Я не дам тебе упасть

Я всё всем простил – всю боль и все обиды. Знаешь, мне и вправду стало легче, но не так чтобы очень… Понимаешь, на мне и без "обид" лежит слишком тяжкий груз…

Отпусти обиду и её последователей, и тебе станет легче. Просто поверь мне и прости их. Отпусти боль и тебя будет ждать покой…

Твоя душа избавиться от оков…

На полу, в глубине всего бардака лежали наши герои. Каллиста прижавшись щекой к прохладному паркету, всё ещё плакала. Кол аккуратно обнимал её сзади. Она всё плакала и плакала, а он лишь смотрел ей в затылок и о чём-то размышлял. В какой-то момент «психиатр Кол Майколсон» победил, наш герой встал с пола и пошёл в спальню. В спальне был полнейший беспорядок, всё перевёрнуто вверх дном. Кол поставил кровать на место, нашёл одеяло и подушку бросил их на кровать. У туалетного столика, на полу стоял его рабочий саквояж. Из него он достал маленькую таблетку, потом пошёл на кухню взял стакан воды и вернулся к Калли. Она лежала на своём месте…

– Калли, – Кол посадил её к себе на колени, состояние её было не важным, так сказать истерия измотала. – Открой рот, – она послушно приоткрыла губы, он положил ей таблетку на язык. – Выпей, – он поднёс к её губам стакан воды и она всё выпила. – Молодец, – он поцеловал её в лоб, она же подняла на него свои опухшие глаза, хотела что-то сказать, но уснула. Видите ли, та таблетка была снотворным. Он взял её на руки и принёс в спальню, положил на кровать и бережно укрыл одеялом. – Всё будет хорошо, я обещаю тебе…

– Но только сможешь ли ты выполнить своё обещание? – послышался знакомый голос позади.

– Ник? – в дверном проёме стоял старший брат Кола, неподражаемый и всех ужасаемый – Никлаус Майколсон.

– Что тут произошло? – Клаус обвёл комнату взглядом.

– Я вспылил, – ответил Кол, смотря в пол.

– Вспылил? – рассмеялся Клаус, – да ты полдома разнёс! Пойдём, поговорим, не будем мешать спящей…

– На кухне, – проговорил Кол и пошёл вон из спальни, приход брата его ничуть не обрадовал.

– С чашечкой чая или рюмкой коньяка? – острил Ник.

– Это как дело пойдёт, – усмехнулся Кол, но на самом деле было не до смеха.

…

– Все твои вещи в спальне, как и вещи Каллисты. Вы спите в одной кровати? Объясни мне, – начал свой допрос Ник, усаживаясь за стол.

– Ник, всё очень сложно, – прошептал Кол, ставя чайник на плиту.

– Просто расскажи мне всё. На самом деле вы всё сами усложняете, – спокойно ответил тот, сложив руки на груди.

– Я даже не знаю с чего начать, – прошептал Кол, садясь напротив брата.

– Для облегчения повествования, я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай, – Кол кивнул головой. – Почему твои вещи в спальне Калли? – взгляд Ника будто пробивал всю внешнюю напыщенность Кола и смотрел на душу, совершенно обнажённую и непонятную.

– Потому что это и моя спальня тоже, – Ник удивлённо вскинул брови.

– Помнится, раньше ты спал в гостиной, а спальня была полностью в распоряжении Калли.

– Всё изменилось, – пожимая плечами, ответил Кол.

– Изменилось? – прищурившись, спросил Ник.

– Мы стали ближе, – прошептал Кол, опустив голову. Что-то внутри не давало ему смотреть Нику в глаза. Страх? Стыд? А может совесть?

– Насколько ближе? – Ник всё глубже и глубже закидывал свои снасти.

– Слишком близко. Ты оказался во всём правым, – Ник рассмеялся и стукнул ладонью по столу.

