Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

– Для меня и… моих близких, – она посмотрела прямо в глаза Ноэля, – настали тяжёлые времена, им угрожает опасность. Король верит, что они изменники. Я не в силах доказать обратное, хотя готова перед Богом поклясться: обвинения против меня несправедливы! – Она никогда не говорила так с Айварихом и сейчас представила себе его ярость, но что он сделает? Она на краю могилы и скажет всё, что хочет.

– Я молю, чтобы истина восторжествовала, прошу Господа нашего спасти всех членов моей семьи, кого можно спасти. Пусть моя смерть станет последней жертвой, я приношу её без сожаления!

Катрейна боялась, что люди из толпы будут насмехаться, кидать чем-нибудь, как случалось, однако никто не шелохнулся. Она ещё раз взглянула в сторону Ноэля с Риком. Они о чём-то спорили, Ноэль схватил сына и прижал к себе, продолжая говорить. Рик отчаянно оглянулся на Катрейну, их глаза встретились, потом она посмотрела на его отца: Ноэль медленно кивнул ей, держа сына за плечи. Она видела, что мальчик плачет, она и сама хотела зареветь. Нет, негоже королеве вести себя недостойно даже на эшафоте! Жизнь и так под конец одарила её возможностью увидеть всех, кого она любила, попрощаться с ними.

Палач подошёл к ней и кивнул: пора. Она направилась к плахе, сняла жемчуг и отдала палачу. Тот неуклюже поблагодарил, взял меч и посмотрел на короля, ожидая знака. Катрейна опустилась на колени, положила голову на плаху. Мёртвая тишина повисла над площадью.

***

Георг уже не помнил, сколько ругательств и проклятий мысленно обрушил на голову короля, бессильно наблюдая за восхождением Катрейны на эшафот, где её ждал Железный Бык. Ведь свобода была так близка! Ну почему он не действовал решительнее, почему раньше не понял, что всё этим кончится? Как был идиотом в юности, так им и остался! Георг сжал кулаки – скованные спереди руки онемели – и двинулся к краю трибуны, насколько позволяли охранники: он должен видеть всё до конца.

Предстоящая встреча с палачом страшила его меньше, чем расправа над королевой. Алексарх пытался образумить отца, но только вызвал негодование Айвариха. Теперь принц стоял рядом с Георгом, натянутый как тетива. Когда Катрейна посмотрела в их сторону, Георгу показалось, что она улыбнулась. Будь у него оружие, он убил бы Айвариха, невзирая на последствия! Жаль, нельзя переговорить с Игером – он стоял среди стражников.

Насколько Георг успел разглядеть, король сегодня стянул на Волхидскую площадь почти всю королевскую и половину городской стражи. Остальная половина перемешалась с горожанами, чтобы увидеть диковинное зрелище: казнь королевы, пусть и бывшей. Такого не бывало в Сканналии ни разу – площадь была буквально запружена народом, привычным к казням. В окнах некоторых домов Георг заметил арбалетчиков и лучников. То ли Айварих боялся беспорядков, то ли надеялся кого-то поймать.

Георг, внимательно наблюдавший за Катрейной, заметил, что она куда-то смотрит, и попытался проследить за её взглядом. Ну, конечно, Ноэль Сиверс. И Рик рядом. Хотя оба стояли спиной к трибуне, Георг был уверен в своей догадке. Значит, Игер всё понял. Что им тут надо? Смерти захотели? Два идиота! Чем её так волнует этот нищий выскочка и его бастард? Почему она просила их защитить? Она любила этого мальчишку, с горечью подумал Георг. Почему? Или она любила Сиверса? Что ни говори, он хорош собой – племянница Катрейны Анна ему в рот смотрела. Может, у них что-то было? А Рик…

Георг едва не задохнулся от понимания. Рик вылитый Кройдом – те же глаза, волосы. Георг частенько разглядывал портреты в галерее королей, так как же он, художник, раньше этого не заметил?! И это имя – Райгард. Ноэль не осмелился бы на такую наглость, зато Катрейна именно так могла почтить память о брате. Вот почему Айварих ополчился на мальчишку! Мало ему слухов о заговоре в пользу Дайруса, а тут ещё один наследник прежней династии, пусть и бастард. Кровь Свенейва! И дружит с Маей, прибывшей от Дайруса.

