Мой ад – это я сам

– Береги себя! Будь осторожен! – крикнула в след удаляющемуся монаху Клео. – Какое счастье, что Агнер пошел первым. Лично я не двинусь с места, пока он не вернется! Это – не путь! Это – тропа смерти!

– Ты отлично знаешь, он не должен за нами возвращаться! – загалдели дамы. – Хиона велела ему купить дом и ждать нас внизу! Если боишься, можешь остаться! Будешь единственной подданной у нового правителя. Наверняка, самой любимой! Станешь кормить его, поить и белье стирать! За ним же ухаживать надо! Он ведь не волшебник, а обыкновенный монах!

… Десять суток Гармагер практически не покидал дворца. Днем он отдыхал, а с вечера до полудня зачитывался книгой, которую оставила ему царица Хиона. По ней он учился колдовством воссоздавать копии вещей, которыми пользовались на Земле. Уставив ими весь зал, Гармагер разбирал их, пытаясь уразуметь, как и из чего они сделаны. Изредка, ночами, превратившись в летучую мышь, он отправлялся к Фиалковому роднику. Впервые за много лет принц был счастлив. У него появилось дело, которое настолько поглотило его, что все его переживания из-за отсутствия взаимопонимания с матерью отступили на задний план, они стали казаться ему издержками подросткового возраста. Теперь его радовало все, даже еда, в приготовлении которой он, периодически, изощрялся. Иногда ночью лежа на вершине горы и глядя на звезды, Гарм гадал, какую же из них зажигает Эвер для своей супруги – Повелительницы Снежного Пояса Земли, но, гораздо чаще, вглядываясь в небеса, принц строил планы о том, как переделает жизнь на Плато. Он хотел воссоздать здесь, в долине, все чудеса света и непременно, для пробы соорудил бы у себя в зале второго Великого Сфинкса, если бы, прочитав о его размерах, не испугался, что тот повредит здание.

К сожалению, эйфория, в которой пребывал Гарм, закончилась также неожиданно, как и началась. Как-то днем принц, провозившись всю ночь с какой-то диковинной земной поделкой, выбрался на вершину погреться на солнышке и посмотреть, как идут дела у его подданных. К своему удивлению, он не увидел никого. Поля были пусты, животные бродили без присмотра, на трубах домов сидели птицы. Гарм не поверил собственным глазам! Обернувшись кондором, он облетел все Плато и не обнаружил ни одной живой души.

– Не погибли же все сразу? – подумал принц. – Да нет, глупости! На Плато смерти нет. Неужели все сбежали?! Сбежали все, все до единого?!

Прилетев во дворец, Гарм кинулся к серебряной чаше фонтана, опустил в нее изумрудный перстень Хионы и произнес заклинание. Источник замер, вода в чаше забурлила, помутнела, и перед ним предстало удивительное зрелище.

Процессия из пятидесяти трех прекрасных, увешанных драгоценностями полуобнаженных красавиц, медленно двигалась по скользкому карнизу над подземной рекой. Каждая девушка в руке несла подснежник, который светился, как свеча, отбрасывая слабые блики на опасную тропу. Обезумевший Гарм бросился к своей книге, требуя от нее разъяснений. Текст, который появился на ее листах, развеял последние сомнения юноши.

Сколько просидел Гармагер, убитый горем, он не знал. Да и считать время у него не было нужды. Этого добра ему было отпущено больше, чем достаточно. В отчаянии принц поднялся на верхнюю площадку дворца и долго с ужасом глядел на обезлюдевшее Плато. А потом взорвался. С остервенением он стал сбрасывать вниз огромные валуны, находившиеся под руками. Гранитные глыбы покатились с грохотом, утаскивая за собой огромные пласты грунта. Через несколько минут зеленовато-серый куб храма оказался полностью погребенным под обломками.