– Вы любите друг друга, – торжественно прошептал Клаус, придвинувшись ближе. – Так что же произошло? Неужели ваш рай не продлился долго? – Но Никлаус уже понимал суть происходящего – его брат опять натворил делов, а под руку, впрочем, как всегда, попался близкий человек.

– Я как всегда всё испортил. После того, как мы признались друг другу, у нас всё было просто волшебно… – Кол замолчал и откинулся на спинку стула, закрыв лицо руками.

– Что ты натворил? Что произошло? – ох уж это любопытство…

– На её день рождение нас застукал садовник, и мне пришлось убить его, – он немного повёл скулами, помолчал, продолжил. – Она попыталась его спасти, поэтому я ударил её, а потом ещё наговорил много всего. На утро – она не хочет со мной разговаривать, боится меня и у неё случилась истерика… – закипел чайник. Кол с облегчением встал из-за стола и пошёл готовить чай, но он кожей чувствовал разъярённый взгляд брата. Через несколько минут он поставил на стол две кружки горячего чая с бергамотом и сладости, оставшиеся с дня рождения Каллисты.

– Почему ты его убил? – отпив горячей жидкости и придя в себя, спросил Клаус.

– Потому что он мог рассказать о нас. Я не мог этого допустить.

– Почему ты ударил её? Почему причинил ей столько боли? – Клаус смотрел на своего брата сгорбившегося над столом. Ему было искренне жаль Кола, ведь это ужасно, совершать бесконечное число ошибок, видеть проблему и не знать, как справится с этим.

– Я был пьян и не соображал, что делаю, – Ник печально закивал головой.

– В этом и есть твоя проблема. Ты совершенно не умеешь себя контролировать. Ты причинишь ей ещё больше боли, если не научишься сдерживать своего демона. Ты же психиатр, ты должен знать, как это сделать!

– Я постараюсь, – всё ещё не поднимая головы, ответил Кол.

– Стоп! Ты трахал её?! – округлив глаза, закричал Клаус, к счастью Калли этого не услышит, больно крепко спит. Только сейчас до Ника дошло, что "застукал садовник" – это не "заметил их за интимным разговором" или же даже " целующимися"… Кол поднял голову и посмотрел Нику прямо в глаза.

– Да, – тихо ответил Кол, как мальчик-подросток.

– Чёрт возьми, Кол! Что ты творишь? Она ведь ребёнок! – Никлаусу хотелось хорошенько врезать Колу, но от этого навряд ли бы что-то изменилось, проверено не однократно.

– Я знаю, – на выдохе ответил Кол и закрыл лицо руками, откинувшись на спинку стула. – Я знаю, что это не правильно и плохо, но я не могу себя сдерживать. Я не могу не прикасаться к ней. Раньше я мог себя сдерживать, а сейчас – она дала мне "зелёный цвет" и я потерял голову…

– Каково это? – успокоившись и съев кусок пирога, спросил Ник.

– Ты о чём? – не сообразив, спросил Кол.

– Что ты чувствуешь, когда трахаешь, целуешь её?

– Жажду, мне мало. Мне хочется завладеть ею всей. Я что-то делаю, и мне кажется, что вот она моя, но этого оказывается недостаточно. И так снова и снова… Она волшебная, невероятная и доводит меня до безумия.

– Через твою постель прошло столько баб. Разве тебя можно ещё чему-то удивить? – с сарказмом проговорил Ник.

– Они не то, – засмеялся Кол, – пустышки. Трахнул, покурил и забыл. А Каллиста другая, с ней хочется не только заниматься любовью, но и просто жить, готовить завтраки....

– Да, после этой истории будете крепче закрывать двери, – закурив сигарету, проговорил Ник.

– Он застукал нас не в доме, – с юношеской улыбкой ответил Кол, допивая чай.

– А где? – удивлённо спросил Ник.

– В беседке, – таинственно прошептал Кол. – После праздника я решил немного побыть один, покурить в тишине и темноте. Калли пришла ко мне, чтобы поговорить. Наш разговор долго не продлился, и мы занялись "этим" на столе, ну сначала на скамейке, – Кол расслабился и сейчас озорно рассказывал о своих шалостях.