Георг нахмурился: на кого Катрейна смотрит с таким ужасом? Нда, помяни ведьму, неприязненно подумал он. Мая оглянулась на трибуну и, как показалось Георгу, хотела что-то крикнуть. Косоглазый слуга – Георг не зря подозревал, что он знает, куда она делась, – прижался к ней сзади и закрыл ей рот рукой. Она попыталась вырваться – напрасно: Дим с лёгкостью её удерживал. Георг заволновался – вдруг она сознается? Он хотел указать на неё Айвариху, потребовать пересмотра дела, но промолчал, увидев, что Катрейна боится за неё и отворачивается, чтобы не выдать. Королева сделала выбор, он обязан его поддержать. Будь оно всё проклято!

– О, Холлард пожаловал! – голос Айвариха резанул по ушам. Георг скрипнул зубами. Холлард вместе с Теодором должен стоять на эшафоте, а не Катрейна.

– Ваше Величество хотели меня видеть?

– Да, дорогой мой бывший родственник. Ты же не думал, что я тебя такого зрелища лишу? Присоединяйся.

Холлард Ривенхед был богато одет – в чёрный атласный камзол с золотой цепью под роскошной чёрной накидкой – но Георг не узнавал старого друга. Бывший глава Королевского Совета постарел, поседел и уже не скрывал под рукавом изуродованную правую руку, унизанную золотыми перстнями: она то и дело взлетала в воздух, словно её хозяин терял равновесие. Георгу он напоминал Смерть с какой-то гравюры Килмаха. Взгляд Холларда блуждал туда-сюда, не останавливаясь ни на ком. Смотреть на Катрейну он избегал. Крис брезгливо оттолкнул руку Холларда, застывшую напротив его лица.

Трибуна была переполнена: Валер Мэйдингор с единственной дочерью, которая смотрела на Георга со смесью ужаса и любопытства, не обращая внимания на королеву, Ильяс Чевиндом, Лантон Орланд, Таурин Беллгор, Эрегард Данрог, Честер Узенрек, наконец, Холлард Ривенхед и он сам – восемь из двенадцати баронов Сканналии почтили присутствием эту казнь. Четверо отсутствовали, их место занял тринадцатый барон – старый Иглсуд с ненавистью в слезящихся глазках. Ему перешёл титул сгинувших Винкустов, дарованный им Эйвардом Пятым после женитьбы на Магде. Несчастный титул, но Иглсуд всегда был слишком жаден, как и его дети. Очевидно, он поверил, что Катрейна виновна в смерти его дочери. Также на казнь пришли Краск, Фроммель, Алекс и Крис.

Катрейна заговорила. Георг прислушался, надеясь вопреки всему, что она обратится к нему. Катрейна же смотрела на Рика с Ноэлем – она предупреждала их. Надеюсь, у них хватит мозгов понять её намёк, подумал Георг, залюбовавшись ею. Она никогда не вела себя так, став королевой, зато он помнил её детские смелость и страсть. Давным-давно, будучи десятилетней девчонкой, она треснула по носу Байнара за то, что он мухлевал в игре. Байнар попытался дать сдачи, юный Георг защитил даму: отшвырнул Байнара, и тот завыл в голос. Насколько Георг помнил, там была Анна, которая звонко внушала Байнару, что настоящие мужчины так себя не ведут, и в назидание попыталась пнуть его ногой. Катрейна оттащила подругу. Георг потом подарил ей огромный букет цветов, украденных из сада, из-за чего Томар жутко разозлился. Потом брат отправил Георга в путешествие, Байнар умер, Томар тоже умер, потом Анна, теперь вот…

– … сука! Как она смеет себя жертвой называть? Да эта тварь у меня попляшет! – Айварих буквально плевался словами. Георг похолодел. – Я с неё шкуру живьём прикажу содрать! – Глаза короля налились кровью, как у обезумевшего быка, лицо побагровело, он дышал так тяжело, что говорил с трудом. – Позвать палача!