Книга вторая

Прошло двадцать лет, однако, за эти годы никто из служителей Хионы так и не вернулся на Бирюзовое Плато. Ни разу там не появился и Агнер. Один только Гармагер все это время был вынужден находиться в долине: в полной изоляции он жил в своем нефритовом дворце, погребенном под обломками скалы. Оторванный от мира, принц болезненно переживал бессмысленность своего существования. Между тем, не только одиночество было Гарму в тягость. Гораздо больше его угнетала необходимость расставаться с человеческим обликом в те моменты, когда он покидал дворец. Мало утешало принца и осознание того, что он не единственный человек в Мире, у которого столь невероятная судьба: Гарм понимал, в силу странных и удивительных обстоятельств он превратился в такую же неотъемлемую часть Природы, каким стал и его друг Эвер, женившись на прекрасной и могущественной Волшебнице…

Много воды утекло, прежде чем истерзанный тоской Гармагер осознал, что он не пленник храма Хионы, заброшенного на поднебесном Плато в сердце Черных Гор, а хозяин сказочной долины, жемчужины мироздания, а потому ему давно пора успокоиться и сообразить, как благодаря волшебству, которому он научился у Повелительницы Гор и Долин, сделать свою жизнь полноценной.

Немного усилий и Гармагер, возблагодарив Всемогущего за ниспослание ему просветление, изменил свое существование. Теперь по утрам он оборачивался каким-нибудь хищником и несколько часов охотился на домашних животных, которые, одичав, расплодились на Плато, потом отправлялся купаться на Фиалковый родник, а после, вернувшись во дворец, погружался в изучение земных профессий. Волшебная книга и серебряная чаша фонтана стали для него и друзьями и учителями. С их помощью он научился превосходно готовить пищу, великолепно рисовать, делать отличную мебель, выпиливать из дерева. Он даже пытался работать в мраморе. Особенно хорошо ему удавались фигурки животных и птиц. И немудрено – о них он знал все, поэтому, они получались особенно выразительными.

Вокруг серебряной чаши фонтана Гармагер устроил круговой, низкий диван, сидя на котором, он мог видеть все, что было ему интересно. Выросший в роскоши, Гарм от природы обладал тонким вкусом, и потому продублировал в своем дворце все, что ему приглянулось, сумел создать из него восьмое чудо света. Оригиналы для снятия копии он находил в самым изысканных покоях правителей и в самых богатых музеях мира. К тому же, изо дня в день наблюдая за работой выдающихся художников и скульпторов, он постепенно и сам научился делать все, что сумел подсмотреть. Зрителей для своих работ Гарм не искал, так как никого не любил и никого не почитал. Принца устраивало, что единственными ценителями его произведений были Эвер и Хиона.

Однажды, Волшебница, разглядывая под светом своей звезды картины и скульптуры Гарма, сказала мужу:

– Когда твой друг освободится из заточения на Бирюзовом Плато, мы его пригласим заново оформить наш дворец. Я думаю, ты этому будешь очень рад, Эв. Или я ошибаюсь?

– Ты полагаешь, он когда-нибудь сумеет оттуда выбраться? Неужели это возможно? Он ведь мается там в одиночестве уже двадцать лет!

– Дорогой, про всех на Земле я могу все узнать в две минуты. Про всех, только не про Гарма. Бирюзовое Плато место особое. Мне неизвестно, что там произойдет. Но я предполагаю, его свобода дело времени. Понимаешь, дамы, покинувшие мой земной рай, поначалу устроились превосходно. Они и сейчас живут припеваючи – у всех мужья, сыновья, любовники, богатство, положение в обществе и здоровье. Но они постарели. Постарели на два десятка земных лет. А я знаю этих женщин и думаю, что они, забрав своих мужчин, вернутся – предпочтут жить попроще, зато быть помоложе! А ведь это, как ты понимаешь, чревато непредсказуемыми последствиями.

– Неужели все вернутся?

– Полагаю, все, кроме Клео. Она известная певица и ей нечего делать на Плато. К тому же, выглядит Клео прекрасно и у нее нет мужа, так что обслуживать ее там будет некому.

– Ты сказала, у этих дам только сыновья?

– Естественно! Слишком много чести разрешить им обзаводиться дочерьми! Девочка когда-нибудь родится у нас с тобой, Эв. И у нее будет сердце, такое же любящее, как у тебя дорогой!

…Горячее летнее солнце застало Гарма в полете. По-хозяйски оглядывая Плато, он замер от неожиданности. Зоркие глаза парящего кондора отчетливо разглядели, как из пещеры, в которую уходит река, вышла женщина с подснежником в руке. Она вела за собой двух маленьких детей, замыкал этот хоровод высокий грузный мужчина.

– Мама родная! Они возвращаются! – подумал Гарм и стрелой помчался во дворец к заветной чаше.