– Как жаль, что сексом нельзя заниматься вечно! – вскрикнул Ник и оба брата залились хохотом.

– Ник, я не хочу её терять. Поговори с ней, пожалуйста, – умолял Кол, доедая завтрак.

– Конечно. Я хочу нарисовать несколько картин с её изображением, как раз и поговорим, а ты не мешай.

– Хорошо-хорошо, – подняв руки, ответил Кол.

– И убери этот бардак. В конце концов, это мой дом, пусть и не по бумагам, но мой, – вставая из-за стола, грозно проговорил Ник.

Кол начал прибираться в гостиной, а Ник ушёл в спальню с мольбертом и карандашами. Он решил нарисовать много набросков картин карандашом, а дома в Лондоне закончить работы, и прислать одну или парочку картин им сюда во Флоренцию. Младший Майколсон приготовил Калли покушать и принёс поднос с едой, пока та спала. Никлаус решил нарисовать её спящей, такой умиротворённой с подносом горячей еды от заботливого мужчины на кровати.

Каллиста проснулась только лишь на закате, когда Кол убрался везде кроме спальни и сидел уже во дворе.

– Здравствуй Каллиста, – весело проговорил Ник, выглядывая из-за мольберта.

– Никлаус, я так рада вас видеть, – она хотела вылезть из-под одеяла и обнять Клауса, но тот остановил её жестом.

– Пока не закончу, ни уходи с кровати. Можешь пока съесть завтрак-обед-ужин, – улыбаясь и продолжая рисовать, сказал Ник.

– Но дома нужно убраться, – ставя поднос на колени, проговорила Каллиста.

– Ничего. Кол тут всё разворотил, ему и убирать, – с теплом, даже как-то по-отцовски улыбнулся Ник.

– Не совсем удачное время вы выбрали для приезда, – поедая кашу, прошептала Калли.

– Или наоборот мне тут самое место, – подмигнув Калли, ответил Ник.

– Зачем вы рисуете меня? – по-детски спросила Калли.

– Нужно запечатлеть такую невероятную красоту.

– Красоту? Разве я красива? – искренне удивилась Каллиста.

– Конечно, Каллли. Неужели тебе никто не говорил об этом? Кол? – удивлению Ника не было придела, и он даже отвлёкся от картины. Последний вопрос заставил Каллисту вздрогнуть, и Ник это заметил…

– Говорили, но мне кажется это, потому что я не похожа на остальных. Нет, не так. Вернее, моя внешность необычна и лишь, поэтому меня считают красивой. Если бы мои волосы были бы обычного цвета и глаза одинаковы, то тогда бы многие мужчины не пускали по мне слюни, тогда бы вы бы не рисовали меня…

– И Кол? – с горящими глазами спросил Ник, не дав Калли закончить свою речь. Да, она была не похожа на Булгаковскую Маргариту или Наташу Ростову Толстого. Но в ней есть что-то запредельное, и если бы даже она была брюнеткой с серыми глазами, то люди бы относились к ней так же.

– Что Кол?

– Кол бы тоже перестал пускать по тебе слюни? – её сердце стало, бешено колотится в груди. Она поняла, что Никлаус всё знает. Его душа ликовала, как же он любил разгадывать сложные загадки.

– Вы всё знаете, – с каким-то огорчением прошептала Калли. Для неё Никлаус стал неким папочкой, верным и мудрым другом и оттого, что он знает про эту связь, ей стало грустно и как-то стыдно.

– Знаю. Думаешь, Кол относится к тебе так из-за внешности? – Каллиста стала хмуриться и не могла ничего ответить. – Не думай так. Кол не из тех мужчин, которые любят за красоту. Поверь мне, вокруг него всегда ходило много красивых женщин, и он пользовался этим всегда, но, ни одну из них не полюбил.

– А они его любили? – вдруг спросила Калли.

– Страшно как, – осуждающе покачал головой Никлаус, – они по нему с ума сходили, а ему было всё равно. Они бросались под колёса его машины, пробирались к нему в общежитие, когда он был студентом, писали любовные записки… Знаешь Калли, до встречи с тобой я думал, что он любить вообще не способен, но к счастью я ошибся.

– Может он и меня не любит? – принимаясь за чай, прошептала Калли.

– Любит, – немного помолчав, ответил Ник, продолжая писать картину, – я заметил любовь в его глазах, когда мы тебя забирали домой. Он с такой нежностью ни на кого не смотрел, а какой был в его глазах страх..мм, – одним глазом наблюдал за Калли Никлаус. – Тогда он ещё сам не понимал, что любит тебя, а я уже знал. И про тебя дорогая моя Каллиста, я тоже сразу всё понял, – торжественно закончил Ник.

– Но нечего ведь было понимать, – начала злится Калли.

– Было.

– Так почему же он меня полюбил? – уходя от темы, спросила она.

– Дорогой ты мой ребёнок, – с усмешкой произнёс Майколсон, – мы мужчины такие эгоистичные существа. Мы хотим, чтобы женщина от нас зависела целиком и полностью, дышала нами, была частью, как говорится в библии – ребром. Мы хотим, что бы выбранная нами леди разделяла с нами всё от настроения в пасмурное утро, до взгляда на жизнь. Это в случае с настоящими мужчинами. Есть мальчики, которые хотят гнаться за не взаимностью и холодом, которые невыносимо глупы и, не видят, что есть настоящая женская любовь. Кола в этом смысле трудно понять, ведь до тебя он никак не реагировал на женщин, которые падали ему в ноги. Одна из причин, почему он любит тебя, это то, что ты не испорчена и не знаешь мира. Кол забрал тебя и сделал из тебя ту кто ты есть. Ты его творение, но и ты та кто ты есть.

– Если бы он встретил меня где-нибудь такую же молодую, образованную, то не полюбил бы? – испуганно спросила Калли.

– Боюсь, что нет. Не нужно выдумывать, что если бы, да как бы. Смотри, что твориться сейчас в твоём мире и не заморачивайся.

– Он всегда был таким? – отклонившись на спинку кровати и смотря куда-то в сторону, спросила Калли.

– Каким? – весело спросил Ник.

– Странным, необузданным, безумным и в тоже время таким замечательным…

– Конечно, нет, – посмеявшись, ответил Ник. – В детстве он был сущим ангелом. Пока он рос, то очень сильно зависел от окружающего мира. Когда он был ребенком, в семье всё было хорошо, мы действительно были семьёй, поэтому он был самым счастливым ребёнком, самым добрым ребёнком. А когда стал подростком, наша семья разваливалась, и он стал ужасным. В студенческие годы, он наконец-то угомонился, стал таким Колом Майколсоном, которого ты знаешь. Он ничего не утратил, все качества полученные им сохранились. Вот так вот, – улыбнувшись, закончил Ник.

– Из-за чего ваша семья распалась? – Ник перестал рисовать, ему явно не хотелось говорить.

– Она ни то чтобы распалась, фактически она есть, но отношений семейных как таковых нет. Наш младший брат умер, поэтому всё так сложилось…

– Простите меня, – опустив голову, прошептала Калли.

– Тебе не за что извинятся, – улыбнувшись, ответил Ник. – Не злись на него, он не ведал что творит.

– Слышали бы вы, что он вчера говорил, – прошептала Калли, смотря в одну точку.

– Не заморачивайся. Это был бред сумасшедшего, – усмехнулся Ник.

– Нет, – прикусив губу, ответила Калли, – он и на самом деле так думает.

Ник не знал, что ответить, ведь она была права. В своих сумасшествиях Кол всегда говорил, что думал и делал страшные вещи с первобытной жестокостью. Он был страшен, его мозг был расчётлив, как у нынешних цивилизованных людей, а действия без замедлений.

Пока шёл этот напряжённый разговор, сей виновник был в саду, у могилы убиенного. Он сидел по-турецки перед свежей землёй, с сигаретой в руке. Он о чём-то размышлял, но вдруг начал говорить вслух, будто мертвец его слышит.

– Ты сам виноват. В первый день, как я вас увидел, я дал тебе понять, что ты лишний. Но нет же… каков глупец… русские шпионы! – рассмеявшись, проговорил Кол. Вот же, насколько должен быть ужасен человек, чтобы смеяться на могиле убиенного, и не признавать своей вины в безрассудном убийстве, которого можно было избежать.

Но после смеха лицо убийцы переменилось, стало мрачным, и он закурил вторую сигарету.

– Ты ведь мог этого избежать, мог не приходить в ночь или убежать, только увидев нас краем глаза, чтобы я тебя не догнал. Я тебя убил, а ты всё ещё портишь нашу жизнь. Почему ты не нашёл никого другого? Почему она? Красивых девушек много, бери любую..почему она? Ведь ты же не знаешь её, так как я… Чёртов итальяшка…

Кол гневался, огонь в нём клокотал, со зла он бросил бычок от сигареты прямо на могилу, туда, где Каллиста сеяла семена.

Дорогой мой читатель, понимаешь ли ты этого странного человека?

Он ещё немного посидел на могиле убитого, успокоился и пошёл в дом. В доме же царила уже совсем другая обстановка, Ник с Каллистой были в гостиной. Он рисовал её сидящую на кушетки с книгой в руках. Они о чём-то попутно разговаривали, "О чём-то смешном", – подумал Кол, услышав смех Каллисты, отчего на его душе вдруг стало теплее.

Когда он зашел, повисло молчание, Калли смотрела на него своими ясными глазами, а он не мог смело смотреть на неё. Он лишь заметил, что она одета в брюки и блузку, её волосы расчёсаны, а на лице нет следа слёз и печали.

– В спальне ещё не убрано, – сказал Ник Колу. Он понял, что сейчас пока они не могут находиться в одной комнате, заметив этот замечательный момент – беспокойный поворот головы Калли к Колу и её пытливый взгляд с полураскрытыми губами, робеющий Кол, который не может даже посмотреть ей в глаза. Он нарисовал это на полотне.

– Я как раз собирался, – быстро соврал Кол и быстрыми шагами ушёл в спальню.

– Ты ведь уже простила его, – с язвительной улыбкой произнёс Ник.

– Но он ведь, похоже, раскаивается, понял что натворил, – хмурив брови, прошептала Калли.

– Буду честен Калли, ему плевать, что он убил человека. Он только боится тебя потерять и сожалеет, что так с тобой поступил. Но это не значит, что нужно на него обижаться. Когда он выйдет из спальни, я не буду его выгонять… – Калли сделала вид, что не услышала его. Она смотрела в книгу, но мысли её были далеко от сюда. Она проворачивала в голове вчерашний и сегодняшний день, думала, как поступить и что делать. Ник, конечно, заметил это, но не стал её отвлекать и просто рисовал её прекрасные черты.

Кол убирался относительно недолго и уже через какой-то час вышел из спальни. В его сердце поселилось желание поговорить с ней, ещё раз объясниться, расставить все точки над "i"…Он вышел из спальни, Калли всё ещё сидела на кушетки, а Ник всё ещё рисовал.

Несколько минут он просто стоял в стороне, они будто его не замечали.

– Можно мне посмотреть? – тихо спросил Кол у Ника, на что тот очень удивился.

– Конечно, – отодвинувшись от мольберта, ответил Ник. На полотне карандашом была нацарапана кушетка, на ней Каллиста. Она сидела по-турецки, на её ногах лежала книга, её руки покоились подле книги, а голова была повёрнута в сторону. На её милом личике такой желающий, молящий взгляд, а губы приоткрыты, что кажется, она что-то скажет. – Что скажешь?

– Я бы купил эту картину, – с улыбкой произнёс Кол, подняв голову и встретившись с Каллистой взглядом. – Но есть одно "но"!

– Что это ещё за "но"?! – всполошился Ник. Он терпеть не мог, когда критикуют его работы, да и честно сказать такого никогда не было. Ведь судья хорошо рисует, ну вы понимаете, о чём я…

– Оригинал в сотню раз красивее, – прошептал Кол.

– Не могу не согласиться, – потерев подбородок, ответил Ник.

Оба брата начали смеяться, а Калли "обидевшись" на них закрылась книжкой.

– Мне нужен ещё холст, – встав со стула, проговорил Ник, – скоро приду.

И вот они остались одни, Кол не стал медлить и сел напротив Калли на журнальный столик.

– Калли? – прошептал Кол.

– Да, Кол, – ответила Каллиста, не опуская книги от своего лица.

– Прости меня, – он прикоснулся пальцами к её кисти, – убери книгу, – она положила книгу на столик и выжидающе посмотрела ему в глаза. – Я не хотел, чтобы так получилось,но я не смог сдержать свои порывы. Прости меня. Просто я не мог позволить ему уйти. Не мог, потому что ты всё для меня. Прости, что ударил тебя, – он протянул ладонь к её лицу, – это было ужасно и низко с моей стороны. И все эти слова, – он провёл ладонью по её щеке, – я хотел бы удалить их из твоей памяти. Я сказал их по-глупости, от обиды или ещё чёрт знает от чего. Такого больше не повториться, – Каллиста прикрыла глаза и положила свою ладонь поверх его.

– Ты сделал то, что сделал. Я простила тебя, но я не уверенна в тебе. Не уверенна, что ты больше никого не убьёшь, не ударишь меня. Ты протрезвел, остыл и стал другим, твой демон спрятался, а я вот прежняя…

– Я докажу тебе, я всеми силами буду стараться, вот увидишь, – Каллиста смотрела на него и вдруг из её глаз вытекла слеза. В этом деспотичном мужчине, она увидела того, о ком рассказывал Клаус – добродушного, любящего, не имеющего толику зла мальчика Кола Майколсона…

Часть 18

На протяжении всей нашей жизни рядом с нами должен находиться человек, который всегда выслушает и поможет. Вы называете их лучшими друзьями, братанами, корешами, как угодно… Но мне кажется друзья, именно настоящие друзья, а не лицемеры, которые рядом когда им удобно и исчезают, не удосужившись, как твои дела, это такие, же частички нас, как любовная половинка. У меня никогда не было много друзей, пальцев одной руки хватит, чтобы их посчитать, но зато какие они были… Я был частью их, а они частью меня и это прекрасно. С весёлым другом – я был серьёзным, с дерзким – наивным, с серьёзным – беззаботным, и всего лишь с одним самим собой, не пряча каких-то сторон. Все они для меня дороги, ведь с одними я раскрывал свои стороны и лишь с одним не забывал, кто я есть. Лучший друг это тот с кем ты можешь поплакать, напиться горячительных, спеть все ретро песенки, начудить и, протрезвившись обрести душевный покой. Я ведь действительно так думаю, лучшего друга важно найти, ровным счётом так же, как и любовь…

Остаток вечера наша дорогая троица провела в прекрасном расположении духа. Никлаус сделал много набросков картин. Они много смеялись, разговаривали, играли в азартные игры, в общем, о недавнем происшествии будто и забыли.

На утро Ник уже собрался уезжать, т.к. работы всегда много и никому доверить её он не может. Кол, как благодарный брат пошёл его провожать до парома.

– Спасибо, что приехал, – сказал на прощание Кол, обнимая брата.

– Я чувствовал, что нужен вам, – нагло ответил Ник. – Ну, что ж прощайте. Ждите от меня картины, – заходя в поезд, крикнул он. Кол помахал рукой, засунул руки в карманы брюк, немного постоял на месте, раздумывая, что будет, когда он придёт домой, достал пачку сигарет из кармана пиджака, закурил и медленно пошёл домой…

Он медленно брёл по тротуару и размышлял о том, как примет его Каллиста, стоит ли к ней прикасаться, или пока не стоит, когда к нему подъехал чёрный «Кадиллак». Окно заднего сидения опустилось и из тёмного, прокуренного салона послышался мужской голос.

– Доктор Майколсон?

– Да, – удивлённо ответил Кол. – Что нужно? – наклонившись к окну, спросил Кол. Он старался разглядеть собеседника, но кроме шляпы, дыма и сигареты ничего не увидел.

– Садитесь в машину, – спокойно ответил незнакомец.

– Кто вы? С какой стати я должен садиться к вам в машину? – рассердился Кол.

– Я убедительно вас прошу, садитесь в машину, – сзади подошли три амбала и, прислушавшись к здравому смыслу Кол сел в машину. Не успел он усесться, как машина тронулась с места, незнакомец предложил ему сигару, Кол её принял. Теперь он смог разглядеть своего собеседника, это был мужчина лет 50-60, седой, сероглазый, с длинным прямым носом и вытянутым худым лицом. Одет он был в серый костюм, шляпу в тон костюма и чёрные, начищенные туфли. Он курил сигареты марки "Мальбора", Колу они показались слишком терпкими.

– Куда же вы меня везёте?

– Не могу сказать, – не поворачивая головы и смотря вперёд себя, ответил незнакомец.

– Чёрт возьми, я могу хоть что-то узнать?! – разозлился Кол.

– Нет, не можете, – всё тем же спокойным тоном ответил незнакомец. Кол сильно нервничал, но не подавал вида и старался разглядеть в затонированых стёклах, куда же его везут, что ему не удавалось. Прислушиваясь, он понял, что они выехали за пределы города и едут по просёлочной дороге, на долю секунды его сердце сжалось от страха: " Мы едем домой? К Калли?", но поразмыслив, он понял, что они едут куда-то гораздо дальше их поместья.

В пути они пробыли где-то полтора часа. Машина остановилась, Кол открыл дверь и вышел на улицу, запахло пряностями – они были у побережья. Перед ним стоял огромный замок, с высоким каменным забором и коваными воротами. Напоминал его поместье, но в несколько раз больше и величественнее. Поместье было совсем недавно отремонтировано, похоже, даже электричество проведено. Кол в сопровождении незнакомца и охраны, прошёл через ворота и по каменной дорожке немного поросшей травой прошёл к входу в замок. В прихожей, которая между прочем была шикарно отремонтирована, встретил дворецкий.

– Скажи Господину, что мы пришли, – буркнул незнакомец и дворецкий откланявшись, ушёл прочь. Прихожая была довольно просторная с ковром на полу и огромной люстрой на потолке. Из мебели был только небольшой столик из красного дерева, на котором стояла корзина полевых цветов. В прихожей находилась лестница на второй этаж и две арки, одна из которых вела в просторную гостиную с камином. – Ступайте за мной, доктор Майколсон, – монотонно проговорил незнакомец и пошёл к лестнице. Они прошли на второй этаж, дальше свернули в западный холл и вошли в третью дверь слева. Комната была довольно большая, в ней стояло несколько шкафов с книгами, рядом стол, заброшенный разными бумагами, с обеих сторон стола стояли два удобных обтянутых кожей стула, немного поодаль стоял диван с креслом и журнальным столиком, на котором красовалась бутылка виски. Но особое внимание Кола привлёк глобус, стоящий около стола, он не мог понять, зачем он нужен. При этой комнате находился балкон. Когда Кол с незнакомцем зашли в комнату, на балконе находился какой-то человек. Это был мужчина лет тридцати, высокий, спортивного телосложения, весьма приятный внешне, шатен, с лёгкой щетиною на лице, кареглаз и весьма импозантен. Он был одет в серые брюки, белую рубашку и красную жилетку. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и о чём-то размышлял и будто не заметил, что кто-то зашёл.