Стражники замерли, услышав приказ, потом один из них вышел.

– Отец, прекратите! – Алексарх бросился к нему. – Не надо!

Даже Крис казался потрясённым, словно не верил глазам. Георг рванулся к королю, ощутив, как его хватают руки стражников. Айварих с ненавистью посмотрел на барона – Георгу было всё равно. Пусть только этот озверевший мерзавец оставит её в покое! Георг знал, что палач не задержится – не упустит такого удовольствия – и судорожно искал способ отвлечь короля. Железный Бык тем временем застыл с мечом в руке, ожидая сигнала.

– Пари! Давайте заключим пари, Ваше Величество! – закричал Георг.

Айварих застыл, словно не понимая слов. Он минуту смотрел на Георга – тому вдруг показалось, что это не Айварих вовсе, а какой-то чужак в его шкуре. Черты лица короля изменились до неузнаваемости, зрачки почти пропали, но вот гримаса разгладилась, лицо обрело прежние контуры.

– Пари? – осторожно спросил Айварих. – Пари…

– Ставлю на то, что палач не сможет отрубить ей голову с одного удара, – выпалил Георг. Холлард, весь серый, смотрел на него с ужасом, Алексарх отодвинулся, Крис нахмурился. – Я поставлю на кон всё, что пожелаете!

– Всё? – Айварих усмехнулся. – У тебя ничего нет.

– Но мне есть, что предложить!

– Давай, – Айварих начал остывать. Георг заговорил спокойно, боясь спровоцировать его гнев снова:

– Если я проиграю, то скажу, куда отправил Ноэля Сиверса. Это я его похитил! Я запер его и не имел возможности выпустить.

Айварих задумался. Рядом возник Игер: Георг чувствовал его сосредоточенное сопение под ухом, пальцы на скованных руках. На переполненной трибуне их манипуляций никто не заметил: все смотрели на короля. Закончив, Игер незаметно испарился с трибуны.

Энгус Краск, до сих пор невозмутимо наблюдавший за событиями, тихо сказал, что толпа в ответ на издевательство над Катрейной может начать бунт – народ слишком подозрительно молчал. Алексарх тут же подтвердил, что нельзя совершать такой грех; Крис едва заметно кивнул, с трудом скрывая страх. Палач всё не шёл. Король уселся в кресло, тяжело дыша. Пот лился градом по его лицу. Солнце жарило вовсю – Георга трясло от холода.

– Ладно, пусть будет пари, – Айварих дал сигнал палачу, меч взлетел в воздух. Стук головы о деревянный помост отчётливо услышали даже на трибуне. Георг с облегчением вздохнул. Катрейна больше не во власти этого подонка! Увидев, что Айварих выжидающе на него смотрит, Георг назвал бесполезный адрес, отбросил оковы, перемахнул через парапет и полетел вниз.

***

Утром, когда распахнулась дверь подвала, Ноэль решил, что явился барон Ворнхолм, но это был незнакомый мужчина в форме королевского стражника.

– Свободны, – коротко сказал он. Ноэль узнал голос главаря нападавших на отряд Ларри. Кажется, Ворнхолм называл его Игер.

– Что случилось, где барон? – Ноэля куда больше беспокоила судьба сына, чем собственная.

– Арестован! – отрывисто сказал Игер. – Вас тоже ищут, советую убраться поскорее.

– И вы меня просто выпускаете? – растерянно спросил Ноэль.

– Барон так велел, если с ним что случится.

– Пожалуйста, ответьте, что-нибудь известно о моём сыне? – если он служит в страже, то должен знать Рика.

– Его ищут.

– Где он?

– Не знаю! – отрезал Игер. – Уходите через Врата Покоя. Они открыты для королевы.

– Королевы?

