, больных одной шизой. И смешно, и страшно.

Я отошла к окну, чтобы остыть и подумать. Делать поспешных шагов нельзя, сейчас я зависела от этих людей. А значит, надо или попытаться понять их, или выждать.

За окном уже стемнело, время пролетело так незаметно. Я всматривалась в силуэты на улице и чувствовала злость – эмоция, которая могла появиться после шокирующей информации. Но почему мне кажется, что она не такая, как раньше? Почему я начинаю сомневаться, а принадлежит ли она мне или это отголосок того, что чувствует Алекс? А ведь он наверняка зол. Взгляд потемневших глаз выдал его сразу, как только мы посмотрели другу на друга.

Моих плеч коснулись руки, и я вздрогнула. Мари обняла меня, она все еще была прежней, хотя я и перестала понимать ее. Но та же улыбка, тепло и забота.

– Мучаешь себя? Извини, что пришлось вывалить на тебя столько всего странного.

Ее слова не добавили облегчения, и я нервно произнесла:

– Не верю в легенду! И тем более в то, что я – это она. Огненная Волчица? Смех и только, – я нерадостно ухмыльнулась. – Почему вы верите в ее реальность? И самое кошмарное, что в это верит Алекс. Это ж абсурд. И к чему все предупреждения о тайне? Разве от нее зависит чья-то жизнь? – я обернулась к Мари, ожидая услышать объяснения, но, не дождавшись, ответила сама. – Полный бред.

– Хватит бурчать. Да. Ты права. В том, что узнала сегодня, нет ничего опасного для других, но все в жизни связано и имеет смысл. Это начало истории.

– Начало? – я пренебрежительно хмыкнула, показывая, что еще немного и высмею каждое ее слово, но так и не сделала этого.

Наверное, я бы и не смогла, но в этот раз это было не мое решение, разговору с Мари помешал, донесшийся с улицы, крик:

– Пактесм, у нас гости!

Надо было видеть, с какой скоростью Алекс вылетел из комнаты, сметая все на своем пути, наверное, ждал чего-нибудь подобного, чтобы сбежать и как можно скорее. Я посмотрела в сторону коридора и спросила:

– Что там случилось? Какие гости?

Леран поднялся со своего места и перед тем, как уйти за другом, потушил свечи на столе и запретил выходить на улицу.

– Мари, что происходит?

– Не знаю, – она подошла к окну и замерла возле него, прислушиваясь.

Подруга нервничала, ее пальчики сжали ткань занавески, но она не решалась выглянуть наружу. Варгана же продолжала сидеть в кресле, наблюдая за внучкой, и стоило Мари потянуть занавеску в сторону, как бабушка ее остановила:

– Не смей. Сами разберутся.

Я удивилась, но уже через миг меня не волновало то, что происходило за пределами дома – тело превратилось в комок агонии, боль пронеслась от головы по позвоночнику и всем конечностям с такой силой, что меня скрутило. И последнее, что я услышала, перед тем как потеряла сознание, был мой собственный крик.

Глава 16

Прошло два дня с последнего приступа боли, но страх не отпускал. Я видела, как жизнь идет своим чередом, и день сменяет ночь, а ночь приходит на смену дню, как опадают пожелтевшие листья, а хвойные веточки меняют окрас с темно-зеленого почти на черный. Видела, как воркуют Мари и Леран, пользуясь каждой свободной минуткой. За это время никто не упомянул о произошедшем со мной, но мне казалось, я ловлю на себе множество сочувствующих взглядов, кроме Алекса. Неужели он избегает меня? И это после того, как снова проявил заботу о ненавистной чужеземке, влезшей в жизнь его семьи и народа?

Я помню, как очнулась. Боль исчезла, оставив слабость. Вокруг суетились люди, но я никого не замечала, кроме сероглазого индейца и его горячих ладоней ласково касающихся моего лица, волос, рук. Мы сидели там же, где меня настиг внезапный приступ, на полу возле окна. Кто-то протянул чашку с водой и мокрое полотенце, кто-то позвал по имени, но все было неважно. Я прижалась лицом к мужской груди, закрыла глаза и улыбалась своим внутренним ощущениям. Интересно, Алекс заметил тогда мою улыбку? А потом он ушел, оставив заботу обо мне сестре и бабушке. И с тех пор я вижу его лишь мельком. Он с утра до ночи пропадает в лесу.

Боль не возвращается, физически я снова чувствую себя превосходно. Иногда нервничаю, но это естественно, ведь не знаю, что со мной происходит, а Мари уверяет, что ничего. Мы разговаривали о приступах, я рассказала о самом первом и высказала опасения о своем здоровье, но подруга не поддержал меня. Варгана тоже отнеслась спокойно. Все что-то знают, а меня решили оставить в неведении? Хотя, может, они правы. И во всем виноваты нервы, переутомление и переизбыток кислорода. Не зря же говорят, что чистый воздух для городского жителя, как яд. Адаптируюсь, отдохну, потом вернусь домой и забуду обо всем. Кроме одного – слов подруги. Мари вначале убеждала, что я всего лишь устала и накручиваю себя, а потом ей надоело уговаривать, и она все свалила на придуманную ими связь между мной и Алексом: «Не переживай, ты сильная и выдержишь изменения, происходящие в тебе. Ваша связь становится крепче, но вы чувствуете изменения по-разному. Брату сложно эмоционально, а тебе физически. Считай, что в тебе просыпается дар и организм свыкается с новой тобой». Этот разговор произошел накануне вечером, и я так и не нашлась, что ответить. А подружка очень вовремя вспомнила о каких-то делах и сбежала.

И вот я сижу на улице, дышу чистейшим ночным воздухом, слушаю мелодию, доносящуюся от костра, голова немного кружится, состояние не сказала бы что отличное, скорее отупевшее, и прокручиваю в голове различные мелочи, связанные с резервацией, племенем и Алексом. Если бы не эти мелочи, то моя уверенность в массовом приступе сумасшествия лишь крепла бы, но кое-что подталкивает в другую сторону, и я начинаю ловить себя на мысли: «А вдруг они не сошли с ума? Просто я еще не готова к новой реальности. Например, тот эпизод с волком. Как Алекс узнал, где искать меня? Следил? Это на него не похоже. Но у психов иная логика. А его слова в споре с Варганой – как их понимать?»

– О чем думаешь?

Я не ожидала, что кто-то подойдет, и так глубоко погрузилась в задумчивость, что, по-видимому, перестала замечать мир вокруг себя. А Алекс соизволил обратить на гостью свое драгоценное внимание: подошел и встал напротив меня, на расстоянии нескольких шагов – довольно далеко, чтобы можно было расслышать биение чужого сердца, но мне почудился отчетливый стук. Я даже не сразу ответила на вопрос, прислушиваясь. Виновата ночь – она искажает то, о чем при дневном свете никто не думает. Внезапно опавший на землю лист пугает до дрожи во всем теле, тень от дерева превращается в призрачное видение, и собственные мысли кажутся более значимыми, чем есть на самом деле.

– Ни о чем.

– Помешал?

– Нет.

На миг над нами повисло молчание. Алекс посмотрел на черное небо и с усмешкой прошептал:

– Этот мальчишка играет даже лучше, чем я. А ведь еще недавно держал гитару в руках, словно топор, – он говорил о Своли, играющем весь вечер возле костра.

Я взглянула на парнишку, но Алекс продолжил:

– Я чувствую тебя, как этот ветер на своей коже, как капли дождя сегодня в лесу, как самого себя.

Его слова, прозвучавшие, как признание, смутили, и я продолжала смотреть на Своли, а не на индейца, стоящего рядом и разговаривающего со звездным небом. Но он замолчал, и молчание тяготило.

– Разве такое возможно?

– Что?

– То, что мы связаны чем-то неосязаемым. Ты и вправду чувствуешь мои эмоции?

– Да.

– Но почему тогда я ничего не ощущаю? – Алекс молчал, а тишина разжигала мое любопытство, но я не осмеливалась посмотреть на парня или торопить с ответом.

– Ты чувствуешь меня, но не всегда. Придет время, и все сама поймешь.

– Выходит, я для тебя открытая книга, а ты – загадка вселенной?

– Ты не права. Чтобы прочесть тебя не хватит одной жизни.

– А ты этого хочешь?

– Нет.

– Почему?

– Для разгадывания очередного ребуса необходим стимул. А самый лучший стимул – бесконечность и интерес.

– Ребус, – я улыбнулась, так меня никто не называл. – Возможно, ты прав. Но хочу понять, какой ты на самом деле.

– Ты же видишь во мне зверя. Не боишься, что вдруг окажешься права?

– Боюсь, но не этого.

Ответив на вопрос, я посмотрела на Алекса, думая, что он все еще смотрит на звезды, но наткнулась на изучающий взгляд. Лицо парня скрывала темнота и тень дерева, под которым он стоял, но отблеск огня играл в глазах. Мне уже доводилось видеть этот неестественный блеск, но наступал момент, когда свет падал на лицо и видение исчезало.

– И чего же боишься?

– Не могу так быстро ответить, и объяснить в двух словах не получится.

Мне не хватило мужества признаться, и он не стал допытываться.

– Не буду мучить. Спокойной ночи, мой ребус.

Алекс ушел, растворившись в темноте, как призрак, а я осталась под звездным небом, пока усталость не напомнила о себе и не загнала в дом.

На следующий день началось приготовление к ритуалу, но моя роль заключалась в ожидании. В Панактунк правила суета, и я старалась не мешаться под ногами, пока не пришла Мари и не позвала на прогулку к реке.

Здесь было восхитительно. Густой лес окаймлял реку с обоих берегов, а водный поток с мощной силой сметал все, до чего мог дотянуться. Со стороны поселения русло окружали острые скалы и крутые холмы. Дополнял картину восхитительный запах сырой земли и хвои. Я чувствовала в мимолетных прикосновениях ветра дыхание леса и слышала голос, рассказывавший историю создания мира.

Мари, как горная лань, легко сбежала по крутому склону и поманила к себе, но я нерешительно посмотрела вниз и отступила назад.

– Спускайся.

– Ни за что, – я отрицательно покачала головой. – Скорее кубарем скачусь, чем спущусь так ловко, как ты.

– А ты потихоньку. Не спеши. Буду ловить.

– А я понаблюдаю со стороны, – Алекс, как всегда, подкрался неслышно, встал позади меня и усмехался, словно задумал напакостить.

– Мари, скажи своему брату, пусть прекращает подкрадываться. Так можно до инфаркта довести.

– Тебя ничем не доведешь, – он обошел стороной и спустился на два шага вниз, затем развернулся и протянул руку. – Ну что, пошли?

– Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо.

– Алекс, помоги Авроре спуститься.

– Она не хочет. Мне ее силком тащить?

Не знаю, чем провинилась перед подругой, но мне даже опомниться не дали. Мари крикнула: «Давай!» – и Алекс подхватил меня за ноги и, перекинув через плечо, быстро спустился вместе со мной на берег. Я от страха зажмурилась, а когда открыла глаза, то уже стояла на глинистой почве, утопая в ней подошвой ботинок, и, пошатнувшись на негнущихся ногах, едва не брякнулась в воду, но Алекс не дал упасть, удержав за талию и с силой притянув к себе.

– А ты боялась.

Его улыбающаяся рожа склонилась так близко, что я не смогла сдержаться и замахнулась для пощечины. Ожидала услышать смачный шлепок и почувствовать боль в ладони от соприкосновения с мужской скулой – настолько было велико желание, как следует заехать ему. Но руку перехватили еще на стадии замаха, затем резко дернули вперед, и в результате я все-таки почувствовала под ладонью его лицо, но это был не удар. Алекс прижался щекой и легонько потерся, царапая кожу щетиной.

– Ты ненормальный, – меня одолевал страх, злость и … Я сама не знаю, что еще чувствовала, но от этого было как-то не по себе.

– По-другому ты отказывалась.

– Дикарь!

– Дикарь? Вот сейчас увидишь настоящего дикаря.

Смех Алекса разнесся далеко по округе, испугав птиц на деревьях, возмущенно защебетавших и взвившихся в небо. Не прошло и нескольких секунд, как я увидела мир верх тормашками, гладкую поверхность воды и белую пену омывающую камни, торчащие гладкими верхушками из бурного потока реки.

И вот мы стоим на противоположном берегу. Я еще не отошла от спуска, а после такого не только ноги не слушались, но и перед глазами все кружилось в бешеной свистопляске.

– С ума сошел?! А если бы упали в ледяную воду?

– В таком случае надо бояться не холода, а силы течения.

– И что хотел доказать?

– Твою правоту. Я дикарь, сумасшедший и необузданный зверь, – он говорил с улыбкой, теша свое самолюбие неадекватным поступком.

– Верни обратно.

– Не хочу.

– И что будем здесь делать?

– Эй, ребята, вы там друг друга не поубиваете?! Алекс, верни Аврору назад!

– Сестренка, ты же знаешь, с ней ничего страшного не произойдет.

Но мне, если честно, уже было наплевать. Раздражение нарастало: «Как он мог так рисковать чужой жизнью?! Кто позволил вести себя подобным образом?!», – злость затуманила голову, и я поступила не менее необдуманно, чем Алекс. Я ринулась прочь, и не вдоль реки, а в самую гущу леса. Не знаю, о чем думала в тот момент: надеялась найти другой ход к поселению или хотела показать, что справлюсь самостоятельно, раз он не хочет меня возвращать. Я бежала вперед так быстро, словно за спиной выросли крылья или включился турбоускоритель, и мне казалось, что позади слышен крик подруги и громкий топот, казалось, что еще немного и Алекс настигнет меня, остановит, и мы заново начнем ругаться, но ничего не происходило. Всплеск эмоций утих, и я замедлила бег, затем перешла на шаг. Кроме птичьего пересвиста и треска веток под моими же ногами, других звуков не раздавалось. Вокруг шершавые стволы, тень от крон и переплетение кустарника. Я на ходу обернулась назад, в надежде увидеть ухмыляющегося индейца и, не заметив выемки в земле, подвернула ногу и упала.

Боль пронзила лодыжку, сознание ненадолго затуманилось; я сидела на месте, тихонечко поскуливая и потирая ушибленное место. Где-то неподалеку затрещали ветки, кто-то приближался и при том очень громко.

– Алекс, даже и не думай тащить меня обратно.

Кто бы ни приближался, он ненадолго затих, и я никого не видела.

– Алекс? Перестань так шутить.

Вновь послышался треск.

– Алекс…?

От волнения сдавило горло, вместо крика получился хрипловатый шепот. В ответ прозвучало громкое рычание. И теперь я не могла подняться ни от боли, а от жуткого страха, подкашивающего ноги. Говорят, у страха глаза велики, но в данном случае, шутка была бы неуместна. Буквально в метрах двадцати от меня стоял исполинского роста медведь, темно черного окраса и с жуткими когтями. Зверь ворчал, а его черные глазки уставились прямиком на меня, и я уже приготовилась отсчитывать мгновения жизни, но неожиданно внимание хищника привлек кто-то другой. И, кажется, я знала кто…

Ветки вновь хрустнули, очень громко, медведь притих, а у меня мозг напрочь отказался соображать – иного оправдания своему поступку я не могу найти.

– Алекс, уходи! – я закричала так громко, что сама себя испугалась.

Что чувствует человек в ситуации, когда встает нелегкий выбор: своя жизнь или того, кто дорог? Лично я над этим никогда не задумывалась, да и жизнь как-то не подкидывала подобного выбора. А все происходящее после, можно оценивать, как чудо. Но в тот миг я не думала об этом. Алекс замер, а через несколько долей секунды скрылся за густым кустарником. Исчез так быстро, что я едва успела заметить, в какую же сторону индеец сбежал. Медведь неповоротливо озирался по сторонам, выискивая нарушителя спокойствия. А мне было страшно лишний раз вздохнуть, но спасаться-то ведь как-то надо, поэтому, как только медведь повернулся спиной, я сжала зубы, сдерживая стон от боли, пронзающей ногу, и поползла в обратном направлении. Казалось, сердце не выдержит, вырвется наружу или остановится в самый неподходящий момент. Я даже умудрилась подняться с земли и, опираясь о стволы деревьев, растущие плотно друг к другу, продолжила свой медлительный побег. Если бы зверь заинтересовался мной, то далеко я бы так не ускакала, но меня не преследовали, хотя рычание становилось громче. Надо было двигаться вперед и не оборачиваться, но что-то останавливало, как будто часть меня сопротивлялась. И я обернулась.