Вернулись все, кроме Клео. Вернулись в надежде на рай, а получили обыкновенный ад. Оттуда, с Земли, Бирюзовое плато казалось Землей обетованной. Мысли о вечной юности разъедали души дам, проводивших перед зеркалами по много часов в день. Как-то забылось, что в королевстве Хионы не было ни служанок, ни кухарок, ни портных. Все помнили только то, что, придя в долину, нашли дома, полные дорогих сердцу вещей.

Мужчины, которых женщины привели с собой, всю жизнь были богаты и не привыкли собственноручно вести хозяйство. Обнаружив на Плато полуразрушенные дома, поросшие сорняком поля и одичавших животных, они пришли в ужас. Не прошло и недели, как два десятка “любящих” мужей ушли, захватив с собой детей, что постарше. К счастью, они отлично знали, как выбраться из долины, а потому вернулись домой целыми и невредимыми. Еще через месяц с Плато вслед за мужьями ушли и две женщины, имевшие младенцев. Хорошенько поразмыслив, они решили, что в таких условиях им ни молодость, ни красота не принесут настоящего удовлетворения. В общем, к зиме, когда подземная тропа была уже закрыта, в царстве Гармагера осталось сотня мальчишек в возрасте от пяти до десяти лет, три десятка взрослых мужчин и полсотни представительниц прекрасного пола.

Нового правителя дамы не признавали. Это происходило не только потому, что они в принципе не желали мириться с наличием какого-либо хозяина на их родном Плато. Главная причина заключалась в другом. Двадцать лет бурной земной жизни не прошли ни для кого даром. И теперь богатый жизненный опыт, так же, как и беспристрастный анализ собственной натуры, подсказывали им, что Гармагер стал наместником Хионы только потому, что был отъявленным пройдохой, сумевшим обманом и лестью втереться в доверие к наивной, не знающей реальной жизни Волшебнице.

Вся эта ситуация претила им по своей сути. Она настолько оскорбляла их женскую гордость, ранила чувство собственного достоинства, подрывала веру в уникальную женскую проницательность и ум, что они, переполненные негодованием, взбунтовались. Свою ненависть по отношению к принцу вернувшиеся выражали просто: они его игнорировали. Имя Гарма не упоминал никто, никогда и ни при каких обстоятельствах. Оно не всплывало ни в серьезных беседах о жизни, ни в воспоминаниях, ни в пустой болтовне на житейские темы, ни в семейных ссорах.

Только однажды, на прощальном ужине с покидающими долину подругами, дамы нарушили свой негласный заговор молчания и откровенно высказались на его счет. Со слезами на глазах они вспоминали свое потрясение от записки Агнера, которую обнаружили после Преображения. Тогда решение Хионы оставить Гармагера своим наместником на Бирюзовом Плато показалось им не только самым тяжким, но и самым несправедливым оскорблением за всю их долгую жизнь. Они, два десятка лет верно служившие Волшебнице, получили от нее в подарок женские тела, на которые, поначалу, и смотреть-то не могли без содрогания, а он, пробывший в долине всего несколько недель, приобрел право распоряжаться этим Эдемом, как собственной вотчиной.

Закончив воспоминания на трагической ноте, собравшиеся поклялись до скончания веков мстить Гарму, делая вид, будто его в Природе нет, и никогда не было. Они посчитали, что равнодушие – это самое тяжкое оскорбление, которое можно нанести тщеславному проходимцу, одурачившему добрую Волшебницу, по неопытности поверившую в бескорыстие принца, волей Судьбы потерявшего на родине право престолонаследия. К тому же, дамы здраво рассудили, что у них и без Гармагера хлопот достаточно и им недосуг тратить свои силы на то, чтобы ублажать амбиции заурядного послушника Хионы, в свое время не пожелавшего принять от нее в качестве подарка акт мистического Преображения.

… Зима на Плато выдалась на редкость суровой. Мужчины выбивались из сил, стараясь обеспечить едой полторы сотни голодных ртов. Женщины, проклиная все и вся, пытались утихомирить своих одичавших маленьких оборванцев, рыскающих повсюду в поисках еды. Достаточно было одной просьбы, одного молчаливого поклона в сторону Правителя, и он создал бы всем райскую жизнь. Но дамы не только не желали этого делать, они даже не предупредили мужей, что на Плато есть Хозяин.

Месяца через три после прибытия в долину людей, Гарм, так и не дождавшись ни почтения, ни уважения, потерял к ним всякий интерес. Однако он твердо решил позаботиться о ребятишках. Для них он устроил в горной расщелине, укрытой от ветров гигантской скалой, густые заросли сладких ягод, а в одной из труднодоступных лощин пасеку, строго запретив пчелам жалить маленьких изголодавшихся охотников за медом.

– Не помирать же этим маленьким зверятам от истощения только потому, что у их мамаш в голове вместо забот о собственных детях, заботы о собственных амбициях!

И действительно, только мальчишки на Плато и были счастливы. Толпами они устремлялись то в лощину за медом, то в ущелье за ягодами, то к Фиалковому роднику за водой. Их воспитанием никто не занимался, и они все больше и больше становились похожи на резво скачущих по горам диких козлят. Гарму нравились эти маленькие сорванцы, и он часто за ними наблюдал. Особенно приятно ему было видеть, как они, с ловкостью ужей, ползают под кустами, объедаясь спелыми ягодами.

Все было бы неплохо, если бы не Его Величество Случай. Однажды вечером, злые полуголодные женщины собрались вместе, чтобы обсудить свои дела. Они дружно сетовали на жизнь, проклиная свои разбитые надежды, бедность и утраченные иллюзии. Постепенно беседа приняла традиционное направление – заговорили о детях. Слово за словом, дамы разоткровенничались и неожиданно для себя обнаружили, что никто в селении всерьез не заботится о пропитании своих отпрысков. Вот тогда-то их и осенило: ребятишки от того такие здоровые и шустрые, что подкармливаются чем-то на стороне. Наверняка, обнаружили то, что щедрая и дальновидная Волшебница припасла жителям долины на черный день. Подданные Хионы так рассуждали оттого, что еще не забыли, как после Преображения, в тот момент, когда они всерьез опасались за свой разум, Повелительница Гор и Долин подарила им целебную воду Фиалкового источника. Несколько наиболее активных женщин вызвались все разузнать, не откладывая. По утру, проследив за детьми, они уже в полдень оповестили всех жителей поселка о местонахождении медовой лощины и ягодного ущелья, и к тому же рассказали о большом белом туре, который со скалы наблюдает за маленькими разбойниками.

– Толстому, глупому, неосторожному козлу, который пасется вблизи людей, место на столе, а не на скале! – по-хозяйски рассудили дамы и попросили мужей пристрелить зверя.

… На следующее утро Гарм в отличном расположении духа встретил восход на вершине своей горы. Вдоволь насладившись холодным ветром, принц спустился во дворец, искупался в бассейне из розового мрамора, а затем, обернувшись туром, отправился к ягодному ущелью наблюдать за мальчишками, играющими в кустах. Однако своей цели принц не достиг – он угодил в огромную яму-ловушку, вырытую на тропинке и хорошо замаскированную сухими ветками. Вооруженные охотники, выскочив из засады, с победными криками бросились на него. От неожиданности Гарм оторопел.

– Они хотят меня убить! И это вместо благодарности! Мерзавцы, хуже скотов!

Прыжок, и разгневанный Хозяин огромным снежным барсом выскочил из западни, оскалив свои чудовищные зубы.

– Оборотень! Вампир! – испуганно завопили нападавшие и припустились бежать со всех ног.

– Трусы безмозглые, – прошипел Гарм, оборотился кондором и полетел домой. – Хорошо, что Хиона запретила тащить сюда боевое оружие. Покалечили бы, не глядя, – возмущался Гарм, расхаживая по залу.

А в это время в поселке перепуганные насмерть мужчины, взахлеб, со всеми подробностями, рассказывали об оборотне, который подстерегает детей, чтобы полакомиться самым нерасторопным. Женщины, усилено поддакивая “смелым” охотникам, незаметно переглядывались. Они понимали, что эти разговоры – пустая болтовня, так как на Плато ни кого из людей никто и никогда не может уничтожить. Однако ситуация сложилась из ряда вон выходящая и дамы решили обсудить ее в своем кругу, без посторонних. Собраться они надумали в старом доме Гарма – это была единственная постройка в поселке, которую не коснулось время.

Поздно ночью женщины, взломав замок на двери, вошли внутрь. Они зажгли принесенный с собой огарок и остолбенели: везде чистота и порядок. Дорогие свечи в ажурных светильниках, рисунки на стенах, мебель, пушистые ковры, игрушки – все было новым, красивым и свидетельствовало о подлинном богатстве и тонком вкусе владельца. Гармагер любил эти апартаменты, а потому заботился о них, периодически обновляя все, что обветшало. До возвращения жителей на Плато, принц часто прилетал сюда, чтобы отогреть свою замерзшую и одинокую душу.