– Сегодня казнят королеву Катрейну.

Ноэль не сразу поверил в такую чудовищную весть, но Игер не казался шутником.

– Где?

– На Волхидской площади. – Игер, не оглядываясь, убежал, Ноэль остался на улице, пытаясь понять, что это за часть города. Он заметил вдали башни кафедрального собора. Значит, он в ремесленных кварталах – отсюда путь к Вратам Покоя лежал как раз через Волхидскую площадь. Ноэль не собирался бежать из города. Он был уверен, что найдёт Рика на площади, и отправился туда, натянув капюшон старого плаща поглубже.

На него никто не обращал внимания в толпе. Ювелиры, золотых и часовых дел мастера, лудильщики, кузнецы, гравёры, их ученики и подмастерья шли в одном направлении. Ноэль хромал рядом с каким-то сильным, крупным мужчиной: тот громко обсуждал со спутницей предстоящее событие. Даже теперь Ноэль с трудом верил, что такое возможно. Трость – он сохранил её несмотря на все перипетии – стучала по булыжникам Кузнечной улицы.

Выйдя на площадь, Ноэль начал изучать толпу – он верил, что найдёт Райгарда здесь. Народу было так много, что он не боялся обнаружить себя. Ноэль осматривал каждое лицо в надежде добраться до сына раньше королевской стражи. Он не заметил, как привели Катрейну, и лишь когда она уже поднялась на эшафот, отвлёкся от поисков и замер. Грудь сдавило при виде несчастной женщины, которую ждала такая страшная участь. Ноэль выпрямился, забыв о больной ноге, стиснул трость обеими руками. К горлу подступал комок, но он не отворачивался.

– Отец? – Ноэль вздрогнул от знакомого голоса. – Ты жив?

– Тихо! – Ноэль одёрнул сына. – Нас не должны увидеть!

– Надо что-то сделать!

Рик стоял рядом, с ужасом наблюдая за Катрейной. Он был вооружён мечом, рука лежала на рукоятке ножа. Не хватало устроить бойню, которая погубит всех! Ноэль боялся, что в толпе их узнают, и попытался оттащить сына от эшафота – тот сопротивлялся.

Ноэль обнял Рика и прошипел ему в ухо:

– У тебя есть отряд в пару сотен?

Рик помотал головой.

– Тогда как мы её спасём? Или ты хочешь исполнить мечту Айвариха увидеть тебя мёртвым? Поверь, я готов умереть ради тебя, но и я, и Катрейна сделали бы всё, чтобы ты жил! Сынок, давай выберемся из Нортхеда! Я расскажу тебе, кто ты такой!

– Кто я? Что за…

– Не сейчас. Просто поверь, Райгард, я умоляю тебя, поверь мне!

Над площадью зазвенел голос Катрейны. Ноэль, держа сына за плечи, шепнул ему:

– Слушай! Она говорит это тебе!

Катрейна и впрямь смотрела на них. Ноэль на миг забыл об опасности, внимая её словам. Какая женщина! Он восхищался ею даже тогда, когда она отняла Рика, чтобы отдать ему Дайруса. У него никогда не хватало сил ей сопротивляться, как и Анне. Кройдомы умели подчинять людей. Рик тоже делал с ним что хотел. Но не сегодня! Сегодня Ноэль обязан настоять на своём.

Рик тоже слушал, стиснув зубы. Из глаз сына покатились слёзы, Ноэль ощущал его дрожь – он обнял сына и ждал конца. Когда палач опустил меч, Ноэль отвернулся: он хотел запомнить Катрейну живой.

Сзади послышался шум, который на фоне молчащей толпы казался громким. Стук о мостовую, крики, топот ног. Ноэль с недоумением оглянулся и удивлённо замер.

Внизу, у трибуны, стоял Георг Ворнхолм, ошарашенная толпа медленно пятилась назад. Сверху что-то кричали. Что происходит? Протестующие крики и угрозы раздались справа. Вдруг вокруг барона выстроились десятка два вооружённых людей в одежде королевской и городской стражи с клинками на изготовку. Толпа в испуге отхлынула, образовав пустой полукруг. Люди Георга действовали чётко и быстро – никто не успел опомниться. Один из них вручил Георгу меч и потянул к выходу с площади, который находился за эшафотом. Толпа раздалась в стороны, образовав проход. Маленький отряд попятился, ощетинившись лезвиями.

– Стража! Взять этого сукина сына! Немедленно! Стреляйте! Арбалеты!

На крики короля отовсюду неслись стражники, вытаскивая мечи и шпаги. Стрелки в растерянности искали цели в толпе, но после того, как Айварих пригрозил им, начали палить без разбора во всех.

Люди на площади кинулись врассыпную, давя друг друга. Отовсюду слышались вопли ужаса, свист стрел. Стражники не стеснялись рубить любого, кто стоял у них на пути, – гнев короля их пугал. Люди Георга отступали так быстро и организованно, используя щиты для защиты от стрел, что вскоре на площади остались беспомощные горожане и мечущиеся в поисках добычи стражники.

Ноэль потянул Рика к краю площади: нужно успеть скрыться из Нортхеда, пока не поздно.

– Держите ведьму! Она убила королеву Торию! Это Мая Бадл! Хватайте её! – настоящий рёв пронёсся над толпой, даже стражники приостановили погоню. Ноэль завертел головой, Рик вытащил меч. Кричавший указывал куда-то рядом с ними. Ноэль всматривался в обезумевшую толпу. Как можно было заметить девушку в такой давке?

– Взять её! – завопил Крис сверху, нависая над парапетом трибуны, словно собирался прыгать по примеру Георга. Его крики заглушала орущая от ужаса толпа.

– Мая, уходи! – Рик заметил девушку. Ноэль посмотрел в ту сторону. Она растерянно стояла посреди площади, глядя на эшафот и не обращая внимания на поразившее всех безумие. Её губы шевелились, по щекам текли слёзы, руки с переплетёнными пальцами касались подбородка. Настоящее дитя среди неистового моря. Рик что-то кричал, размахивая мечом.

– Взять Сиверсов! – Айварих, похоже, отвлёкся от Георга. Хоть кто-то спасся с этой проклятой площади, подумал Ноэль и бросился в сторону Самайи вслед за Риком. Если его сын погибнет, то и он умрёт рядом с ним. Ноэль больше ни о чём не думал. У него не было оружия – он заслонил детей от стражников, размахивая тростью. Он успел подумать, что выглядит, должно быть, глупо, когда получил удар по голове и рухнул на землю.

***

Самайя плакала не только из-за смерти королевы. Она оплакивала себя и свои ошибки, которые привели к трагедии. Перед казнью она попыталась привлечь внимание к себе – Дим закрыл ей рот рукой и железной хваткой удерживал на месте.

– Не спасти тебе её, а себя выдать, – прошипел Дим едва слышно.

Самайя умом это понимала. Когда меч засверкал на солнце, она закрыла глаза, мысленно умоляя королеву простить свою фрейлину. Это она виновата, что Катрейна оказалась на эшафоте. Если бы она не вмешалась тогда, при родах, королева умерла бы женой Айвариха. Её похоронили бы с мёртвым ребёнком, в тишине и покое, её имя не склоняли бы все уличные торговки и оборванцы. Но нет, Самайя вынудила Дима спасти госпожу, и вот теперь она умерла в таком жутком месте, на виду всех этих людей. Катрейна всегда предпочитала одиночество, а её смерть стала развлечением для праздных зевак. Самайя молилась, не замечая ничего вокруг, молилась о прощении за грубое вмешательство, которое привело к таким ужасным последствиям.

Люди вокруг носились, что-то кричали, Дим ударил кого-то и пропал. Самайя стояла в бушующей толпе, ей было всё равно, что станется с ней самой.

– Мая, беги! – она очнулась, услышав знакомый голос. Кто это? Оглянувшись, она увидела Рика и его отца. Рик размахивал мечом, отбивая нападение двух стражников, Ноэль Сиверс отталкивал от сына третьего. Мая не успела испугаться, как Ноэль свалился на землю с залитым кровью лицом. Рик, убив одного из стражников, бросал отчаянные взгляды на отца, одновременно стараясь не терять из виду противников.

Самайя, не задумываясь, кинулась к Ноэлю и закрыла его, сжавшись в ожидании удара. Она попыталась понять, жив ли он, но тут её оторвали от него и оттащили в сторону. Она брыкалась так, что крепившие рукава платья тесёмки лопнули. Она пыталась отбиться ножом – его вырвали. Тем временем Рик оказался в паре десятков шагов, пространство между ними быстро заполнили стражи.

– Беги! – прошептала она, понимая, что шансов нет ни у кого из них. Они обречены.

– Рик, садись! – Алекс на лошади распихивал стражей ногами. С принцем было несколько всадников, которые оттеснили нападавших от Рика.

Рик озирался по сторонам как загнанный в угол зверь.

– Садись на коня! Я приказываю!

Рик посмотрел на полупустую площадь: горожане почти покинули её, только трупы устилали мостовую. Самайя молилась, чтобы он внял голосу разума и приказу Алексарха. Звон мечей почти утих, время словно застыло. Самайя сжала кулаки. «Уходи!» – заклинала она.

Услышал Рик или нет, но он в последний раз махнул мечом и запрыгнул на лошадь позади Алексарха. Шпоры воткнулись в бока коня, отряд принца помчался со всех ног к ближайшей улочке.

– Не стрелять! Опустить арбалеты! – голос короля казался испуганным. – Догнать их! Не стрелять!

Самайя вздохнула с облегчением и больше не сопротивлялась. Её потащили куда-то, грубый голос сверху что-то приказал. Вскоре она оказалась в тёмной комнате с крохотным окошечком и кучей пыльной деревянной рухляди. Следом стражники втащили Ноэля и вышли, оставив их наедине.

Глава 17. Суд Истинной Летописи

Она не сразу решилась проверить, жив ли он. Стон привёл её в чувство: ему нужна помощь. Самайя отодрала ошмётки рукава, подползла к Ноэлю и стала вытирать ему лицо. Лоб был раскроен ударом, но лезвие лишь скользнуло по кости. Самайя принялась останавливать кровь.

Час спустя они всё еще находились в комнате. Судя по шуму снаружи, площадь снова заполнялась народом.

Ноэль бредил и тяжело дышал – она не знала, как его успокоить. Самайя чуть наклонилась, провела пальцами по его щеке и отдёрнула руку.

– Анна! – голос был едва слышен. Она узнала имя и вздрогнула. Что с ней? Почему так колотится сердце? Неужели она хотела услышать своё имя? Она же никогда не воспринимала его как мужчину. Разве? Тогда почему она дрожит от страха за него – не за себя? Тишина давила на уши, мысли лезли в голову, ответы появлялись раньше вопросов.

Самайя давно поняла, что её раздражает внимание мужчин. Она считала, что от них надо держаться подальше, но Ноэль понравился ей с первой встречи. Он не пытался навязать ей себя, был учтив и внимателен, несмотря на её прошлое, он единственный называл её полным именем. Ей нравился его дом в Тенгроте, его отношение к слугам и сыну, его безмерная преданность бывшей королеве, его низкий голос. Он самый красивый мужчина из всех, кого она знала. А ещё он не меньше неё ненавидел власть и королевский двор. Впервые она отчётливо осознала то, что до сих пор не знала как назвать: она хотела быть рядом с ним, потому что влюбилась. Пожалуй, с той самой первой встречи. Ни один другой мужчина такого чувства у неё не вызывал. Вообще, до сих пор в её жизни отношения с мужчинами ограничивались Дайрусом и… тем подвалом. Может, поэтому только на пороге смерти она поняла, что именно испытывает к Ноэлю?

Её передёрнуло. Катрейна умерла из-за неё на плахе, Ноэль тоже оказался здесь, потому что вместе с Риком пытался защитить её. Да что же это такое?! Зачем они это сделали? И что теперь делать ей?

Снаружи послышался шум. Самайя приняла решение: она признается во всём, постарается убедить короля, что Ноэль и Рик невиновны. Даже если король не поверит, она должна попытаться. Она заявит, что заколдовала Рика, что хотела завладеть принцем, да что угодно она признает, лишь бы спасти Ноэля.

Шум усилился, засов щёлкнул за дверью. Самайя быстро склонилась к Ноэлю, коснулась губами его губ, потом поднялась на ноги и решительно направилась к двери.

Вошедшим оказался Энгус Краск. Самайя боялась, что он тоже попадёт в немилость из-за неё, но, кажется, с ним всё в порядке. Краск прикрыл дверь и подошёл к Ноэлю.

– Сиверс жив? – резко спросил он.

– Он без сознания.

Краск наклонился, внимательно разглядывая лицо Ноэля. Потом он отвёл Самайю подальше и спросил:

– Тебе известно, в чём тебя обвиняют?

– В колдовстве? В убийстве? В измене? – равнодушно перечислила она. – Пусть обвиняют. Я сознаюсь во всём, чего захочет король, но господин Ноэль невиновен.

– Хочешь спасти его, погубив себя? – нахмурился Краск.

– Меня в любом случае казнят.

– Тебя казнят сегодня, его велено просто арестовать. Чтобы спасти Сиверса, тебе придётся доказать свою невиновность, доказать, что письма фальшивые.

Она раскрыла рот: что он такое говорит?

– Ты ещё можешь быть спасена.

– Как? – вырвалось у неё.

– С помощью древнего закона. Обвиняемому дано право призвать в свидетели Истинную Летопись, которая либо подтвердит, либо опровергнет его слова.

Что-то такое говорил Захар, вспомнила Самайя.

– Закон Летописи можно забыть – нельзя отменить. По крайней мере это не в человеческих силах, – мрачно произнёс Краск. – Сейчас тебя отведут на эшафот, чтобы сжечь. Король боится, что из-за устроенной им бойни начнётся бунт, вот ему и захотелось смягчить последствия казнью колдуньи. По приказу короля сюда согнали людей. Тебе необходимо показать им, что есть нечто сильнее королевской власти. Ты дашь клятву или сгоришь ни за что, потом после долгих пыток умрёт Сиверс и боги знают, кто ещё. Если твои слова будут подтверждены Летописью, тебя не осмелятся казнить! – в голосе Энгуса слышалась непривычная для него страсть. Этого Самайя испугалась больше всего.

– Но почему другие не дали такой клятвы, когда их казнили? Почему моя королева?..

– Не все они были невиновны, но важнее то, что те времена давно забыты, языческих обрядов люди боятся. По твоему мнению, Катрейна дала бы клятву на магической вещи?

Самайя медленно покачала головой. Она помнила, как отзывались о Летописи Оскар Мирн с Алексархом. Боялись и ненавидели.

– Даже в древности, в языческие времена, немногие отважились бы воззвать к суду Истинной Летописи, – негромко сказал Краск. – Ибо малейшая фальшь каралась смертью. Знакома ли тебе история про сына Свенейва, который первым призвал в свидетели Летопись?

– Нет, – Самайя покачала головой. Захар об этом не рассказывал.

– Вторым сыном Свенейва по имени Словин был обвинён его старший брат Деян. Словин утверждал, что Деяном была изнасилована его жена, зачавшая от этого ребёнка. Деян всё отрицал, между братьями вспыхнула вражда. Свенейву нужно было её остановить, пришлось обратиться к Летописи. Выяснилось, что ребёнок от Деяна. Словин потребовал в наказание за насилие отнять у Деяна права наследования. Деян клялся, что женщина не была против. Свенейву снова пришлось спрашивать Летопись, но прошлое ей было неподвластно. Зато ей была дана другая сила, – голос Краска отвердел: