Потерянные в лабиринте. Книга 1

При полном соединении с Первоисточником не только куб, но и слепящий поток белого света становился плотным и непроницаемым, и в самом основании Трона едва заметными всполохами проявлялись таинственные символы.

Связь с Источником Света каждый раз длилась всего несколько секунд, после этого очень быстро столб плотного света рассыпался на белые светящиеся точки, и куб становился снова прозрачным, продолжая вращаться над Троном.

Трон всегда пустовал, потому что занять его мог только самый достойный; восшедший на Трон должен был обладать колоссальной силой, чтобы привести в движение космические силы. Обитателям Тетрагона была прекрасно известна надпись, появляющаяся сверкающими всполохами в нижнем основании Трона при соединении с Первоисточником: «Побеждающий наследует все!».

Только никто не мог точно сказать, кто был побеждающим, и что конкретно нужно было победить. Никто не знал точно, в чем именно должна проявиться достойность и сила претендента на трон, но было точно известно, что, если достойный появится, трон засияет неземным светом и позволит самому достойному и победившему занять центральное место.

Кристальный Тетрагон был настолько защищен от внешних воздействий, как земных, так и космических, что о нем ходили легенды. Никто точно не знал, откуда взялся Город Света. Никто не знал, какова была истинная цель нахождения таинственного сооружения на молодой планете. И никто не мог даже предположить, кем были таинственные обитатели Тетрагона.

Было только точно известно, что обитатели бессмертны, смерть не могла войти в Город, и живущие внутри не могли умереть. Внутри не было ничего материального, ничего из мира «тяжелых форм». Ни плача, ни вопля, ни болезни. Со входом в Город все оставалось позади и наступало только неописуемое спокойствие Небытия. Мир, который превыше всякого ума, заполнял полностью сознание любого вошедшего, и все остальное уже не имело никакого значения.

Пустыня

Клеон каким-то непонятным образом помнил, как блестела темным сапфировым светом огромная стена загадочного кристального Тетрагона.

Когда обитатели возвращались в Город ночью, они всегда любовались, как отражался и переливался бархатный синий свет в лучах заходящего Солнца. Клеон практически видел перед собой мерцающий перламутром серебристый цвет одежды идущих впереди. Ткань одеяния загадочных фигур была тонкой, но очень плотной и вечером ярко отражала угасающие огоньки садящегося светила.

Он буквально чувствовал мысленный подъем, который испытывали обитатели Города: «Мы выиграли! Мы победили! Мы принесли Свободу! Слияние произошло. Великое Единение свершилось. Мы сделали это!».

Безжалостное солнце ледяной пустыни засияло особенно ярко, и Клеон вздрогнул. Видения фантастического кристального Тетрагона пропали. Перед ним простиралась вся та же безграничная снежная пустыня.

«Господи, что же я здесь делаю? – мелькнуло в голове. – Как я оказался здесь – один посреди бесконечной снежной пустыни?»

Затуманенное и истощенное голодом и холодом сознание Клеона было на грани угасания. Рука продолжала судорожно сжимать осколок мерцающего бледно-голубого Агнитиана – вероятно, очень важного символа из совсем другой жизни, свободной жизни.

«Ключ! – пронеслось снова в голове, – это ключ ко входу в Тетрагон».

«Реальная жизнь»

Оставив успешную научную карьеру, Клеон сделал первый шаг по выходу из Лабиринта норм, ценностей и правил поведения. Он уволился из престижного университета, где преподавал историю и антропологию, и посвятил все время собственным научным исследованиям. Разумеется, близкие и знакомые не понимали, как можно было оставить удачную научную карьеру, как можно было дойти до половины лестницы, повернуться и спуститься назад.

Клеон и не ожидал понимания даже от близких знакомых и тем более не надеялся на сочувствие. К этому времени он уже четко знал, что подавляющее большинство человечества считают Лабиринт невероятным благом и наилучшим изобретением. Система норм, ценностей, стереотипов и установок прославлялась непрестанно и была признана единственным инструментом облагораживания изначально животного вида homo-sapiens.

В процессе своих исторических и антропологических исследований Клеон, как ученый, старался быть объективным и рассматривать все точки зрения. Он и сам часто сомневался в правильности тех или иных выводов.

«Может быть, и правда мы просто представители одного из видов животного мира и, попадая в общественную систему, становимся полноценными людьми? – думал иногда Клеон. – Может Система – действительно величайшее изобретение человечества?»

Разумеется, исследования не могли не привести Клеона к более древним цивилизациям, сам факт существования которых был довольно спорным в научном мире. Он не пытался вмешаться в научные споры и доказать или опровергнуть само существование таинственных потерянных цивилизаций. В древность он углублялся только потому, что искал истоки Системы.

Неизменным вопросом, ставшим смыслом жизни Клеона, был вопрос о том, что было в самом начале? Как жили самые первые обитатели планеты? Как появилась общественная Система, определяющая все пути человечества?

Основным постулатом выстроенной Клеоном теории было предположение, что, если даже сейчас есть люди, живущие вне Системы, по своим собственным законам – свободные люди, определяющие правила собственного существования – значит, они должны были быть и в далеком прошлом. Значит эти уникальные люди, умеющие строить собственную реальность и не живущие по законам внешней реальности, должны были быть и в самом начале существования человечества.

Если современные гуманисты заявляют, что построение внешней реальности по принципу «изнутри во внешний мир» является единственно правильным, значит Системы внешней, диктующей нормы, правила и установки человеческим существам, просто не могло быть в самом начале.

Значит, сам Лабиринт смыслов и ценностей человеческого общества является просто-напросто ошибкой, а не великим изобретением человечества.

Вопрос соотношения внутренней свободы человека и его зависимости от внешней реальности был ключевым в исследованиях Клеона; чем дальше он углублялся в изучение древних цивилизаций, тем сильнее менялось это соотношение. Соотношение настоящего времени – условно обозначенное Клеоном как 1% внутренне свободных людей и 99% загнанных в Лабиринт внешней реальности – сильно изменялось в зависимости от того, насколько древней была цивилизация. Даже в забытых (полумифических) цивилизациях была видна четкая закономерность. Чем древнее было общество, тем больше было там внутренней свободы и тем меньше системы внешней реальности.

Принцип действовал без исключений. Система набирала обороты со временем, в каких-то цивилизациях соотношение внутренне свободных людей и подчиняющихся внешней Системе уже было примерно 50% на 50%.

В более древних цивилизациях это соотношение менялось еще сильнее, и можно было только предположить, что в самом первом человеческом обществе соотношение должно было быть, как 99% свободных и 1% подчиняющихся внешним требованиям. То есть в изначальный период подавляющее большинство жителей планеты жило по своим собственным законам (как боги), и систему внешних норм и ценностей практически невозможно было увидеть.

Исследования Клеона уходили в глубокую древность и продолжали уходить все глубже, пока однажды он не понял, что в соответствии с выявленной закономерностью и изменением соотношения между полностью свободными и подчиняющимися системе, должно было быть время на Земле, когда Системы внешней реальности просто не существовало. Должно было быть время на планете, когда само-актуализированных людей было практически сто процентов.

В соответствии с законом изменения соотношения и с ростом влияния внешней Системы норм и ценностей должна была быть отправная точка для самой Системы; точка начала строительства Лабиринта внешней реальности. Должно было быть время, когда Системы не существовало в принципе!

Должно было быть время на Земле, когда законов общества просто не было; время в истории человеческого общества, когда система еще не была построена, когда была только Свобода. Должна была быть на этой планете первоначальная свобода, и ее поискам Клеон посвятил всю свою жизнь.

Постепенно внешние заповеди все больше и больше давят на вас, и вы совершенно забываете, что у вас есть право прожить свою жизнь согласно собственному пониманию. Вы живете ложной жизнью, «псевдо-жизнью», которая не может вас удовлетворить. И вы упускаете возможность, которую вам дает само существование.

Чем дольше Клеон занимался изучением общественного строя древних цивилизаций, племен и народов, тем четче вырисовывалась определенная закономерность. Общественная система норм, ценностей, установок и стереотипов поведения выстраивалась параллельно с историей существования человечества. Законы, смыслы и ценности внешней реальности строились постепенно, по кирпичику, пока не получился устойчивый Лабиринт, с толстыми стенами, с прочно выложенными дорогами, путями и поворотами.

То, что пытался сделать Клеон в своих исследованиях, можно было назвать движением назад. Проникая вглубь истории человечества, он пытался проделать обратный путь, чтобы понять, могло ли быть действительно время на Земле, когда Системы внешней реальности просто не существовало? Был ли период существования на Земле, когда не было и в принципе быть не могло внешне заданных норм, стереотипов и правил поведения?

Клеон пытался, разбирая систему в обратном порядке, дойти до момента заложения первого кирпичика; до момента зарождения Системы.

Да, Клеона очень интересовал поворотный момент, когда процесс «изнутри-вовне» был нарушен и начал строиться Лабиринт внешней реальности. Да, Клеон очень интересовал момент, что послужило причиной появления Системы внешних законов и почему человечество так легко отказалось от внутренних норм и ценностей и приняло законы внешней реальности.

Но еще больше Клеона интересовал вопрос – что было ДО системы? Что было на Земле ДО появления Лабиринта норм, ценностей и установок? И было ли действительно время, когда системы не было и обитатели планеты жили по другим законам, не прописанным внешней реальностью?

Именно тогда Клеон стал замечать за собой некоторые странности. В какой-то момент он поймал себя на том, что получает знания не из собственного интеллектуального или чувственного опыта. В ходе исследований, знания стали приходить как бы извне, независимо от логических умозаключений и выводов.

Как ученый, Клеон, конечно, сталкивался с научными теориями, обосновывающими, что знания люди могут получать разными путями. Во разных научных источниках достаточно подробно был описан так называемый путь погружения вниз, к глубинам генетической памяти. Клеон теоретически, конечно, знал, что у человека сохраняется генетическая память всей истории человечества. Он знал, что ничего не стирается, и что помимо индивидуального подсознания, куда человек выталкивает нежелательные и неприемлемые переживания, эмоции и желания, существует «коллективное бессознательное», где сохраняются картины и события далекого прошлого всего человечества.

Точно также, Клеон неоднократно читал, что великие открытия люди получали, как бы поднимаясь наверх, в информационное поле Земли (некое пространство, в котором сохранялись все знания человечества, «ноосфера»). Подобные знания считались откровениями свыше, вдохновением, и больше были характерны для людей, активно занимающихся духовными практиками. Вдохновение также часто посещало артистов, музыкантов, писателей, и др. Такие «откровения свыше» приходили как внезапное озарение, инсайт, к людям, занимающимися научной и творческой деятельностью.

И первый способ (погружения вниз), и второй способ (восхождения наверх) были подробно описаны в различных концепциях, иногда не совсем научных. Клеон знал об этом, как ученый, но не думал, что когда-либо испытает подобно на себе. Когда собранный материал стал огромным, Клеон стал замечать, что выходит за пределы собственного интеллекта и сознания.

Происходило все это как бы само по себе, это невозможно было предвидеть или запрограммировать. Просто в моменты изнурительного и тяжелого изучения определенного материала, интеллект непроизвольно поднимался наверх (или наоборот, погружался глубоко вниз?) и приходили знания, которые принято было называть инсайтом, откровением. Знания, которые нельзя было получить никаким другим способом; знания, которые открывали скрытую завесу.

Именно так однажды совершенно неожиданно Клеон впервые увидел легендарный Город Света. Клеон видел кристальный Тетрагон так четко, как будто бы стоял прямо перед ним, он видел мельчайшие детали гигантской конструкции точно так же, как видел предметы окружающей реальности.

Клеон не мог определить, было ли это действительно восхождение наверх к информационному полю Земли или погружение вниз в глубины генетической памяти. В любом случае каким-то образом к нему поступали знания, полученные не обычным путем, принятым в научном мире. Знания не были результатом интеллектуальных изысканий. Знания появлялись сами по себе, как бы ниоткуда, и были настолько четкими, что от поступающей информации нельзя было просто так отмахнуться, как от галлюцинаций воспаленного воображения. Видения не были похожи на какое-либо расстройство психики и сознания.

Картины, появляющиеся в моменты подобных откровений, были четкими, определенными и несли в себе довольно глубокий смысл. Причем откровения сверхсознания (или подсознания) всегда вписывались в проводимые Клеоном исследования и всегда приходили, как ответы на вопросы и размышления.

Постепенно Клеон в своих исследованиях дошел до того периода в истории человечества, когда общественной Системы еще не было в принципе. Клеон называл этот период – периодом первоначальной Свободы.

Он уже знал, что соотношение независимых людей и зависимых от общественной Системы существенно менялось с обратным отсчетом человеческой истории. С погружением в древность увеличивался процент людей свободных, независимых от внешней реальности, и, следовательно, уменьшалось влияние общественной Системы.

Разумеется, в своих исследованиях Клеон должен был дойти до момента, когда в определенных общностях и народах влияние системы внешней реальности было настолько минимальным, что практически не ощущалось. Конечно же, он должен был дойти до самого начала, до периода первоначальной Свободы, когда человечество не подчинялось внешним законам и условиям. Когда свободными были все жители планеты… просто все…

Именно тогда внутреннее погружение в генетическую память или восхождение к информационному полю планеты привело к первым видениям.

Одним из первых и было видение неповторимого и непревзойденного кристального Тетрагона – Города чистого Света. Он не просто видел, но в какой-то момент просто переносился в далекую реальность и становился невидимым наблюдателем всего происходящего. Клеон впервые увидел не только Тетрагон, но и таинственных обитателей. Он погружался совершенно в другой мир и видел все собственными глазами и ощущал всеми органами чувств.

Клеон как будто бы действительно помнил те далекие времена, когда на Земле все было совсем по-другому. Он не просто видел Город Света со стороны, он находился внутри, был среди таинственных обитателей кристального Тетрагона, ходил с ними, переживал то же самое, что чувствовали они. И хотя подобные откровения было короткими по времени, ощущения были настолько яркими, что Клеон не сомневался в подлинности всего происходящего.

1.3 Обитатели Тетрагона

Легендарные и таинственные обитатели Города Света. Первые жители молодой планеты после Великого Единения. Первопроходцы, осмелившиеся бросить вызов всему мирозданию и объединившие противоположные силы – чистейший космический Свет и пульсирующую животворящую Материю.

О жителях Города очень долго ходили легенды. Двенадцать представителей высшей расы, в жилах которых текла белая кровь, не зараженная вирусом материи и твердых форм. Это были лучшие обитатели космической Плеромы – уникального по своей структуре сияющего Круга Света.

Они первыми прилетели на молодую планету, на которой осуществили великий Замысел, единственный и неповторимый. Ничего подобного не происходило ни до, ни после за всю историю существования Вселенной. Это был дерзкий, непревзойденный в своей смелости эксперимент; и те, кто решился воплотиться в реальности, заплатили за это дорогой ценой.

Воплотившие великий Замысел прекрасно знали, на что идут. Они знали, чего будут лишены, но все равно выбрали Свободу. Потому что не могли не выбрать. Выбор стоял между Свободой и безопасностью, между Свободой и благополучием, между Свободой и блаженством. И пони сделали свой выбор. Они выбрали Свободу и получили неизменный атрибут богов – способность построения реальности. Для того, чтобы попасть на планету и воплотить самые смелые идеи, двенадцать избранных построили сверхпрочную конструкцию – кристальный Тетрагон, который был точной копией Плеромы – сияющего Круга Света – центра всей Вселенной. Город являлся прямым отражением космической Полноты и сам являлся результатом соединения несоединимого.

Двенадцать совершенных Сущностей – двенадцать Эонов (αἰώνος) – воплотились в материальном мире для организации неведомого космосу Замысла Великого Единения. Они стояли вокруг Трона Белого Престола, который являлся воплощением Трона самого Первоисточника Света, всемогущего и всеведущего Первоначала. Трон был построен как портал, как проход, чтобы великий космический Свет мог беспрепятственно проникать на молодую планету. Каждый восходивший на Трон в центре Белого Престола подключался к великой силе и впитывал в себя всю мощь Источника Света.

Проход очень тщательно охранялся Небесным воинством, при помощи самого мощного оружия, так как это был единственный путь, по которому Свет мог попасть к стоящим у Трона Белого Престола.

Все детали великого Замысла были тщательно продуманы, в построении кристального Тетрагона принимали участие лучшие представители небесного мира. Город соединил в себе две совершенно разные силы; он и был построен для того, чтобы соединить в себе несовместимое, земное и небесное.

Отблески блестящего Солнца ярко отражались в стенах Тетрагона и, хотя стены не пропускали солнечный свет, освещение внутри изменялось в зависимости от положения небесного Светила.

Стены кристального Тетрагона были сделаны из сверхпрочного минерала, который казался прозрачным, но в зависимости от освещения минерал менял свою окраску от кристально-голубого до темно-сапфирового. В предзакатный час, когда Солнце спускалось к горизонту, потемневшие сапфировые стены Тетрагона придавали сумеречный таинственный оттенок всему, что находилось внутри. Темно-сапфировое свечение исходило от стен и постепенно рассеивалось к центру, где стояли двенадцать избранных.

Таинственные обитатели Города стояли в самом верхнем зале и темно-сапфировый свет, отражаясь от почти прозрачных стен, падал на светлые лица. Ничего не нарушало тишину, царило полнейшее безмолвие. Они стояли на равном расстоянии друг от друга и смотрели на Трон в центре Белого Престола.

Постепенно, едва заметно сверху к Трону стал пробиваться Свет… Куб на самой верхней площадке Трона медленно уплотнялся из мерцающих жемчужных точек и усиливал вращение. Точки притягивались друг к другу, образуя линии, закручивающиеся в витиеватые квадратичные узоры, и постепенно уплотняясь. Очень быстро над Троном сформировался плотный куб из плотного жемчужного доломита. Жемчужно-белый луч света, поступающих из далеких космических глубин, отталкиваясь от плотного куба, становился все плотнее, и вскоре превратился в плотный светящийся поток. Над Троном вращался плотный радиирующий столб слепящего жемчужно-белого света, и двенадцать таинственных обитателей вскинули прямо вверх левые руки, к Свету, как негласное признание величия и могущества Источника.

На запястьях у каждого Эона серебристо-перламутровым светом засветился таинственный знак, означавший принадлежность к самой высшей расе сияющего Круга Света. В пространство едва заметной вибрацией полились слова торжественной клятвы, отталкиваясь от кристальных стен:

Пусть Свет из глубин Высшего Разумастанет светом в глазах живущихи пусть станет Светом на планете.И пусть то, что называется Бесконечной Волейвойдет в сердца и направит на Путь истинный,Путь, известный Учителям и Служителям Истины.И пусть среди всех живущих осуществится Замысел.Осуществится в Любви и Свете.И пусть закроется дверь, за которой находится Зло!И пусть Любовь, и Свет, и Сила осуществят Великий Замысел!

Слова звучали все громче, и вибрации стали настолько ощутимыми, что в какой-то момент казалось, что Тетрагон не выдержит напора входящего Света и силы произнесенных слов. Но постепенно все смолкло. Слова великой Клятвы были произнесены. Поток Света еще стоял плотным столбом, соединяя Трон Белого Престола и далекую запредельную точку в безграничной Вселенной – Источник Света. Слова, произнесенные двенадцатью избранными, повисли в воздухе, и казалось, продолжали оказывать воздействие на окружающую реальность. Постепенно столб Света стал слабеть, жемчужно-белый поток становился все рассеяннее, пока полностью не растворился в пространстве. Над троном спокойно вращался куб, состоящий из разрозненных белых точек.

Двенадцать прямых воплощений высшего мира, двенадцать Эонов, опустили лица и руки, и молча стояли до тех пор, пока не исчезла последняя крупица Света. Ради создания новой жизни – свободной жизни – они покинули Царство неприступного Света; ради этого опустились на молодую планету и совершили самый рискованный замысел во всей истории Вселенной.

– Мы должны принести в новый мир только самое лучшее, мы должны воплотить все космические законы с максимальной точностью – произнес Логос. – Ради этого мы оставили совершенный Круг Света.

Эоны сохранили свои невероятные способности, даже когда покинули Плерому; каждый их них был компонентом космической Полноты и отвечал за воплощение своего качества в материальной реальности.

Логос стоял в центре, у главного входа в Тетрагон, над ним едва заметным серебристым свечением переливался выгравированный в стене символ Небытия.

Логос – великий космический Смысл – был прямым воплощением скрытого Значения, он обладал неизмеримой силой Слова, при помощи которого мог творить; все, сказанное им, воплощалось в реальности.

Слева от Логоса, под символом Начала всего существующего, стояла София (Премудрость) – эманация Великой Премудрости.

София обладала способностью организовывать и координировать создаваемую реальность, придавая законченную форму сотворенному Словом.

Справа от Логоса, под символом Бесконечности стоял Энаос (Бесконечность). Он был самым старшим среди двенадцати и самым молчаливым. Энаос являлся воплощением космической Бесконечности. Благодаря ему реальность, созданная Логосом и организованная Софией, получала свойства протяженности во времени и могла существовать вечно.

Остальные девять Эонов занимали не менее важное место в Творении, роли всех двенадцати были равны. Выпадение из процесса создания реальности хотя бы одного участника сделало бы невозможным реализацию эксперимента.

На противоположной стороне Дворца напротив Логоса стоял Гнозис (Знание) – самый таинственный обитатель Города Света. Хранитель Тайного Знания, самый отстраненный и задумчивый из всех.

Разум и Интеллект всей Вселенной были помещены в него; все знания, когда-либо существовавшие, были заключены в одном носителе. Роль Гнозиса не относилась к действиям, но все прекрасно понимали, что без Гнозиса не только Творение, но и само существование Вселенной станет невозможным.

Гнозис носил в себе Тайное Знание – он и был Знанием.

Тетрада (Четверка) Эонов

Четверо Эонов – Логос (Смысл), София (Премудрость), Энаос (Бесконечность) и Гнозис (Знание) – образовывали Тетраду (Четверку) Эонов, выступающих первыми при сотворении материальной реальности.

Владение практически всей информацией Вселенной накладывало на облик Гнозиса постоянный оттенок скорби и печали. Груз знаний подобного рода был непомерно тяжелым, и не каждому было дано нести его. Гнозис стоял как обычно опустив голову и о чем-то сосредоточенно размышлял.

– Тебя что-то беспокоит, Гнозис? – спросила София. – О чем ты думаешь?

– Да, беспокоит – медленно ответил Гнозис, – меня беспокоит воплощение Тайного Знания во внешней реальности. Гораздо легче будет воплотить сущности остальных Эонов. Слово или Смысл, например, естественно входят в создаваемую реальность. Координация реальности – Премудрость – тоже естественно может быть воплощена. Потому что и Смысл, и Премудрость, и Бесконечность, и остальные свойства являются неотъемлемыми компонентами реальности, и их воплощение вовне – естественный процесс.