Обнаружив, что дом Гарма – полная чаша, женщины засуетились и, плотно задернув шторы на окнах, зажгли все свечи. С перекошенными от зависти лицами, они бродили по комнатам, судорожно ощупывая обивку на мебели, ковры и гардины. Трясущимися руками они выворачивали шелковые простыни и кружевные покрывала на постели и зарывались по самые локти в груды тонкого белья, выброшенного ими из шкафов прямо на пол. Потом, полумертвые от злобы, вышли на террасу, и, кусая в кровь губы, с молчаливой ненавистью уставились на гору, у подножия которой когда-то находился храм так неожиданно покинувшей их Повелительницы. Затем, потихоньку, на цыпочках, прокрались внутрь дома, заперли за собой дверь, поглядели друг другу прямо в глаза, и…

Шипенье, визг, вопли, ругательства и зубовный скрежет утихли только через полчаса. Отбушевавшись, обессилившие дамы приступили к разработке плана по захвату имущества, которым владел Гармагер. Дом, в котором они находились, их не интересовал, речь шла не о нем. В данный момент все думали только о погребенном под оползнем дворце. Собравшиеся рассуждали просто:

– Гармагер не воздушная фея, а обыкновенный человек. Так с чего ему быть единственным Хозяином в долине, если и пришел-то он сюда позже всех? Отказавшись от Преображения, Гарм сам избрал свою участь и сейчас пожинает плоды этой глупости. Если двадцать лет назад он был обыкновенным неудачником, из гордыни не желающим ни с кем ладить, то за время царствования на Плато опустился до того, что впал в животное состояние и стал скрягой-затворником. Зато они, приняв дар Волшебницы, превратились в красивых и умных дам, и потому имеют возможность преподнести самоуверенному принцу хороший урок. Не пройдет и суток, как ни от его власти, ни от его роскоши ничего не останется. И пусть в глубине души не тешит себя иллюзиями, будто он достойный преемник Хионы. Гарм такой же простофиля, как и все мужчины, поэтому обобрать его можно в два счета. Для них, женщин с головой, это дело привычное. Да, к тому же, разве бывает в жизни дамы более почетная и святая миссия, чем свержение с трона ничтожного, эгоистичного и жадного правителя?

Заговорщицы прошептались до рассвета и разошлись удовлетворенными. План их был незамысловат: днем, пока Гарм блаженствует в поднебесье, они проделают узкий лаз к двери храма, которая открывается внутрь, и через нее проникнут в помещение. Остальное, как они полагали, уже не представит никакого труда.

… На рассвете Гармагер, обернувшись кондором, улетел подальше от поселка, ему противно было даже глядеть в сторону своих неблагодарных подданных. Вернулся он затемно, утомленный и в отвратительном настроении.

Гарм опустился на верхнюю площадку горы, принял человеческий облик, открыл вход во дворец и спустился к себе. Есть не хотелось, и принц решил искупаться, чтобы хоть как-то вернуть утраченное душевное равновесие. Он разделся, погрузился в розово-мраморный бассейн и взял в руки книгу, намереваясь отвлечься и расслабиться. Теплая вода подействовала на Гарма успокаивающе, его разморило и книга выпала из его рук.

– Что я за неряха! Обложка вымокла, внутри буквы поплыли. Ну ничего, этот текст я уже знаю наизусть. После спрошу о чем-нибудь другом, – пробормотал принц, а после ласково обратился к своей единственной наперснице:

– А знаешь, подружка, нам с тобой давно пора отдохнуть, хорошо отдохнуть… Я смертельно устал, да и ты у меня раскисаешь… Выдохлись мы оба и, вообще, не мешало бы нам с тобой и подновиться!

Сквозь наплывающую дрему, Гарм прошептал над книгой заклинание, отложил ее и заснул.

Впервые за много лет ему привиделся Альморав. Принцу показалось, будто он снова подросток и стоит на балконе своего дворца, а под ним на площади, на гарцующем коне скачет отец во главе отряда полубезумных, лысых амазонок. Вбегает взволнованная мать и кричит ему: – Берегись, сынок! Беги! Они убийцы!

Гармагер вздрогнул, очнулся и увидел горящие глаза женщин, набросивших на него крепкую сеть. С перекошенными от злобного ликования лицами, они скручивали ее, затягивая все туже и туже. В ужасе Гарм пробормотал волшебные слова, превратился в горячие капли и смешался с водой бассейна.

– Где он, утонул? Исчез? Куда он подевался? Сбежал? – взволнованно кричали нападавшие. – Наверно, использовал какое-то заклинание из волшебной книги. Где она? Да вот, какая-то лежит! Нет, это не та. Это новая, белая с чистыми листами, книги Хионы, здесь нет! Я ее отлично помню, видела! Та – потертая, с обложкой из желтой кожи, украшена золотыми уголками. Да забрала ее Волшебница! Наверняка, побоялась доверить свое сокровище такому слабоумному! Он же с ее помощью мог бы здесь такое натворить, что Хиона во век бы не исправила! Скорее всего, она чуточку подучила этого недоразвитого, а потом, прихватив книгу, испарилась, исчезла.

Вскоре крики прекратились, женщины успокоились и сели в кружок, чтобы обсудить свои дальнейшие планы. Переселяться во дворец они не захотели, побоялись: вдруг явится Хозяин, убить не убьет, зато напугает так, что вовек не забудешь. А потому единодушно решили разграбить апартаменты Гарма, и разграбить немедленно. Откопали вход и всю ночь тащили все, что попадалось на глаза. К утру от прежнего богатства осталось только то, что нельзя было унести: изумрудный трон, мраморный бассейн и серебряная чаша фонтана. А еще в углу на полу валялась никому не нужная новая книга без текстов с отпечатками грязных башмаков на обложке.

Поднялось солнце. Поселок гудел. Все ссорились из-за награбленного: каждый пытался отвоевать себе то, что подороже, чтобы хоть как-то удовлетворить свои амбиции. С практической точки зрения это было абсолютно бессмысленно, так как запасов еды и одежды во дворце не было, а роскошные вещи были бесполезны для тех, кто остался зимовать на Плато.

Гармагер вынырнул из бассейна и осмотрелся. Все, что он с такой любовью собирал, все, что с таким усердием делал сам, исчезло. Он спустился в зал и увидел распахнутую дверь. Ковер из цветов, ведущий к трону затоптан, серебряные бра выломаны, драгоценные камни выдраны. Убитый горем принц, бережно поднял с пола свою единственную подругу – волшебную книгу и нежно прижал ее к мокрой груди.

– Какое счастье, что ты не попала в руки этих сумасшедших! – сказал Гарм и глаза его потемнели, он вспомнил свои юношеские набеги, вспомнил, как грабил сам, когда был озлобленным подростком и ему стало стыдно и противно.

– Ничего не буду восстанавливать. Ничего не хочу… И, вообще… Пропади все пропадом! – прошептал принц, пряча книгу в тайник. – Я хочу спать. Только спать. Спать долго и спокойно.

Гармагер медленно подошел к трону, нежно погладил рукой его полированную поверхность, потом прочитал заклинание и, превратившись в зерно, зарылся в земляную дорожку у его подножия.

… Холодной февральской ночью Эвер, направив луч своей путеводной звезды на дворец Гарма, друга не обнаружил. Перед ним предстала картина, приведшая его в полное замешательство: голые стены с впадинами от выдранных драгоценных камней, кучи мусора и битое стекло. Не поверив своим глазам, он в отчаянии закричал:

– Хиона, родная, посмотри, что с Гармом! Неужели погиб?

К лучу подошла Повелительница Снежного Пояса Земли и долго глядела на свой разоренный храм, на принца, превратившегося в холодный спящий комочек, на поселок, где суетились разбогатевшие грабители.

– Боже, что с ними стало! Гарм, конечно, мальчишка, но он был прав, когда сказал мне, что эти люди недостойны моей милости. Что делать ума не приложу! Пожалуй, пора вызывать его мать. Я полагаю, она приведет в чувство моих подданных и разберется с ними так, как они того заслуживают. Кара – истинная королева и жесткая правительница!

Книга третья

В королевстве Альморав закончился праздник по случаю бракосочетания принцессы Акош с молодым правителем Тарании. После пышной свадебной церемонии новобрачные укатили любоваться своими владениями. Гости разъехались, и во дворце воцарилась тишина. Оставшись наедине с мужем, королева Кара нежно спросила: